Пролог
Восемнадцатое марта — идеальный день для того чтобы умереть. Почему именно эта дата? Селия не знала ответа.
За неделю до этого дня Селия выстирала всю свою одежду и тщательно разгладила ее, после чего отдала нуждающимся, оставив лишь любимое черное платье с изящным воротником. Она решила, что уж пусть лучше похоронят в нем, нежели в каком-нибудь дешевом и уродливом тряпье, которое выберут ее родственники. На всякий случай приколола булавку с коротенькой запиской: «Оденьте меня в это». Еще из оставленного — черные туфли и сережки, к сожалению, и в половину не такие изящные, как воротник платья. Вот и весь наряд. Хотелось бы чуть побогаче, конечно. Деньги, вырученные за продажу кольца и цепочки, Селия отложила на свои похороны, никаких больше других украшений или обуви у нее не имелось. Притронуться к имуществу матери, при жизни весьма падкой на все блестящее, Селия не посмела. Не имела права после всего, что сделала.
Селия за ночь привела дом в идеальный порядок: вытерла везде пыль, помыла полы, разложила все вещи по местам. У нее даже хватило смелости убраться в маминой спальне. Правда, после этого она несколько часов сидела в углу, крича и плача. Успокоиться ей удалось лишь в душе; ледяные, тяжелые струи воды смыли с нее всю боль, накопившуюся за года, не оставив ничего, кроме пустоты — синонима к равнодушию, которое разрасталось внутри, подобно серьезной ране. Поэтому руки совсем не дрожали, когда Селия завязывала узел. Про себя она назвала его спасительным. После этого она расположила стул ровно под петлей, и несколько раз проверила, все ли правильно. Ей нужно умереть с первой попытки, ведь другого шанса у нее уже не будет.
|
|
Закончив со всеми делами, Селия села на кровать. Рука невольно потянулась к подушке, под которым лежал ее дневник. Она открыла его на чистой странице, взяла ручку со стола и вывела на листе размашистым почерком: «Это последняя запись. Прощаюсь. Жаль, уже не успею сжечь. Спасибо». После чего тихо захлопнула его, спрятала обратно под подушку, а ручку вернула на место — в стаканчик с карандашами. Время стремительно истекало.
Селия бесшумно запрыгнула на стул. Было ли страшно ей в тот момент? Скорее нет, чем да. Селия морально готовилась к этому дню, потому собиралась встретить смерть спокойно, как старого знакомого, который когда-то очень давно имел честь называться другом. Сердце ощутимо билось где-то в груди, пока она несколько долгих секунд стояла на стуле, собираясь с мыслями. Перед глазами нарисовалась прекрасная картина: синее небо, пушистые облака и сад с благоухающими цветами. Почему именно сад? Селия не знала. Медленно выдохнув, она встала на цыпочки и положила голову в петлю. Один, два, три — и стул негромко свалился набок.
Маленький, но решительный шаг в объятия смерти. Биение сердца, пронзенного болью, утихло. Летний сад захватила темнота, бархатистая и неотвратная. В груди замер крик. Эхо ее последнего «прощай» беззвучно разнеслось по комнате.
Глава I. Ангел смерти
Боль, венчающая собой конец, сопровождающая рождение и смерть, — две грани каждой жизни.
Адское пламя и острия невидимых ножей. Где-то там, в пространстве, схожем с миром за отражением зеркала, звезды отдаются бешеному, отчаянному танцу, — танцу смерти и свободы.
|
|
Родное женское лицо, еще не испорченное темной печатью ненависти и крови, улыбается, наблюдая за тем, как маленькая, светловолосая девочка тихонько сидит в углу и рисует. Ее каракули непонятны даже для матери; какие-то линии и изображения, несвязанные каким-либо смыслом. А затем начинается игра в прятки, которая, однако, не приносит удовольствия; ищейка слишком страшен и силен. Он хватает ее, прижимает к себе и сливается с ней в танце, резко отличающемся от звездного. Танец взрослого мужчины и девочки на самом деле не искусство, а насилие, которое безобразным шрамом остается с ней навсегда.
Начинается длинная череда кадров, повествующих об одной маленьком, несчастном человеке, тихо покинувшем жизнь по своему желанию. Мать, предательство, страх, боль и один удар ножом — черные оттенки одного мрачного портрета. Краски жизни с каждым годом существования все больше превращаются в буйство тьмы и крови. История этого маленького человечка могла бы стать прекрасным сюжетом для какого-нибудь драматического романа с печальным и открытым концом.
Звезды сливаются в объятии, лишенном чувств, и рождают свет, мягкий и нежный.
