Бен Хэйден всегда был настойчивым парнем, и когда однажды он услышал о тех странных статуях в Верхних Адирондаках, ничто не могло удержать его от того, чтобы отправиться туда и посмотреть на них. Я был его самым близким знакомым, и наша дружба Демона и Пифии сделала нас неразлучными на все времена. Так что когда Бен, наконец, решил ехать – что ж, я тоже сорвался вместе с ним, подобно верной колли.
«Джек, – сказал он, – ты знаешь Генри Джексона, который живет в хижине за озером Плэйсид? Он болен тяжелым недугом легких и однажды буквально свалился от жестокого приступа. Так вот, вскоре он появился почти здоровым, но у него было что рассказать о дьявольски странных событиях там, наверху. Он внезапно забросил все свои дела и более не интересовался ничем, кроме этих экстравагантных скульптур; в то же время, надо сказать, они произвели на него тревожное впечатление.
Вроде бы он пошел на охоту и набрел на пещеру, возле которой находилось нечто, похожее на собаку. Он ожидал, что она залает, но затем увидел, что она вовсе не живая. Это была каменная собака – настолько совершенное изображение, вплоть до кончиков усов, что он не мог понять, было ли это сверхъестественно искусной скульптурой или окаменевшим животным. Он почти страшился потрогать ее, но когда все же сделал это, убедился в том, что она действительно каменная.
После того, как он набрался смелости зайти в пещеру, его ждало еще большее потрясение. Узкий путь внутрь нее был перекрыт лежащей на полу другой каменной фигурой – или того, что казалось ею. Но то был покоившийся на боку человек, на чьем лице застыла загадочная улыбка. Тут уж Генри не решился остановиться и потрогать эту фигуру, а стремглав понесся в деревню Маунтин-Топ (ты знаешь ее). Разумеется, он стал задавать вопросы – но жители деревни не слишком охотно отвечали ему. Ему показалось, что они держат его за дурака – местные лишь качали головами, скрещивали пальцы и мямлили что-то насчет «Безумного Дэна» – кем бы он ни был.
Для Джексона это было чересчур, поэтому он вернулся домой на несколько недель раньше запланированного срока. Он поведал мне об этом, поскольку знал, насколько я увлечен всякими странными штуками. Весьма озадаченный, я смог выудить в своей голове воспоминания, которые совершенно явно соответствовали его истории. Помнишь Артура Уилера, скульптора, чье творчество было столь реалистичным, что люди называли его не иначе, как фотографом? Полагаю, ты его едва знал. Что ж, дело в том, что он пропал в той части Адирондаков. Он провел там много времени, а затем больше не попадался никому на глаза. Более я никогда не слышал о нем. Сейчас, если там объявились каменные статуи, которые выглядят как люди и собаки, можно предположить, что это его работа – что бы там ни говорили (или отказывались говорить) местные фермеры. Конечно, парень с нервами как у Джексона мог легко перепугаться и впасть в растерянность ото всех этих вещей; но прежде чем отправляться туда, я провел кое-какие исследования.
Итак, Джек, я собираюсь посмотреть на эти статуи – и ты поедешь со мной. Прежде всего, это означает отыскать Уилера или какую-нибудь из его работ. В любом случае, горный воздух взбодрит нас обоих».
Таким образом, спустя менее чем неделю, после долгой поездки на поезде и тряски на разбитом автобусе по великолепным ландшафтам, солнечным июньским вечером мы, наконец, добрались до деревни Маунтин-Топ. Деревня состояла лишь из нескольких маленьких домиков, отеля и торговой лавки, возле которой остановился наш автобус. Мы знали, что позже именно здесь можно будет собрать максимум информации. Как обычно, группа праздно убивавших время местных жителей собралась у ступенек лавки; и когда мы представились как разыскивающие жилье туристы, приехавшие сюда с целью поправки здоровья, они дали нам множество рекомендаций.
Хотя мы не планировали предпринимать какие-либо исследования до следующего дня, Бен не смог удержаться от желания задать несколько осторожных неопределенных вопросов, когда он заметил одного старого болтуна из тех бездельников, что слонялись здесь. Он чувствовал, исходя из предшествующего опыта Джексона, что будет бесполезно начинать с наведения справок об этих загадочных статуях. Он решил упомянуть об Уилере как о том человеке, которого мы знали и чьей судьбой, следовательно, было бы логично интересоваться.
Толпа казалась встревоженной, когда Сэм прекратил строгать ножом и начал рассказ, но у них, видимо, был какой-то повод для волнения. Даже этот дряхлый босоногий вырожденец с гор встрепенулся, когда услышал имя Уилера, и лишь с большим трудом Бену удалось вытянуть из него что-то внятное.
