Возможное понятие Царства Божия.

 

По сло­вам Н.О. Лос­ско­го, “уче­ние Хри­ста есть “бла­гая весть” (Еван­ге­лие) о Цар­ст­ве Бо­жем” (21, с.99). В ос­но­ве Цар­ст­ва Бо­жия — “лю­бовь к Бо­гу и ко всем тва­рям” (21, с.100) (“тварь” — тво­ре­ние, со­тво­рен­ное Бо­гом). Пред­на­зна­ча­ет­ся оно для всех, удо­сто­ен­ных спа­се­ния, а удо­сто­ен ка­ж­дый, да­же субъ­ек­тив­но счи­таю­щий се­бя не­дос­той­ным. “Строе­ние это­го Цар­ст­ва, ду­хов­ные свой­ст­ва и те­ла лиц, на­хо­дя­щих­ся в нем, глу­бо­ко от­лич­ны от свойств на­ше­го цар­ст­ва бы­тия” (21, с.99). Цар­ст­во Бо­жие тео­кра­тич­но, то есть, гла­ва его - Бог, Ии­сус Хри­стос, иде­ал и на­ча­ло все­го. Во­пло­ще­ние Цар­ст­ва Бо­жия как фор­мы тео­кра­тии, “ски­нии Бо­га с че­ло­ве­ка­ми”, “Цар­ст­ва сла­вы, имею­ще­го быть в по­след­ний день” (14, с.777) бу­дет осу­ще­ст­ви­мо, ко­гда “преж­нее не­бо и преж­няя зем­ля ми­ну­ют” (Откр. Иоанна., 21:1) — в кон­це ве­ков.

Оче­ви­ден ак­сио­ло­ги­че­ский ха­рак­тер Цар­ст­ва Бо­жия: в нем, как в во­пло­ще­нии Хри­сто­ва уче­ния люб­ви к Бо­гу и ближ­не­му, за­клю­ча­ет­ся хри­сти­ан­ский иде­ал аб­со­лют­но­го до­б­ра. “Ищи­те пре­ж­де Цар­ст­ва Бо­жия и прав­ды его”(Матф., 5:33), так как оно — аб­со­лют­ная цен­ность и “на его ос­но­ве че­ло­век не­ук­лон­но вос­пи­ты­ва­ет­ся в ува­же­нии и люб­ви ко вся­кой лич­но­сти” (21, с.98). В “Днев­ни­ке пи­са­те­ля за 1876 год” Дос­то­ев­ский ме­ж­ду про­чим пи­шет: “...Я все­го толь­ко хо­тел бы, чтоб все мы ста­ли не­мно­го по­лу­чше. Же­ла­ние са­мое скром­ное, но, увы, и са­мое иде­аль­ное. Я не­ис­пра­ви­мый идеа­лист: я ищу свя­тынь, я люб­лю их, мое серд­це их жа­ж­дет, по­то­му что я так соз­дан, что не мо­гу жить без свя­тынь, но все же я хо­тел бы свя­тынь хоть ка­пель­ку по­свя­тее; не то сто­ит ли им по­кло­нять­ся?”. Дос­то­ев­ский на­зы­ва­ет се­бя “идеа­ли­стом” не в фи­ло­соф­ском смыс­ле, а за стрем­ле­ние к “иде­аль­но­му”, к во­пло­ще­нию идеа­ла. “Свя­ты­ни для не­го и есть “иде­аль­ное” — во­пло­щен­ный иде­ал”, то есть то, “что ев­ро­пей­ская фи­ло­со­фия то­го вре­ме­ни на­зы­ва­ла цен­но­стя­ми” (28, с.348). Для Дос­то­ев­ско­го цен­но­сти — “пред­мет ве­ры и люб­ви” (28, с.348). Как цен­ность, Цар­ст­во Бо­жие при­су­ще всем, при­няв­шим Хри­ста, гла­ву Цар­ст­ва.

Ии­сус Хри­стос ска­зал: “Цар­ст­во Бо­жие внут­ри вас есть” (Лука., 17:21). Но “все внут­рен­нее все­гда во­пло­ще­но, то есть вы­ра­же­но и во­вне” (21, с.100). Та­ким об­ра­зом, Цар­ст­во Бо­жие — свое­об­раз­ная об­ласть бы­тия, “мир иной”, “су­ще­ст­вую­щий и внут­ри ду­хов­ной жиз­ни чле­нов его, и вне ее” (21, с.100). По сло­вам Лос­ско­го, Дос­то­ев­ский по­ни­мал, что хри­сти­ан­ское ми­ро­воз­зре­ние тре­бу­ет уче­ния о Цар­ст­ве Бо­жи­ем как осо­бом ти­пе аб­со­лют­но со­вер­шен­но­го бы­тия. Со­при­кос­но­ве­ние же с “ми­ра­ми ины­ми” осо­бен­но важ­но для Дос­то­ев­ско­го, о чем пи­са­тель го­во­рит в романе “Братья Карамазовы” ус­та­ми стар­ца Зо­си­мы: “На зем­ле же во­ис­ти­ну мы как бы блу­ж­да­ем, и не бы­ло бы дра­го­цен­но­го Хри­сто­ва об­раза пе­ред на­ми, то по­гиб­ли бы мы и за­блу­ди­лись со­всем, как род че­ло­ве­че­ский пе­ред по­то­пом. Мно­гое на зем­ле от нас со­кры­то, но вза­мен то­го да­ро­ва­но нам тай­ное со­кро­вен­ное ощу­ще­ние жи­вой свя­зи на­шей с ми­ром иным, с ми­ром гор­ним и выс­шим, да и кор­ни на­ших мыс­лей и чувств не здесь, а в ми­рах иных. Вот по­че­му и го­во­рят фи­ло­со­фы, что сущ­ность ве­щей нель­зя по­стичь на зем­ле. Бог взял се­ме­на из ми­ров иных и по­се­ял на сей зем­ле и взра­стил сад свой и взош­ло все, что мог­ло взой­ти, но взра­щен­ное жи­вет и жи­во лишь чув­ст­вом со­при­кос­но­ве­ния сво­его та­ин­ст­вен­ным ми­рам иным; ес­ли ос­ла­бе­ва­ет или унич­то­жа­ет­ся в те­бе сие чув­ст­во, то уми­ра­ет и взра­щен­ное в те­бе. То­гда ста­нешь к жиз­ни рав­но­ду­шен и да­же воз­не­на­ви­дишь ее.” (1, с.350-351). Не слу­чай­но не­ко­то­рые ис­сле­до­ва­те­ли по­ла­га­ют, что в об­ра­зе Зо­си­мы Дос­то­ев­ский во­пло­тил свое экс­та­ти­че­ское ми­ро­ощу­ще­ние.

