(выдержки из книги Первого Генерального директора МАГЭ 1987-1999гг Мурзина Р.Р., «Были времена, ох было времечко…»)
В июне 1987 я был назначен исполняющим обязанности начальника экспедиции. С этого времени на мои плечи легла огромная ответственность за судьбу тысячного коллектива с их семьями.
В это же время в институт ВНИИОкеангеология пришел работать О.И.Супруненко, зрелый специалист, геолог-нефтяник. У него, как говорят была «чуйка» на запах перспектив нефтегазоносности. Причем он был более близок к реальным практическим проектам. Это позволило экспедиции переориентироваться с глобальных, региональных перспектив нефтегазоности на практические нефтяные дела. Мы включили в пообъектный план экспедиции 10 тематических работ, обобщающих результаты геолого-геофизических работ экспедиции по акваториям арктических морей, а также Атлантического океана. Всего на это было задействовано около полумиллиона рублей, что составляло по тем временам примерно 15 процентов годовых бюджетных поступлений экспедиции. К работе активно подключились С.А.Нечхаев, С.Б.Секретов, Р.Г.Чинакаев, Д.Г.Батурин и другие. Практически все они в последующем успешно защитились и получили ученые степени. Импульс к научной деятельности им дала экспедиция. Кстати, В.И.Богоявленский, ныне член-корреспондент РАН начинал свою активную деятельность тоже в МАГЭ. С борта НИС «Профессор Куренцов» возглавляемая им команда успешно провела эксперимент по круговым скоростным сейсмозондированиям в акватории Карского моря.
К этому же периоду относится мое близкое знакомство с Л.И.Коганом, удивительным человеком и великолепным специалистом в морской сейсморазведке. Зная близко И.Ф.Глумова, тогда начальника Управления морских работ Мингео СССР, Коган получил добро на проведение масштабных экспериментов как в Арктике, так и в Атлантике в рамках работ по геотраверзам. Мы организовали временный научный коллектив (ВНК) ШГСП для привлечения широкого круга специалистов различных производственных организаций, отраслевых научных институтов и академических организаций. Благодаря неуемной энергии Л.И.Когана, поддержке И.Ф.Глумова, Я.П.Маловицкого, академика И.С.Грамберга и многих других замечательных ученых и специалистов экспедиции, с участием экипажей НИС «Профессор Куренцов», НИС»Геофизик», НИС «Геолог Наливкин, и НИС «Академик Карпинский» нам удалось получить уникальные сейсмические материалы по региональным геотраверзам как в Баренцевом море, так и в Атлантике в рамках работ по КБГТ с выходом в район знаменитого Бермудского треугольника. Материалы по геотраверзу в Баренцевом море были блестяще обработаны физиком-математиком С.С.Хачатряном и геофизиком со стажем А.И.Васильевым в ВЦ МАГЭ и в дальнейшем интерпретированы Т.А.Кирилловой-Покровской.
Неутомимый полярный исследователь А.Н.Чилингаров, будучи Заместителем председателя Государственного комитета СССР по гидромереорологии (Госкомгидромет), весной 1987 года «пробил» в Правительстве специальное решение и организовал научную экспедицию в высокие широты Арктики на атомном ледоколе «Сибирь». Основная задача состояла в снятии с дрейфующей льдины полярной станции СП-27 и высадке новой полярной станции СП-29. Наше головное предприятие НПО Севморгеология
предложило провести комплекс попутных геофизических исследований. Мы собрали аппаратуру-оборудование, подготовили проект, отобрали опытных специалистов и отправились в рейс на атомном ледоколе «Сибирь». В экспедиционную группу МАГЭ вошли В.И.Шаповалов, Д.Н.Кузуб, В.А.Кацанюк, В.С.Иглин, В.Г.Бондарев и другие. Экспедиция выполнила свои основные задачи. Полярные станции были успешно ротированы. Сложилась благоприятная ледовая обстановка. Благодаря огромному опыту и авторитету А.Н.Чилингарова было получено разрешение высших инстанций и атомный ледокол «Сибирь» успешно пробился на Северный полюс, где 22 мая 1987 года был поднят флаг СССР. Наш экспедиционный отряд успешно выполнил программу опытно-методических работ, ребята побывали на Северном полюсе, Ну и, конечно, Морская Арктическая геолого-разведочная экспедиция (МАГЭ) еще раз подтвердила свой высокий статус.
