Политика российских властей в области университетского образования в «Северо-Западном крае» в 30-50-е гг. XIX в. Деятельность Горы-Горецкого земледельческого института. После восстания 1830-1831 гг. правительство Николая I, осуществляя целенаправленную русификаторскую политику, неуклонно стремилось уничтожить в так называемом «Северо-Западном крае» (в 1840 г. было запрещено использовать название «Беларусь» в официальном делопроизводстве) всякие следы прежней самостоятельности в политике и культуре. Как отмечал историк В. И. Пичета, первый ректор Белоруского государственного университета, «…белорусские земли, по мысли российского правительства, должны были стать опорой православия и российской народности». Однако, уничтожая все искры «крамолы и сепаратизма», царские чиновники не смогли создать в крае даже русских центров науки и культуры (императорский указ о создани лицея в г. Орше, который мог бы со временем заменить Виленский университет, так и не был исполнен).
Единственным высшим учебным заведением на территории Беларуси в 1840-е – начале 1860-х гг. был Горы-Горецкий земледельческий институт. Ещё в 1836 г. в г. Горки была основана Горы-Горецкая земледельческая школа. Занятия в школе начались в августе 1840 г. Она состояла из двух разрядов: первого (низшего) и второго (высшего). Срок обучения в каждом разряде составлял 3 года. В школу принимали юношей 16–20 летнего возраста. Они изучали земледелие, животноводство, садоводство, лесоводство, общеобразовательные предметы, выполняли различные практические работы. Выпускники низшего разряда (кроме детей крепостных крестьян) принимались в высший, который готовил агрономов. В 1842 г. высший разряд был реорганизован в самостоятельное учебное заведение – Высшую сельскохозяйственную школу. В 1848 г. на её базе был основан Горы-Горецкий земледельческий институт.
|
|
В институт принимались выпускники гимназий или те, кто успешно сдал экзамен за гимназический курс. Срок обучения составлял четыре года. Выпускники получали специальность агронома. В разные годы в институте обучались от 112 до 222 студентов. Велось преподавание физики, химии, ботаники, зоологии, луговодства, животноводства, лесоводства и других специальных дисциплин. Изучались также гуманитарные науки (русский язык, история русской литературы, иностранный язык, право, логика и др.), на которые отводилась почти четверть учебного времени. В летние месяцы проводились агрономические путешествия в губернии Российской империи. Студенты и преподаватели института принимали участие в сельскохозяйственных съездах и выставках.
При институте были открыты заводы по производству кирпича и дренажных труб, мастерская по ремонту сельскохозяйственных машин, сыроварня, учебная пасека, ботанический сад (его коллекция насчитывала более 3800 растений), библиотека (содержала более 7 тыс. томов). Были организованы музеи: зоологический, анатомический, сельскохозяйственных машин. В институте велись научные исследования по самому широкому кругу проблем: развитию кормопроизводства, льняной промышленности, изучению эффективности разных видов удобрений, защите растений от вредителей, осушения земель и др. Была выведена новая порода тонкорунных овец, приспособленных к климатическим условиям средней полосы России: шерсть данной породы была отмечена золотыми медалями в Москве (1852) и Петербурге (1860), бронзовыми в Лондоне (1857 и 1862). Результаты исследований публиковались в «Записках Горы-Горецкого земледельческого института», других научных изданиях Российской империи. Среди выпускников института было много известных ученых в области сельскохозяйственной науки: А. П. Людоговский, Ю. Ю. Жабенко, А. Н. Козловский, С. С. Косович и др.
|
|
За участие студентов и преподавателей в восстании 1863 – 1864 гг. занятия в институте были прекращены. В 1864 г. он был переведен в Петербург (Петербургский земледельческий институт). В 1877 г. его объединили с Петербургским лесным институтом. Горы-Горецкий земледельческий институт возобновит свою деятельность только в 1919 г. в составе четырех факультетов: агрономического, мелиоративного, лесного, сельскохозяйственного машиноведения. Позднее он станет основой для создания Белорусской сельскохозяйственной академии.
