ВОПРОСЫУГОЛОВНОГО ПРАВА И КРИМИНОЛОГИИ
© 2002 г. Л.М. Прозументов
УГОЛОВНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО РОССИИ ОБ ОРГАНИЗОВАННЫХ ГРУППАХ (ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
Соучастие давно известно российскому уголовному законодательству. Так, виды соучастия в преступлении были определены Сводом законов. Однако наиболее точно и юридически совершенно определение соучастия было дано в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
Статьи 13-17 Уложения устанавливали ответственность за соучастие, выделяя два вида совместного участия двух и более лиц в совершении преступления – совершение преступления несколькими лицами по предварительному согласию или без него. В первом случае (ст.15) были указаны следующие виды соучастников: зачинщики, сообщники, подстрекатели, пособники. При этом определяется конкретная роль, предназначенная тому или иному соучастнику. Во втором случае (ст.14) были выделены лишь главные виновные и участники, причем участие в совершении преступления могло быть как непосредственным, так и опосредованным, т.е. выражаться в доставке средств для совершения преступления или устранения препятствия к его совершению.
Наличие предварительного сговора рассматривалось как обстоятельство, отягчающее вину и соответственно усиливающее уголовное наказание.
Под общей рубрикой о соучастии в Уложении содержались нормы, рассматривавшие случаи прикосновенности к преступлению: попустительство (ст.16), заранее не обещанное укрывательство (укрывательство заранее обещанное было отнесено к пособничеству – ст.15), недонесение (ст.17). Последнее наказывалось лишь в случаях, когда закон обязывал довести до сведения правительства о готовящемся или совершенном преступлении (см., например, ст.ст.265, 271, 274 Уложения).
Нормы, устанавливавшие различия соучастия на два вида относились к первому разделу Уложения, именуемому «О преступлении, проступках и наказаниях вообще».
Вместе с тем, в Особенной части Уложения 1845 г., содержались нормы, предусматривавшие такие виды совместной преступной деятельности, которые были за рамками института соучастия.
Так ст.271 предусматривала ответственность «за бунт против власти верховной», под которым понималось восстание скопом и заговором. В Уложении не давалось определение понятия «скоп», однако было очевидным, что под ним имелось в виду совершение преступления большой по численности группы лиц (от нескольких сотен до нескольких тысяч человек), называемой толпой. Совершение преступления толпой рассматривалось в качестве более опасного, чем совершение преступления в одиночку или в соучастии, предусмотренном ст.ст.13-17 Уложения. Это объяснялось тем, что индивиды в толпе приобретают сознание своей численности и особой силы, что облегчает рост низменных и насильственных стремлений. Наблюдая, что другие стремятся к тому же, отдельный человек уже не стыдится того, чего стыдился бы, будь один; пример других ободряет его, дает в его глазах известную санкцию намеченному поступку. Падает или даже исчезает чувство ответственности, устраняется опасение, что другие осудят, ведь и они стремятся к тому же».[1]
Статья 271 была очень похожа на ст.ст.19, 20 главы II Соборного уложения и ст.ст.19, 37 Артикула воинского. Она предусматривала ответственность за многие деяния, рассматривавшиеся как тяжкие государственные преступления, – воспитание против государя, заговор, намерение свергнуть его с престола и др. Так же как и Свод законов (ст.223 тома XV), под бунтом против власти Уложение понимало восстание скопом, подготовленное тайно и сопряженное с насильственными действиями. Виновными признавались как те, кто стоял во главе организации заговора, так и принимавшие в нем участие, оказавшие помощь заговорщикам в любой форме, а также те, кто не донес о заговоре. Обязательным условием для привлечения всех этих лиц к ответственности являлось знание ими цели действий: «заговор против государя и государства, а равно умысел ниспровергнуть правительство во всем государстве или в некоторой его части, или же переменить образ правления, или установленный законом порядок наследия престола». В дальнейшем, «скоп» как форма совместной преступной деятельности был помешен в Общую часть Уложения после соучастия.
Статьи 347-353 Уложения были посвящены ответственности за создание и участие в разного рода тайных обществах. В соответствии с этими статьями наказанию подлежали как лица, являвшиеся основателями и руководителями (начальниками) тайных обществ, члены таких обществ, имевшие представление о целях деятельности последних, так и лица, знавшие о таких обществах и не сообщившие о них правительству при наличии возможности сообщить об этом. В соответствии со ст.347 наиболее строгому наказанию подвергались лица, признанные основателями или начальниками тайных обществ, а также члены таких обществ.
