Об иммуномодуляторе Т-активин

БЕСЕДА ив С АРИОНОМ. Сентябрь 1994

Мы не ставили своей специальной целью создать препарат, ремонтирующий иммунную систему. Когда мы начинали работу, ник­то не знал функции тимуса, вилочковой железы. Мы просто заин­тересовались ею. А изучая тимус, поняли, что сможем создать препарат, который заменял бы в той или другой степени функцию этого органа. Препарат, который потом был назван Т-активином. Нам помогло мощное развитие иммунологии: появились методы, которые позволяли нам изучать иммунную систему, мы ставили опыты, и изучали процессы иммуногенеза и влияние нашего препара­та на организм. Так, осваивая достижения мировой науки, мы быстро шагали вперед.

В 1968 – 69 годах уже были проведены первые клинические испытания Т-активина. Но до этого несколько лет ушло на то, чтобы проверить, он положительно воздействует на иммунную систему, и, главное, не имеет нежелательных побочных эффек­тов. Первыми нашими пациентами были больные с лимфогранулема­тозом. Результаты превзошли самые смелые наши ожидания.

– Как Вы соотносите свой препарат и другие препараты – им­муномодуляторы, иммунокорректоры существующие в мире?

Я бы на этот вопрос ответил очень осторожно, и вот почему. Я могу сопоставить многие препараты только по их описанию. Для того, чтобы ответить твердо на этот вопрос, необходимо, чтобы эти препара­ты были в одних и тех же руках. Более того, присутствие совершенно незаинтересо­ванных людей, чтобы препарат А был лучше Б. Известно только одно на сегодняшний день, что есть 2-3 препарата, которые являются естест­венно природными препаратами: у нас это Т-активин, у американцев – теомазин. Но теомазин, по крайней мере сейчас, еще находится на ста­дии клинических испытаний. Он не вошел еще как фармаколейный аппа­рат.

– Но Мате пишет еще в 1977 году о тиомазине.

Первое упоминание о тиомазине – это 1965 год. Но это не означа­ет, что тогда они знали, что это иммунотропный препарат. Первый тио­мазин влиял на лимфоциты, и, действительно, посмотрите, что под действием тиомазина, так называемая пятая фракция, то лимфоциты на­чинают синтезироваться. Усиленный синтез ДНК. Это еще ничего не го­ворило о его иммунотропности. Поэтому, понимаете, все шло параллель­но. Таким образом, если мы сейчас возьмем по американскому тиомази­ну, то мы сейчас возьмем горы литературы, где описано его клиничес­кое применение.

Я говорю о другом, я говорю о чисто формальной стороне. Он еще не разрешен как фармакологический препарат. В разных странах сущест­вуют свои каноны внедрения этих веществ. По физико-химическим пара­метрам, по биологическому действию эти препараты очень, очень близ­ки. Есть и некоторые нюансы, но, на сколько я понимаю, они сейчас доочистили их и этих неансов нет. Ну, например, нюанс такой, что:

1. мы вводим микроколичество, а они миллиграммовое количество, это разница довольно большая, у нас никогда не наблюдается головок­ружение, головная боль после этого, описанные в ранних работах Голь­дштейна с тиомазином, а он является изобретателем тиомазина, описано головокружение, головная боль, которая проходила быстро, но все-таки была. У нас такого не было. Это за счет того, что мы лучше очистили препарат. Мы пользовались малыми дозами с самого начала. Мы начинали со 100 миллиграмм на человека. Постепенно мы уходили от этого и остановились вот на этой оптимальной дозе. Что касается дру­гих способов введения, кремов, мазей, у нас уже сейчас разработаны методы использования пленок, которыми мы вводим этот препарат. Но тут уже его концентрация более высокая.

В настоящее время доказано, не только нами, но и группой Голь­дштейна, что все-таки более перспективны как медицинские препараты – препараты природного происхождения. Более того, отдельные молекулы, было доказано, не могут выполнить всю гамму функций, которая называ­ется иммунной регуляцией. То есть, на каждом этапе развития клеток, как Т и Б, они требуют специально определенные свои молекулы. Не мо­жет одна молекула выпускать.