В отсутствии высшего учебного заведения детям мелкой белорусской шляхты, стремившимся продолжать своё образование, путь к вершинам знаний стал практически недоступным. А тем более для низших сословий. В меньшей мере это касалось средних и крупных землевладельцев, которые имели возможность посылать своих детей на учебу в университеты Российской империи и за границу. Проблему возобновления деятельности в крае университета понимали некоторые российские сановники, в частности – виленский генерал-губернатор В. И. Назимов. Однако, встретив неприятие этой идеи Александром II и его окружением, он ограничился предложением основать в Вильно Высшую реальную школу. Осенью 1858 г. проект поддержало дворянство Виленской губернии, считая его первым шагом в деле возобновления деятельности университета. Но и на этот раз дальше обсуждений и проектов дело не пошло.
|
|
Уроженцы Беларуси – студенты российских университетов. После подавления восстания 1863–1864 гг., закрытия Горы-Горецкого земледельческого института в условиях жесткого террора не приходилось и мечтать о возрождении университета. Как ни парадоксально, этот вопрос был поднят представителем официальной власти, главным душителем восстания на белорусских землях, виленским генерал-губернатором М. Н. Муравьевым. По его мнению, университет должен был стать одним из средств по русификации края, центром борьбы с национально-освободительным движением в нем. По плану, университет создавался только для уроженцев западных губерний. В другие университеты Российской империи молодежь этих губерний поступать не могла. Такой план, по мысли губернатора, должен был, с одной стороны, изолировать местную молодежь от Польши. С другой же – оградить российские университеты от революционного духа студентов – уроженцев бывшей Речи Посполитой. Однако попечитель Виленского учебного округа И. П. Корнилов посчитал открытие университета делом несвоевременным. Положение в крае принципиально не изменилось и после указа Александра II от 8 июня 1869 г. о возобновлении деятельности Варшавского университета. Последний получил статус «императорского» и «русского», а соответственно особо контролируемого на предмет лояльности к властям. Косвенно это свидетельствовало о том, что положение в Беларуси и Литве российское правительство считало более опасным, чем даже в собственно Польше.
Отсутствие университета крайне отрицательно сказывалось на развитии белорусских территорий, которые ранее были центром науки, просвещения и культуры, а стали едва ли не самыми отсталыми в культурном и экономическом отношении в Российской империи. Белорусская молодежь была вынуждена ехать в Петербург, Москву, Киев, Варшаву. Лучшие культурные силы покидали Беларусь, как правило, работали далеко за пределами родины, в отрыве от неё. Такое положение довольно быстро оказало свое негативное влияние на развитие культурного окружения, в котором шло становление белорусского общества. Во второй половине XIX – начале XX в. высшие учебные заведения России, её украинских, прибалтийских, польских территорий сделали серьезный вклад в подготовку целого пласта национальной белорусской интеллигенции. В подготовке специалистов для белорусских губерний доминировали ведущие университеты Российской империи: Петербургский, Московский, Киевский, Казанский, Харьковский, Варшавский. Но особенно много белорусской молодежи в конце XIX в. ехало учиться в Дерптский (Юрьевский) университет. Пользовался популярностью среди уроженцев Беларуси Петербургский Технологический институт, окончание которого гарантировало стабильный материальный и профессионально-правовой статус. Выпускники этих учебных заведений становились преподавателями и организаторами средних учебных заведений Беларуси, юристами, врачами, техническими и сельскохозяйственными специалистами.
Назвать точную численность белорусских студентов в Российской империи не представляется возможным из-за отсутствия сформированной базы статистических данных. Анализируя «Памятную книжку Императорского Санкт-Петербургского историко-филологического Института за 1902 – 1912 гг.», можно определить (на основании предыдущего места обучения), что среди его выпускников белорусские студенты составляли 16 человек (7,17 %). За скупыми цифрами скрываются судьбы людей талантливых, мужественных, трудолюбивых, которые отдали свои силы развитию науки и культуры далеко за пределами своей «малой» родины.