Необходимость усиления борьбы с тайными обществами привела к принятию в марте 1867 года нового закона о тайных обществах, который, с одной стороны, более четко, а с другой стороны – более широко сформулировал ответственность за создание обществ, имевших не только политический, но и социальный характер. Была установлена ответственность для обществ, дозволенных правительством, но уклонившихся от обозначенной в разрешении цели. Репрессиям подлежали все, как указывалось в законе, преследующие вредную для государственного благоустройства и общественной нравственности цель сборища, собрания, сходбища, товарищества, кружки, артели и т.п. В дальнейшем, в Уложении 1903 года ответственность за создание тайных обществ, имеющих политический характер, была предусмотрена в гл.3 «О бунте против верховной власти и о преступных деяниях против священной основы императора и членов императорского дома» и в гл.5 «О смуте».
В результате изменений и дополнений, которые вносились в Уложение 1845 года само Уложение менялось и в Особенной части появилась норма, предусматривавшая уголовную ответственность за создание шайки и вступление в нее.
В соответствии с Уложением шайка являлась формой совместной преступной деятельности, по предварительному сговору. И хотя понятие «шайки» в самом законе не было дано, но из его смысла можно было заключить, что под таковой понималось преступное сообщество, созданное несколькими лицами для совершения какого-либо рода преступлений вообще или для совершения какого-либо конкретного преступления.
Шайка представляла собой тайную форму совместной преступной деятельности, обязательным признаком которой являлся предварительный сговор, т.е. для признания наличия шайки необходимо было установить существование предварительного соглашения между несколькими лицами на совершение противозаконного и безнравственного деяния, запрещенного Уложением под угрозой наказания.
Известный русский ученый-правовед Н.С.Таганцев полагал, что «для понятия шайки необходимо наличие известного числа сообщников «по крайней мере трех», но обоснование такого утверждения о необходимости наличия в шайке как минимум трех лиц, им не приводилось. Позднее, в 1902 г. Н.С. Таганцев, в своих лекциях по уголовному праву писал, что шайка предполагает соглашение хотя бы двух лиц.2
Отличительным признаком шайки первого вида являлось наличие сговора на совершение нескольких преступлений конкретно неопределенных. Во втором случае было возможно наличие уговора на совершение и одного преступления, но обязательным условием являлось наличие того обстоятельства, что шайка создается для совершения конкретного преступления и ее участники соорганизуются между собой только лишь исключительно для достижения каждому из них точно известного преступного результата.
В соответствии со смыслом рассматриваемого уголовного закона шайка представляла собой преступное сообщество людей объединившихся для совершения ими ряда преступлений известного рода, чем такое сообщество занималось в качестве промысла, без определения конкретных случаев преступных посягательств, например, шайки созданные для учинения разбоев, грабежей, зажигательств, изготовления фальшивых монет вообще (ст.ст.924, 1633, 1639) или же для совершения исключительно одного или нескольких преступных посягательств, предмет которых заранее был определен, например, шайка созданная для совершения поджога чужого леса (ч.2 ст.1613).
Из смысла постановлений Уложения о наказаниях вытекает, что состав шайки образуется из ее основателей, руководителей, пособников, укрывателей и иных лиц вступивших в шайку. В связи с этим следует отметить, что такой состав участников мог иметь место в обоих вышеупомянутых видах шаек, поскольку в законе нигде не было указано, что известный состав либо организация составляют исключительную принадлежность или обязательное условие какого-либо одного из двух названных выше сообществ.
Различия выделенных видов шаек состояли в том, что в первом случае имел место сговор на совершение неопределенных преступлений, что являлось преступным ремеслом соучастников, во втором же случае предмет преступного посягательства был известен соучастникам и шайка создавалась ими непосредственно в целях совершения заранее сговоренных преступлений.
Анализ норм Уложения позволяет говорить о том, что при совершении преступления шайкой не являлось обязательным условием выполнение объективной стороны состава преступления всеми участниками сообщества. Преступление непосредственно могло быть совершено даже одним из участников, но при условии, что виновный в его совершении исполнитель являлся членом шайки и преступление, которое он непосредственно совершил, планировалось и остальными участниками. Поэтому уголовно-правовое воздействие распространялось на всех членов шайки. Из этого следует, что анализируемое Уложение предполагало установление уголовной ответственности лиц хотя непосредственно и не принимавших участие в учинении преступного деяния, но определенным образом имевших к нему отношение, что обусловливало наступление преступного результата. В данном случае речь идет о соучастии с разделением ролей (ст.1645).