Там мне могут привести пример, что есть, например, такой препарат тимаген, он может то, он может дру­гое. Это делается практически только в экспериментах на конечных этапах развития клеток, иммуноклеток, это на периферической крови. На этой стадии, мы знаем, что работает огромное количество вещества, вообще не имеющей никакого отношения к иммунной системе, не синтези­руясь в пределах иммунной системы. Просто это вещества, которые уме­ют перестраивать мембрану немножко и, таким образом, ответ как будто бы получается. Но на самом деле в клинике через некоторое время убеждаются, что отдельные молекулы не приносят пациенту такой поль­зы, как препараты, которые имеют в своем сочетании определенной ко­личество молекул.

То есть они управляют каждым из звеньев процесса.

Более того, при глубоком иммунодефиците, когда мы имеем вторичный иммунодефицит, это неглубокий иммунодефицит, это временный иммунодефицит, он может пройти, но он тоже отлича­ется тем, что у кого-то более глубокий иммунодефицит, у кого -то менее глубокий иммунодефицит, и вот важно, какое звено нарушено. Если нарушено где-то глубоко это звено, пока это звено не восстановится, никакая реакция дальше не пойдет. Представьте себе цепочку из различных звеньев, пока вы не от­ремонтируете это звено, вы не можете наложить следующее зве­но. Если где-то она разорвалась, именно здесь ее нужно почи­нить. Значит, все остальные – синтетические вещества и так далее, воздействующие на иммунную систему – справляются с ко­нечными звеньями этой цепочечки. Более того, они оказывают такое жесткое влияние.

Итак, органы иммунной системы – это тимус, костный мозг, лимфатические узлы. Дальше есть клетки иммунной системы – обязательный элемент иммунной системы. Это Т-система. Она до­вольно гетерогенна, там различные клетки выполняют различные функции, и Б-система иммунитета, которая тоже имеет различные клетки, которые синтезируют различные иммуноглобулины. Кроме того, к этой же системе относится вся система мононуклеаров, в том числе и макрофаги. Макрофаги могут расселяться по всему организму, как лимфоциты. Поэтому мы не можем сказать, что печень является органом иммунной системы, все-таки печень – это хорошая биохимическая лаборатория. Но огромное количество макрофагов постоянно находится в печени и при хорошей работе тимуса макрофаги будут работать.

– И при хорошей работе печени.

Мы проделали специальные работы и увидели что, если на каком-то этапе ослабевает работа иммунной системы, то может, в какой-то степени, но не надолго, может взять на себя функ­цию печень. И наоборот, ослабевает печень и на себя берет нагрузку иммунная система.

Но я говорю только о том, что если печень плохо работа­ет, то макрофагам тоже не сильно там хорошо себя чувсввуют.

Это совершенно естественно, потому, что мы не знаем поч­ти ни одного заболевания печени, чтобы оно не протекало на фоне сниженного иммунитета. Поэтому, естественно, тимус при этом тоже страдает. Мы знаем сейчас, какие вещества синтези­руют макрофаги. Таким образом, если макрофаги плохо работают, не синтезируются интерлейкины, которые влияют на созревание этих клеток. Более того, на определенной стадии созревания клетки они тоже синтезируют интерлейкины, которые стимулируют макрофаги к синтезу других интерлейкинов. Вот представьте се­бе такую цепочку.

Работа надпочечников очень зависит от работы иммунной системы, нарушение функций тимуса приводит, в ка­кой-то степени, к нарушению надпочечников. И обратно.

– Но кортизол давит тимус со страшной силой.

Совершенно верно, усиленный синтез корти­зола в надпочечниках приводит к тому, что он давит функцию тимуса. И это понятно почему. Но, с другой стороны, болячка может быть в тех сигналах, которые неправильно поступают на надпочечники и надпочечники усиленно включаются. А этот сиг­нал, в какой-то степени может зависеть от концентрации анти­пептида, который находится в крови.

– Я согласна. То есть, иммунные пептиды могут влиять на автономную нервную систему и если, предположим, их концентра­ция не достаточно высока может быть либо потеря сигнала к надпочечникам, либо сигнал ложной тревоги. И надпочечники сработают не так. И, в общем-то, виновником будет недостаточ­но хорошая иммунная система.