Примеры вклада белорусской интеллигенции в мировую науку. Уроженец Могилева, выпускник Могилевской гимназии Николай Константинович Судзиловский (1850–1930) учился в Петербургском, Киевском и Бухарестском университетах. Он вошел в историю как участник общественных движений России, Швейцарии, Англии, Франции, Румынии, Болгарии, США, Японии, Китая. С его именем связаны достижения в области хирургии, теории и практики лечения туберкулёза, других серьезных заболеваний. Н. К. Судзиловский – первый путешественник, который познакомил российских читателей с флорой и фауной островов центральной части Тихого океана. Он автор публицистических работ (псевдоним – Руссель), высоко оцененных М. Горьким, В. Короленко. Рабиндранатом Тагором. Философ и социолог, этот белорусский интеллектуал знал 8 европейских языков, а также японский и китайский. Как специалисту в области этнографии, энтомологии, химии, биологии, агрономии, ему были присвоены звания члена Американского общества генетиков, научных обществ Японии и Китая. В 1900 г. Н. К. Судзиловский был избран сенатором, в 1901 г. – президентом Гавайских островов.
Географ, геодезист топограф, переводчик – Михаил Павлович Вронченко (1801 – 1885) родился в г. Копысь в семье священника. Учился в Московском и Дерптском университетах. Он составил первую достоверную карту Малой Азии, основой которой стали 100 определенных исследователем геодезических пунктов. В литературе М. П. Вронченко, владевший восемью иностранными языками, известен переводами на русский язык прозведений Дж. Байрона, И. Гёте, В. Шекспира, А. Мицкевича.
Ещё один естествоиспытатель – Алексей Андреевич Бялыницкий–Бируля (1864 – 1937) – зоолог и зоогеограф, член-корреспондент Академии наук СССР – родился в Оршанском уезде Могилевской губернии. Он окончил Петербургский университет и в 1899 г. участвовал в экспедиции на архипелаг Шпицберген. В 1900 – 1902 гг. был членом экспедиции полярного исследователя Э. В. Толя, которая искала гипотетическую «Землю Санникова». В ходе экспедиции А. А. Бялыницкий–Бируля впервые описал редкую птицу – розовую чайку, растительность полуострова Таймыр, острова Новая Сибирь. В настоящее время его имя носят залив и гора на побережье полуострова Таймыр.
Уроженец Гомельщины Дмитрий Евдокимович Лаппо (1861–1936) после окончания гимназии поступил на юридический факультет Киевского университета. Во время учебы он стал активным членом местной группы народовольцев, за что в 1885 г. был сослан в Тобольскую губернию. В ссылке написал «Белорусские повести», основанные на впечатлениях детства и юности. В 1898 г. Д. Е. Лаппо экстерном сдал экзамены в Казанском университете на звание юриста. Работал мировым судьей, прокурором окружного суда. За активное участие в общественной жизни его избирали гласным Красноярской городской думы. В качестве председателя училищной комиссии при Красноярской городской управе уроженец Беларуси много сделал для развития образования в крае, мечтал о введении в Красноярске всеобщего образования. Дмитрий Евдокимович изучал быт и нравы коренного сибирского населения, отстаивал его права, предлагал создать в Томском университете кафедры степного права и тюркско-монгольских наречий. Как член партии кадетов, он участвовал в революционных событиях 1905 г., а после Октябрьской революции 1917 г. активно включился в культурное строительство в Сибири.
Рассказ о судьбах тех, кто преодолел все преграды на пути к высшему уровню знаний и внес свою интеллектуальную и практическую лепту в сокровищницу общечеловеческой культуры можно продолжать очень долго.
Самоопределение белорусской интеллигенции и эволюция её национально-государственных идеалов. Жестокое подавление восстания 1863 – 1864 гг., массовые репрессии против его участников, режим исключительных законов, русификация надолго приостановили развитие белорусского национально-освободительного движения. Возрождается оно только в конце 1870-х – начале 1880-х гг., благодаря усилиям нового поколения белорусской интеллигенции. Причем проявилось это возрождение в деятельности ряда подпольных студенческих кружков в Петербурге и других городах России, где существовали университеты. Среди участников этих кружков выделялся студент Петербургского технологического института Игнатий Гриневицкий, который стал одним из основателей белорусской фракции «Народной воли». 1 марта 1881 г. он в составе группы их четырех террористов исполнил смертный приговор руководства «Народной воли» императору Александру II: бомбой, брошенной И. Гриневицким, царь был убит. Погиб и сам революционер.
