Последствия посещения "того света" оказываются чрезвычайно важными как для социума, так и для индивида. Следуя наказу "иди обратно домой, расскажи все, что видела", за исключением неких трех (иногда двух) магических слов, обмиравшая и в самом деле рассказывает людям "про ад, про все, что видела на том свете" (Виноградов 1923: 311,314).
Свидетельство "живых примеров" либо "живых случаев" - для слушателей такой же достоверный источник, как Св. Писание, адаптируемое в народном восприятии к повседневному обиходу. Визионерский опыт осмысляется верующими как путь к спасению души, как знамение назревшей необходимости корректировки в отношениях между мирами. Человеческие поступки под влиянием легенд о посещении потустороннего мира все чаще рассматриваются сквозь призму народной этики, определяемой натуралистически-родовым термином tellus - земля, почва, caritas (любовь к ближним) и ритуальными законами (Федотов 1991: 75, 89, 118, 175, 177), которые в конечном итоге и заключают в себе правила жизни "во Христе". По словам одной из обмиравших, многие приходили к ней спрашивать, какое место уготовано им на "том свете" и за какие именно грехи. И когда вопрошаемая им отвечала, те признавались, что в этих грехах и повинны. "Грешники мы!" - заключает некая обмиравшая свой рассказ об увиденном ею в загробном мире.
Жизнь индивида после посещения инобытия существенно меняется. Преодолевая влечение к прежним прегрешениям, он становится благочестивым и набожным: "... а его как подменило - пить бросил, как больной. И все в церкву бегат, свечки ставит, с батюшкой ходит". Покойную мать стал называть "мамонька моя", хотя, пока та была жива, никогда ее так не называл (Добровольская 1999: 24). Отныне отличается набожностью и известная в селе Люба Новоселова, которую в состоянии обмирания провела по загробному миру ее покойная мать. Показав дочери все отсеки ада, мать на каждый ее вопрос: "Это штё?" - дала вразумляющий ответ: за что мучается каждая из категорий грешников. Вернувшись в мир живых, и она, и вся ее семья становятся набожными и благочестивыми: "А ну она и молилась!... А вот шибко оне молилися, все праздники признавали оне" (Там же). Свято чтит ритуальные законы церкви после обмирания и Агапия (Агафья) Назарова. Если раньше эта женщина не ходила на богослужение отчасти по болезни, отчасти по неимению одежды, то теперь, как только заслышит звон, ее так и тянет в церковь. Эта верующая уже не пропускает ни одной службы. У другой обмиравшей, которая в загробном мире узнала об участи некрещеных детей, все дети были незамедлительно крещены. Точно так же женщина, которая не подала нищим даже на поминках собственной матери, теперь, по возвращении с "того света", где она узнала о последствиях своего прегрешения, стала с радостью подавать всем нищим милостыню. И даже в том случае, когда не сама грешница, а некто другой видит на "том свете" наглядную картину уготовленной ей посмертной участи, кризисная ситуация обычно с готовностью преодолевается. В качестве примера может быть приведена легенда, по которой отец рассказчицы, находясь одновременно и в состоянии сна, и в состоянии тяжелой болезни, видел в загробном мире, где "морды" накрыты у кого тюлем, у кого марлей, у кого газетой, односельчанку "Наталлю", хотя та была жива: она, якобы, сидела там в "кабинете" за "голым" столом. И в этом случае местонахождение одного и того же человека одновременно в двух мирах соответствует выявленному Л. Леви-Брюлем "закону сопричастия" (Леви-Брюль 1994: 177). Потрясенная вестью, принесенной "оттуда", женщина поспешила покаяться и искупить свой грех: "Ох, я ж, кажеть, никаму ничога не давала": "ни дятенку, ни стараму, ни маламу". Назавтра принесла соседям два ведра яблок из своего сада, хотя еще недавно, бывало, говорила: "Луччи хай пагниють, но никаму ни дам" (Толстые 2003: 13). С "того света" обмерший приносит и другие наказы, последовав которым можно спастись и обрести по кончине вечную жизнь.
Из загробного мира, где сосредоточены все начала и все концы сущего, обмиравшие выносят и знание о грядущей судьбе, причем не только своей, но и родственников, односельчан. И это не удивительно: на "том свете" прошлое, настоящее и будущее слиты в едином мифологическом времени. Мысль о присущей загробному миру слитности времен как о важнейшем условии провидения была в свое время сформулирована Данте:
"... ты провидишь все, чему дана
Возможность быть, взирая к Средоточью,
В котором все совместны времена".