«Уилер? – наконец, присвистнул он. – О, да, этот парень все время только и занимался тем, что ломал скалы и высекал из них статуи. Стало быть, вы знали его, так ведь? Что ж, нам особо нечего рассказывать о нем. А, может, слишком много. Он остановился в лачуге Безумного Дэна в горах, но не очень надолго. Ему там ничего не нужно было... от Дэна. Парень все шептался и увивался вокруг жены Дэна, до тех пор, пока старый черт не приметил это. Полагаю, парень положил на нее глаз. Но внезапно он собрался в путь, и никто больше не видал его. Дэн, должно быть, сказал ему что-то, и парень уже не вернулся. Вам лучше держаться подальше от той части холмов, ребята – там нет ничего хорошего. Дэн все более и более мрачнел, и его ничто не заботило. Ни жена, ни что другое. Думаю, он спрятал ее так, чтобы никто больше не смог увидеть ее!»
После того, как Сэм сиплым голосом закончил свой рассказ несколькими дополнительными высказываниями, мы с Беном обменялись взглядами. Несомненно, это был новый след, который заслуживал пристального внимания. Решив поселиться в гостинице, мы постарались разместиться там как можно скорее. На следующий день у нас был план отправиться в дикую горную страну.
Мы выступили с восходом солнца, взяв с собой рюкзаки, набитые провизией и всеми инструментами, которые мы посчитали необходимыми. День подарил нам бодрящую живительную атмосферу, в которой, однако, скрывались смутные зловещие призраки. Плохая горная дорога быстро стала крутой и извилистой, так что вскоре наши ноги порядочно устали.
Пройдя две мили, мы покинули дорогу и пересекли каменную стену справа от себя, в том месте, где рос большой вяз. Затем мы направились в диагональном направлении относительно еще более крутого склона, согласуясь с картой и указаниями, которые составил для нас Джексон. Трудный путь пролегал сквозь колючие растения, но мы знали, что пещера не может быть далеко. Наконец, мы внезапно вышли к проему в скале – черной, поросшей кустарником расщелине, где склон холма резко уходил вверх. Рядом с расщелиной, подле мелкой лужи, застыла маленькая фигурка, словно соперничающая своей жуткой неподвижностью с каменными скалами.
Это была серая собака – или статуя собаки – и наше тяжелое дыхание одновременно замерло, поскольку мы не знали, что и думать. Джексон ничего не преувеличил, и мы не могли поверить в то, что рука какого-либо скульптора способна добиться такого совершенства. Каждый волосок на изумительной шкуре животного выглядел абсолютно отчетливо, а шерсть на спине вздыбилась, как будто что-то неизвестное встревожило собаку. Бен потрогал изящный каменный мех и дал волю чувствам в страстных словах.
«Боже правый, Джек, это не может быть статуей! Посмотри – как соблюдены все мельчайшие детали, как лежит шерсть! Даже технике Уилера далеко до этого! Это настоящий пес – хотя только небесам ведомо, каким образом он оказался в таком состоянии. Он просто выглядит, как каменный, сам пощупай. Как ты полагаешь, может, какой-то таинственный газ иногда выходит из пещеры и делает это с живыми существами? Мы должны изучить местные легенды. А если это настоящий пес – или был настоящим псом – тогда тот человек внутри тоже должен быть настоящим».
С ощущением подлинного благоговения и страха мы, опершись на руки и колени, поползли в проем пещеры. Бен полз впереди. У входа пещера была узкой, всего три фута шириной, а затем грот расширялся во всех направлениях и образовывал сырую сумеречную полость, чья нижняя поверхность была покрыта галькой и плесенью. Некоторое время мы почти ничего не могли разглядеть, но, встав на ноги, напрягли зрение и постепенно начали различать фигуру, лежащую головой в сторону густой тьмы. Бен пошарил в рюкзаке в поисках фонарика и на мгновение замешкался, прежде чем направить его на неподвижную фигуру. Без сомнения, каменный предмет некогда был человеком, и что-то в этой мысли на секунду парализовало нас обоих.