Важ­но, что дос­ти­же­ние Цар­ст­ва Бо­жия не­воз­мож­но без пре­об­ра­же­ния, пе­ре­ро­ж­де­ния че­ло­ве­ка. В оп­ре­де­лен­ной ме­ре “со­при­кос­но­ве­ние с ми­ра­ми ины­ми” пре­об­ра­жа­ет. Вос­кре­се­ние же, со­глас­но иде­ям Лос­ско­го, есть пе­ре­ход от зем­ной жиз­ни к Цар­ст­ву Бо­жию. За­пись Дос­то­ев­ско­го от 16 ап­ре­ля 1864 го­да, най­ден­ная Вы­ше­слав­це­вым, име­ет боль­шое зна­че­ние в по­ни­ма­нии ми­ро­воз­зре­ния пи­са­те­ля. Фе­дор Ми­хай­ло­вич пи­шет:”Ан­ти­хри­сты оши­ба­ют­ся, оп­ро­вер­гая хри­сти­ан­ст­во сле­дую­щим ос­нов­ным пунк­том оп­ро­вер­же­ния: ”От­че­го же хри­сти­ан­ст­во не ца­рит на зем­ле, ес­ли оно ис­тин­но; от­че­го же че­ло­век до сих пор стра­да­ет, а не де­ла­ет­ся бра­том друг дру­гу?” Да очень по­нят­но по­че­му: по­то­му что это иде­ал бу­ду­щей окон­ча­тель­ной жиз­ни че­ло­ве­ка, а на зем­ле че­ло­век в со­стоя­нии пе­ре­ход­ном. Это бу­дет, но бу­дет по­сле дос­ти­же­ния це­ли, ко­гда че­ло­век пе­ре­ро­дит­ся по за­ко­нам при­ро­ды окон­ча­тель­но в дру­гую на­ту­ру... Сам Хри­стос про­по­ве­до­вал свое уче­ние как иде­ал, сам пред­рек, что до кон­ца ми­ра бу­дет борь­ба и раз­ви­тие (уче­ние)... по­то­му что на зем­ле жизнь раз­ви­ва­ет­ся, а там — бы­тие пол­ное син­те­ти­че­ски, на­сла­ж­даю­щее­ся и на­пол­нен­ное...” (2, с.174). Сле­до­ва­тель­но, по­след­няя сте­пень раз­ви­тия лич­но­сти — ее пол­ное пре­об­ра­же­ние в иде­ал Хри­стов (то есть вос­кре­се­ние с по­сле­дую­щим обо­же­ние) и пре­бы­ва­ние в Цар­ст­ве Бо­жи­ем (“бу­ду­щая окон­ча­тель­ная жизнь”).

Можно понять, что по Достоевскому Цар­ст­во Бо­жие мно­го­ли­ко — оно — ду­хов­но су­ще­ст­вую­щее ны­не со­вер­шен­ное бы­тие (“ми­ры иные”), гря­ду­щее тео­кра­ти­че­ское со­вер­шен­ное об­ще­ст­во сверх­био­ло­гич­ных (по вы­ра­же­нию Лос­ско­го) су­ществ, а так же аб­со­лют­ная цен­ность, за­клю­чаю­щая­ся в идеа­ле люб­ви и до­б­ра. Раз­ви­тие, ве­ду­щее к Цар­ст­ву Бо­жию и веч­ной жиз­ни в нем при­да­ет смысл стра­да­ни­ям, ко­то­рые ис­пы­ты­ва­ет че­ло­век в зем­ной жиз­ни, по­ка не ис­пол­нил “стрем­ле­ния к идеа­лу”. Но не сле­ду­ет ут­вер­ждать, что Цар­ст­во Не­бес­ное — все­го лишь на­гра­да за ка­кие-то по­ступ­ки, со­вер­шен­ные в зем­ной жиз­ни — это ис­ка­же­ние идеи.

В сво­ей кни­ге “Ми­ро­со­зер­ца­ние Дос­то­ев­ско­го” Н. А. Бер­дя­ев пи­шет: “Дос­то­ев­ско­го му­чит не столь­ко те­ма о Бо­ге, сколь­ко те­ма о че­ло­ве­ке и его судь­бе”(13, с.17). Во­прос о че­ло­ве­че­ской судь­бе — во­прос о дос­ти­же­нии Цар­ст­ва Бо­жия или, ины­ми сло­ва­ми, о “ме­сто­по­ло­же­нии” че­ло­ве­ка на его пу­ти к Бо­гу, Его Цар­ст­ву (то есть, окон­ча­ние жиз­ни этой ука­зы­ва­ет, где че­ло­век: в Цар­ст­ве ли, да­ле­ко ли от не­го).

 

Г л а в а II.

“Тысячелетнее царство” в Новом Завете и “всечеловеческое братство” Достоевского

 

Н. Ф. Фе­до­ров, ав­тор “Фи­ло­со­фии об­ще­го де­ла”, был од­ним из за­ме­ча­тель­ных лю­дей, имев­ших влия­ние на Ф. М. Дос­то­ев­ско­го.

По­сле­до­ва­тель Фе­до­ро­ва, на­род­ный учи­тель Н. П. Пе­тер­сон, при­слал пи­са­те­лю из­ло­же­ние кни­ги мыс­ли­те­ля. Она глу­бо­ко взвол­но­ва­ла Дос­то­ев­ско­го, о чем сви­де­тель­ст­ву­ет его от­вет сво­ему кор­рес­пон­ден­ту: “Ска­жу, что, в сущ­но­сти, со­вер­шен­но со­гла­сен с эти­ми мыс­ля­ми. Я их про­чел как бы за свои: се­го­дня я про­чел их ано­ним­но В. С. С. Я на­роч­но ждал его, что­бы про­честь ва­ше из­ло­же­ние в идей мыс­ли­те­ля, так как на­шел в его воз­зре­ни­ях мно­го сход­но­го,” и да­лее: “Мы здесь, то есть я и Со­ловь­ев, по край­ней ме­ре ве­рим в вос­кре­се­ние ре­аль­ное, бу­к­валь­ное, лич­ное и в то, что оно бу­дет на зем­ле ”. В. С. Со­ловь­ев так­же вы­со­ко оце­нил идеи Фе­до­ро­ва:”Ваш “про­ект” есть пер­вое дви­же­ние впе­ред че­ло­ве­че­ско­го ду­ха по пу­ти хри­сто­ву. Я, со сво­ей сто­ро­ны, мо­гу толь­ко при­знать Вас сво­им учи­те­лем и от­цом ду­хов­ным ”.(26, с.345).

