Древний человек более остро, чем мы, осознавал свою сопричастность с природой, обожествлял и одухотворял ее животворящие силы. Стремился опереться в своей повседневной жизни на них, найти опору, защиту своего рода, своей семьи, себя лично.
Многие из древних обычаев были построены на стремлении откупиться от недобрых, часто злых сил, умилостивить, задобрить их, тесно связаны с мифологическим миром древних славян. Так, Д. Шеппинг называл три стадии развития мифологического мышления славян: духов, божеств природы и богов кумиров. М. Боровский - четыре: поклонение озерам, рощам, небесным светилам; культ Рода и Рожаниц (с принесением жертв и устроением пиров в их честь); культ Перуна; период двоеверия.
Культ животных. В далекую эпоху, когда основным занятием славян была охота, а не земледелие, они верили, что дикие животные – их прародители. Славяне считали их могущественными божествами, которым следует поклоняться. У каждого племени был свой тотем, т.е. священное животное, которому племя поклонялось. Несколько племен своим предком считали Волка и почитали его как божество. Имя этого зверя было священным, его запрещалось произносить вслух, поэтому вместо «волк» говорили «лютый», а себя называли «лютичи». Во время зимнего солнцестояния мужчины этих племен надевали волчьи шкуры, что символизировало превращение в волков. Так они общались со звериными предками, у которых просили силы и мудрости. Волк считался могущественным защитником племени, пожирателем злых духов.
Хозяином языческого леса был медведь – самый сильный зверь. Он считался защитником от всякого зла и покровителем плодородия – именно с весенним пробуждением медведя древние славяне связывали наступление весны. Вплоть до ХХ в. многие крестьяне хранили в домах медвежью лапу как талисман-оберег, который должен защищать своего владельца от болезней, колдовства и всевозможных бед. Славяне полагали, что медведь наделен большой мудростью, почти всеведением: именем зверя клялись, а нарушивший клятву охотник был обречен на гибель в лесу.
Из травоядных животных в охотничью эпоху наиболее почиталась Олениха (Лосиха) – древнейшая славянская богиня плодородия, неба и солнечного света. В противоположность настоящим оленихам богиня мыслилась рогатой, ее рога были символом солнечных лучей. Поэтому оленьи рога считались мощным оберегом от всякой ночной нечисти и прикреплялись либо над входом в избу, либо внутри жилища. По названию рогов – «соха» – оленей и лосей часто называли сохатыми. Русские женщины уподоблялись богиням, надевая головной убор с рогами, сделанными из ткани, - кичку. Отголоском мифов о небесных Лосихах служат народные названия созвездий – Большой и Малой Медведицы – Лось и Лосенок.
Среди домашних животных славяне более всего почитали Коня, ведь некогда предки большинства народов Евразии вели кочевой образ жизни, и в облике золотого коня, бегущего по небу, им представлялось солнце. Позднее возник миф о боге солнца, едущем по небу на колеснице. Образ Солнца-коня сохранился в убранстве русской избы, увенчанной коньком, изображением одной или двух конских голов. Амулет с изображением конской головы или просто подкова, подобно другим солнечным символам считались могучим оберегом.
Культ природы. Когда славянские племена стали заниматься земледелием, постепенно стали сменяться объекты их поклонения. Древнему земледельцу нужно было, прежде всего, воздействовать на природу, воззвать к ее вегетационной мощи, обратиться к различным «рощениям», священным деревьям, к водным источникам – родникам, кладезям, студеницам, к полям, чтоб дали урожай. Существовало еще почитание гор и холмов, связанное с обобщением природы, с теми Рожаницами и Родом, которые управляли природой в целом, управляли ею с неба, на котором находились.
Древнейшим верховным мужским божеством славян был Род. В христианских поучениях против язычества XII – XIII вв. о Роде пишут как о боге, которому покланялись все народы.
Род был богом неба, грозы, плодородия. О нем говорили, что он едет на облаке, мечет на землю дождь, и от этого рождаются дети. Род – повелитель земли и всего живого, он – языческий бог-творец. Имя Рода восходит к иранскому корню со значением божества и света, а в славянских языках корень «род» означает родство и рождение, воду (родник), прибыль (урожай), такое понятие как народ и родина, кроме того, красный цвет - (рдяной) и молнию, особенно шаровую, называемую «родия». Такое разнообразие однокоренных слов, несомненно, доказывает величие языческого бога.