Дальнейшим шагом в развитии уголовного законодательства об организованных группах явилось утверждение в 1908 году Уголовного уложения. В этом правовом акте не просто предусматривалась уголовная ответственность за создание организованной группы и вступление в нее (под которой понималась шайка), но и впервые в отечественном уголовном праве давалось определение понятия шайка. Под шайкой понималось сообщество, созданное для учинения нескольких преступлений или проступков безотносительно к их определенности или неопределенности. Шайка в соответствии с Уложением противопоставлялась преступному сообществу, которое создавалось для учинения отдельного тяжкого преступления или проступка (ст.52 Уложения).
Очевидно, что произошло изменение законодательного подхода к пониманию организованной группы – шайки, по сравнению с предшествовавшим законодательством.
Отличительной чертой нового подхода являлось то, что в соответствии с новым Уложением шайкой можно было признать только такую группу лиц, которая соорганизовалась для совершения нескольких преступлений и независимо от того оговорены ли были конкретно эти преступления участниками заранее или нет.
Как отмечалось выше, ранее действовавшие законодательство признавало шайкой группу лиц, составленную для совершения даже одного преступления, но заранее оговоренного соучастниками. Н.С. Таганцев относительно этого вопроса полагал, что понятие шайки, созданной для совершения единичного преступления, трудно отличить от обыкновенного соглашения на преступление.
Можно по-разному относиться к мнению Н.С. Таганцева, однако нельзя не видеть его стремление к поиску реальных признаков, характерных для организованных групп, каковыми, без сомнения, являлись шайки.
Задача, которая стояла перед исследователями и законодателем о разграничении простого предварительного соглашения на совершение преступления и шайки, а, следовательно, и установление обоснованных пределов и оснований уголовной ответственности соучастников в Уголовном уложении 1903 года была известным образом решена.
Именно такое решение проблемы разведения двух обозначенных выше понятий легло в основу дальнейшего развития уголовно-правовых исследований как института соучастия вообще, так и его форм (и, в частности, такой формы, как организованная группа).
Развитие советского уголовного законодательства происходило достаточно активно. Это обусловливалось в первую очередь динамичным развитием советского государства и его основных институтов, в том числе и политических.
Отправной точкой развития советского уголовного законодательства является принятие 12 декабря 1919 года Народным Комиссариатом юстиции, постановления, именуемого «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР». Начала содержали лишь общие нормы уголовного права и являлись основой постановлений и декретов государственных органов, определявших уголовно-наказуемые деяния и устанавливавших уголовную ответственность.
Руководящие начала 1919 года содержали в себе раздел, посвященный соучастию в преступлении, где в ст.21 определялось, что «за деяния совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), устанавливается уголовная ответственность как исполнителей, так и других соучастников, которыми признавались подстрекатели и пособники. Ст.ст.22, 23, 24 определяли кто является соответственно исполнителем, подстрекателем и пособником.
Под группой лиц понимались шайка, банда или толпа, однако определений указанных понятий Руководящие начала не давали.
В законе отсутствовали какие-либо указания на отличительные черты упомянутых выше социальных образований. Ст.21 Начал указывала на признаки, характерные для всех проявлений соучастия. Это, во-первых, количественный признак, который усматривается на указания закона на группу лиц, предполагающую наличие по меньшей мере двух субъектов, но непосредственное указание на необходимое количество участников группы отсутствовало.
Основополагающим признаком группы, будь то шайка, банда или толпа, Руководящие Начала полагали совершение преступления сообща. Этот признак, именуемый сегодня совместностью был впервые упомянут в ст.51 Уголовного Уложения 1903 года.
Следует заметить, что в «Положении о революционных военных трибуналах», утвержденном декретом ВЦИК от 20 ноября 1919 года (как видно до утверждения Руководящих Начал по уголовному праву), в п.б ст.4, где определялась подсудность военных трибуналов, упоминается о совершении некоторых преступлений шайкой. Речь идет о таких преступлениях как мародерство, посягательство на человеческую жизнь, изнасилование, разбой, грабеж, поджог, подделка документов и денежных знаков. Военный трибунал рассматривал дела об этих преступлениях, учиненных военнослужащими и военнопленными при условии, если они были совершены составившейся для того шайкой. Анализ этой процессуальной нормы позволяет сделать вывод о том, что для признания наличия шайки требовалось установить существование предварительного сговора на совершение преступления, поскольку шайка именно для этого и составляется, что предполагает возникновение договоренности до начала выполнения объективной стороны.
Существование такой категории соучастия, как предварительный сговор можно было подтвердить указанием Начал на наличие соучастника преступления, именуемого подстрекателем, которым считалось лицо, склонявшее к совершению преступления.