Данте. Божественная Комедия: Рай. XVII. 16 - 18.
Подобные представления имеют свои предпосылки: "Вечность есть пространство времени, не имеющее ни начала, ни конца, а следовательно, состоящее только из одного настоящего" (Карышев 1904: 82). Это знание обычно сообщается проводниками по загробному миру, в роли которых, напомним, выступают предки, умершие родственники или Бог, святые, ангелы-покровители: "Меня бабка по тому свету водила и все мне про жизню порассказала, кака жизня у меня будет" (Добровольская 1999: 23). Если на земле грядущее скрыто от человека дымкой неизвестности, то в ином мире все вехи жизненного цикла каждого индивида уже предопределены в деталях: например, когда и за кого эта "девка" выйдет замуж, сколько у нее будет детей, когда умрет и многое другое, что в легенде вмещается в емком "сколько чего". По другой легенде, оказавшись в загробном мире, обмершая узнает от своего покойного отца, что выйдет замуж вслед за Алевтиной за ее деверя (Лурье и др. 1994: 24).
В легендах "визионерского" типа наиболее продуктивен мотив предсказания смерти, вынесенного из загробного мира: "Ты, Маруся, или там Катерина (не помню, звали-то ее как), помрешь тогда-то" {Добровольская 1999: 24). Сообщение точного срока кончины (иногда вплоть до дня и часа) обычно сопровождается запретом рассказывать об этом кому бы то ни было. В случае же его нарушения смерть из земного будущего переместится в земное настоящее: "прям сразу помрешь".
Как повествуется в легендах, полученное на "том свете" предсказание сбывается с роковой неотвратимостью и пунктуальной точностью, и даже в тех случаях, когда, казалось бы, ничто не предвещает такого исхода. В одной из легенд женщина, когда приблизился час предсказанной ей кончины, призвала мужа со словами: "Готовь гроб, помру я". Поскольку она "не шибко болела", тот не поверил. И тем не менее, как и было предсказано, смерть в урочный час настигла женщину (Там же). По другой легенде, некий дед, будучи в ином мире, узнал, что умрет "через три года четвертого сентября в четыре часа". В этот день старик встал рано-ранехонько, надел "тройняк", сапоги, обошел, нигде не задерживаясь, всю родню, приглашая ее к себе к четырем часам. Побывал и на кладбище, выбрал место, воткнув там "крест красный, длинный такой, высокий", и наказал здесь его похоронить. Так как ничто не предвещало смерти деда, никто из родственников ему не поверил и в назначенное время не пришел. В урочный срок, в четыре часа, старик сдвинул две лавки, положил на них потник и, заглотнув из ковша поданной по его просьбе воды, умер (Зиновьев 1987: 300, 301. N 437). Нередко обмиравшему известны и сроки кончины родственников: "... ей сказано было, когда она помрет и когда муж помрет, токмо ей говорить это нельзя, а то помрет раньше-то" (Добровольская 1999: 24). И человек живет, зная о времени смерти, своей и других.
Возвратившиеся с "того света" обладают сверхъестественными способностями. Нередко они предупреждают, когда прямо, а когда и иносказательно о надвигающихся катаклизмах в жизни социума или индивида. Так, например, недавно обмиравшая Агафья Назарова заранее знала о пожаре в селе Давидове, причинившем большой вред. Об этом женщине поведал некий старец, который после ее возвращения из загробного мира время от времени являлся в видениях. Такие предсказатели сопоставимы с шаманами, способность предвидения которых имела широкий диапазон: от индивидуальных предсказаний до прорицаний всенародного масштаба (Потапов 1991: 148, 149).
Эти люди, согласно легендам, способны не только узреть будущее, но и рассмотреть происходящее на расстоянии. Одна обмиравшая, едва очнувшись и заметив в числе людей, собравшихся в их доме, соседку Марью, сразу же велела той бежать поскорее домой, так как у нее "младеня в люльке криком изошелся, а дочка заснула, не качат его" {Добровольская 1999: 24). Прибежав домой, Марья действительно застала точь-в-точь нарисованную ей картину.