В 1881–1883 гг. белорусы-народовольцы издали несколько обращений и брошюр – «Белорусской молодежи», «К белорусской интеллигенции», «Письма о Беларуси», «Послание землякам-белорусам», а также два номера журнала «Гомон» (1884). Руководителями кружка, подготовившего первый номер «Гомона», были студенты Петербургского университета, выпускники Витебской гимназии А. Марченко и Х. Ратнер. В созданный ими в Петербурге кружок входили также студенты В. Крупский, М. Стацкевич, С. Нестюшка-Буйницкий. После издания первого номера журнала Х. Ратнер и А. Марченко были арестованы. Несмотря на это, второй номер «Гомона» все-таки вышел в свет. Его издатели, как и состав других кружков, подготовивших вышеперечисленные произведения, остаются до сих пор неизвестными. Общим для всех этих изданий являлось признание существования самобытного белорусского народа как «особой ветви славянского племени», стремление авторов к сближению с ним и служение его интересам, протест против русификации и полонизации белорусов. Однако задачи национального движения они формулировали по-разному: одни – с либерально-народнических, другие – с революционно-демократических позиций.
После разгрома студенческих кружков, связанных с «Гомоном», белорусских национальных политических организаций до начала ХХ в. не существовало. В конце 1880-х – начале 1890-х гг. революционно настроенные студенты-белорусы входили в интернациональные студенческие организации земляческого типа, созданные в Петербурге и Москве. Они объединяли студентов белорусско-литовских, польских и украинских губерний, которые учились в этих городах. На идеологии и деятельности организаций в определенной степени чувствовалось влияние марксизма. Одним из руководителей петербургского кружка польско-литовско-белорусской молодежи был студент технологического института, белорусский поэт-демократ Адам Гуринович. В июне 1893 г. за распространение нелегальной литературы он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. В конце ноября его выпустили из-под стражи по причине тяжелой болезни и отправили под надзор полиции в отцовское имение, где А. Гуринович вскоре умер от черной оспы. По воспоминаниям родственников, «ещё в последние минуты своей жизни, имея надежду преодолеть страшную болезнь, он строил планы будущей работы на ниве родного края с мыслью будить и звать к жизни язык и литературу белорусского народа…»
Студенческая организация, подобная петербургской, существовала в Московском университете. С деятельностью одного из её руководителей, студента математического факультета Марьяна Абрамовича, связано нелегальное издание в 1892 г. агитационной брошюры на белорусском языке «Дядька Антон, или разговор обо всём, что болит, а почему болит, не знаем».
В 1899–1901 гг. в Петербурге по инициативе студента технологического института Вацлава Ивановского был создан нелегальный студенческий кружок белорусской молодежи. Среди кружковцев вызрела мысль о создании Белорусской революционной партии (создана в 1902 г.). Осенью 1902 г. от имени этой партии было издано обращение «К интеллигенции» (на польском языке). Обращение резко критиковало ассимилированную белорусскую интеллигенцию за службу другим народам, призывало её к широкой просветительской и культурно-возрожденческой деятельности на пользу своего народа, ставило ей в пример успешную работу в этом направлении чешских, литовских, сербских, хорватских, болгарских интеллигентов.