Прошли выборы генерального директора объединения «Севморгеология» в Ленинграде. Настало время и мне пройти через это испытание. Объединение подготовило приказ, назначило комиссию, объявило порядок и сроки проведения выборов. Народ в экспедиции с энтузиазмом взялся за дело. Направляющей силой в этом процессе явился Совет трудового коллектива (СТК), который в то время возглавлял В.Е.Мельницкий, начальник партии. Он относился к старшему поколению экспедиции, за плечами годы работы в НИИГА, а затем с первых дней создания экспедиции он трудился в МАГЭ. Не помню точных деталей, но в результате тайного голосования более двух третьих голосов выборщиков было отдано за мою кандидатуру. Протокол отправили в объединение, и меня уже официально назначили начальником экспедиции уже на выборной основе. Надо было формировать команду, двигаться
дальше и обеспечивать поступательное движение коллектива вперед. Моя команда соратников:
КАЗАНИН Г.С. Он был главным инженером и моим первым заместителем. По роду своей деятельности мне приходилось часто выезжать в командировки. Он оставался за меня. Я был уверен, что по возвращении все будет нормально, уезжая в Москву на работу в Мингео по приглашению тогдашнего министра В.П.Орлова, у меня не было вопросов на кого оставить экспедицию
БЕЛЯЕВ В.Н. При мне он стал главным геологом. Главное для него было четко сформулировать задачу и показать направление движения. После этого я был уверен, что он в лепешку расшибется, но составит и утвердит пообъектный план, организует работу камералки и вовремя сдаст все отчеты и графики. К сожалению, он рано ушел из жизни.
БАЙТИМИРОВА Л.Н.
Памятуя народную мудрость о том, что «кадры решают все», я пригласил ее возглавить отдел кадров. Она хорошо ладила с людьми. Будучи председателем профкома, знала коллектив экспедиции, к ней хорошо относились и уважали окружающие. Это был период, когда особо недовольные ворчали по углам, что начальник – татарин, главный инженер – Казанин, а начальник отдела кадров – Байтимирова, настало монголо-татарское иго. Хотя как раз с этим у нас все было нормально, здесь работали и русские, и украинцы, и белорусы, и евреи, и армяне и еще много замечательных людей разных национальностей. Короче - Советский Союз, только в масштабе отдельно взятого коллектива.
БОРОДЕНКО Л.Н. Удивительная женщина, очень грамотный специалист и просто «гарна дивчина» с Украины. Я отыскал ее в соседней инженерно-геологической экспедиции (АМИГЭ). Уговорил, хоть и не сразу. При ней было абсолютно спокойно за экономические показатели экспедиции. Она собрала вокруг себя замечательный коллектив, которому были по плечу любые трудности. Если нужно было пробить в объединении дополнительный фонд заработной платы или квартальный премиальный фонд, то я отправлял ее в командировку в Ленинград. Когда она в боевом оперении входила в кабинет генерального директора и буквально зависала над ним, то отказать в экономической просьбе было практически невозможно.
ПЕРОВА О.М. Выросла как специалист в нашем коллективе, начав работать рядовым бухгалтером. После ухода в коммерческую структуру прежнего главбуха, я назначил ее главным бухгалтером. О.М. Перова быстро вошла в курс дела и прекрасно организовала бухучет непростого экспедиционного хозяйства. Я твердо знал, что квартальные и ежегодные бухгалтерские балансы верстались исправно и в срок. Дебит с кредитом всегда сходился.