Фи­ло­соф и кри­тик К. В. Мо­чуль­ский так трак­ту­ет сис­те­му Фе­до­ро­ва: “Фи­ло­со­фия об­ще­го де­ла” Фе­до­ро­ва сво­дит­ся к па­ра­док­саль­но­му по­ло­же­нию: объ­е­ди­не­ние сы­нов для вос­кре­ше­ния от­цов... Нуж­но унич­то­жить рас­прю ме­ж­ду го­су­дар­ст­ва­ми, на­ро­да­ми, клас­са­ми, нуж­но соз­дать бес­клас­со­вое об­ще­ст­во, еди­ную се­мью, брат­ст­во. И то­гда объ­е­ди­нен­ное че­ло­ве­че­ст­во смо­жет вы­пол­нить свое ве­ли­кое при­зва­ние,...за­вер­шит дело Хри­ста на зем­ле” (23, с.506). Са­мое су­ще­ст­вен­ное: “Ес­ли че­ло­ве­че­ст­во объ­е­ди­нит­ся в люб­ви, то не бу­дет ка­та­ст­ро­фи­че­ско­го кон­ца све­та и Страш­но­го Су­да. Наш зем­ной мир без по­тря­се­ний эво­лю­ци­он­но пре­вра­тить­ся в Цар­ст­во Бо­жие” (23, с.506). Фе­до­ров го­во­рит о ре­ли­гии как о ре­аль­ной кос­ми­че­ской си­ле, пре­об­ра­жаю­щей мир, ста­вит хри­стиа­нам гран­ди­оз­ную прак­ти­че­скую за­да­чу — все­об­щее вос­кре­се­ние, ибо “ре­ли­гия есть де­ло вос­кре­се­ния”. Для ав­то­ра “про­ек­та” “все­об­щее вос­кре­ше­ние...име­ет цен­ность без­ус­лов­ную” (29, с.558), “цен­ность свет­ло­го дня вос­ста­ния” (29, с.529). Фе­до­ров пла­мен­но ве­рит, что ”вос­кре­се­ние явит­ся за­вер­ше­ни­ем бо­го­че­ло­ве­че­ско­го про­цес­са” (23, с.507). Идеи Дос­то­ев­ско­го о “един­ст­ве”, “се­мей­ст­вен­но­сти” и “брат­ст­ве”, ве­ра в ре­ли­ги­оз­ный смысл ис­то­рии и в пре­об­ра­же­ние ми­ра дей­ст­вен­ной лю­бо­вью на­шли в уче­нии мо­с­ков­ско­го фи­ло­со­фа бле­стя­щее под­твер­жде­ние. В “про­ек­те” Фе­до­ро­ва Дос­то­ев­ский на­шел вы­ра­же­ние сво­их мно­гих на­дежд, но все же нель­зя го­во­рить, что пи­са­тель в сво­их воз­зре­ни­ях пол­но­стью при­дер­жи­вал­ся идей Фе­до­ро­ва. Ре­аль­ные пу­ти (ме­то­ды) дос­ти­же­ния вос­кре­се­ния и, сле­до­ва­тель­но, Цар­ст­вия Бо­жия, пред­ло­жен­ные Н. Ф. Фе­до­ро­вым, не­ред­ко име­ли ха­рак­тер кол­дов­ст­ва, о чем пи­шет Мо­чуль­ский. Ско­рее, во взгля­дах Ф. М. Дос­то­ев­ско­го встречаются ре­ми­нис­цен­ции идей мо­с­ков­ско­го мыс­ли­те­ля.

В 1868 году Дос­то­ев­ский пи­сал сво­ей пле­мян­ни­це С. А. Ивановой: “Ми­лая Со­ня, не­у­же­ли Вы не ве­ри­те в про­дол­же­ние жиз­ни и, глав­ное, в про­грес­сив­ное и бес­ко­неч­ное в соз­на­нии и в об­щее слия­ние всех. Удо­сто­им­ся же луч­ших ми­ров, вос­кре­се­ния, а не смер­ти в ми­рах низ­ших!” Дос­ти­же­ние Цар­ст­ва Бо­жия (“луч­шие ми­ры”) — по­ня­тие, не­отъ­ем­ле­мое от вос­кре­се­ния; бо­лее то­го, Цар­ст­во Бо­жие не­воз­мож­но без вос­кре­се­ния, “ре­аль­но­го бу­к­валь­но­го, лич­но­го” бу­ду­ще­го на зем­ле. Вос­кре­се­ние же осу­ще­ст­ви­мо лишь в ус­ло­ви­ях объ­е­ди­нен­но­го на ос­но­ве люб­ви (agaph) че­ло­ве­че­ст­ва, “все­че­ло­ве­че­ско­го брат­ст­ва”.

Итак, Дос­то­ев­ский раз­ли­ча­ет Цар­ст­во Бо­жие и пе­ри­од “все­че­ло­ве­че­ско­го еди­не­ния” (со­бор­ность), рассматривая по­след­нее как пе­ре­ход­ный этап раз­ви­тия че­ло­ве­че­ст­ва. Вви­ду вы­ше­из­ло­жен­но­го не­уди­ви­тель­но вы­ска­зан­ное Со­ловь­е­вым: “Цен­траль­ная идея, ко­то­рой слу­жил Дос­то­ев­ский во всей сво­ей дея­тель­но­сти, бы­ла идея сво­бод­но­го все­че­ло­ве­че­ско­го еди­не­ния, все­мир­но­го брат­ст­ва во имя Хри­ста”(27, с.241).

Для нас ис­клю­чи­тель­но важ­но то, что до кон­ца по­нять ре­ли­ги­оз­ные идеи Дос­то­ев­ско­го мож­но лишь в све­те “апо­ка­лип­ти­че­ско­го соз­на­ния” (по вы­ра­же­нию Бер­дяе­ва). “Хри­сти­ан­ст­во Дос­то­ев­ско­го, — пи­шет Ни­ко­лай Алек­сан­д­ро­вич, — не ис­то­ри­че­ское, а апо­ка­лип­ти­че­ское хри­сти­ан­ст­во” (13, с.135). Достоевский, автор “Братьев Карамазовых” уже сейчас ощущает конец времен, осознает себя в грядущем.

Взгля­ды писателя от­но­си­тель­но су­деб че­ло­ве­че­ст­ва впол­не со­пос­та­ви­мы с новозаветными эс­ха­то­ло­ги­че­ски­ми тео­рия­ми. Рас­смот­рим эк­зе­ге­зы 20-ой гла­вы От­кро­ве­ния Ио­ан­на (сти­хи 4 — 6). Чи­та­ем:

И уви­дел я пре­сто­лы и си­дя­щих на них, ко­то­рым да­но... су­дить и ду­ши обез­глав­лен­ных за сви­де­тель­ст­во Ии­су­са и за сло­во Бо­жие, ко­то­рые не по­кло­ни­лись зве­рю, ни об­ра­зу его... Они ожи­ли и царст­во­ва­ли со Хри­стом ты­ся­чу лет:

Про­чие же из умер­ших не ожи­ли, до­ко­ле не окон­чит­ся ты­ся­ча лет. Это — пер­вое вос­кре­се­ние.

Бла­жен и свят имею­щий уча­стие в вос­кре­се­нии пер­вом... они будут свя­щен­ни­ка­ми Бо­га и Хри­ста и бу­дут цар­ст­во­вать с Ним ты­ся­чу лет...

Да­лее, в 21-ой гла­ве, го­во­рит­ся о “но­вом не­бе” и о “но­вой зем­ле”, “но­вом Ие­ру­са­ли­ме”, “ски­нии Бо­га с че­ло­ве­ка­ми”, то есть о Цар­ст­вии Не­бес­ном.

В сво­ей кни­ге “Мир Но­во­го За­ве­та” (“New Testament Survey — на­зва­ние ори­ги­на­ла) ис­сле­до­ва­тель Ме­рилл К. Тен­ни при­во­дит ос­нов­ные тол­ко­ва­ния 20-ой гла­вы Апо­ка­лип­си­са: “Суть тол­ко­ва­ния со­сре­до­то­че­на на во­про­се, рас­смат­ри­вать ли “ты­ся­чу лет” (millennium) бу­к­валь­но или об­раз­но, а так­же пред­ше­ст­ву­ет ли она вто­ро­му при­ше­ст­вию Хри­ста или сле­ду­ет за ним” (22, с.349). В тол­ко­ва­ни­ях вы­де­ля­ют три на­прав­ле­ния: по­стмил­ле­на­ризм, амил­ле­на­ризм, пре­мил­ле­на­ризм (см. При­ло­же­ние).