Осенью 1903 г. на учебу в Петербургский университет приехали братья Антон и Иван Луцкевичы, активно включившиеся в работу белорусского землячества столицы. Его представители объединились в «Круг белорусского народного просвещения» с целью развертывания широкой национально-культурной деятельности. Обсуждение воззвания «К интеллигенции» вызвало в землячестве серьезные разногласия по вопросу о том, в каком направлении должна развиваться дальнейшая деятельность – национально-возрожденческом или революционном. В. Ивановский отстаивал первое направление, братья Луцкевичи – второе. Горячие споры закончились расколом Белорусской революционной партии. В. Ивановский сосредоточился на работе в «Круге белорусского народного просвещения» (издание и распространение литературы на белорусском языке), а Луцкевичи занялись созданием новой партии – Белорусской Социалистической Громады. Её первый съезд состоялся в декабре 1903 г. в Вильно. В разработке своей концепции государственного самоопределения Беларуси члены партии прошли длинный путь – от концепции краевой автономии, восстановления на конфедеративной основе государственной унии Беларуси и Литвы к провозглашению в 1918 г. государственной независимости Беларуси.
Резюме. Таким образом, белорусское студенчество в наиболее трудные для национального развития Беларуси годы последней трети XIX в. сумело сохранить тонкую ниточку национального самосознания, крепнущего уважения к родному языку и культуре, надежду на возможность самостоятельного развития в будущем. Из студенческих кружков в университетских городах выросли Белорусская революционная партия и Белорусская Социалистическая Громада. Именно Белорусская Социалистическая Громада возьмет в свои руки в начале бурного ХХ в. инициативу по возрождению и развитию национально-культурного самосознания белорусского народа.
Вторая половина XIX в.: проекты возобновления высшего образования в Беларуси. Отмена крепостного права, широкие разноплановые реформы, осуществленные в правление Александра II, дали мощный толчок экономическому развитию, оживлению общественно-политической активности Российской империи. Новое время настойчиво требовало людей образованных, специалистов высокого уровня, новой ментальности. В 1869 г. попечитель Виленского учебного округа П. Н. Батюшков высказал предложение об открытии в Вильно университета в составе двух факультетов – богословского и филологического. Министр народного просвещения империи граф Д. А. Толстой положительно отнесся к этому предложению. Он высказался за создание полного университета в составе четырех факультетов, но только не в Вильно, а в Полоцке, где в 1872 г. была открыта учительская семинария. Александр II на этот раз поддержал проект. Однако на пути его реализации встали события российско-турецкой войны 1877–1878 гг. Затянувшиеся военные действия, сложная международная обстановка, значительный дефицит государственного бюджета отодвинули вопрос об университете на неопределенный срок.
В конце 1880-х гг. вопрос о высшем учебном заведении в «Северо-Западном крае» стал предметом дискуссий, развернувшихся в печати. Одни высказывались за университет, другие – за политехникум, третьи отстаивали необходимость открытия в Вильно православной духовной академии. Однако эта полемика не вышла за рамки газетных страниц.
В 1890-х гг. в Российской империи начался экономический подъем, затронувшей и Беларусь. Развитие промышленности и сельского хозяйства было невозможно без специалистов соответствующей квалификации. Вопрос о высшей школе становился все более актуальным не только для дворянства, но и для формировавшейся буржуазии. Местные сельскохозяйственные общества и их съезды, городские и земские органы местного самоуправления начали ходатайствовать перед правительством об открытии в северо-западных губерниях высшего учебного заведения.
В 1901 г. руководству Виленского учебного округа поступило ходатайство от местных помещиков об открытии в Минске высшего сельскохозяйственного заведения. Попечитель округа В. Попов поддержал предложение. По его мнению, целью подобного учреждения должно было стать исследование возможностей развития сельского хозяйства в крае, поставленное на научную основу. Положительно отнеслись к проекту и в Минской городской думе, которая ещё 1897 г. создала специальную комиссию для решения вопроса об открытии в городе института земледелия и лесоводства. Однако и эти устремления в который раз не нашли поддержки в правительстве.
В августе 1901 г. на съезде представителей сельскохозяйственных обществ в Вильно и на заседаниях Виленской городской думы обсуждался вопрос об открытии в городе высшего учебного заведения типа политехникума, как наиболее соответствующего нуждам «края». Но и это предложение не было воспринято правительственными кругами.