ШАУРИНА Н.К. Правильнее назвать ее «его генеральный секретарь». После ухода на пенсию Вентиловой Т.В., Надя органично переместилась из профкома в приемную МАГЭ. Симпатичная, приветливая, легко воспринимающая все новое и готовая всегда прийти на помощь с самого утра и до позднего вечера. Принимала, сортировала и отправляла почту, отвечала на многочисленные телефонные звонки, регулировала поток посетителей.Освоила телетайпный аппарат, факс-машину, копировальный аппарат, персональный компьютер, диктофон, самостоятельно
выучила английский язык и немного норвежский.
КОВЯХ В.А. Начальник отдела флота. Много их было в истории экспедиции, а В.А. Ковях получил назначение на эту должность когда я стал начальником экспедиции. Хлопотное хозяйство – управлять разношерстным составом научно-исследовательских судов экспедиции. Он достойно, вместе с высококвалифицированным составом возглавляемого им отдела справлялся с этой работой. Суда работали, экипажами были укомплектованы и планы морских работ всегда выполнялись. Когда В.А.Ковях в морской форме, при всех регалиях выходил «в свет», то решался практически любой вопрос, будь то в конторе капитана порта или инспекции Морского регистра.
КОВАЛЕНКО С.П. Заместитель по общим вопросам. Его на работу принимал я сам. Морской офицер, капитан 1-го ранга в отставке, бывший подводник. Первое время он пытался всех строить и «брать на голос», но постепенно пообтерся в коллективе и вжился в ритм геолого-разведочной жизни. Общих дел у организации, которая имеет здания и сооружения, свой транспорт и научно-исследовательский флот понятное дело, всегда было много. Он успешно со всем этим справлялся.
ЯКОВЛЕВ В.Н., МАЦКО А.Л. Секретари партийной организации в разные годы. Это, безусловно, члены экспедиционной команды. Не разделяю себя от них. Тоже был членом КПСС и до августа 1991
года регулярно платил партийные взносы, ходил на собрания и отчитывался перед парткомом. В.Н.Яковлев, а затем А.Л.Мацко поддерживали в целом мои начинания и те решения, которые принимались. Мне было легко с ними работать, потому что мы прошли не одну сотню морских миль в совместных морских походах.
МЕЛЬНИЦКИЙ В.Е., ЧУРАНОВ С.М., БУРБО В.А., ДОМЕНКО А.В., ЗАЯЦ И.В., ГРИШИН М.Н., МАТЮШЕВ А.П., ПРЯЛУХИН А.Ф., ВАСИЛЬЕВ А.И., ФЕДУХИН Н.В., ЖУРАВЛЕВ В.А., МАЛЮТИН Ю.Д. и др. Это все начальники партий, с которыми мне посчастливилось работать. Партии разные: сейсмические, геологические, гравимагнитные, гидрографические, мелководные, машинной обработки и камеральные. Люди разные по характеру, темпераменту и квалификации, по запросам. Но их объединяло ответственное и неравнодушное отношение к делу и преданность магэвскому духу.
ПЯТНИЦА В.Т., ЮРЬЕВ С.В., СУХАРЕВ В.С., ТЮШЕВ С.В., АНТОНОВ А.М., ЗАВГОРОДНИЙ С.Я., БОЛДЫРЕВ С.М., ЗАГОСКИН В.Е., ТИМЧЕНКО А.И., ВОРОБЬЕВ Е.В., и др. Это тоже члены экспедиционной команды, отважные моряки, капитаны научно-исследовательских судов МАГЭ. На их плечах лежала огромная ответственность за жизнь и безопасность людей. За сотни тысяч миль от Мурманска они успешно водили экспедиционные суда и всегда благополучно возвращались в порт. Арктика, Антарктика, Атлантический, Тихий и Индийский океаны, Каспийское море – география перемещений поражает и вызывает уважение.