По­стмил­ле­на­ри­сты по­ла­га­ют, что ты­ся­че­лет­нее цар­ст­во пред­ше­ст­ву­ет вто­ро­му при­ше­ст­вию Хри­ста. “Тор­же­ст­во Еван­ге­лия вве­дет цар­ст­во ми­ра, ко­то­рое про­длит­ся до при­ше­ст­вия Хри­ста” (22, с.395), ко­то­рый со­вер­шит окон­ча­тель­ный суд.

Амил­ле­на­ри­ст­ская тео­рия от­ри­ца­ет бу­к­валь­ное су­ще­ст­во­ва­ние ты­ся­че­лет­не­го цар­ст­ва. Воз­мож­но, под ты­ся­че­ле­ти­ем под­ра­зу­ме­ва­ет­ся пе­ре­ход­ное со­стоя­ние умер­ших. “Хри­стос мо­жет прий­ти в лю­бое вре­мя, ко­гда Он бу­дет су­дить мир и пред­ста­вит со­стоя­ние веч­но­го бла­жен­ст­ва для пра­вед­ни­ков, но­вое не­бо и но­вую зем­лю ” (22, с.395).

Со­глас­но пре­мил­ле­на­риз­му ты­ся­че­лет­нее цар­ст­во сле­ду­ет за вто­рым при­ше­ст­ви­ем Хри­ста, ко­то­рый явит­ся лич­но, что­бы на­чать Свое цар­ст­во. Пра­вед­ные умер­шие вос­крес­нут и бу­дут лич­но цар­ст­во­вать с Ним на зем­ле на про­тя­же­нии ты­ся­чи лет.

Во всех слу­ча­ях ты­ся­че­лет­нее цар­ст­во пред­ше­ст­ву­ет Цар­ст­ву Божь­е­му и с ним не ото­жде­ст­в­ля­ет­ся. “Эво­лю­ци­он­ный” под­ход к эс­ха­то­ло­гии (то есть, по­сте­пен­ное раз­ви­тие че­ло­ве­че­ст­ва, ко­неч­ной це­лью ко­то­ро­го яв­ля­ет­ся пе­ре­ход в “веч­ное со­стоя­ние”, дос­ти­же­ние Цар­ст­ва Бо­жия) бо­лее схож с тео­ри­ей по­стмил­ле­на­риз­ма. Этап “все­че­ло­ве­че­ско­го брат­ст­ва” и есть “ты­ся­че­лет­нее цар­ст­во”, пред­ше­ст­вую­щее вос­кре­се­нию.

 

 

Г л а в а III.

Воплощение идеи о “всечеловеческом братстве” в романе “Братья Карамазовы”

§ 1. По­стмил­ле­на­ризм в ро­ма­не. Духовное братство.

 

Сре­ди чер­но­вых за­ме­ток к ро­ма­ну “Бра­тья Ка­ра­ма­зо­вы” мож­но встре­тить за­пись: “Вос­кре­се­ние пред­ков за­ви­сит от нас” (23, с.507). Фе­до­ров при­зы­вал сы­нов к вос­кре­ше­нию от­цов.

От­це­убий­ст­во, при­чи­ной ко­то­ро­му не­на­висть — сю­жет­ная ос­но­ва ро­ма­на. По сло­вам К. Мо­чуль­ско­го, “пре­сту­п­ле­ние, от­вет­ст­вен­ность за ко­то­рое па­да­ет на Смер­дя­ко­ва, Ива­на и Дмит­рия, ста­но­вит­ся сим­во­лом от­па­де­ния че­ло­ве­че­ст­ва от все­един­ст­ва... “До­ка­за­тель­ст­вом от про­тив­но­го” ав­тор при­во­дит нас к ут­вер­жде­нию ре­ли­ги­оз­но­го смыс­ла жиз­ни” (23, с.507). “Ре­ли­ги­оз­ный смысл жиз­ни” —про­цесс от­ре­че­ния от плот­ско­го “Я” во имя при­не­се­ния выс­ше­го пло­да, стрем­ле­ние к идеа­лу. Все это свя­за­но с дос­ти­же­ни­ем все­че­ло­ве­че­ско­го брат­ст­ва, или “со­бор­но­сти”.

В. Ко­тель­ни­ков в кни­ге “Пра­во­слав­ная ас­ке­ти­ка и рус­ская ли­те­ра­ту­ра” пи­шет: “Стар­че­ст­во есть вра­та со­бор­но­сти; и Дос­то­ев­ский от­во­дит ему в ро­ма­не ис­клю­чи­тель­но важ­ное ме­сто” (20, с.175). Взаи­мо­от­но­ше­ния стар­ца Зо­си­мы и по­слуш­ни­ка Алек­сея Ка­ра­ма­зо­ва — род­ст­вен­ность по ду­ху, “ду­хов­ная общ­ность” (20, с.175) — ре­зуль­тат пре­одо­ле­ния мир­ской разъ­е­ди­нен­но­сти, за­кры­то­сти и обо­соб­лен­но­сти “я”. В Але­ше Ка­ра­ма­зо­ве ста­рец ви­дит по­вто­ре­ние бра­та сво­его, быв­ше­го в судь­бе Зо­си­мы “ука­за­ни­ем и пред­на­чер­та­ни­ем свы­ше”. “Мно­го раз, — го­во­рит об Але­ше ста­рец, — счи­тал я его как бы пря­мо за то­го юно­шу, бра­та мое­го, при­шед­ше­го ко мне на кон­це пу­ти мое­го та­ин­ст­вен­но, для не­кое­го вос­по­ми­на­ния и про­ник­но­ве­ния” (1, с.259). “Это кров­но-мис­ти­че­ское сбли­же­ние Зо­си­мы и Але­ши при­да­ет их от­но­ше­ни­ям зна­че­ние сим­во­ла и про­об­ра­за брат­ско­го еди­не­ния лю­дей во имя Хри­ста (вы­де­ле­но мной — С.А.)”, — пи­шет Ко­тель­ни­ков (20, с.175). В со­зи­да­нии “брат­ско­го еди­не­ния” или сло­ва­ми Ме­реж­ков­ско­го, “ре­ли­ги­оз­ной об­ще­ст­вен­но­сти” за­клю­ча­ет­ся слу­же­ние, “дея­тель­ность” А. Ка­ра­ма­зо­ва.