– О взаимосвязи нервной системы могу привести очень инте­ресный пример. Выделяют иммуноактивные вещества из костного мозга, есть такой способ и вот этот вот препарат, созданный из костного мозга – он называется миелопептин – в этом препа­рате обнаружены вещества, которые прямо воздействуют на боле­вые синдромы. То-есть вещества, которые взаимодействуют с им­мунной системой, оказывается, взаимодействуют и с нервной системой, уменьшают болевые синдромы. Более того, заметьте, что это костный мозг, спиномозговой мозг, откуда идет огром­ное количество нервных окончаний. И при каком-то повреждении нервных окончаний, когда вызывается очень большой болевой синдром, и от этого болевого синдрома может человек скончать­ся, то природа сделала таким образом, что костный мозг еще и синтезирует вещества, которые притупляют эту боль.

– Скажите, пожалуйста, он пройдет по нервному волокну или будет выброшен в кровь?

По моим пониманиям и тем знаниям, которые у нас есть, он выбрасывается в кровь и закрывает некоторые рецепторы.

– То-есть, идет в кровь, но имеет адресное воздействие.

Адресное воздействие именно на те рецепторы, которые вы­зывают болевой синдром. Когда мне говорят, что организм дол­жен сам справиться, не надо вмешиваться, я привожу всегда та­кой пример. Тромб закупорил сосуд, вводящий кровоток в серд­це, значит, болевой синдром в этом случае очень мощный дает сигнал "Спасайся!". Теперь, если я не предприму какие-то действия к тому, чтобы расширить этот сосуд, чтобы тромб ушел и кровь снова хорошо начала циркулировать и в сердце, и по сердцу, и т.д., то я получаю ишимическую болезнь, или есть болезнь, синдром, так называемый "болевой шок". То есть, если бы я снял этот болевой шок, я спас бы этого человека. Он еще 100 лет будет жить. Когда мне говорят: "Вы не правы, вмешива­ясь в иммунную систему, это такая тонкая система и т.д., раз природа так делает, что она снижает свою функцию, значит для организма это хорошо", тогда я привожу им второй пример. Например, у человека очень сильно болит голова, он очень плохо себя чувствует, вы замерили давление, давление очень высокое. Что, не надо снижать давление? Тут один доктор подходит ко мне и говорит: "Пришла пациентка, у нее давление 240 и я сбил давление до 120, а она у меня скончалась." Я по­нимаю, когда вы поднялись очень высоко в гору, у вас началась гипоксия, и вы резко снизитесь, дадите ей огромное количество кислорода, вы погубите человека. Надо же постепенно. Это яс­но. Но это не означает, что вы не должны были ей снижать дав­ление. Потому, что это палочка о двух концах. Она могла скон­чаться от очень высокого давления. Вы просто резко снизили. А может быть другая причина была. Вы были молодой врач и эту причину не поняли. Все может быть. Но это не говорит, что не нужно вмешиваться. Кстати, если Вы говорите вот об этом, то я Вас всегда спрашиваю, приводя в пример второй случай, с боле­вым синдромом. Боль – это что: хорошо или плохо? Кто-то ска­жет: "Плохо", а я скажу: "Нет, хорошо". Потому, что боль воз­никла от того, что она дает сигнал, для того, чтобы я уже сказал: "Где-то плохо, надо что-то делать". С этой точки зре­ния это хорошо. Но когда у меня-таки болит, это плохо.

Но иногда боль бывает паразитная, опять-таки связанная с защемлением.

Я имею в виде физическую боль. Есть такие физические бо­ли, от которых мы не можем отказаться, скажем, боль матери при рождении ребенка. Мы не можем от нее отказаться, хотя, считают, что и здесь можно делать немножко по-другому. По-разному пробуют, делают рождение при анестезии, но, в об­щем, придумала природа таким образом, что именно в это время наступают такие мощные спазматические явления для того, чтобы все произошло вовремя.

Я не думаю, что кому-то боли доставляют удовольствие, но есть, что кому-то чужая боль доставляет удовольствие, но это уже не относится к медицине.

– Что Вы скажете о легких, что протекает в легких?

Есть тоже огромное количество макрофагов, лимфоцитов, которые выполняют локальную функцию. И когда происходит забо­левание легких, закупоривание бронхов и т.д. слизью, то нет этой хорошей циркуляции и, практически, лимфоциты и макрофаги не функционируют.

– Но они что-то выделяют для иммунной системы в целом, эти легочные макрофаги?