Мы вовсю перестраивались и ускорялись, а бюджетные ассигнования, выделяемые государством на ГРР, неумолимо сокращались. Научно-исследовательский флот экспедиции старел, требовал ремонта и модернизации. В очередной свой визит в
Ленинград, вооружившись цифрами и фактами, я затеял с разговор о необходимости выделения экспедиции нового научно-исследовательского судна океанского класса водоизмещением порядка 5000 тонн. Как раз ожидалось в скором времени получение такого судна в распоряжение объединения
«Севморгеология» Претендентов было двое – МАГЭ и ПМГРЭ. Нам это судно было крайне необходимо, но а в ПМГРЭ раньше работали и В.Н.Шимараев и В.А.Поселов, действующий главный инженер объединения. Расклад, как говорится не наш. Нам поставили условие: построите глубоководный стационарный причал на базе экспедиции в поселке Минькино для швартовки нового судна, тогда и поговорим. Это была фантастическая, практически нереализуемая задача. Вернувшись в Мурманск, мы посоветовались с коллегами, оценили ситуацию и решили попробовать.
С этим вопросом в объединении обещали помочь и похлопотать в Мингео. В скором времени нужные лимиты средств на обустройство были выделены. Осталось открыть финансирование проекта через мурманский филиал Промстройбанка. Дело закрутилось и довольно скоро стало ясно, что глубоководному стационарному причалу длиной 120 м – быть. В итоге причал в Минькино был построен и сдан в эксплуатацию, а новое судно нарекли «Профессор Логачев» и оно получило порт приписки Ленинград и было передано в ПМГРЭ. Причал, конечно, не пустовал, мы сдавали его в аренду какое-то время.
Объединение резко активизировало внешнеэкономическую деятельность объединения в надежде получить выходы на зарубежных партнеров и выгодные контракты, которых нам всем очень не хватало в условиях стремительного сокращения государственных бюджетных ассигнований. Для этих целей был
создан специальный отдел, его возглавил молодой Андрей Школа. Через Объединение «Зарубежгеология» в Москве Объединение получило выход на норвежскую сервисную геофизическую компанию «Геотим» (Geoteam), которая активно искала доступ на
советский шельф Баренцева моря. Переговоры шли долго и тягуче. Составляли протоколы о намерениях, пока дело не дошло до разговоров о НИС «Геолог Дмитрий Наливкин». Норвежская сторона заинтересовалась предложением по его переоборудованию и совместному использованию на рынке морских сейсмических работ по заказам нефтяных компаний. Судно в этот момент как раз находилось в очередном антарктическом рейсе в море Росса в рамках 34-й САЭ.
В мае 1990 года, после успешного завершения программы работ в Антарктиде, по пути домой НИС «Геолог Дмитрий Наливкин» зашло в порт Ставангер для презентации судна представителям крупнейших нефтяных компаний, которые активно работали на норвежском контитентальном шельфе. Дело было непростым. Мало того, что долго согласовывался в Мингео внеплановый заход в иностранный порт, надо было еще через МИД решить вопросы захода в военно-морской порт страны – члена НАТО первого научно-исследовательского судна под флагом СССР. Удивительные пробивные и дипломатические способности проявили тогда Андрей Школа и его молодой норвежский визави Ян Остби. Все состоялось. Было огромное количество визитеров. Ю.Д.Малютин, обветренный суровыми антарктическими ветрами моря Росса, рассказал и показал материалы комплексных сейсмических и гравимагнитных исследований в рейсе, продемонстрировал судно, аппаратуру. Мы получили хорошие отзывы в прессе и все компании подтвердили намерение заказывать нам работы. Однако их единодушное мнение еще заключалось и в том, что судно надо
обязательно переоборудовать и оснастить современными аппаратурно-технологическими комплексами. Все это нам
предстояло сделать в достаточно короткие сроки. В этот период, Казанин Г.С., главный инженер, в полной мере проявил свои технические и организаторские способности. Составили проект, согласовали его и приступили к работе. Учитывая дороговизну, мы не стали обращаться к большим судоремонтным предприятиям. Стараниями Ю.Б.Казмина, (Начальника Управления морских работ Мингео) нам досталась новая болгарская плавмастерская ПМ-889, которую мы благополучно пригнали из Болгарии. Мы получили только бумажное право купить эту плавмастерскую. Время таких государственных подарков прошло. В очередной раз нас выручил А.Г.Климов. Он уже возглавлял филиал московского банка «Возрождение» в Мурманске. Мы получили кредит под будущий норвежский контракт и дело завертелось.