Спутницами Рода были Рожаницы - безымянные богини плодородия, изобилия, благополучия. Образ их восходит еще к древним Оленихам, однако, Рожаницы – не столько подательницы плодородия, сколько хранительницы жизни. По наиболее древнему представлению Рожаницы мыслились в виде двух небесных богинь, подательниц дождя, но дольше всего держалась вера в них, как защитниц молодых матерей и маленьких детей. С принятием на Руси христианства культ Рожаниц постепенно слился с культом Богородицы, надолго пережив культ Рода.
В честь Рода и Рожаниц устраивались ритуальные пиры во время осеннего праздника урожая и на зимнее солнцестояние.
Это почитание выражалось в коллективных молениях на вершинах холмов или гор, в ходе которых люди обращались к тому или иному верховному божеству.
Преклонение перед силами природы в той или иной мере сохранилось до наших дней. Обращено оно, во-первых, - к культу небесных сил, воплощенных в огне, во-вторых, - культу растительного начала, связанного с водой. Почти в каждой местности есть «святые колодцы», источники, воды которых наделяются чудодейственной исцеляющей силой. Часто испитие воды из этого источника и омовение сопровождается обычаем оставлять на близлежащих кустах косынки, повязывать ленточки, часть одежды.
По космогонии древних славян, год разделялся на две половины: летнюю и зимнюю. Летнее полугодие более соответствовало общественной, публичной деятельности, зимнее – семейному быту человека, отдыху природы. Дни солнцестояния имели у всех древних народов, поклонявшихся солнцу, важное значение, поэтому поклонение и жертвоприношения огню как символу света стали характерной чертой обрядовых игрищ и праздников славян, прежде всего Купалы и Коляды.
Огонь и вода почитались как божественные силы, образующие самое естество природы. Совместные действия небесного огня со священной влагой, по мнению наших предков, порождают все живое и взращивают древо жизни. Символом этого древа была береза или верба.
Зажигая лучину, говорили: «святой огонешек, дайся нам!» Символ чистоты душевной – огонь не терпит ничего нечистого. По мнению древних славян, правда на земле (правое дело) имеет естество огня. Огненным, искренним должно быть и ее выражение. Неслучайно до сих пор в русском языке «искренностью» («искрой») называют правдивое проявление душевного движения, порыва, а «искренним» – человека, чьи речи и поступки дают образ подлинной сущности и подлинной жизни его души. «Правда в воде не тонет и в огне не горит», - говорит русская пословица. Правда сама есть огонь палящий и неиссякаемый родник подлинной жизни. Образы правды – огонь и вода – чисты, святы и целительны для души и тела.
Огонь и вода – носители правды – поддерживали на земле право и порядок. Некоторые судебные обычаи славян исходят из убеждения, что огонь и влага – мудрые судьи человека. Человек может узнать будущее, гадая на огне и воде, может и сам получить от них дар вещего знания. Древний славянин всегда чувствовал близость носителей этого знания и святой силы, и общение с ними давало ему уверенность в том, что они участвуют в земных заботах и делах человека.
Славянские верховные Божества. Мифологическое мышление славян связано с определенной моделью действий по защите и охране коллектива, отдельного индивида. Архетип действий, поступка осуществляется богом, героем, предком. Именно они в ритуальной форме «помогают» общности «выстраивать» философию помощи, а подражание им формирует нормы альтруистических поступков группы.
У западных славян было широко распространено кумирослужение, у южных – поклонение природе, восточным славянам суждено было служить связующим звеном между этими ступенями развития славянского мифологического сознания и соединить кумирослужение западных племен с поклонением стихиям и явлениям природы южных славян.
С появлением кумиров устанавливаются обряды для богослужения, а вместе с ними сооружаются богатые святилища. Боги как архетип действий и поступков родовой общины, как высший свод нормативных требований к процессам жизнедеятельности выступали активными помощниками в наиболее ответственных жизненных ситуациях. Славянские языческие боги имели свою «специализацию». Они мало, чем отличались от греческого, римского, восточного пантеона Богов.
По функциям, языческих божеств, по характеру их связей с коллективом, по степени индивидуализированного воплощения, по особенностям их временных характеристик и по степени их актуальности для человека можно выделить несколько уровней.
Высший уровень характеризуется наиболее обобщенным типом функций богов (ритуально-юридическая, военная, хозяйственно-природная), их связью с официальным культом (вплоть до раннегосударственных пантеонов). К высшему уровню богов славянской мифологии относились два праславянских божества, чьи имена достоверно реконструируются как Perunъ (Перун) и Velesъ (Велес), а так же увязываемый с ними женский персонаж, праславянское имя которого остается неясным. Эти божества воплощают военную и хозяйственно-природную функции. Кроме названных богов в него могли входить те божества, чьи имена известны хотя бы в двух разных славянских традициях. Таковы древнерусский Сварог (применительно к огню — Сварожич, т.е. сын Сварога), Zuarasiz у балтийских славян. Другой пример — древнерусский Даждьбог и южнославянский Дабог.