В 1903 г. вопрос о высшей школе вновь горячо обсуждался на страницах печати. Толчок дискуссии был дан областным сельскохозяйственным съездом, проходившим в Двинске. Участник съезда П. Стрельцов сделал доклад «о высшем учебном заведении в Северо-Западном крае». Делегаты съезда единодушно высказались за открытие в Беларуси университета. Виленский учебный округ оставался единственным в европейской части России, не имевшим ни одного высшего учебного заведения. Принимая во внимание местные особенности, съезд высказался за обязательное открытие в составе университета сельскохозяйственного отделения, как наиболее необходимого для экономического развития «края». Средства для практического осуществления проекта должны были быть выделены местными фондами (пожертвования городов, земств, самообложение, благотворительность и т. п.). Вопрос о местонахождении нового университета съезд оставил открытым, предоставив его решение руководству системой образования и инициативе заинтересованных городов.
Практически одновременно с постановлениями Двинского областного съезда вопрос о высшей школе подняли Витебская и Минская городские думы, которые взяли на себя инициативу обратиться с ходатайством к правительству о создании в Беларуси университета. Гласный Минской городской думы В. Янчевский выступил с предложением об открытии университета именно в Минске. Городская дума поддержала его предложение, считая, что новое высшее учебное заведение положительно повлияет не только на общее культурное развитие края, но и станет стимулом к дальнейшему развитию города. В принятом постановлении Минская городская дума обязывалась выделить для университетских зданий участок земли, а также денежную субсидию в размере 500 тысяч рублей. В то же время представители местной власти, ставившие на повестку дня вопрос о создании университета, рассматривали его исключительно как проводник российской политики, убеждали правительство, что он будет «прочным оплотом русского начала против иноплеменного влияния». Однако правительство, как и ранее, боялось того, что университет разбудит общественную активность в крае, станет центром национально-освободительного движения.
Революции начала XX в. в России и активизация движения за Белорусский университет. Революционные события 1905–1907 гг. коренным образом изменили общественно-политическую ситуацию в Российской империи. 17 октября 1905 г. Николай II подписал Манифест о провозглашении демократических свобод, созыве Государственной думы с законодательными полномочиями. Политические партии получили возможность легальной деятельности, участия в представительных органах власти. Революция заставила царизм пойти на уступки и в области национальных требований народов Российской империи. Под нажимом общественности правительство создало комиссию по основанию новых учебных заведений на территории страны. Однако с этого времени проблема открытия университета в «Северо-Западном крае» неожиданно приобрела новый аспект. Свои претензии на историко-культурное наследие Великого княжества Литовского начали высказывать литовские (летувиские, жмудинские) общественные деятели. Они видели ВКЛ исключительно как «литовское» (в современном понимании этого слова) государство и именно в таком русле представляли себе возрождение Виленского университета. При этом игнорировался тот факт, что в период его существования в первой трети XIX в. среди студентов Виленского университета около 40 процентов были выходцами из Западной Беларуси и Виленщины, приблизительно столько же – из Восточной Беларуси и Смоленщины, остальные – из Украины, Литвы, Польши и европейских государств. Литовские либеральные деятели проявили значительную активность. В частности, группа литовской интеллигенции обратилась к председателю Совета министров России С. Ю. Витте с меморандумом об автономии Литвы. С этого времени берёт начало спор о том, какой город должен в перспективе стать университетским центром Беларуси – Вильно или Минск.
Вопрос о развитии высшей школы не мог не обсуждаться в белорусских национально-возрожденческих кругах, центром которых в начале ХХ в. была газета «Наша Нива» – еженедельная общественно-политическая и литературно-художественная газета, которая издавалась на белорусском языке в Вильно с 1906 по 1915 гг. Она объединяла вокруг себя авторов всех вероисповеданий и направлений, которые выступали за национально-культурное развитие Беларуси. В программной статье первого номера была выражена позиция газеты: «Наша Нива» – газета не редакции, а всех белорусов и всех тех, кто им сочувствует…». На страницах газеты складывались лексические и грамматические нормы белорусского литературного языка. В «Нашей Ниве» были впервые опубликованы многие произведение Я. Купалы, Я. Коласа, М. Богдановича, А. Пашкевич (Цетки), А. Гаруна, З. Бядули, Т. Гартного и других белорусских писателей и поэтов. На её страницах не раз появлялись статьи, посвященные необходимости открытия высшего учебного заведения в крае. Несмотря на то, что газета являлась ярким пропагандистом возрождения белорусского языка, резко выступала против «обрусительства», в вопросе об открытии университета она занимала толерантную позицию. «Нехай у гэтым унивэрсытэце будуць учыць на усих мовах, якие у нашым краю ёсць: па расейску и па польску, па беларуску, па литоўску, як хто захочэ» – писала «Наша Нива».