Когда Бен, наконец, послал электрический луч вперед, мы увидели, что этот объект лежит на боку, спиной к нам. Очевидно, он состоял из того же вещества, что и пес снаружи, но на нем были разложившиеся неокаменевшие остатки грубой спортивной одежды. Отойдя от шока, мы решили спокойно осмотреть предмет. Бен обошел его с другой стороны, чтобы посмотреть на его лицо. Вряд ли было возможно подготовиться к тому, что увидел Бен, когда он осветил фонарем эти каменные черты. Его крик был вполне объясним, и я не мог не вторить ему, когда подскочил к нему и тоже посмотрел на лицо статуи. Впрочем, в нем не было ничего собственно удивительного и ужасного. Просто дело было в нашем восприятии, ибо, выйдя за пределы последней тени сомнения, эта холодная каменная фигура, вдохнувшая в нас страх и тревогу, оказалась тем, кто когда-то был нашим старым приятелем Артуром Уилером!
Какой-то инстинкт заставил нас, шатаясь и запинаясь, выбраться из пещеры и спуститься по волнистому склону к точке, откуда мы уже не могли видеть жуткую каменную собаку. Мы едва соображали, поскольку наши мозги были забиты смесью догадок и предположений. Бен, который знал Уилера лучше меня, был особенно подавлен; казалось, его тяготит какая-то мысль, пока недоступная мне.
Снова и снова, пока мы шли по зеленому склону, он повторял «Бедный Артур, бедный Артур!», но лишь в тот момент, когда он пробормотал имя «Безумный Дэн», я вспомнил то обстоятельство, которое предшествовало исчезновению скульптора. Безумный Дэн, сделал вывод Бен, несомненно, был бы рад увидеть случившееся. На мгновение нас осенила идея о том, что ревнивый хозяин может быть ответственным за появление скульптора в зловещей пещере, но эта мысль покинула нас так же быстро, как пришла.
Более всего нас интриговал сам феномен окаменения. Какая эманация газа или испарение минерала могли вызвать такое изменение в столь короткий срок? Это было совершенно непонятно нам. Обычное окаменение является медленным процессом химической трансформации, требующим для завершения много веков. Но здесь имелись два каменных изображения, которые были живыми существами (по крайней мере, Уилер) всего несколько недель назад. Догадки были бесполезны. Очевидно, нам не оставалось ничего, кроме как обратиться к властям и предоставить им возможность разобраться самим, хотя в глубине сознания Бена прочно застряла мысль о Безумном Дэне. Так или иначе, мы побрели назад к дороге. Однако Бен не повернул в сторону деревни, но посмотрел в том направлении, где, по словам старика Сэма, находилась хижина Дэна. Мы припомнили, как старик хриплым голосом сообщил нам, что это был второй дом от деревни. Он стоял слева от дороги в густой роще низкорослых дубов. Прежде, чем я вспомнил это, Бен уже тянул меня по песчаной тропе к призрачному фермерскому дому, в край множащихся чудес.
Мне не пришло в голову протестовать, но я испытывал явное чувство нарастающей опасности, по мере того, как привычные образы сельского хозяйства и цивилизации становились все слабее и туманнее. Свернув налево, мы двинулись по узкой запущенной дорожке и, в конце концов, увидели остроконечную крышу грязного непокрашенного здания, которое предстало перед нами сквозь хилые кроны полузасохших деревьев. Должно быть, это дом Безумного Дэна, подумал я и задался вопросом, почему Уилер выбрал столь непривлекательное место для поселения. Мне было страшновато идти по заросшей травой негостеприимной тропе, но я не мог отставать, поскольку Бен решительно зашагал вперед. Подойдя к дому, он энергично постучал в шаткую дверь, отдававшую затхлым запахом.
Никакого ответа не последовало, и что-то в эхе от стука вызвало во мне содрогание. Однако Бен оставался вполне невозмутимым. Он обошел дом в поисках незапертого окна, и третье по счету, располагавшееся в задней части мрачной хижины, оказалось возможным открыть. Несколько раз подергав и постучав по ставням, Бен открыл окно и благополучно проник внутрь, а затем помог мне последовать за ним.
Комната, в которой мы очутились, была заполнена известняковыми и гранитными блоками, а также всевозможными инструментами скульптора и глиняными моделями, поэтому мы сразу сообразили, что здесь располагалась студия Уилера. До сих пор мы не встречали признаков жизни, и над всем витал чертовски отвратительный запах пыли. Слева от нас находилась открытая дверь, которая, очевидно, вела в кухню с печной стороны дома, и именно отсюда Бен начал поиски любых следов своего друга. Когда мы пересекли порог, он был передо мной, так что я поначалу не мог видеть, из-за чего с его губ сорвался короткий отрывистый вопль.
Однако спустя мгновение, я увидел причину – и вторил его крику столь же бессознательно, как делал это в пещере. Ибо здесь, в этой хижине, вдалеке от всех подземных глубин, способных испускать странные газы и вызывать причудливые мутации, были две каменные фигуры, которые, как я моментально понял, не являлись результатом работы резца Артура Уилера. На грубом стуле возле камина, располагалось подобие старого неопрятного мужчины с выражением безмерного ужаса на злобном окаменевшем лице. Нам показалось, что оно опутано длинным кнутом из сыромятной кожи.