. Никто не поддерживал, кроме Шимараева В.Н. и моих ближайших соратников во главе с главным инженером. Мы все же выстояли, довели проект до ума и весной 1991 года НИС «Геолог Дмитрий Наливкин» вышел в рейс в Норвежское море для выполнения сейсмических работ. Это было первое научно-исследовательское судно под флагом СССР, которое начало выполнять коммерческие сейсмические проекты по заказам западных нефтяных компаний.
Совместный проект с норвежцами понемногу набирал обороты. Отработав целый полевой сезон в норвежском секторе Северного моря, появилась идея получения региональных сейсмических
материалов в Баренцевом море. Для этого, по инициативе Грамберга И.С., президента Ассоциации «Севморгеология» с нашей стороны, и господина Арне Офстуса, генерального директора норвежской компании «Геотим»(GEOTEAM) с другой стороны, было образовано и зарегистрировано совместное российско-норвежское предприятие (СП) с названием «СЕВОТИМ» с распределением
долей 50 на 50. Так появился первый совместный проект отработки регионального сейсмического профиля, который бы связывал три поиско-разведочные скважины, пробуренные ранее силами АМНГР: Северо-Кильдинскую, Штокмановскую, Мурманскую. На это было получено официальное разрешение МИНГЕО. Дальше были и другие успешные проекты. Схема взаимодействия была выгодна как российской так и норвежской стороне. Государство получало в свое распоряжение копию высококачественных сейсмических материалов, а мы с партнерами получали средства на продолжение работ и дальнейшее развитие, снижая при этом нагрузку на государственный бюджет. Постепенно наступило отрезвление и осознание того, что проект сложный и не может обеспечить валютные поступления для всех нужд и потребностей. К этому моменту произошел развал СССР в 1991 году, либерализация экономики, деноминация и прочие исторические события. Рушилась огромная империя под названием СССР и чтобы не быть погребенными под ее обломками, объединение, не без усилий со стороны отдельных экспедиций, в том числе и МАГЭ, было преобразовано в Ассоциацию морских геолого-разведочных организаций, а все экспедиции получили статус самостоятельных унитарных предприятий (ГУП) и замыкались напрямую на вновь образованном Комитете по геологии молодого Российского государства. Норвежская сторона первое время очень волновалась. Но когда стало ясно, что правопреемником проекта НИС «Геолог Дмитрий Наливкин», в том числе его долгов, стала
МАГЭ, она успокоилась. Гарантом с российской стороны выступал И.С.Грамберг, как Президент Ассоциации, а слово его все уважали, в том числе и норвежцы. Я был горд за экспедицию, за себя и за тех людей, которые все это воплотили в жизнь. Успешный опыт с
Наливкиным на западный рынок сейсмических услуг не давал нам покоя и хотелось реализовать подобные идеи и в отношении другого судна НИС «Профессор Куренцов», которое в условиях резкого сокращения бюджетных программ после короткого арктического сезона простаивало в Минькино. Мы предпринимали отчаянные попытки втянуть в это дело норвежцев и другие западные компании. Они приезжали, смотрели, вежливо кивали, но на переоборудование не соглашались. На дворе 1993 год. Расстрел Белого дома, роспуск Парламента, принятие новой Конституции.