Проблема открытия университета в «Северо-Западном крае» неожиданно вышла за границы империи и получила определенный резонанс в Центральной Европе. 11 июня 1908 г. она обсуждалась на Всеславянском съезде прогрессивных студентов, инициаторами созыва которого стали чешские студенты. Присутствовали на съезде и шесть представителей от Беларуси. По результатам заседаний съезда было принято постановление, четвертый и пятый пункты которого требовали от российских властей открытия университета в Вильно, а также немедленного создания (пока университет не открыт) кафедр белорусской истории и этнографии в других российских университетах. Но ни правительство, ни депутаты Государственной думы Российской империи не стали обсуждать проект открытия университета. Что касается преподавания на белорусском языке, то речь об этом не шла даже на уровне начальной школы.
21 апреля 1908 г. в Вильно состоялось собрание представителей белорусских и литовских городов, в котором приняли участие также представители общественности, редакторы виленских газет. Собрание было посвящено обсуждению вопроса об открытии высшего учебного заведения в «крае». Пришли к мнению, что наиболее удобным местом для высшей школы является Вильно. Спорили о том, какого типа должно быть это высшее учебное заведение – университетом, политехническим институтом или сельскохозяйственной школой. Часть присутствовавших поддерживала проект политехнического института, другие утверждали, что в крае слабо развита фабрично-заводская промышленность, поэтому инженеров много не требуется. Во многих выступлениях говорилось об отсутствии квалифицированных врачей, учителей, юристов, в связи с чем необходимо создавать университет с полной структурой факультетов.
Наболевший вопрос был поднят в 1911 г. на очередном заседании Минской городской думы. Его обсуждение поддержал также губернский земский комитет. Было принято решение ходатайствовать перед правительством об открытии только медицинского факультета. При этом отмечалось, что таким образом позднее легче будет добиться разрешения на создание полного университета. Городская дума постановила передать под новое учебное заведение хутор Людомонт и провести к нему «электрический трамвай». Однако и это ходатайство не было удовлетворено. Попытки членов Государственной думы, избранных от белорусских губерний, поддержать ходатайство были проигнорированы российским правительством.
Превращение в начале ХХ в. Минска в развитый торгово-промышленный центр вынуждало городские власти заботиться о подготовке специалистов с экономическим образованием. В 1913 г. минская лесная биржа вышла с ходатайством о создании в Минске коммерческого института. Чтобы легче добиться соответствующего разрешения, открытие института связывали с 300-летием царствования дома Романовых. Однако и этот проект был отвергнут. По мнению властей, существовавшие в Петербурге, Москве и Киеве коммерческие институты вполне могли удовлетворить «незначительный спрос Минска на интеллигентных и образованных коммерческих деятелей». Минский губернатор разъяснял, что институт «совершенно не нужен для лиц русского происхождения, имеющих беспрепятственный доступ во все существующие в Империи учебные заведения, <…> и будет обслуживать исключительно лиц иудейского происхождения».
Земское собрание Минской губернии попробовало воспользоваться 300-летием дома Романовых и выдвинуло проект создания в Минске сельскохозяйственного института, который предполагалось со временем реорганизовать в политехнический институт. Проект встретил поддержку со стороны Минской городской управы. Положительно отнесся к нему и губернатор, правда, в основном по причинам политического характера. Он считал, что «учреждением этого заведения <…> будет вызван приток в губернию русского элемента как из губерний черты оседлости, так и внутренних, что не может не ослабить вредного влияния здесь инородческих классов населения».