На полу позади него лежала грациозная фигура женщины, чье лицо впечатляло своей юной красотой. В нем угадывалось выражение сардонического удовлетворения. Подле откинутой руки женщины стояло большое жестяное ведро с какими-то похожими на темные отложения остатками внутри.
Мы не сделали ни одного движения, чтобы попытаться осмотреть эти загадочные окаменевшие тела, так же, как не стали обмениваться репликами, за исключением простейших предположений. Не приходилось сомневаться в том, что эта каменная пара – Безумный Дэн и его жена, но как объяснить их нынешнее состояние? Со страхом озираясь вокруг, мы обозревали признаки той внезапности, с которой наступило их изменение, поскольку все здесь, кроме толстого слоя пыли, вполне укладывалось в рамки бытовой домашней деятельности.
Единственное объяснение этому царству загадки находилось на кухонном столе; в его центре, освобожденном от всякой утвари, словно с целью привлечь внимание, лежала тонкая мятая тетрадка, придавленная внушительных размеров жестяной воронкой. Взяв ее в руки дабы прочесть, Бен обнаружил, что это было нечто вроде дневника или набора записей с датами, заполненного неумелой и явно непривычной к письму рукой. Самые первые слова привлекли мое внимание, и прежде чем прошли десять секунд с того момента, как Бен принялся молча читать с трудом разбираемый текст, я уже стал жадно поглощать его, всматриваясь через плечо своего друга. По мере того, как мы читали, все более погружаясь в зловещую атмосферу соседней комнаты, многие скрытые вещи стали нам ужасающе ясны, и мы содрогнулись от потока самых разных эмоций.
Вот, что мы прочли – и что позже прочел коронер. Публике в дешевых газетах была представлена в высшей степени сенсационно закрученная версия, но даже в ней содержалась лишь малая часть того подлинного кошмара, который действительно потряс нас, когда мы познали разгадку тайны грязной хижины посреди диких холмов, где в гробовой тишине лежали две чудовищные каменные аномалии. Когда мы закончили чтение, Бен убрал дневник в карман с жестом, частично выражавшим отвращение, и его первыми словами были: «Давай-ка уберемся отсюда».
В молчаливом напряжении мы прошли к крыльцу дома, открыли дверь и начали долгий путь обратно в деревню. В последующие дни нам предстояло сделать много дел и ответить на много вопросов, но не думаю, что Бен и я смогли избавиться от шока, вызванного этим мрачным инцидентом. Так же, как не смогут избавиться от него представители местных властей и городские репортеры, что стеклись сюда, – даже несмотря на то, что они сожгли некую книгу и множество бумаг, найденных в коробках на чердаке, и разрушили большой аппарат в самой глубокой части зловещей пещеры на склоне холма. Но вот сам текст дневника:
«5 ноября. Меня зовут Дэниэл Моррис. В округе меня называют Безумный Дэн, поскольку я верю в силы, в которые сейчас никто не верит. Когда я забираюсь на Громовой Холм, чтобы справить Праздник Лис, меня считают сумасшедшим – все, кроме местных сельских стариков, которые боятся меня. Они пытаются предостеречь меня от почитания Черного Козла в Хэллоуин и всегда мешают мне исполнять Великий Ритуал, который открывает врата. Еще бы, ведь они знают, что я – ван Кауран по материнской линии, а все по эту сторону Гудзона могут рассказать, что завещано ван Кауранам. Мы происходим от Николаса ван Каурана, чернокнижника, повешенного в Вийтгаарте в 1587 году, и каждый знает, что он заключил сделку с Черным Человеком.
Солдатам не удалось достать Книгу Эйбон, когда они сжигали его дом, и его внук, Виллем ван Кауран, забрал ее, когда уехал в Ренссерлэрвик и позднее пересек реку у Эзопуса. Спросите любого в Кингстоне или Харли о том, что мог делать Виллем ван Кауран с теми, кто вставал на его пути. Также спросите их, каким образом управился с Книгой Эйбон мой дядя Хендрик, когда его изгнали из города, после чего он с семьей поднялся по реке к этому месту.