Иные же, побывав в потустороннем мире, открывают в себе способность даже при случайной встрече распознавать сущность людей, чего раньше за собой не замечали. Например, та же Агафья Назарова при разговорах с одними чувствует себя хорошо, с другими же женщине, по ее словам, становится до того противно, что она едва не хворает.
Как следствие посещения иного мира осмысляется и врачебная практика обмиравших, в чем они также сопоставимы с шаманами: "Потом она (одна старушка. -Н. К.) вернулась домой, потому и проснулась. Еще она сказала, что может лечить людей от всех болезней. И стали к ней ехать отовсюду люди - и всех она лечила" (АКНЦ 196: 371).
Болгарские легенды повествуют как вернувшийся "оттуда" прославился своими способностями лечить людей, данными ему на "том свете" в буквальном смысле "от Бога". В округе его очень уважали и приходили за советом. Правда, в аналогичном случае бабушка, знавшая много заговоров и получившая в загробном мире "силу", чтобы лечить людей, не всегда использовала свой дар по назначению. Как выяснилось, эта "сила" помогала ей и в колдовстве. "Троих я уже уморила, поскольку все они меня ненавидят", - призналась колдунья (Тодорова-Пиргова 1999: 25. N 2). Однако это признание не вызвало у рассказчицы осуждения своих действий.
Осмысление природы знания, полученного при посещении загробного мира, в русской и - шире - славянской фольклорной традиции едва ли не полностью соответствует трактовке этого понятия, выработанной еще в античной философии, где знание интерпретируется как припоминание виденного в потусторонней жизни, как воспроизведение того, что некогда видела наша душа, когда она сопутствовала богу (Платон. Федра. 249 b-с). Излагая античные представления о природе познания, Платон пишет: "А раз душа бессмертна, часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничего такого, чего бы она не познала;... она способна вспомнить то, что прежде ей было известно.... искать и познавать - это как раз и значит припоминать.... а то, что мы называем познанием, есть припоминание" (Платон. Менон. 81 b, с, d). Как и в античных мифах, в русских легендах души, побывавшие на "том свете" и вновь возвратившиеся к жизни во плоти, имеют особое предназначение на земле. Правда, будучи уже приближены к современному быту, наши визионеры уже не наделены тем величием, каким обладали античные возвращенцы из загробного мира. И тем не менее они сопоставимы с античными персонажами, вернувшимися из Аида:
Кто Персефоне пеню воздаст
За все, чем встарь он был отягчен,
Души тех на девятый год
К солнцу, горящему в вышине,
Вновь она возвратит.
Из них вырастут великие славой цари
И полные силы кипучей и мудрости вящей мужи, -
Имя чистых героев им люди навек нарекут.
Пиндар. Трены
Не случайно и в русской волшебной сказке сверхзнание и магические способности обретают герои, побывавшие в ином царстве и вернувшиеся оттуда.
В познании мироздания человечеству, как свидетельствует анализ легенд "визионерского" типа, положен предел. Поведав, по сути, без особых ограничений об увиденном и услышанном на "том свете" ("всё она рассказала"), визионер, вернувшись, отказывается говорить людям некие "три слова": "трех слов не сказал", "три слова утаила", "а три слова, - говорит, - я не скажу". Такое молчание имеет свою мотивировку. На произнесение этих сокровенных слов наложен запрет - и вернувшийся из инобытия не может нарушить его под страхом неминуемой смерти: "сказать вам эти три слова - не могу"; "мне нельзя, мне сказали, нельзя говорить эти три слова". По одной из легенд, как только некогда обмиравшая уже перед самой своей смертью попыталась сообщить людям нечто запретное, появилась некая фигура - "не то мужчина, не то женщина" (ясно, что это ни то ни другое), то начавшая уже было говорить сразу же умолкает: "Всё, мне не велено расказаты" (Толстая 1999: 22. N 2).
"Три словеса Божественныя" фигурируют и в "Житии Андрея Юродивого", где, по свидетельству визионера, их произнес своими "пресладкими и пречистыми" устами сам премилосердный Творец. "Неизреченные слова, которые человеку нельзя пересказать", слышал и апостол Павел, когда был "восхищен" в рай.