В начале 1914 г. при Государственной думе было организовано Особое совещание с целью выработки общего плана основания высших сельскохозяйственных учебных заведений в основных земледельческих центрах Российской империи. Минск, как центр огромного сельскохозяйственного края с особыми хозяйственными, историческими и культурно-бытовыми традициями, был включен в план создания высших сельскохозяйственных школ страны. В городе планировалось открыть сельскохозяйственный институт, но начавшая в августе 1914 г. война не дала возможности осуществить этот план.
Резюме. Таким образом, практически столетняя борьба органов самоуправления и общественности белорусских губерний за создание на родной земле университета не принесла желаемого результата. Население так называемого «Северо-Западного края» не вызывало доверия царского правительства, где хорошо понимали силу воздействия образования высшего уровня не только на разум, способности молодых людей, но и на внутренний мир человека. Именно университетское образование раскрепощало этот мир, делало студентов не только специалистами-интеллектуалами, но и свободными людьми. Людьми, которые стремятся к свободе, не приемлют насилия над собой в любой форме. Людьми, готовыми вести борьбу за свою (и не только свою) свободу.
ГЛАВА 7. Белорусский государственный университет:
начало деятельности
Попытки реализации идеи Белорусского университета в условиях Первой мировой войны. На рубеже XIX – XX вв. международные противоречия приобрели глобальный характер. Два блока крупнейших государств вступили в войну за передел мира. С 1 августа 1914 г. в мировой конфликт было втянуто 38 государств с населением в 1,5 млрд. человек. Для белорусских земель Первая мировая война явилась очередным разрушительным «цунами». Западная часть Беларуси оказалась оккупированной германскими войсками, восточная – стала прифронтовой зоной, на которой дислоцировалась полуторамиллионная российская армия. В годы Первой мировой войны Беларусь покинули около 1,5 млн человек. Разруха в экономике привела к резкому росту цен на основные товары, нарастанию социальной напряженности.
Между тем, даже в тяжелейших военных условиях потребность в существовании высшего учебного заведения на территории Беларуси была настолько высока, что в 1916 г. практически одновременно Могилевское губернское земское собрание, Витебская губернская земская управа и Минские губернские земские органы ходатайствовали перед царским правительством об открытии университета в одном из этих городов. Однако они в очередной раз получили отрицательный ответ. Основанием для отказа послужил то, что ни Витебск, ни Могилев не являлись центрами «Северо-Западного края», а Минск находился слишком близко к линии фронта.
Первая мировая война, приведшая к большим человеческим жертвам, хозяйственной разрухе вызвала массовые народные выступления против власти. По мере назревания в Российской империи революционной ситуации все шире начинало развиваться белорусское национальное и революционное движение. 25–27 марта 1917 г. в Минске состоялся I съезд белорусских национальных организаций. Съезд избрал Белорусский национальный комитет (БНК) во главе с бывшим депутатом Государственной думы Р. А. Скирмунтом. В мае БНК начал издавать газету «Вольная Беларусь». На съезде отмечалась необходимость открытия при первой же возможности высшего учебного заведения в одном из белорусских городов.
8–10 июля 1917 г. в Минске состоялся II съезд белорусских национальных организаций, на котором была избрана Центральная рада белорусских организаций во главе с И. Ю. Лёсиком. На съезде прозвучало требование, обращенное к членам Временного правительства, о необходимости создания на белорусских землях университета и сельскохозяйственного института.
После прихода к власти в Петрограде в октябре 1917 г. большевиков надежды деятелей белорусского национального движения на положительное решение вопроса об открытии университета усилились. 17 ноября 1917 г. Генеральный секретариат Великой Белорусской Рады (ВБР) обратился с письмом к народному комиссару просвещения советской России А. В. Луначарскому, в котором предложил начать возрождение Виленского университета. Возрожденный университет планировалось временно разместить в Минске. 26 ноября 1917 г. И. Я. Воронка (он вёл переговоры) сообщил, что А. В. Луначарский дал своё согласие и будет решать вопрос о выделении средств на эти цели. Однако на тот момент вопрос быстро решить не удалось из-за отрицательной позиции И. В. Сталина, на тот момент наркома по делам национальностей РСФСР.