Я пишу это – и собираюсь закончить свой рассказ – поскольку хочу, чтобы люди знали правду после того, как я умру. Кроме того, я боюсь, что действительно сойду с ума, если не смогу выполнить свое намерение. Все направлено против меня, и если так будет продолжаться, мне придется использовать Книгу и вызвать некие Силы. Прошло три месяца с того момента, как скульптор Артур Уилер приехал в Маунтин-Топ и его направили ко мне, так как я единственный человек в округе, кто знает много чего помимо земледелия, охоты и обслуживания пансионеров. Казалось, парень интересуется тем, что я могу рассказать ему, поэтому мы договорились, что он останется здесь за тринадцать долларов в неделю. Я отвел ему комнату позади кухни, где он поместил кучу камней и свои резцы. Вместе с Натом Уильямсом мы с помощью волокуши и упряжки быков таскали для него обломки скал.
Это было три месяца назад. Теперь я знаю, зачем это проклятое дьявольское отродье столь быстро добралось до этого места. Дело было вовсе не в моих историях, а во взглядах моей жены Розы, старшей дочери Осборна Чэндлера. Она на шестнадцать лет моложе меня и всегда пялила свои овечьи глаза на парней в деревне. Но нам удавалось ладить между собой до тех пор, пока не объявилась эта грязная крыса, хотя моя жена и препятствовала мне исполнять Ритуалы на День Креста и День Всех Святых. Сейчас мне понятно, каким образом Уилер воздействовал на ее чувства и очаровывал ее, так что она почти не смотрела на меня, и полагаю, что он собирается вскоре сбежать с ней.
Но он работает медленно, как все эти лукавые мерзавцы-обольстители, и у меня полно времени для того, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Они не догадываются о том, что я все знаю о них, но скоро оба узнают, какова расплата за разрушение домашнего очага ван Кауранов. Я обещаю им познакомиться с тем, что задумал.
25 ноября. День Благодарения! Хорошая шутка! У меня будет за что благодарить, когда я закончу начатое дело. Несомненно, этот Уилер пытается увести мою жену. Однако на некоторое время я позволю ему оставаться лучшим гостем. На прошлой неделе взял Книгу Эйбон из старого сундука дяди Хендрика на чердаке и ищу что-нибудь подходящее, что не потребует церемоний, которые я не могу здесь производить. Мне нужно то, что покончит с этими двумя подлыми изменниками и в то же время не будет сопряжено с проблемами. Чем драматичнее это будет, тем лучше. Я думал вызвать эманацию Йота, но для этого необходима кровь ребенка, и мне придется опасаться соседей. Зеленое Разложение выглядит многообещающе, но для меня, как и для них, это будет весьма неприятно. Мне не по душе некоторые виды и запахи.
10 декабря. Эврика! Наконец, я нашел то, что надо! Месть сладка – и это будет великолепным завершением! Уилер – скульптор, и это весьма кстати! Да, в самом деле, этот проклятый обманщик собирается изготовить статую, которая будет продана быстрее, чем все вещи, что он вырезал в предыдущие недели! Реалист, не правда ли? Что ж, в новой статуе не будет недостатка в реализме! Я нашел формулу в манускрипте, вставленную напротив страницы 679 Книги. По почерку я понял, что это сделал мой прадед Барейт Пиктерс ван Кауран – тот, что исчез в Новом Пальтце в 1839 году. Йа! Шуб-Ниггурат! Козел с Тысячью Младых!
Коротко говоря, я нашел способ превратить этих жалких крыс в каменные статуи. Это до смешного просто и в действительности зависит скорее от обычной химии, нежели от Внешних Сил. Если мне удастся добыть нужные вещества, я смогу сварить напиток, который добавлю в домашнее вино, и лишь один его глоток покончит с любым живым существом размером меньше слона. Это равносильно бесконечному ускорению процесса окаменения. Должно быть, это одна из тех штук, что получил мой прадед на Великом Шабаше на вершине Сахарная Голова в Катскилльских горах. Похоже, там происходили странные события. Кажется, я слышал о человеке в Новом Пальтце – его звали Скуир Хасбрук – превращенном в камень или что-то вроде этого в 1834 году. Он был врагом ван Кауранов. Первое, что я должен сделать – заказать пять необходимых химикалий в Олбани и Монреале. Времени для опыта предостаточно. Когда все будет готово, я соберу статуи и продам их под видом работ Уилера с тем, чтобы оплатить его запоздалый счет. Он всегда был реалистом и эгоистом – так не будет ли для него естественным изготовить свое изображение в камне, а также использовать мою жену в качестве другой модели (так же, как он действительно поступал в последние две недели)? Уверен, что глупые людишки не будут задаваться вопросом, из какой каменоломни взялся столь странный камень!