Характерно, что таинственный знак-символ, воплощенный в образе "трех слов", обнаруживается и в других этнокультурных традициях. Так, например, именно за "тремя словами" отправляется в потусторонний мир Маналу, или Туонелу, герой карельских эпических песен - "верный старый Вяйнямёйнен", когда при изготовлении лодки с помощью магического пения-заклинания ему этих слов не хватило, чтобы довести работу до конца (Евсеев 1950: 83. N 34; 205. N 92). В этом контексте слово осмысляется как материализованная субстанция первотворения, как некая энергетическая сущность, сокрытая для обыденного понимания. Возможно, эти "три слова" - метафорическая замена того самого Слова, которое было в "начале времен" у Бога и которое само являлось Богом.
Таким образом, в основе легенд о возвращении из загробного мира лежит концепция мироустройства, стирающая грань между бытием и инобытием, жизнью и смертью, земным и потусторонним. Обретение визионерского опыта осмысляется в легендах как знак необходимой корректировки в отношениях между мирами, цель которой - сохранить равновесие между ними, не допустить вторжения сил хаоса. Для преодоления кризисной ситуации в жизни социума либо индивида визионеру, попавшему в загробный мир, дается отсрочка от смерти. В качестве способов возвращения его на землю фигурируют помощь проводника по "тому свету" (Бог, ангелы, святые, предки, родственники), определенные действия, вербальные формулы, переживание особого психологического или физиологического состояния (страх, радость, тоска, жажда и пр.). Акт возвращения к жизни закрепляется по мере преодоления последствий лиминальности. Из загробного мира, где сосредоточены все начала и все концы сущего, визионер приносит божественные наказы.
На рассматриваемые легенды, подвергшиеся сильной христианизации, оказала влияние доктрина посмертного воздаяния, связанная с идеей покаяния и искупления грехов во имя спасения. Вместе с тем обмиравший, который получил сверхзнание за пределами бытия, генетически восходит к герою мифов, сказок, эпических песен, повествующих о посещении им потустороннего мира и открывшихся там ему "видениях".
Список литературы
АКНЦ - Архив Карельского научного центра РАН (первая цифра обозначает номер коллекции; вторая - номер текста, хранящегося в ней).
Азбелев 1992 - Народная проза / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. С. Н. Азбелева. М., 1992.
Афанасьев 1994 - Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. М., 1994. Т. 3.
Бессонов 1863 - Бессонов П. Калеки перехожие: Сб. стихов. М., 1863. Вып. 5.
Веселовский 1866 - Веселовский А. Н. Данте и символическая поэзия католичества // Вестник Европы. 1866. Т. IV. Отд. 1. С. 152 - 209.
Виноградов 1923 - Виноградов Г. С. Смерть и загробная жизнь в воззрениях русского старожилого населения Сибири // Сб. трудов профессоров и преподавателей Гос. Иркутского университета. 1923. Вып. 5. С. 261 - 345.
Грицевская и др. 1993 - Грицевская И. М., Пигин А. В. К изучению народных легенд об "обмирании" (Видение девицы Пелагеи) // Фольклористика Карелии. Петрозаводск, 1993. С. 48 - 68.
Гура и др. 1983 - Гура А. В., Терновская О. А., Толстая С. М. Материалы к полесскому этнолингвистическому атласу // Полесский этнолингвистический сборник: Материалы и исследования. М., 1983. С. 70 - 72.
Гуревич 1977 - Гуревич А. Я. Западноевропейские видения потустороннего мира и "реализм" средних веков // Труды по знаковым системам. VIII. Тарту, 1977. С. 3 - 27.
Гуревич 1981 - Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. С. 176- 239.
Гуревич 1982 - Гуревич А. Я. Устная и письменная культура средневековья: (два "крестьянских видения" конца XII - начала XIII в.) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 41. 1982. N 4. С. 348 - 358.
Гуревич 1989 - Гуревич А. Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М., 1989. С. 94 - 110.
Державина 1965 - Державина О. А. "Великое зерцало" и его судьба на русской почве. М., 1965.
Добровольская 1999 - Добровольская В. Е. Рассказы об обмираниях // Живая старина (далее - ЖС). 1999. N 2. С. 23, 24.
Евсеев 1950 - Карельские эпические песни / Предисл., подгот. текстов и коммент. В. Я. Евсеева. М.; Л., 1950.
Житие и чудеса 1995 - Житие и чудеса преподобного Александра Свирского. СПб., 1995.
Зиновьев 1987 - Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири / Сост. В. П. Зиновьев. Новосибирск, 1987.