Других постановлений уголовного закона о необходимости существования предварительного сговора для признания шайки или банды, на тот момент не имелось. Об иных признаках шайки или банды в послереволюционном законодательстве России не упоминалось. В советском государстве преследовалось создание и деятельность контрреволюционных организаций, но кроме цели, других признаков этих образований, постановления и декреты советских органов государственной власти не определяли.
Следующим этапом развития уголовного законодательства советской России было введение в действие УК РСФСР 1922 года. Ст.ст.15 и 16 указанного законодательного акта содержали в себе постановления о соучастии, которые носили общий характер. В этих статьях не давалось определение понятия о соучастии и не говорилось и его формах. Имелось лишь указание на то, что за преступление наказываются как исполнители, так подстрекатели и пособники, а также определялось кто является таковыми.
Особенная часть УК 1922 года оперирует такими известными уже уголовно-правовыми дефинициями как шайка и банда, опять же не давая их легального определения. Из ст.76 УК вытекает лишь то, что бандой является вооруженная шайка, за организацию и участие в которой, а также за организуемые ей преступления, устанавливается уголовная ответственность. Следовательно единственным легально определенным признаком банды является вооруженность.
Анализ норм Особенной части УК РСФСР 1922 года позволяет вычленить, хотя прямо в законе и не указанную, но им предполагаемую, фигуру организатора или их определенного числа. Например ст.76, как уже отмечалось выше, устанавливало уголовную ответственность за организацию банд, что предполагало возможность наличия лица выполнявшего именно преступные организационные функции. В упомянутой статье речь шла и об ином участии в банде, т.е. предполагалось наличие функционального различия при совершении преступления соучастниками, что указывало на более высокую степень организации преступной деятельности в банде относительно других проявлений соучастия. Это подтверждалось и тем, что в ч.2 ст.76 УК 1922 года отдельно выделяла такую форму преступной деятельности, как отношение к деятельности банд, в виде пособничества последним, их укрывательство в целом, а также отдельных участников, а равно и сокрытие добытого преступным путем и следов преступления.
Все эти положения относились и к шайке, за тем лишь изъятием, что к таковой был не применим признак вооруженности.
Совершение преступления бандой или шайкой в отдельных случаях являлось квалифицирующим обстоятельством и влекло усиление уголовной репрессии. Например ч.2 ст.183 устанавливала уголовную ответственность за грабеж, совершенный группой лиц (шайкой), ч.2 ст.184-2 называла разбой, совершенный группой лиц, бандитизмом и устанавливала повышенной размер наказания относительно тому, которое полагалось за совершение простого разбоя.
Дальнейшее развитие советского уголовного законодательства было ознаменовано введением в действие 1 января 1927 года УК РСФСР, принятого 22 октября 1926 года второй сессией ВЦИК 12 созыва.
Этот УК, с последующими дополнениями и изменениями действовал вплоть до принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года.
УК 1926 года по примеру УК 1922 года в своих постановлениях о соучастии не давал его легального определения, указывая в ст.17 лишь на то, что за совершение преступления одинаково отвечают как исполнители, так и их соучастники – подстрекатели и пособники.
Особенная часть рассматриваемого правового акта называла известные до сего времени формы соучастия, такие как банда и шайка.
Ст.58-11 устанавливала уголовную ответственность за всякого рода организованную деятельность, направленную на подготовку или совершение государственных преступлений, а равно и за участие в организации, образованной для подготовки и совершения одного из преступлений против государства. Анализ этой формы опять же позволяет вычленить возможную фигуру организатора, который отличается от иных участников, что обуславливает существование определенной преступной организованной структуры. Термин «организованная деятельность» дает основания полагать, что таковая усиливает по мнению законодателя общественную опасность преступления, совершенного подобного рода организацией.
В соответствии со ст.58-11 меры социальной защиты (т.е. наказание), применялись к лицам организующим и участвующим в таких организациях, независимо от того совершенно ли ими было какое-либо государственное преступление. Положения ст.58-11 носили специальный характер и распространяли свое действие только на преступления против государства. УК 1926 года оперировал таким термином как бандитизм. Ст.59-3 определяла, что таковым признается организация вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановках поездов и разрушениях железнодорожных путей или иных средств сообщения и связи.
Признаки банды, кроме вооруженности не определялись и о них можно было судить лишь предполагая их наличие, основываясь на анализе правовой нормы.
Безусловно, что для банды был характерен количественный признак, т.е. наличие известного числа участников, среди которых имело место определенное функциональное различие. Этот вывод вытекает из того, что в ст.59-3 разделялись понятия организации банд и участие в них. Банду характеризовала специальная цель – совершение нападений на граждан и организации и совершение преступлений, посягающих на нормальное функционирование транспорта и связи.