25 декабря. Рождество. Мир земле, и так впредь! Эти две свиньи глазеют друг на друга, словно я не существую. Они полагают, что я глухой, немой и слепой! Что ж, сульфат бария и хлорид кальция уже прибыли из Олбани в минувший четверг, а кислоты, катализаторы и инструменты прибудут из Монреаля со дня на день. Гнев богов – вот что это! Я буду работать в Пещере Аллена возле леса в низине и в то же время буду открыто заниматься изготовлением вина дома в погребе. Должен быть какой-то повод, чтобы предложить им новый напиток – хотя не нужно много усилий, чтобы обвести вокруг пальца этих двух помешанных кретинов. Проблема в том, как предложить вино Розе, поскольку она не любит его. Все результаты экспериментов, которые я провожу над животными, останутся в пещере, так что никто и не догадается, что происходит там зимой. Я сделаю несколько гравюр из дерева, чтобы оправдать свои уходы из дома. Пара небольших подарков собьет Уилера с толку.
20 января. Это оказалось труднее, чем я думал. Многое зависит от точности пропорций. Материалы из Монреаля прибыли, но я заказал более точные мерные сосуды и ацетиленовую лампу. Они собираются в деревню – хотят узнать, нельзя ли купить билет на экспресс в лавке Стинвика. Пробую различные смеси на воробьях, которые пьют и купаются в луже у входа в пещеру, когда лед на ней тает. Иногда это убивает их, но иногда они улетают прочь. Очевидно, я упустил какую-то важную реакцию. Полагаю, что Роза и этот выскочка пользуются моим частым отсутствием, но я могу позволить это им. Несомненно, в конце концов я добьюсь успеха.
11 февраля. Наконец-то получилось! Добавил новую порцию своего зелья в маленький пруд (который сегодня оттаял), и первая птица, напившаяся из него, рухнула на землю, как подстреленная. Я подобрал ее секунду спустя, и она уже была превосходным кусочком камня, вплоть до коготков и мельчайших перышек. Пока птица пила, она ничем не проявила обеспокоенность; она умерла в тот момент, когда вещество попало в ее желудок. Я и не ожидал, что окаменение произойдет столь быстро. Но воробей – не очень хороший тест, поскольку мне придется иметь дело с животными покрупнее. Мне следует испытать зелье на каком-нибудь более крупном существе, так как нужно подобрать нужную силу вещества, когда я дам его этим свиньям. Думаю, Рекс, пес Розы, подойдет. Завтра я возьму его с собой, а потом скажу, что его задрал лесной волк. Она много думает о своей собаке, и я ничуть не сожалею о том, что заставлю ее горевать до наступления часа великой расплаты. Но я должен быть осторожен, когда прячу книгу. Роза иногда сует нос в самые неожиданные места.
15 февраля. Уже теплее! Опробовал снадобье на Рексе, и оно отлично сработало при двойном увеличении дозы. Я заметил лужу в скалах и подвел его к ней, чтобы напоить водой. Похоже, он заподозрил что-то странное, поскольку весь ощетинился и зарычал. Но он был куском камня прежде, чем смог повернуть голову. Итак, доза должна быть увеличена, и для людей еще больше. Думаю, я понял формулу и готов применить зелье на этом проклятом Уилере. Кажется, оно безвкусно, но чтобы быть уверенным в этом, я подмешаю его в вино, которое приготовил дома. Хотелось бы увериться в том, что оно совсем не имеет привкуса, поскольку тогда я мог бы подмешать его в воду и дать Розе, не пытаясь убедить ее пить вино. Я буду действовать раздельно – с Уилером вне дома, с Розой здесь. Осталось лишь определить достаточную дозу и убрать все необычные предметы возле входа в пещеру. Роза заныла, как маленький щенок, когда я сказал ей о том, что волк унес Рекса. Уилер прямо-таки бурлит нежным сочувствием.
1 марта. Йа Р’Льех! Хвала Повелителю Цатоггуа! Наконец, я разобрался с этим дьявольским отродьем! Сказал ему, что нашел месторождение рыхлого известняка, и он помчался за мной, как жалкий пес! В кармане я нес бутылку со смешанным с вином зельем, и он был рад сделать глоток, когда я предложил ему питье. Не моргнув глазом, он проглотил его – и повалился наземь прежде, чем я досчитал до трех. Но он понял, что это была моя месть – по выражению моего лица не мог не понять. В тот момент, когда он падал, я увидел в его взгляде осознание. Через две минуты он был твердым камнем.