Изо­бра­жен­ный в ро­ма­не пе­ри­од жиз­ни Але­ши за­кан­чи­ва­ет­ся ос­но­ва­ни­ем “брат­ско­го на всю жизнь сою­за маль­чи­ков, при­ся­гаю­щих в веч­ной вер­но­сти Илю­ши­ной па­мя­ти и все­му доб­ро­му, че­му она учит, — а че­му толь­ко не учит она и ре­ли­ги­оз­но, и мо­раль­но, и об­ще­ст­вен­но?” — по сло­вам Вяч. И. Ива­но­ва. (18, с.321). Але­ша на­чи­на­ет свою дея­тель­ность в ми­ру с ус­та­нов­ле­ния ме­ж­ду ок­ру­жаю­щи­ми его людь­ми еди­не­ния, ко­то­рое мож­но на­звать со­бор­но­стью; сво­бод­ным объ­е­ди­не­ни­ем дру­зей по­кой­но­го Илю­ши, “лич­ная лю­бовь к од­но­му ста­но­вит­ся об­щей лю­бо­вью для всех” (23, с.538). Важно, что для Достоевского дети являются символом будущего. “Братство детей”относится к будущему.

“Все вы, гос­по­да, ми­лы мне от­ны­не, — го­во­рит Але­ша маль­чи­кам, — всех вас за­клю­чу в мое серд­це, а вас про­шу за­клю­чить и ме­ня в ва­ше серд­це! Ну, а кто нас со­еди­нил в этом доб­ром, хо­ро­шем чув­ст­ве?...Кто как не Ил­ю­шеч­ка, до­б­рый маль­чик, ми­лый маль­чик, до­ро­гой для нас маль­чик на­ ве­ки ве­ков” (1, с.839). Но­вая об­щи­на, духовное братство, стро­ит­ся на лич­но­сти и люб­ви. Ива­нов пи­шет: “Связь ме­ж­ду друзь­я­ми мож­но на­звать со­бо­ро­ва­ни­ем душ. И ко­гда дру­зья по­стиг­нут в пол­но­те Хри­сто­ву тай­ну, ко­то­рую про­честь мож­но толь­ко в чер­тах ближ­не­го, по­стиг­нут они и то, что это со­бо­ро­ва­ние бы­ло во­ис­ти­ну та­ин­ст­вом со­бо­ро­ва­ния Хри­сто­ва, что со­юз их воз­ник по пер­во­об­ра­зу са­мой церк­ви как об­ще­ст­ва, объ­е­ди­нен­но­го ре­аль­но и це­ло­ст­но не ка­ким-ли­бо от­вле­чен­ным на­ча­лом, но жи­вою лич­но­стью Хри­ста. Они по­стиг­нут, что сам Хри­стос со­еди­нил их че­рез Ил­ю­шу, сво­его му­че­ни­ка, что со­юз их есть со­бор­ное про­слав­ле­ние в усоп­шем “свя­то­го” их ма­лой об­щи­ны” (18, с.322). “Брат­ст­во де­тей” — пер­вое ос­но­ва­ние бу­ду­ще­го все­че­ло­ве­че­ско­го брат­ст­ва, всеобщего духовного родства — та­ков плод люб­ви дея­тель­ной, любви, изменяющей человеческую природу. Весьма характерно, что дети называли почившего Илюшу “ангелом”.

В ито­ге же, говоря сло­ва­ми Зо­си­мы, “го­су­дар­ст­во долж­но кон­чить тем, что­бы спо­до­бить­ся стать един­ст­вен­но лишь цер­ко­вью и ни­чем иным бо­лее”. Иде­ал этот за­клю­ча­ет­ся в том, что Ива­нов на­звал “сво­бод­ной тео­кра­ти­ей”, столь сво­бод­ной, что и су­да, “тон­чай­шей и, ка­за­лось бы, не­из­беж­ной фор­мы при­ну­ди­тель­но­сти” (18, с.323) не бу­дет. Это воз­мож­но в един­ст­вен­ном слу­чае, ко­гда гла­ва все­го — Хри­стос. Власть Его — власть по­сред­ст­вам люб­ви, от­ри­цаю­щая при­ну­ж­де­ние. Речь идет о ты­ся­че­лет­нем цар­ст­ве.

“Прав­да, те­перь об­ще­ст­во хри­сти­ан­ское по­ка еще са­мо не го­то­во и сто­ит лишь на се­ми пра­вед­ни­ках; но так как они не ос­ку­де­ва­ют, то и пре­бы­ва­ет все же не­зыб­ле­мо, в ожи­да­нии сво­его пол­но­го пре­об­ра­же­ния из об­ще­ст­ва как сою­за поч­ти еще язы­че­ско­го во еди­ную все­лен­скую и вла­ды­че­ст­вую­щую Цер­ковь. Сие и бу­ди, бу­ди, хо­тя бы и в кон­це ве­ков, ибо лишь се­му пред­на­зна­че­но со­вер­шить­ся. И не­че­го сму­щать се­бя вре­ме­на­ми и сро­ка­ми, ибо тай­на вре­мен и сро­ков в муд­ро­сти Бо­жи­ей, в пред­ви­де­нии Его и в люб­ви Его. И что по рас­че­ту че­ло­ве­че­ско­му, мо­жет быть, еще и весь­ма от­да­лен­но, то, по пред­на­чер­та­нию Бо­жию, мо­жет быть, уже сто­ит на­ка­ну­не сво­его по­яв­ле­ния, при две­рях. Сие по­след­нее бу­ди, бу­ди!” — го­во­рит Зо­си­ма (1, с.74-75).

Путь со­бор­но­го спа­се­ния, по сло­вам Ко­тель­ни­ко­ва, пред­ста­ет в “Брать­ях Ка­ра­ма­зо­вых” как “пред­вос­хи­ще­ние гря­ду­щей ре­во­лю­ции ду­ха, вы­те­каю­щей как из воз­ве­щен­ных в От­кро­ве­нии ко­неч­ных су­деб ми­ра, так и из са­мой да­же при­ро­ды че­ло­ве­ка, как то ана­ли­ти­че­ски ус­та­нав­ли­ва­ет пи­са­тель” (20, с.175).

Со­бор­ность есть един­ст­во про­ти­во­по­лож­но­стей (“рав­но­ве­сие двух рав­но­цен­ных — я и все” (24, с.404), — по Вы­ше­слав­це­ву), сле­до­ва­тель­но, все­един­ст­во. Со­бор­ность и лю­бовь вы­хо­дят за пре­де­лы от­но­ше­ния че­ло­ве­ка к че­ло­ве­ку, лю­бовь “рас­ши­ря­ет­ся до пре­де­лов все­го ми­ра, всей Все­лен­ной, до пре­де­лов на­стоя­ще­го все­един­ст­ва” (24, с.404). Да­лее — вос­кре­се­ние, то есть дос­ти­же­ние пол­но­го пе­ре­ро­ж­де­ния, “но­вое не­бо и но­вая зем­ля”, Цар­ст­вие Бо­жие.

Та­ким об­ра­зом, дан­ный пе­ри­од — ни что иное, как ты­ся­че­лет­нее цар­ст­во, “вла­ды­че­ст­вую­щая цер­ковь”, “сво­бод­ная тео­кра­тия”. По­доб­ный взгляд на эс­ха­то­ло­гию бли­зок к по­стмил­ле­на­риз­му. По­бе­да хри­сти­ан­ст­ва над ми­ром за­клю­ча­ет­ся в рас­тво­ре­нии го­су­дар­ст­ва в Церк­ви.