Умышленный характер деятельности соучастников в законе не был обозначен в качестве необходимого признака, поскольку, как уже говорилось выше, понятие соучастия в УК 1926 года вообще не существовало. О необходимости наличия у участников банды прямого умысла свидетельствовало лишь то обстоятельство, что вооруженная организация создавалась со специальной целью, что предполагало осознание этой цели всеми соучастниками. В этой связи представляется, что содействие каким-либо образом банде по неосторожности, исходя из вышеобозначенного тезиса, не должно было вести к установлению уголовной ответственности за бандитизм.
4 июня 1947 года Президиумом Верховного Совета СССР было издано два Указа: 1) «Об усилении охраны личной собственности граждан» и 2) «Об уголовной ответственности за хищение государственного или общественного имущества».
Первый указ в ч.2 ст.2 устанавливал уголовную ответственность за кражу, совершенную воровской шайкой, при этом не определяя, что понимается под оной.
Анализируя систему уголовного законодательства того времени можно заключить, что воровская шайка представляла собой форму соучастия. Соответственно этому ей были присущи все признаки соучастия, которые, как известно, УК 1926 года не определялись, но установить их, используя метод логического толкования закона, возможно.
В отличие от банды, воровская шайка не обладала признаком вооруженности, но сходство этих двух проявлений соучастия состояло в наличии специальных целей, которые, не были идентичны.
Термин «воровская шайка» прямо предполагал цель, для которой она создавалась – это совершение исключительно краж.
Часть 2 ст.2 Указа устанавливала уголовную ответственность за разбой при ряде квалифицирующих обстоятельств и одним из таких обстоятельств являлось совершение разбоя шайкой. В норме не указывалось конкретных целей, для осуществления которых создавалась шайка. Таким образом, можно говорить о том, что уголовное законодательство рассматриваемого периода предполагало наличие шаек вообще, но уголовная ответственность за их создание, организацию и руководство ими непосредственно не устанавливалась. Совершение преступлений шайкой являлось квалифицирующим обстоятельством. Также следует отметить, что п.«в» ч.2 ст.47 УК 1926 года, в качестве отягчающих обстоятельств рассматривал совершение преступлений группой или бандой. В этой связи возникает вопрос о соотношении понятий «группа» и «шайка». Ответ на него дает ст.2 Указа «Об уголовной ответственности за хищение государственного или общественного имущества», где устанавливалось более строгое наказание за хищение государственного имущества, совершенного организованной группой (шайкой). Такая формулировка прямо предполагала, что шайка есть разновидность группы, но в отличие от простой преступной группы, о которой говорилось в п.«в» ч.2 ст.47 УК 1926 года, шайка обладала дополнительной характеристикой – организованностью.
Что законодатель понимал под организованной группой, - не известно, поскольку никаких дефиниций УК 1926 года и Указы от 4 июня 1947 года, относительно этого вопроса не содержали. Однако в теории уголовного права того времени велись дискуссии по поводу определения понятий шайки и организованной группы.
Положительным моментом можно считать то, что на законодательном уровне уже были заложены основы разделения простой преступной группы и организованной группы.
В заключении отметим, что УК РСФСР 1926 года, уголовной ответственности за создание шайки и участия в ней не устанавливал, но в ст.16 содержалось следующее положение. Если то или иное общественное деяние прямо не предусматривало УК, то основания и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления. Как видно УК 1926 года допускал аналогию права. В этой связи следует заметить, что создание и участие в организованной преступной группе (шайке) по своей сути было сходно с бандитизмом, за который устанавливалась, в ст.59-3 уголовная ответственность, за исключением признака вооруженности, который был исключительно присущ банде.
Используя положения ст.16, возможно было, не противореча закону, привлекать к уголовной ответственности организаторов и иных участников организованных преступных групп.
В 1958 году были приняты Основы уголовного законодательства Союза ССР, на основе которых, в 1960 году был принят УК РФСР, действовавший, как известно, до 1 января 1997 года.
Первоначально, организованная группа рассматривалась УК 1960 года только как отягчающее обстоятельство и ее легальное определение отсутствовало.
Только лишь в 1994 году УК был дополнен ст.17-1, где впервые в истории отечественного законодательства послереволюционного периода, было дано легальное определение организованной группы.
ð ð ð ð ð
[1] См.: Познышев С.В. Учебник уголовного права. М., 1923. С.159.
2 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. Т.1. 1902. изд. М., 1994. С.336.