Они выделяют тоже, что и выделяет любой макрофаг. Но для него нужно воздействие. На него нет воздействия, он ничего и не выделяет. А кроме того, что он синтезирует это, его прямая обязанность поглощать инородные для этого тела другие тела, поэтому у него есть поглотительная функция, есть очень много функций у макрофага. На заре иммунологии макрофаги открыли как основные клетки иммунной системы. Тогда еще не говорили о иммунной системе, а это были именно первые клетки, которые были открыты, и открыт был фагоцитоз. Это внедряется, это макрофаг, он его тут же окружает. То есть это действительно поглощение. А потом оказалость, что не только это он умеет делать. Он умеет таким образом взять организм, открыть его, представить его в таком виде, что клетка знает, что это чуже­родно. Но оказалось, что и это еще мало, что он в ответ на начало поглощения, он начинает синтезировать интерлейкины. И вот интерлейкин тогда активирует Т-клетку. Т-клетка начинает спрашивать: "Где, где чужак здесь?" Это не так просто, это довольно сложная система. И поэтому мы не можем сказать сей­час еще, что мы все знаем о Т-клетке, о Б-клетке, ничего по­добного, потому, что некоторые клетки, которых мы относили к какому-то субклассу, оказалось, что они и сами тоже гетеро­генны. То есть, в этом субклассе еще существует что не все клетки, которые мы думали, они выполняют эту функцию, еще ка­кую-то, какую – пока не знаем.

Точно также каждое наше новое исследование дает силы и запускает следующее исследование. Еще два слова о мышце. Ка­ким образом, почему исчезает это анемическое состояние при внедрении Т-активина в орга­низм? Почему так быстро восстанав­ливаются мускулы?

Есть нарушение мышцы, порезали мышцу, и в этом месте возникает воспалительная реакция. На место воспалительной ре­акции устремляется огромное количество лимфоцитов, и они вырабатывают специальные вещества. Более того, если вы сделаете анализ крови, что в это время есть так называемые белки ост­рой фазы. Именно определенные клетки синтезируют эти белки, которым даются сигналы. И там лимфоциты вырабатывают опреде­ленные вещества, которые начинают уменьшать воспалительный процесс. Только после этого поступают вторые лимфоциты, кото­рые вырабатывают вещества, способствующие регенерации. Если вы возьмете, например, лимфоциты человека и проинкубируете их в определенных условиях и приложите вот такие примочки, то регенерация проходит почти без рубцевания.

Недавно была закончена докторская диссертация, и недавно сделали другую работу. Брали лимфоциты у больных с проникаю­щим ранением роговицы. Это очень большая проблема. Потому, что когда заживает роговица, то образуется очень большой ру­бец. Если этот рубец очень близко к зрительному нерву, то практически наступает полная слепота. Если брать из инкубаци­онной среды лимфоциты, то есть они выбрасывают как раз эти противовоспалительные вещества, вещества, которые регенериру­ют ткань, и капать больным, то такого рубцевания не будет, что клетки будут развиваться совершенно нормально. Сначала будет проходить воспалительный процесс, а потом клетки будут регенерировать.

Точно также, как кость восстанавливалась нормально.

Если вы ничего не делаете, а просто забинтовали, и все, то заживление кости происходит так. Сначала появляется огром­ная мозоль, и никакой трубки не образовывается. Потом посте­пенно эта мозоль начинает уменьшаться и тогда начинает появ­ляться эта трубочка. И там уже никогда не будет образовывать­ся хорошо костный мозг. Костный мозг ведь очень важная вещь. Все лимфоциты идут от костного мозга. Костный мозг является тем началом, откуда идут все лимфоциты.

Если на этом фоне вы будете давать Т-активин, то мозоль будет сразу небольшая, но, самое интересное, что сразу начи­нает образовываться вот этот канал. И потом этот канал хорошо заполняется лимфоидной тканью, кроветворным ростком. С по­мощью радиоактивных веществ мы посмотрели и увидели, что здесь идет остеобластоз, то есть синтез костных клеток. Счи­тали, что уже во взрослом состоянии это не может происходить. Нет, может происходить под действием тимуса. Но, самое инте­ресное, что как раз перелом приводит к такому стрессу, что тимус сразу страдает тоже. Потому, что это очень сильное стрессовое состояние. Таким образом, мы произвели внедрение, чтобы, в какой-то степени, заместить функцию тимуса. И дать ему силы тоже.

Мы ему даем возможность пережить это тяжелое время. Опухоль всегда возникает при нарушении, хотя бы временном нарушении контроля со стороны иммунной системы.