Тут неожиданно появилось предложение от «Севмашпредприятия» из Северодвинска. Они тоже сидели без работы. Огромное оборонное предприятие, сумасшедшие производственно-технические возможности, многотысячные коллективы, а приходилось делать сковородки и мясорубки. Они посмотрели наш проект, почитали чертежи и согласились взяться за переоборудование НИС «Профессор Куренцов». Администрация завода согласилась выполнить работу в долг, не сидеть же без дела! Работа закипела. Директор завода требовал только одного: ежемесячно проверять и подписывать актировки о фактически выполненных объемах работ. Длилась эта эпопея почти год. Тем не менее работа подошла к концу, переоборудование завершилось успешно и судно вернулось в Мурманск. Дальше началась интересная история. Директор «Севмашпредприятия», имеющий огромный авторитет и вес в своем ведомстве, собрав все актировки, акт приемки судна в эксплуатацию, накрутив все свои
накладные расходы почти на 1200% - все честно, они таковыми были утверждены вышестоящим ведомством – поехал в Москву и через аппарат Белого дома добился того, что вся сумма ремонтно-модернизационных расходов по НИС «Профессор Куренцов» была
сторнирована из годовых плановых цифр бюджета Комитета по геологии. Шум был грандиозный. Начались разные комиссии из Москвы, Ленинграда. Приехали, побывали на судне, все потрогали,
Проверили все документы и актировки. Никаких крупных нарушений, а тем более криминала и личной выгоды начальника экспедиции не обнаружили и уехали. Как только судно привели в надлежащий вид, сразу появились претенденты и мы летом 1996 года запустили НИС «Профессор Куренцов» на сейсмический проект совместно с английской компанией Veritas.
Макет переоборудованного НИС «Профессор Куренцов» с тех пор занял достойное место, наряду с макетами атомных субмарин, в музее «Севмашпредприятия» как реальный пример одного из первых конверсионных проектов модернизации геофизического судна на гигантском оборонном предприятии в эпоху перестройки.
Государство постоянно совершенствует систему управления своим имуществом. В результате этих общегосударственных процессов ФГУП МАГЭ в 1993 году попало в перечень геолого-разведочных организаций, подлежащих акционированию. Мы никаких усилий к ускорению этого процесса не прилагали. Сейчас, когда прошло уже 20 лет, все пытаюсь получить ответ на вопрос: «А почему мы первые?» Таких организаций были сотни в отрасли. Есть разные варианты ответа, но я склоняюсь к тому, что это была многоходовая операция отдельных личностей в московском управлении морской геологоразведкой. В результате должен был получиться раздел имущества: у нас было что делить! Организация прекращала свое
существование, недвижимость продавалась с молотка, научно-исследовательский флот плавно перетекал в другие порты,
например на юг. При этом о людях, о коллективе никто особо не задумывался. Сколько таких предприятий сгорело во время акционирования… особенно на северах и в других отдаленных уголках страны. Меня и моих коллег не устраивало такое развитие событий и мы решили бороться за свои рабочие места и за будущее предприятия. Как это все происходило можно прочитать в моей книжке «Были времена! Ох, было времечко!». Там приведены все цифры, все подробности.
Большие виды на МАГЭ имел Мурманский тарный комбинат. Здание в центре города, лакомый кусок! Причал и много чего другого. Все отремонтировано, все отлично работает. Бери не хочу!
Но я нашел спонсоров и мы выкупили все лоты на аукционных торгах. С завершением формирования акционерного капитала и получением в конце 1994 года свидетельства о регистрации открытого акционерного общества МАГЭ наши приключения не закончились, а скорее начались новые. Мгновенно, как только экспедиция перестала быть государственным предприятием, поменялось и отношение фискальных органов к нам. Налоговая инспекция наложила арест на счета и имущество экспедиции. Отключили телефоны, лифты, отопление, перестали вывозить мусор и пр. Угрожающе росла задолженность по зарплате. Как же, мы теперь коммерсанты и нет нам никакой пощады! Надо мной реально нависла угроза возбуждения уголовного дела за задержку зарплаты работникам экспедиции. Никого не интересовал тот факт, что государство уже более полугода не рассчитывается с нами за выполненные объемы ГРР. Бюджет страны трещал по швам, шла война в Чечне и никому не было никакого дела до геологии. В этот период образовалось новое подразделение – налоговая полиция.