Падение, удар. Грохот. Резкая боль. Темнота перед глазами медленно отступила. Яркий, золотистый круг солнца ударил в лицо. В груди зародился плач. Всхлипывая, не веря тому, что видит, Селия протянула руку навстречу ослепительному солнцу, такому же далекому и настоящему, как в момент ее прощания со всем живым.
Комната выглядела совершенно так же, как в последнюю секунду перед тем, как сознание поглотила темнота; те же бежевые стены, простая мебель, аккуратные стопки картин на полу. На кровати все еще лежало ее любимое черное платье. Но вовсе не эти детали привлекли ее внимание в первую очередь. Из горла вырвался хриплый крик, когда взгляд Селии упал на мертвое тело, безжизненно свисающее с потолка. Оно походило на жуткую восковую фигуру, сотворенную мастером с весьма странным вкусом. Худые руки и ноги казались костлявыми из-за большой, мешковатой одежды. Синяки и кровоподтеки практически полностью покрывали бледную, чуть синеватую кожу. Вьющиеся светлые волосы закрывали лицо. Гробовая тишина царила в комнате.
|
|
Происходящее казалось сюрреалистичным, кошмарным сном; Селия закрыла глаза ладонями, медленно отползая в сторону, подальше от тела, невольно ожидая, когда реальность — настоящая, живая — заберет ее из мира грез. Только сны, хотела верить Селия, способны создать такую чудовищную, мрачную картину: ее собственный труп, повешенный за шею, и она, смотрящая на него со стороны.
Внезапно негромкий мужской голос прервал тишину:
— Здравствуй.
Селия увидела в углу комнаты высокого, худого мужчину с черными, как ночь, перьевыми крыльями. Подол темного плаща развевался в воздухе, хотя в комнате точно не было ветра. Их взгляды встретились, и лицо мужчины озарилось теплой улыбкой. Светло-карие глаза, отчего-то показавшиеся Селии очень знакомыми, смотрели на нее с некой светлой печалью, тоской и одновременно с большой радостью, такой, какую чувствуют люди, встретив старого друга после долгой разлуки. У Селии на мгновение перехватило дыхание; она почувствовала странную, щемящую боль в груди. Однако она не могла понять, почему так реагирует на него. Этот выразительный, теплый, как луч летнего солнца, взгляд вызывал у нее отклик.
Селия совсем не боялась мужчины. Она смотрела на его крылья и не чувствовала ничего, кроме удивления и непонятной печали. Его глаза, оттенок которых напоминал расплавленное золото, почему-то интересовали ее гораздо больше. Было в них что-то притягательное, уникальное и прекрасное.
— Кто вы? — спросила Селия, поднявшись на ноги.
Мужчина, к ее изумлению, слегка поклонился. Его движения отличались грациозностью. Все в нем, кроме внешности, было ей знакомо, хотя она даже не знала его имени.
— Я ангел смерти, — представился мужчина.
Селия невольно закрыла рот ладонью, стараясь не закричать. События этого дня быстро пронеслись перед глазами; она будто во второй раз положила голову в петлю. Селия теперь не сомневалась в правдивости происходящего. Все это лишь пугало ее до дрожи в руках; она боялась, словно ей предстояло умереть во второй раз. И, впервые после самоубийства, в голове промелькнула смутная мысль, которая с каждой секундой становилась отчетливее: «Зачем я сделала это…» Когда она осознала, что жалеет и хочет перемотать время назад, горе и сожаление вытеснили весь ужас.
— Я не хотела умирать, — прошептала Селия, чувствуя, как рыдания комком теснят горло. — Я не хотела сдаваться.
Ангел смотрел на нее с сочувствием и печалью.
— Тогда зачем ты сделала это? — спросил он негромко.
Селия отвернулась. Она сама не знала ответа на этот вопрос. Казалось, в душе образовалась темная, бесконечная бездна, которая забирала все ее силы и радости. Селия считала, что в мире живых никогда не будет места для света. Теперь она поняла, что единственным местом, полным печали и тьмы, был мир внутри нее самой.
— Это уже не исправить, — сказал ангел. — Когда-нибудь ты сможешь отпустить то, что убило тебя. — Он осторожно, будто боясь ее спугнуть, протянул руку. — Нам пора уходить. В другой, более совершенный мир.
— Все кончено? — тихо спросила Селия, все еще не отпуская умершую часть себя.
Он не ответил. Селия перевела взгляд с его протянутой руки на золотистые глаза и немного нерешительно шагнула к нему. Как бы больно ни было, ей пришлось принять правду; она умерла, и это уже не изменить. Она не доверяла ангелу, но не видела другого выхода. Все самое плохое, что могло с ней произойти, уже случилось. Можно ли сделать ей еще больнее? Вряд ли.