Я оттащил его в пещеру и снова установил фигуру Рекса снаружи. Этот ощерившийся пес будет отпугивать людей. Наступило время весенней охоты, и, кроме того, в хижине на вершине холма есть еще этот чертов Джексон, мучающийся от болезни легких. Он частенько вынюхивает вокруг в снегу. Пока не хочется, чтобы моя лаборатория и склад были обнаружены! Когда я пришел домой, сказал Розе, что Уилер получил в деревне телеграмму, которая срочно вызывала его домой. Не знаю, поверила ли она мне, или нет, но это не важно. Для виду я упаковал его вещи, а затем спустился с ними вниз по склону холма, сказав ей, что отправлю их вслед за Уилером. Я спрятал их в высохшем колодце в пустоши Рапельи. Теперь примусь за Розу!
3 марта. Не смог убедить Розу выпить хоть какого-нибудь вина. Надеюсь, что мое зелье достаточно безвкусно, чтобы она не заметила его в воде. Я пытался подмешать его в чай или кофе, но оно выпадает в осадок и не может использоваться. Чтобы применить его с водой, придется уменьшить дозу и довериться более медленному течению процесса. Сегодня днем явились мистер и миссис Хуг, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы избежать в разговоре темы исчезновения Уилера. Нельзя говорить им, будто он уехал в Нью-Йорк, ибо все в деревне знают, что не было никакой телеграммы и что он не уезжал на автобусе. Роза ведет себя дьявольски странно. Я собираюсь затеять с ней ссору, чтобы запереть ее на чердаке. Но лучше всего постараться заставить ее выпить фальшивое вино – и если она сделает это, тем лучше.
7 марта. Принялся за Розу. Она не стала пить вино, так что я затащил ее на чердак и запер. Она никогда не спустится оттуда живой. Я даю ей соленый хлеб и соленое мясо, а также кадку со слегка отравленной водой дважды в день. Соленая пища вызовет у нее сильную жажду, и вскоре начнется действие зелья. Мне не нравится то, что она кричит насчет Уилера, когда я подхожу к двери. Все остальное время она проводит в полном молчании.
9 марта. Чертовски необычно, как медленно яд действует на Розу. Мне следует сделать дозу сильнее; возможно, она и не почувствует его среди той соленой еды, которой я кормлю ее. Если это не поможет, есть масса других способов покончить с ней. Но мне хочется реализовать именно этот ловкий план! Нынешним утром сходил в пещеру, там все в порядке. Порой сверху я слышу шаги Розы; кажется, они становятся все более шаркающими. Зелье определенно действует, но слишком медленно. Оно недостаточно сильное. С этого момента я резко увеличу дозу.
11 марта. Очень странно. Она все еще жива и может двигаться. В ночь на вторник я слышал, как она стучит в окно, поэтому сходил наверх и отстегал ее кнутом из сыромятной кожи. Она выглядит скорее озлобленной, нежели напуганной. Но она не сможет спрыгнуть на землю с этой высоты, и ей никогда не спуститься вниз. Ночью мне снились дурные сны, так как ее шарканье наверху действовало мне на нервы. Иногда мне кажется, что она пытается что-то сделать с замком.
15 марта. Все еще жива, несмотря на увеличение дозы. В этом есть что-то удивительное. Сейчас она в основном ползает и поднимается на ноги довольно редко. Но звук ее криков ужасен. Она колотит в окно, а также шарит по двери. Если потребуется, я расправлюсь с ней с помощью веревки. Я становлюсь очень сонным. Интересно, не предприняла ли Роза что-либо для своей защиты. Но она должна выпить зелье. Сонливость явно ненормальна – я ощущаю какую-то необычную тяжесть. Я засыпаю...
(Здесь лихорадочный почерк перешел в неразборчивые каракули, уступив место ровному, очевидно, женскому почерку, в котором ощущалось сильное эмоциональное напряжение).
16 марта, четыре часа пополудни. Добавлено Розой С. Моррис, находящейся при смерти. Пожалуйста, сообщите моему отцу, Осборну Е. Чандлеру, проживающему по адресу улица Рут, дом 2, Маунтин-Топ, штат Нью-Йорк. Я только что прочла то, что написал этот зверь. Я чувствовала, что он убил Артура Уилера, но не была в этом уверена до тех пор, пока не прочитала этот гнусный дневник. Теперь я знаю, чего избежала. Я заметила, что вода имеет странный привкус, поэтому отказалась от нее после первого маленького глотка. Я вылила ее в окно. Но лишь один глоток наполовину парализовал меня, хотя я пока еще держусь. Жажда была ужасной, но я старалась есть соленую пищу так мало, как это только возможно. Кроме того, мне удавалось собирать немного воды, стекающей сверху в том месте, где прохудилась крыша.