Идея о бу­ду­щем че­ло­ве­че­ст­ва, от­ра­зив­шая­ся в “Брать­ях Ка­ра­ма­зо­вых” бы­ла на­де­ж­дой и, по­жа­луй, меч­той Дос­то­ев­ско­го — она настойчиво возвращает к себе внимание автора. Ибо, по сло­вам Бер­дяе­ва, Ф. М. Дос­то­ев­ский “мно­го да­ет для хри­сти­ан­ст­ва бу­ду­ще­го, для тор­же­ст­ва веч­но­го Еван­ге­лия, ре­ли­гии сво­бо­ды и люб­ви” (13, с.149). Пи­са­тель, про­фе­ти­че­ский дар ко­то­ро­го для нас не­со­мне­нен, пред­ви­дел гря­ду­щие ка­та­ст­ро­фы. По­след­ний ро­ман его — ве­ли­кое пре­ду­пре­ж­де­ние и пре­дос­те­ре­же­ние.

 

§ 2. Алек­сей Ка­ра­ма­зов

как но­вый тип хри­сти­ан­ской духовности.

 

Для во­пло­ще­ния лю­бой идеи не­об­хо­дим дея­тель. Дос­то­ев­ский ука­зы­ва­ет это­го дея­те­ля: в об­ра­зе его пред­на­чер­тан но­вый тип хри­сти­ан­ской ду­хов­но­сти — ино­чес­ко­го слу­же­ния в ми­ру. “Рус­ский инок”, Алек­сей Ка­ра­ма­зов, не яв­ля­ет­ся “опи­са­ни­ем су­ще­ст­вую­ще­го идеа­ла”, он не столь­ко обоб­щаю­щее ито­го­вое изо­бра­же­ние, а ско­рее вы­сту­па­ет “за­да­ни­ем и про­ек­том” (по вы­ра­же­нию Л. А. Зан­де­ра) (17, с.182) пред­стоя­ще­го вос­ста­нов­ле­ния об­раза Хри­ста в че­ло­ве­ке. Ро­ман го­во­рит имен­но о “воз­мож­ном зна­че­нии” А. Ка­ра­ма­зо­ва. Реа­ли­зо­вать­ся пол­но­стью ему над­ле­жит в бу­ду­щем (в пред­по­ла­гав­шем­ся “вто­ром”, глав­ном ро­ма­не), по­это­му он дея­тель “пока не­оп­ре­де­лен­ный, не­вы­яс­нив­ший­ся” (1, с.7).

Прой­дя че­рез мо­на­стыр­скую ас­ке­зу, Алек­сей Ка­ра­ма­зов со­вер­ша­ет жерт­ву, за­клю­чаю­щую­ся в “от­да­че сво­его ма­ло­го я, — не­пол­но­го, ог­ра­ни­чен­но­го, за­ко­ван­но­го свое­ко­ры­сти­ем” (24, с.405). Эта жерт­ва есть ве­ли­кое ос­во­бо­ж­де­ние, не­об­хо­ди­мое для вся­ко­го твор­че­ст­ва, “она есть вы­ход из по­роч­но­го кру­га эго­из­ма и со­лип­сиз­ма” (24, с.405). Але­ша вы­хо­дит в мир; ста­рец Зо­си­ма го­во­рит пе­ред смер­тью сво­ему уче­ни­ку: “Мыс­лю о те­бе так — и­зы­дешь из стен сих, а в ми­ру при­бу­дешь как инок... Мно­го не­сча­стий при­не­сет те­бе жизнь, но ими-то ты и сча­ст­лив бу­дешь и жизнь бла­го­сло­вишь и дру­гих бла­го­сло­вить за­ста­вишь, — что важ­нее все­го... ” Та­ков за­мы­сел Дос­то­ев­ско­го об Але­ше: пред­ска­за­ния стар­ца долж­ны бы­ли ис­пол­нить­ся во вто­ром ро­ма­не.

Дос­то­ев­ский, по мне­нию Бер­дяе­ва, ве­рит в ис­ку­паю­щую и воз­ро­ж­даю­щую си­лу стра­да­ния. По­это­му жизнь есть “ис­ку­п­ле­ние ви­ны че­рез стра­да­ние” (13, с.62), а сво­бо­да свя­за­на с ис­ку­п­ле­ни­ем. “Сво­бо­да при­ве­ла че­ло­ве­ка на путь зла. Зло бы­ло ис­пы­та­ни­ем сво­бо­ды. Зло же долж­но при­вес­ти к ис­ку­п­ле­нию”, ко­то­рое “вос­ста­нав­ли­ва­ет сво­бо­ду че­ло­ве­ка” (13, с.62). “Хри­стос-Ис­ку­пи­тель и есть сво­бо­да. Дос­то­ев­ский во всех сво­их ро­ма­нах про­во­дит че­ло­ве­ка че­рез этот ду­хов­ный про­цесс, че­рез сво­бо­ду, зло и ис­ку­п­ле­ние” (13, с.62).

Алек­сей Ка­ра­ма­зов про­хо­дит этот “ду­хов­ный про­цесс”. “Юный че­ло­ве­ко­лю­бец” стал­ки­ва­ет­ся с атеи­стом, “уче­ным бра­том”. “Я ду­маю, что все долж­ны пре­ж­де все­го на све­те жизнь по­лю­бить... По­лю­бить пре­ж­де ло­ги­ки — и то­гда, толь­ко я и смысл пой­му”, — го­во­рит он Ива­ну. Але­ша при­ем­лет мир Бо­жий по ве­ре сво­ей, Иван в Бо­га не ве­рит (или при­ни­ма­ет его с убий­ст­вен­ной на­смеш­ли­во­стью, что од­но и то же) и, пре­ж­де чем по­лю­бить мир, хо­чет по­нять его смысл. Для “евк­ли­до­ва ума” Ива­на идея сво­бо­ды “ир­ра­цио­наль­ная тай­на” (сло­ва­ми Бер­дяе­ва). Бунт “евк­ли­до­ва ума” про­тив Бо­га свя­зан с от­ри­ца­ни­ем, не­по­ни­ма­ни­ем сво­бо­ды. “Ес­ли нет сво­бо­ды как по­след­ней тай­ны ми­ро­тво­ре­ния, то мир этот, с его му­ка­ми и стра­да­ния­ми, со сле­за­ми не­вин­но за­му­чен­ных лю­дей не мо­жет быть при­нят” (13, с.56). Не мо­жет быть при­нят и Бог, со­тво­рив­ший “та­кой ужас­ный, без­образ­ный мир”. Без­бож­но­му ра­зу­му про­ти­во­пос­тав­ля­ет­ся лю­бовь. “Pro и contra” вхо­дит в са­мую ду­шу Але­ши, ста­но­вит­ся его ис­ку­ше­ни­ем и по­бе­дой над ис­ку­ше­ни­ем.

