Легенда об основании Санкт-Петербурга гласит, что 16 мая 1703 года Петр I осматривал отвоёванные у шведов в ходе Северной войны земли. Прогуливаясь по острову Ени-саари (ныне Заячий остров) Петр вдруг остановился, вырезал два дерна, положил их крестом и сказал: «Здесь быть городу»! Место, на котором он принял историческое решение, Петр приказал отметить каменной плитой с надписью: «От воплощения Иисуса Христа 1703 года мая 16 основан царствующий град Санкт-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем». В это время в небе появился орел и начал парить над царем, он следовал за Петром повсюду, а затем исчез. После закладки города Петр I приказал установить деревянные ворота, которые должны были служить въездом в крепость. Когда ворота были возведены, орел появился вновь и опустился на перекладину ворот. Когда Петр в первый раз прошел под воротами, орел сел на его плечо, и с тех пор постоянно был рядом с императором.
Орел - это посланец богов, символ силы в мифологиях различных народов мира. То, что во время основания города появилась эта птица подтверждает божественное происхождение самого царя и его города.
Дата 16 мая 1703 года считается днем основания Санкт-Петербурга.
Многие полагают, что город Санкт-Петербург назван в честь своего великого основателя Петра I, однако это не так.
Это даже не совсем легенда, а скорее обычное заблуждение, которое основано на незнании фактов и совпадении имен.
Петр Алексеевич Романов родился 29 июня 1672 года в Петров день. Еще задолго до основания города Петр I мечтал назвать крепость в честь своего небесного покровителя. Причем, крепость эта должна была стать ключевой, стоящей у морских ворот России, так как св. Петру по христианским преданиям отводилась роль привратника и ключаря небесного.
Мечта Петра осуществилась, Санкт-Петербургская крепость выросла на невских берегах и дала имя городу. В XX веке Санкт-Петербург трижды менял имя (Петербург – Петроград - Ленинград) и крепость тоже его сменила, ее начали называть Петропавловской.
Легенда гласит, что территория Петербурга до основания города представляла собой необжитую пустыню с болотистой почвой.
На самом деле это не так. На территории исторического центра современного Санкт-Петербурга существовало около 40 поселений, причем многие из них существовали еще задолго до прихода на эти берега шведов. Крепости и дворцы, церкви и мануфактуры будущего Петербурга строились на уже обжитых местах.
На месте Адмиралтейства в XVI веке находилось безымянное шведское поселение, в устье Фонтанки — деревня Каллила, впоследствии русифицированная в Калинку, на месте Инженерного замка — мыза майора Канау с ухоженным обширным садом, волею Петра превращенным в Летний сад, в районе Смольного — село Спасское.
Чуть дальше от центра современного города располагались поселения Сабирино и Одинцово, Кухарево и Максимово, Волково и Купчино...
И только гигантский размах строительства и стремительность возникновения новой столицы породили легенду о пустыне на месте Санкт-Петербурга.
Финские легенды об основании Петербурга
«Санкт-Петербург не мог быть построен на таком топком, гибельном, проклятом Богом болоте известными в то время способами строительства. Он бы просто утонул по частям. И поэтому его целиком возвели на небе и затем осторожно и тоже целиком опустили на землю».
«Петербург строил богатырь на пучине. Построил первый дом своего города — пучина его поглотила. Богатырь строит второй дом — та же судьба. Богатырь не унывает, он строит третий дом, и третий дом съедает злая пучина. Тогда богатырь задумался, нахмурил свои черные брови, наморщил свой широкий лоб, а в черных больших глазах загорелись злые огоньки. Долго думал богатырь и придумал. Растопырил он свою богатырскую ладонь, построил на ней сразу свой город и опустил на пучину. Съесть целый город пучина не смогла, она должна была покориться, и город Петра остался цел».
Действительно, вопреки логике и здравому смыслу, вопреки пророчествам и предсказаниям город Санкт-Петербург стремительно поднимался из «тьмы лесов и топи блат». Небывалый размах строительства единодушно отмечали практически все иностранные дипломаты и путешественники. Правда, цена этой стройки была чудовищно высока. По словам Ключевского, «едва ли найдется в военной истории побоище, которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге и Кронштадте».
Цена человеческой жизни была ничтожно мала. Жесточайшие указы, которые заканчивались неизменными угрозами «о лишении живота», следовали один за другим. «Работных людей» на строительство Петербурга сгоняли со всех губерний Российского государства. Во время строительства осушались болота, прорывались каналы, спрямлялись реки, прокладывались дороги, укреплялись берега и возводились пристани. Город на планах и гравюрах XVIII века предстает вполне сложившейся городской структурой европейского уровня с размерами современного исторического центра от Смольного монастыря до устья Невы и от Сампсониевского собора на севере до Фонтанки на юге.