В один из дней я получил приглашение в это заведение. В назначенное время я приехал к зданию налоговой полиции на чисто вымытом стареньком экспедиционном уазике. Большинство сотрудников смотрели в окна и интересовались на чем приехал к ним «коммерсант от геологии». Я уговорил отложить маски-шоу на два месяца, чтобы поправить положение. Эти два месяца, мы с Г.С. Казаниным, сменяя друг друга, не вылезали из командировок в Москву. Долги нам реструктуризировали, отдав 30% живыми деньгами на счет, остальное оформили в виде бумажных векселей. Отсидев огромные очереди мы с 15%-ным дисконтом получили часть живыми деньгами, большую часть нам оформили в виде муки, сахара, тушенки и сгущенки. Перегнали все богатство в Мурманск и раздали людям в счет погашения долгов по заработной плате. Что-то продавали, меняли на топливо, короче крутились. И так выживала большая часть геологических предприятий страны. Мы уложились в итоге в установленный срок. Выплатили долги государству, разблокировали счета. Благодаря помощи акционеров оформили кредит в московском банке «Империал» и заплатили людям все долги по зарплате.
Постепенно Молодое акционерное общество МАГЭ набирало обороты. НИС «Геолог Дмитрий Наливкин» и НИС «Профессор Куренцов» были в строю. Летом работали по бюджетным программам в Арктике, а остальное время активно выполняли сейсмические профили по заказам западных нефтяных компаний. Привели в порядок НИС Геофизик»: отремонтировали, обновили аппаратуру и технологическое оборудование. Это судно целиком было ориентировано на работу на арктическом шельфе и в первую очередь по программе геологической съемки шельфа масштаба 1:1000000, которую активно поддерживали Роснедра.
Осенью 1997 года отметили 25-летний юбилей МАГЭ. Все шло своим чередом, суда работали. В конце 1998 года в ходе очередной поездки в командировку в Москву у меня состоялся разговор с В.П. Орловым. К тому времени он снова возглавлял отрасль и стал министром природных ресурсов. Он предложил мне работу в Москве, в министерстве. Вопрос о преемнике не стоял. А.Ю. Джапаридзе одобрил мое предложение о введении Казанина Г.С. в состав совета директоров и назначении его генеральным директором ОАО МАГЭ вместо меня.
Я пришел в МАГЭ студентом, ходил в море простым инженером, стал начальником экспедиции, а позднее ее генеральным директором. Экспедиция стала моим детищем и в то же время моим учителем. Мы пережили перестройку-переделку. Мы сохранили свой статус одной из ведущих морских геолого-разведочных организаций страны, изучающих Арктику и вышли на международный уровень. Я был спокоен за коллектив, у которого была работа, надежная техника и перспективы на будущее. Научно-исследовательский флот отремонтирован, переоборудован. Экспедиция имела свою базу с причалами и прекрасное офисное помещение в центре города. Финансово-хозяйственный механизм функционировал отлично и на счетах экспедиции имелась прибыль. У Экспедиции появилась Эмблема, придуманная в годы перестройки. МАГЭ все знали и уважали. Раскрученный бренд, как сейчас модно говорить. Все это я оставлял на пороге своей новой жизни. В июне 1999 года я с семьей уехал в Москву. За годы, что я работал в Министерстве, бюджетные программы экспедиции выросли в разы. Это факт. Первое время я старался чаще бывать в Мурманске, постепенно новая работа захватила меня. Континентальный шельф России огромен и меня ждали другие моря и акватории.