Уми­ра­ет ста­рец; уче­ник ждал про­слав­ле­ния учи­те­ля, но вме­сто это­го при­сут­ст­ву­ет при его бес­сла­вии — от гро­ба по­чив­ше­го ис­хо­дит “тле­твор­ный дух”, “со­блазн” ох­ва­ты­ва­ет и мо­на­хов, и бо­го­моль­цев; “со­блаз­ня­ет­ся и “твер­дый в ве­ре” “реа­лист” Але­ша” (23, с.537). Алек­сей Ка­ра­ма­зов вос­ста­ет на Про­ви­де­ние, тре­бу­ет от не­го “спра­вед­ли­во­сти”, его “бунт” — от­звук бун­та Ива­на. Но “не чу­дес ему нуж­но бы­ло, — объ­яс­ня­ет ав­тор, — а лишь “выс­шей спра­вед­ли­во­сти”, ко­то­рая бы­ла, по ве­ро­ва­нию его на­ру­ше­на и чем так же­ст­ко и вне­зап­но бы­ло по­ра­же­но серд­це его... Ну и пусть бы не бы­ло чу­дес во­все, пусть бы ни­че­го не объ­я­ви­лось чуд­но­го и не оп­рав­да­лось не­мед­лен­но ожи­дае­мое, — но за­чем же объ­я­ви­лось бес­сла­вие, за­чем по­пус­тил­ся по­зор, за­чем это по­спеш­ное тле­ние, “пре­до­пре­де­лив­шее­ся ес­те­ст­во”?.. Где же Про­ви­де­ние и перст его? К че­му со­кры­ло оно свой перст в са­мую нуж­ную ми­ну­ту (ду­мал Але­ша) и как бы са­мо за­хо­те­ло под­чи­нить се­бя сле­пым, не­мым, без­жа­ло­ст­ным за­ко­нам ес­те­ст­вен­ным?”. В этом, по сло­вам Вяч. Ива­но­ва, “не­дол­гом, но страш­ном лю­ци­фе­ри­че­ском бун­те” (18, с.321) за­клю­ча­ет­ся по­зна­ние зла Але­шей. В то же са­мое вре­мя, ду­ша “юно­го че­ло­ве­ко­люб­ца” “стре­мить­ся к Бо­гу и Его до­б­ру, ве­ря в Не­го не­зыб­ле­мо” (21, с.194). По­это­му, Иван Ка­ра­ма­зов, “за­ме­тив­ший, что его брат “твер­до сто­ит”, за­вел с ним раз­го­вор о сво­ем “бун­те” про­тив Бо­га, по­яс­нив ему, что “я, мо­жет быть, се­бя хо­тел бы ис­це­лить то­бою” (21, с.194).

Ста­рец Зо­си­ма и Але­ша изо­бра­же­ны Дос­то­ев­ским как лю­ди, “ко­то­рые по­зна­ли зло и при­шли к выс­ше­му со­стоя­нию”, — пи­шет Бер­дя­ев (13, с.63). Выс­шее со­стоя­ние за­клю­ча­ет­ся в со­при­кос­но­ве­нии, бли­зо­сти с гор­ним. “Еще сре­ди не­со­вер­шен­но­го на­стоя­ще­го Але­ша, “рус­ский инок” уже яв­но от­ме­чен со­вер­шен­ным бу­ду­щим” (20, с.174). На по­ро­ге это­го бу­ду­ще­го дух ино­ка “воз­бу­ж­ден до сте­пе­ни вос­тор­га, близ­ко­го к мо­лит­вен­но­му экс­та­зу иси­ха­стов” (20, с.174) — та­ко­го со­стоя­ние Але­ши в гла­ве “Ка­на Га­ли­лей­ская”. Алек­сей Ка­ра­ма­зов в сво­ем ре­ли­ги­оз­но-мис­ти­че­ском про­зре­нии под­хо­дит к ощу­ще­нию “ми­ра ино­го”, ко­то­рый есть ду­хов­но су­ще­ст­вую­щее Цар­ст­во Бо­жие.

Изо­бра­жен­ное в гла­ве “Ка­на Га­ли­лей­ская” пе­ре­кли­ка­ет­ся с опи­са­ни­ем пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня.

О пре­об­ра­же­нии в Но­вом За­ве­те по­ве­ст­ву­ет­ся в трех Еван­ге­ли­ях: от Мат­фея 17:1 — 9, от Мар­ка 9:2 — 8, от Лу­ки 9:28 — 36. Во всех слу­ча­ях, быв­шие с Ии­су­сом уче­ни­ки (Петр, Иа­ков и Ио­анн) ис­пы­ты­ва­ли вос­торг (“хо­ро­шо нам здесь быть”), “страх” (Марк., 9:6), “ис­пуг” (Матф., 17:6). Страх при яв­ле­нии Бо­жи­ем ис­пы­ты­вал Савл, Мои­сей; чер­та эта ти­пич­на. Он “стра­шен ве­ли­чи­ем сво­им, вы­со­тою сво­ею” (1, с.394). Апо­стол Петр “не знал, что го­во­рил” (Лука., 9:33) или “не знал, что ска­зать” (Марк., 9:6). По­доб­ное со­стоя­ние вос­тор­га пе­ре­жи­вал Але­ша: “Что-то го­ре­ло в серд­це Але­ши, что-то на­пол­ни­ло его вдруг до бо­ли, сле­зы вос­тор­га рва­лись из ду­ши его... ” (1, с.395). Ис­пы­ты­вал страх: “А ви­дишь ли Солн­це на­ше, ви­дишь ли ты Его? — Бо­юсь... не смею гля­деть... ” (1, с.394).

Од­но из зна­че­ний пре­об­ра­же­ния — “ут­вер­жде­ние ве­ры в апо­сто­лах” (16, с.475), а так же до­ка­за­тель­ст­во бо­же­ст­вен­но­сти Хри­ста, что да­ет уве­рен­ность, си­лу в слу­же­нии Ему (см. II Петра., 11:14 — 18). Ис­пы­тав не­из­ве­дан­ный до­то­ле вос­торг, А. Ка­ра­ма­зов “с ка­ж­дым мгно­ве­ние чув­ст­во­вал яв­но и как бы ося­за­тель­но, как что-то твер­дое и не­зыб­ле­мое, как этот свод не­бес­ный схо­ди­ло в ду­шу его... Пал на зем­лю он сла­бым юно­шей, а встал твер­дым на всю жизнь бой­цом... Ка­кая-то как бы идея во­ца­ри­лась в уме его — и уже на ве­ки ве­ков” (1, с.369). При­го­тов­ле­ние к слу­же­нию в ми­ру за­вер­ше­но — ве­ра, “выс­шая идея” ут­вер­ди­лась в “дея­те­ле” “уже на ве­ки ве­ков”. Мис­ти­че­ский опыт по­слуш­ни­ка ста­но­вит­ся ис­точ­ни­ком его ду­хов­ной энер­гии, до­ве­рия к Бо­гу. Она го­то­ва, сло­ва­ми Ко­тель­ни­ко­ва, “из­лить­ся на мир”, “про­свет­лить его из­нут­ри”.

В слож­ном, глу­бо­ком, вос­тор­жен­ном со­стоя­нии ду­ха Але­ши вы­ра­же­на мысль Дос­то­ев­ско­го, про­хо­дя­щая сквозь всю те­му ино­че­ст­ва в ро­ма­не — мысль о том, что “че­рез ино­чес­кий под­виг дея­тель­ной, все­це­лой и все­мир­ный люб­ви вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся един­ст­во кос­ми­че­ско­го и зем­но­го, веч­но­го и вре­мен­но­го, един­ст­во Бо­га и че­ло­ве­ка” (20, с.178), что в ко­неч­ном сче­те да­ет ро­ма­ну оп­ти­ми­стич­ное зву­ча­ние.