Прошло два сильных дождя. Я догадывалась, что он пытался отравить меня, хотя не представляла, что это за яд. Все, что она написал о себе и мне – ложь. Мы никогда не были счастливы вместе; думаю, я вышла за него замуж лишь из-за того влияния, которое он был способен оказывать на людей. Полагаю, он загипнотизировал нас с отцом, так как его всегда ненавидели и боялись из-за темных связей с дьяволом. Однажды мой отец назвал его Сыном Дьявола, и он был прав.
Никому не ведомо, через что я прошла, будучи его женой. Это было не просто обычной жестокостью, – хотя, видит Бог, он был достаточно жесток и часто избивал меня кожаной плеткой. Это было хуже – хуже, чем может представить себе кто-либо в наш век. Он был чудовищным созданием и практиковал все виды сатанинских церемоний, завещанных его родственниками по материнской линии. Я даже не осмеливаюсь предположить, что они таили. Он пытался заставить меня помогать ему в этих ритуалах, но я отказывалась, поэтому он избивал меня. Было бы богохульством рассказывать о том, что он пытался делать. Я уверена, Моррис уже был убийцей, ибо знаю, ЧТО однажды он принес в жертву на Громовом Холме. Он действительно был Сыном Дьявола. Четыре раза я бежала, но он все время ловил меня и избивал. Кроме того, у него была своего рода власть над моим сознанием, и даже над сознанием моего отца.
Что касается Артура Уилера, то мне нечего стыдиться. Мы полюбили друг друга, но в наших отношениях не было ничего бесчестного. Он был первым, кто проявил ко мне учтивость с тех пор, как я покинула родительский дом. Артур обещал помочь мне вырваться из когтей этого демона. Он несколько раз говорил с моим отцом и собирался увезти меня на запад. После моего развода мы должны были пожениться.
С того момента, как этот зверь запер меня на чердаке, я составляла планы, каким образом сбежать оттуда и покончить с ним. Часть яда я приберегла на тот случай, если мне удастся выйти, застать его спящим и как-нибудь отравить его. Поначалу он постоянно был настороже, когда я возилась с дверным замком и проверяла окна, но позже стал расслабляться и засыпать. Когда он спал, я слышала его громкий храп.
Сегодня ночью он быстро заснул, и я сломала замок, не разбудив его. При моем частичном параличе было невероятно трудно спуститься вниз по лестнице, но я справилась. Я обнаружила его спящим за столом, за которым он писал этот дневник, при горящей лампе. В углу валялся длинный кожаный хлыст, которым он часто стегал меня. Я воспользовалась им, чтобы привязать этого зверя к стулу, так что он не смог бы пошевелить ни единым мускулом. Я сдавила ему шею так, что могла влить что угодно в глотку без его сопротивления.
Он проснулся, как только я закончила свое дело, и, полагаю, сразу же понял, к чему я приготовилась. Он выкрикивал ужасные вещи и пытался произносить мистические формулы, но я заткнула ему рот кухонным полотенцем. Затем увидела эту тетрадь и принялась читать ее. Я испытала кошмарное потрясение и даже четыре или пять раз едва не упала в обморок. Мой разум не пригоден для таких вещей. Потом в течение двух или трех часов подряд я высказывала этому демону все, что хотела сказать ему за годы рабства и что было связано с прочтенным в его мерзком дневнике.
Когда я закончила речь, он выглядел фиолетовым и, кажется, почти потерял сознание. Затем я взяла воронку с посудной полки и, вынув кляп, вставила ее ему в рот. Он знал, что я собираюсь делать, но был беспомощен. Я взяла ведро с отравленной водой и без колебаний вылила добрую половину в воронку.
Должно быть, это была очень большая доза, так как почти сразу я увидела, как этот зверь начал коченеть и превращаться в однородную серую глыбу. Через десять минут я была уверена в том, что он окончательно затвердел. Поначалу я остерегалась дотронуться до него, но жестяная воронка ужасающе звякнула, когда я задела ею губы статуи. Надеюсь, я доставила этому Сыну Дьявола как можно более мучительную медленную смерть, ибо он вполне заслужил ее.
Осталось добавить совсем немного. Я наполовину парализована, а после гибели Артура мне незачем жить. Я завершу это дело, выпив остаток яда, после того, как помещу дневник туда, где его смогут отыскать. Через четверть часа я буду каменной статуей. Мое единственное желание – быть похороненной рядом со статуей, которая была Артуром (когда ее найдут в пещере). Бедный преданный Рекс должен лежать у наших ног. Мне безразлично, что станется с каменным дьяволом, покоящимся на стуле...»
Перевод: Rovdyr (2003 г.)
mailto: cthulhu88@mail.ru