К более низкому уровню могли относиться божества, связанные с хозяйственными циклами и сезонными обрядами, а также боги, воплощавшие целостность замкнутых небольших коллективов: Род, Чур у восточных славян и т.п. Возможно, что к этому уровню относилось и большинство женских божеств, обнаруживающих близкие связи с коллективом, иногда менее уподобленных человеку, чем боги высшего уровня.
Элементы следующего уровня характеризуются наибольшей абстрагированностью функций. С обозначением доли, удачи, счастья, вероятно, было связано и общеславянское Бог: можно сравнить богатый (имеющий бога, долю) — убогий (не имеющий бога, долю), в украинском языке — небог, небога — несчастный, нищий. Слово «Бог» входило в имена различных божеств — Белобог, Чернобог и другие).
К низшему уровню относятся разные классы неиндивидуализированной (часто и не человекообразной) нечисти, духов, животных, связанных со всем мифологическим пространством от дома до леса, болота и т.п.: домовые, лешие, водяные, русалки, вилы, лихорадки, мары, моры, кикиморы, судачки у западных славян; из животных — медведь, волк.
Культ Перуна известен с очень давних времен, хотя его широкое распространение среди славян некоторые ученые относят лишь к VIII - IX вв. С именем Перуна нередко связывалась идея единого или верховного божества. В переводах книг славяне обычно заменяли греческого Зевса и римского Юпитера Перуном.
Перун, почитавшийся как творец, производитель дождей, назывался еще подателем пищи, богом-оплодотворителем, богом-громовиком. В христианскую эпоху верование в Перуна, в его воинственные атрибуты, а также сказания о его битвах с демонами были перенесены на Илью Пророка.
Почитание богов тесно взаимосвязано с оформлением института праздников. Они являлись неотъемлемой частью быта в древнейшей общности.
Культ предков
На особом месте стояло поклонение предкам, их культ. Славяне верили, что души прародителей постоянно находятся рядом с живущими, помогают, охраняют их. Предки – чуры, щуры (пращуры) – хранили своих потомков, предостерегали их, являясь им в образе птиц («чур меня» т.е. «обереги меня предок»). И поэтому старались опереться на их помощь, найти в их поддержке защиту себе. Предков представляли себе обладающими тайнами связей с высшими силами небесного, земного и подземного миров, а через посредство их и силой воздействия на стихии природы, т.е. постоянно и многосторонне воздействующими на земную жизнь.
Для понимания языческих представлений о смерти наиболее важно положение о том, что смерти в нашем понимании у язычников нет.
Съедение умершего предка… Убийство старика-отца… Дико и почти непристойно звучат эти фразы даже в наш просвещенный и жестокий, привыкший ко всему век.
И, тем не менее, ужасные и жестокие обряды действительно были широко распространены в древности, через них прошли как через одну из ступеней развития религиозных представлений, представлений о мироздании, почти все (а скорее всего, и все) ныне существующие цивилизованные народы.
ХХ век. Идет торжественное богослужение (католическое, православное). После него верующие подходят к чаше с красным вином, принимают из рук священнослужителя ложку этого вина, заедают просфорой: причащаются к крови и телу господнему. Итак, страшный языческий обряд в отвлеченной и благородной форме дожил до наших дней, вошел в христианскую праздничную обрядность. Только едят здесь не предка (или его символические кровь и тело), а бога, в данном случае – Христа.
Так в чем же дело? В чем смысл и суть этого действа? Принявший причастие в церкви верующий очищается им, набирается духовных сил, т.е. приобщается к богу, становится подобным ему, приобретает его качества.
То же происходило и в далекие языческие времена, когда умирающих предков обожествляли, когда свято верили в то, что все качества мужественного, благородного воина, прославившего свой род, перейдут к потомкам, участвующим в коллективном ритуальном съедении его. Вера в божественную силу предка, вера в то, что он может защитить от самых неожиданных и жестоких напастей (повальных болезней, засухи, наводнений и пр.), превращала умершего в одного из самых почитаемых божеств.
В период обрушившихся бедствий убивали не простого древнего старца, а полного сил могущественного властителя, наместника бога на земле. Он обязан был представительствовать перед разбушевавшимися стихиями и просить, а скорее требовать у верховного божества прекратить испытания и беды, посланные им на его народ.
