(сидят: второй слева — Серго, в центре — Вано, справа — Степан)
Выбирать место, как уже говорил выше, не приходилось из-за нехватки времени и из-за трудности реализации, т. е. ликвидации. Ведь надо было представить дело таким образом, чтобы сложилось мнение о «любовной драме». Именно, под этим соусом Л.Шейнин и состряпал первое дело. Кстати, оно именно так и освещается, и по сей день. Слезы, вперемешку с соплями, обильно смочили страницы многих печатных изданий.
Но что явилось толчком к тому, чтобы «снежная лавина» сорвалась и внезапно накрыла ничего не подозревавших об опасности подростков? Мои предположения таковы. Молодой Шахурин в порыве откровенности и с целью привлечь к себе внимание дочери посла, решил поделиться с Ниной, о чем он мечтал со своими сверстниками. Мечты, могли быть прозаическими для детей московской элиты конца 42-го и начала 43-го годов. Что будет, когда Гитлер, наконец, разгромит Красную Армию и возьмет Москву? Сохранят ли их родители свои высокие посты в новом правительстве, без Сталина? Сколько ящиков печенья и бочек варенья будет выделено растущему молодому поколению, в дальнейшем, при легализации «Четвертой империи»? Примерно, такие рассуждения, могли вертеться в головах у подростков, сверстников Владимира Шахурина.
Представьте себе состояние Константина Александровича Уманского, с которым поделилась услышанным его дочь Нина? Почему я так уверен в этом? Информация о тайных делишках ребят вышла за пределы их круга. Нина Уманская, как сказал выше, не являлась членом их тайного общества, так как принадлежала к другому уровню родителей, как материального, так и мировоззренческого. Могло ли заинтриговать молодую девушку полученное сообщение от Володи Шахурина? Разумеется, да. Так как интересы ее родителей лежали совсем в другой плоскости, тем более, ее отца. Теперь, далее. Все, окружающие семью Уманских, отмечали необыкновенную любовь отца и дочери. Поэтому, с большой вероятностью, можно предположить, что Нина поделилась, именно, с отцом новостью, полученною от Володи Шахурина. А ведь недаром, в романе проскальзывало, что Константин Уманский, почти как «генерал НКВД».
Предполагаемые действия самого Уманского посвященного в тайну подростков? Думаю, что он, решив сохранить хорошие отношения с семьей Шахуриных, решил по-мужски, переговорить с Шахуриным-старшим. Не думаю, что Алексей Иванович особо отличился на «фронте оппозиции» Сталину. Даже после смерти вождя, после своего тюремного заточения не бросил в адрес своего непосредственного начальника, не только комок грязи, — слова упрека, не произнес. Как это понимать? Видимо, знал свою вину и нес свой тяжкий крест всю оставшуюся жизнь. Сгубила женушка ясного сокола, втянув его в трясину обывательского накопительства и алчности к наживе. Но дальше за эту границу, нарком, видимо, не ступал, ни-ни. Поэтому и молчал о Сталине. Как пишет Ф.Чуев, Молотов в ответ на упрек Шахурина, что посадили, бросил ему убийственное: «Скажи спасибо, что мало дали!» Шахурин промолчал в ответ: нечем было парировать удар.
Есть, в этом плане, одна очень интересная фраза автора «Каменного моста» о Шахурине: «Боготворил императора, Отца; и Хрущева, поэтому ненавидел до остервенения».
Это надо понимать так, что именно хрущевцы поломали жизнь Алексею Ивановичу. Навечно отняли сына, втянули в «темные» дела, из-за которых загубил семь лет, своих сороковых. Потом лишили любимого дела, а он, действительно, поначалу «горел» на работе, в наркомате. А дальше, по понижающей. Он же не глупым был, а к старости, говорят, вообще философом заделался. То есть, привел свои мозги в порядок. Отсюда, надо полагать, и появилась, лютая ненависть к Хрущеву. Но, увы, поздно.
Итак, Уманский переговорил с Шахуриным. Как же дальше могли развиваться события, которые привели к роковым последствиям.
У Алексея Ивановича был друг, который проходил с ним в 1946 году по «делу авиаторов». Предположительно, он мог оказаться и свояком, женатым на сестре его жены, Анне Мироновне. Встречается такая информация. Но найти, абсолютно достоверные сведения, подтверждающие их родство, не представилось возможным,
Тоже, как и Шахурин, получил срок, но только 5 лет, как уверяют энциклопедии. Если Алексею Ивановичу «отгрузили» 7 лет, и как уверял Молотов, мало дали, то почему-то, главный «герой», его друг, получив в 1946 году всего 5 лет, вышел за ворота Лубянки только после смерти Сталина в 53-ем. Почему арифметика, в данном случае, дала сбой, остается только догадываться. Да мы его фамилией, чуть выше, все страницы одной из глав измарали. Новиков, его фамилия. Бывший главком ВВС Александр Александрович Новиков, собственной персоной. Просим, как говориться, любить и жаловать его в этой истории.
Уверен, что и для Шахурина-старшего новость, сообщенная ему Уманским, была убийственно-неожиданной. Воспитанием сына, как правило, в таких семьях заведует мать, в данном случае, неспроста, прозванная сыном «черным бомбардировщиком». Почему так сын называл свою мать Софью Мироновну? Сказалось, видимо, увлечение всем немецким. На фронте наш штурмовик немцы называли «шварц тод», т. е. черная смерть. Бывший летчик-испытатель Марк Галлай, впоследствии, написавший о Шахурине хвалебную оду, заметил, что «жена Шахурина была обыкновенная толстая еврейка». Видимо, габариты мамы превышали тактико-технические характеристики штурмовика. Пришлось сыну квалифицировать ее, как бомбардировщик с ковровым бомбометанием. Вот, думается, и все, что связано с этой кличкой.
Можно предположить, что Алексей Иванович все же знал о связях своего сына, но закрывал глаза на суровую действительность. Мужской разговор с Уманским, вполне мог вывести его из той семейной «спячки», в которую его погрузила неугомонная, но властная женушка Софья Мироновна.
Каковы могли быть дальнейшие действия наркома авиапромышленности? С кем посоветоваться? — вот первое, что могло прийти на ум после известий от Уманского о «Четвертой империи» с сыном в придачу. А что если переговорить со своим другом (или свояком)? Александр Александрович Новиков в то время был на хорошем счету у вождя и к тому же имел немалый генеральский чин. А кем у нас в исследовании проходил Новиков? Самой, что ни есть, важной шестеренкой в механизме заговорщиков. Вот этот разговор вполне мог стать, по сути, подписанием смертного приговора детям. Если Новиков, уже в своем кругу, доверительно прошептал, что источник, Константин Уманский знает о проделках их детей, то, какие чувства могли испытать те, кому принес эту новость главком ВВС? Паника в умах! Что делать? Лучшее, что обычно осуществляется в таких случаях, это ликвидация нежелательных свидетелей. Желательно обоих: дочь и отца. Но это сразу может броситься в глаза. Лучше по отдельности.