Карышев 1904 - Карышев И. А. Духовно-нравственный мир в человеке по учению святой православной веры. Изд. 2-е. СПб., 1904.
Криничная 2000 - Криничная Н. А. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов. Т. 2. Петрозаводск, 2000.
Криничная 2001 - Криничная Н. А. Русская народная мифологическая проза... Т. 1. СПб., 2001.
Криничная 2004 - Криничная Н. А. Русская мифология: Мир образов фольклора. М., 2004.
Леви-Брюль 1994 - Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
Лукиан 1955 - Лукиан. Избранные атеистические произведения / Редакция и статья А. П. Каждана. М., 1955.
Лурье и др. 1994 - Лурье М. Л., Тарабукина А. В. Странствия души по тому свету в русских обмираниях // ЖС. 1994. N 2. С. 22 - 26.
Мильков 1997 - Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования / Отв. ред. и сост. В. В. Мильков. М., 1997.
Новик 1984 - Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме: Опыт сопоставления структур. М., 1984.
Пигин 1994 - Пигин А. В. Жанр видения в старообрядческой рукописной традиции XVII-XX вв. // Выговская поморская пустынь и ее значение в истории русской культуры. Петрозаводск, 1994. С. 68 - 71.
Пигин 1997 - Пигин А. В. Видения потустороннего мира в рукописной традиции XVIII-XX вв. // Тр. Отд. древнерус. лит. Т. L. СПб., 1997. С. 551 - 557.
Пигин 2000 - Пигин А. В. Жанр видения как исторический источник (на выговском материале XVIII в.) // История и филология: проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий. Петрозаводск, 2000. С. 216 - 222.
Пигин и др. 2003 - Пигин А. В., Юхименко Е. М. К истории жанра видений в выговской литературной школе ("Видение некоей старухи" в 1748 г.) // Выговская поморская пустынь и ее значение в истории России: Сб. научных статей и материалов. СПб., 2003. С. 129 - 138.
Покровский 1997 - Покровский Н. Н. Два рассказа из Урало-Сибирского патерика XX в. // ЖС. 1997. N 2. С. 39, 40.
Полякова 1972 - Повесть о житии и деяниях Филарета Милостивого // Византийские легенды / Изд. подгот. С. В. Полякова. Л., 1972.
Потапов 1991 - Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991.
Потусторонний двойник 2000 - Потусторонний двойник Павла Муравьева // Чудеса и приключения. 2000. N 12. С. 59, 60.
Ромодановская 1996 - Ромодановская Е. К. Рассказы сибирских крестьян о видениях (к вопросу о специфике жанра видений) // Тр. Отд. древнерус. лит. Т. XLIX. СПб., 1996. С. 141 - 156.
Садовников 1884 - Сказки и предания Самарского края / Собр. и зап. Д. Н. Садовниковым. СПб., 1884.
Тодорова-Пиргова 1999 - Тодорова-Пиргова И. Представления о "том свете" в биографических нарративах // ЖС. 1999. N 2. С. 25 - 27.
Толстая 1999 - Толстая СМ. Полесские "обмирания" // ЖС. 1999. N 2. С. 22, 23.
Толстые 1979 - Толстые Н. И. и СМ. О жанре "обмирания" (посещения того света) // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1979. С. 63 - 65.
Толстые 2003 - Толстые СМ. и М. Н. Погребения в саду у "горюнов" Сумской области // ЖС. 2003. N2. С. 13,14.
Федотов 1991 - Федотов Г. П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991.
Шеваренкова 1998 - Нижегородские христианские легенды / Сост., вступ. статья и коммент. Ю. М. Шеваренковой. Отв. ред. К. Е. Корепова. Нижний Новгород, 1998.
Шевченко 1999 - Шевченко В. Ф. "Велел Господь показать тебе..."// ЖС. 1999. N 2. С. 27 - 29.
Ярхо 1989 - Ярхо Б. И. Из книги "Средневековые латинские видения" // Восток - Запад: Исследования. Переводы. Публикации. Вып. IV. М., 1989. С. 18 - 77.
Ястребов 1896 - Ястребов В. Н. Из народных уст. О превращениях // Этнографическое обозрение. 1896. N4. С. 156.
N.A. Krinichnaia. Legends about the Return from the World of the Dead (a Study of East Slavic Materials)