Итак, убийство уважаемых общиной, обществом стариков, убийство отца, идущего на смерть ради жизни, ради спасения от несчастья своей семьи, своего рода, уже не кажется таким невероятным, чудовищным варварством, как это представлялось вначале.
Только глубочайшее уважение, вера в почти божественную силу убиваемого «старика» побуждали к этому ритуальному действию. Следует подчеркнуть, что переход от жизни к смерти, представление о смерти как о продолжении жизни, несомненно облегчали людям расставание с жизнью.
Эта же диалектическая «триада» – «жизнь – смерть – жизнь» лежит в основе почти всех земледельческих культов, культов плодородия, т.е. является основой миропонимания древнего человека.
Таким образом, временный переход в другое состояние не воспринимался трагически ни убиваемым, ни убийцами. Желание «послужить» обществу, так ярко проявлявшееся в обряде ритуального добровольного умирания, несомненно, являлось примером высокого благородства души, было как бы «школой» благородного самоотречения и мужества для молодежи, служило той «питательной средой», в которой возник и развивался славянский характер. А принести себя в жертву идее, вере? Идти на смерть ради Родины, Рода? Разве это не почетно, разве это не может быть подвигом?
Для эпохи, в которой обычай существовал в качестве элемента общественного уклада, благополучие общества с земледельческим укладом зависело от нормального хода жизнедеятельности в природе. Стихийные природные бедствия неизбежно влекли за собой бедствия общества. Духи предков-покровителей представлялись связанными с природой, способными властвовать или управлять стихиями. Вера в могущество предков-покровителей заставляла отправлять на «тот свет» своих посланцев. С помощью их общество надеялось избежать бедствий, приводящих его к катастрофе. Одной из самых страшных катастроф был голод – следствие длительных неурожаев.
В более поздний период развития славянских общин изменился и ритуал отправления на «тот свет». На «тот свет» отправляли дряхлых и больных стариков. Ритуал имел различные формы. Сводятся они к следующему:
а) зимой вывозили на санях и, привязав к лубку, спускали на нем в глубокий овраг. Отсюда происходит название обычая – «сажать на лубок», а также выражения типа «пора на лубок», употреблявшиеся в отношении очень дряхлых и тяжело больных;
б) сажали на сани или на луб и вывозили в мороз в поле или в степь;
в) опускали в пустую яму (в амбаре, гумне и т.д.)
г) сажали на печь в пустой хате;
д) сажали на лубок, везли куда-либо за огороды и добивали довбней (орудие для обработки льна);
е) уводили в дремучий лес и там оставляли под деревом;
ж) топили.
Перемены в мировоззрении ведут к трансформации обычая. Отголоски отрицательного восприятия обычая донесла русская пословица «отца на лубе спустил, и сам того же жди». В ней нашло отражение не столько само явление, сколько его нравственная оценка. Принципиально аналогичны поговорки типа «не бросишь», «не могу бросить», употребляемые в отношении немощных родителей. Предания, в соответствии с исторической действительностью, отразили переход от одной стадии культа предков к другой: когда общество достигает того уровня развития, при котором жизненный опыт старшего поколения имеет особую ценность. Старики – старейшины приобретают особое влияние и становятся правящей верхушкой общества. Фольклорная традиция в соответствии с исторической истиной отразила переход к высшей ступени культа предков, когда умудренность старшего поколения считалась основой благополучия общества. Житейская мудрость ценится выше загробного покровительства предков, и ритуал отправления на «тот свет» сменяется культом умудренной старости. Обычай отправления на «тот свет», будучи ритуальным явлением, определялся мировоззренческими, а не утилитарными факторами.
До середины XVI века по всем российским деревням бытовал языческий обряд поминовение умерших родственников. Иван Грозный в 1551 году предъявил церковному собору (названному по количеству принятых им статей «Стоглавым») целый ряд претензий по отсутствию противостояния духовенства языческим обрядам.
Также существовал целый цикл общественных молений, совершаемых коллективно, «миром», всей деревней, связанных с годичным аграрным циклом и обращенных к предкам. Перед каждым видом сельскохозяйственных работ – выгоном скота, севом, уборкой урожая – крестьянин обращался за помощью к охранительной силе своих прародителей. Одно из звеньев этого цикла – празднование родительской субботы, проводимую после завершения всех, мужских и женских сельскохозяйственных работ, родительскую субботу следует рассматривать как благодарение предкам за дарованные блага (включает поминки на кладбище с приносом ритуальной еды, затем угощение предков каждой семьей в доме).
Многие из этих обрядов, особенно родительские субботы, православная церковь включила в свою обрядность.