По замыслу писателя, А. Карамазов — “сердцевина целого” (1, с.7) — не только в композиции романа, но и по отношению к русской действительности. Действенная любовь Алеши становится основой братства духовного; она — движение, которое идет от него ко всем. “Юный человеколюбец” видит свое дело в активных отношениях с братьями Иваном и Дмитрием, со связанными с ними женщинами, с детворой. Проповедь Алеши — проповедь делами. Вся его жизнь — служение ближнему. И это род­нит Але­шу с пер­вы­ми хри­стиа­на­ми.

Как и они, А. Ка­ра­ма­зов сто­ит на по­ро­ге но­вой эра в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва...

 

 

За­клю­че­ние

 

Ро­ман “Бра­тья Ка­ра­ма­зо­вы” — по­след­нее про­из­ве­де­ние Ф. М. Дос­то­ев­ско­го. Ве­ро­ис­по­ве­да­ние пи­са­те­ля.

Хри­сти­ан­ст­во ав­то­ра “Брать­ев Ка­ра­ма­зо­вых” — пусть “ро­зо­вое” хри­сти­ан­ст­во, но оно да­ет си­лы жить. “Не оче­вид­на ли не­кая до­ля ис­тин­но­сти в нем?” — пи­шет Ро­за­нов, ком­мен­ти­руя свою пе­ре­пис­ку с К. Ле­он­ть­е­вым.

По­жа­луй, Дос­то­ев­ский мо­жет быть спра­вед­ли­во на­зван хри­сти­ан­ским ре­фор­ма­то­ром. Кон­цеп­ция эс­ха­то­ло­гии Дос­то­ев­ско­го тре­бу­ет дея­тель­но­сти. Че­ло­век дол­жен вый­ти из пас­сив­но­го со­стоя­ния, стать “дея­те­лем” — “ве­ра без дел мерт­ва”. Брат­ст­во явит­ся то­гда, ко­гда че­ло­век по­чув­ст­ву­ет се­бя бра­том ближ­не­му сво­ему; и то­гда соз­да­ст­ся бы­тие, ис­пол­нен­ное бла­го­да­ти. Ибо “рай в ка­ж­дом из нас за­та­ен... и за­хо­чу, зав­тра же на­ста­нет он для ме­ня в са­мом де­ле и уже на всю мою жизнь” (1, с.331).

Хри­сти­ан­ст­во Дос­то­ев­ско­го — “бе­лое, ио­ан­но­во хри­сти­ан­ст­во”, че­му и яв­ля­ет­ся сви­де­тель­ст­вом по­след­ний ро­ман пи­са­те­ля.

 

Ис­поль­зуе­мая ли­те­ра­ту­ра

 

1.Д о с т о е в с к и й Ф. М. “Бра­тья Ка­ра­ма­зо­вы” -Пет­ро­за­водск, 1970.

2.Н е и з д а н н ы й Дос­то­ев­ский. За­пис­ные книж­ки и тет­ра­ди 1860 - 1881. -М., 1971.

 

3.Б и б л и я, Еван­ге­лие от Мат­фея. Си­но­даль­ное из­да­ние.

4.Б и б л и я, Еван­ге­лие от Мар­ка. Си­но­даль­ное из­да­ние.

5.Б и б л и я, Еван­ге­лие от Лу­ки. Си­но­даль­ное из­да­ние.

6.Б и б л и я, Еван­ге­лие от Ио­ан­на. Си­но­даль­ное из­да­ние.

7.Б и б л и я, Вто­рое по­сла­ние ко­рин­фя­нам. Си­но­даль­ное из­да­ние.

8.Б и б л и я, Вто­рое по­сла­ние Пет­ра. Си­но­даль­ное из­да­ние.

9.Б и б л и я, По­сла­ние Иа­ко­ва. Си­но­даль­ное из­да­ние.

10.Б и б л и я, По­сла­ние Филиппийцам.. Си­но­даль­ное из­да­ние.

11.Б и б л и я, По­сла­ние ев­ре­ям. Си­но­даль­ное из­да­ние.

12.Б и б л и я, От­кро­ве­ние Ио­ан­на. Си­но­даль­ное из­да­ние.

 

13.Б е р д я е в Н. А. Фи­ло­со­фия твор­че­ст­ва, куль­ту­ры, ис­кус­ст­ва. В 2-х т. Т.2. -М., 1994.

14.Б и б л е й с к а я эн­цик­ло­пе­дия /Сост.: Арх. Ни­ки­фор. -М., 1891.

15.В ы ш е с л а в ц е в Б. П. Дос­то­ев­ский о люб­ви и бес­смер­тии. //Со­вре­мен­ные За­пис­ки. 1932. №50 С.288-304.

16.Г е л л е й Ген­ри Г. Крат­кий биб­лей­ский тол­ко­ва­тель. -То­рон­то, 1989. (Henry H. Halley. An abbreviated Bible Commentary.)

17.З а н д е р. Л. А. Твор­че­ст­во Дос­то­ев­ско­го.//За­пис­ки рус­ской ака­де­ми­че­ской груп­пы в США. Т. XIV, -Нью Йорк, 1981.

18.И в а н о в В я ч. И. Род­ное и все­лен­ское. -М., 1994

19.И з п и с е м К. Н. Л е о н т ь е в а В. В. Ро­за­но­ву.//О ве­ли­ком ин­кви­зи­то­ре: Дос­то­ев­ский и по­сле­дую­щие. /Сост.: Се­ли­вер­стов Ю.М. -М., 1992.

20.К о т е л ь н и к о в В. Пра­во­слав­ная ас­ке­ти­ка и рус­ская ли­те­ра­ту­ра. -Спб., 1994.

21.Л о с с к и й Н. О. Бог и ми­ро­вое зло. -М., 1994.

22.М е р и л л Т е н н и К. Мир Но­во­го За­ве­та. -Брюс­сель, 1990. (Merrill C. Tenney. New Testament Survey.)

23.М о ч у л ь с к и й К. Го­голь, Со­ловь­ев, Дос­то­ев­ский. -М., 1995.

24.О Д о с т о е в с к о м. Твор­че­ст­во Дос­то­ев­ско­го в рус­ской мыс­ли 1881 - 1931 го­дов /Сост.: Бо­ри­со­ва В.М., Ро­гин­ский А.Б. -М., 1990.

25.С л о в а р ь Древ­не­гре­че­ско-Рус­ский в 2-х т. -М., 1958.

26.С о л о в ь е в а В. С. Пись­ма. Т.2. -Спб., 1909.

27.С о л о в ь е в В. С. Фи­ло­со­фия ис­кус­ст­ва и ли­те­ра­тур­ная кри­ти­ка. -М., 1991.

28.С т о л о в и ч Л. Н. Кра­со­та. Доб­ро. Ис­ти­на: Очерк ис­то­рии эс­те­ти­че­ской ак­сио­ло­гии. -М., 1994.

29.Ф е д о р о в Н. Ф. Избр. соч. -М., 1982.