Внезапно что-то холодное и невесомое скользнуло по ногам. Селия опустила голову и тотчас пришла в ужас от увиденного; кончики пальцев, бледнея, теряли свой оттенок и сливались с пространством. Ангел заметил это и, пробормотав что-то невнятное, быстро подхватил ее на руки. Его взгляд, прежде грустный и теплый, стал напряженным и даже суровым.
Селия резко стукнула его по плечу, когда ангел, чуть склонив голову, поцеловал ее в лоб. Он встретил ее взгляд. Тень пробежала по его лицу, которое, как заметила Селия, на миг стало очень печальным и тоскливым, будто целовать ее было самым суровым наказанием из всех. Или ей просто показалось?..
После поцелуя ангела на Селию неожиданно накатила сильная усталость. Она недоуменно взглянула на мужчину, но тот, не обращая на нее внимания, напряженно и внимательно смотрел сквозь окно на солнце.
Веки стремительно тяжелели. Она оглядела свою комнату и мысленно попрощалась с ней. На минуту Селия мыслями унеслась к своей матери — человеку, подарившему ей жизнь, но не сумевшему достойно вырастить. Она не могла одним словом описать то, что чувствует по отношению к ней, ее другу и вместе с этим — самому заклятому врагу. Скорее всего, вину, самую горькую и тяжелую. Селия посмотрела на свои руки и содрогнулась. Преступление невозможно искупить одной только виной, какой бы она мучительной ни была.
Когда комната начала стремительно тускнеть, Селия поняла: оно вот-вот придет и заберет ее. Забвение. Сколько успокоения и вместе с тем страха было для нее в этом слове… Селия закрыла глаза, уже простившись с этим миром навсегда.
Глава II. По ту сторону
Но, видимо, смерть и забвение вновь обошли Селию стороной.
Это было похоже на недолгий, но крепкий сон. Мрак неожиданно рассеялся в один момент. Перед взором Селии постепенно вырисовались очертания высокого, сказочно-прекрасного, но заброшенного замка со множеством башен и темными, пустыми дырами вместо окон. Окруженный плотной толпой деревьев, он стоял в обширном поле. Это, пожалуй, был самый высокий замок из всех ею виденных; концы шпилей исчезали в пушистых облаках. Ни зеленой травы, ни цветов, только снег, ослепляющий глаза своей безупречной белизной.
Этот старый, одинокий замок — все, что имело сейчас значение. Взгляд был прикован только к нему. Но стоило Селии прищуриться, чтобы получше разглядеть детали, как перед глазами быстро-быстро замельтешили крупные снежинки. Вслед за этим Селию окутал колючий, морозный ветер. Вскоре стало невозможно различить замок в такую метель.
Мир, и так казавшийся нереальным и эфемерным, начал тускнеть, исчезать, уступая густому, всепоглощающему мраку. Взгляд, ища, за чтобы сконцентрировать все внимание, пока не поздно, устремился к постепенно угасающему небу. Тотчас восхищение вытеснило страх. На небе, рассеченном на две половины: темное и безмятежно-синее, царили сразу два небесных тела: солнце и луна. Облака и звезды, день и ночь, свет и тьма. Небосвод, точно сказочный и невозможный в своей уникальности, навсегда (в этом Селия была уверена) запечатлелись в ее памяти.
Но мрак поглотил и эту невероятную красоту. Небосвод утонул в темноте. Последней Селия увидела луну, окруженную мягким светом, притягательную, безмятежную, словно бы уступившую вечному, спокойному сну.
И опять — забытье, такое же короткое и беспощадное. Селия вновь чувствовала себя живой, как прежде. Чье-то прикосновение, мягкое и кроткое, пробудило ее от тяжелого сна. Чужое, теплое дыхание скользнуло по щеке. Сильные руки прижимали ее к себе. В ушах оглушительно свистел ветер. Селия в миг поняла, что падает. Со всех сторон, образуя что-то вроде водоворота, ее окружали необычные, плотные облака бордового оттенка. Будто Селия находилась в куполе, стены которого — облака, тесно прижатые друг к другу.
Она слегка повернула голову, чтобы взглянуть на того, кто так крепко, словно боясь потерять, прижимал ее к себе. И наткнулась на те золотистые, выразительные глаза; единственное, что осталось прежним. Во всем остальным это было уже совершенно другое существо. Белоснежные, широкие крылья резко отличались от тех черных. Светлые вьющиеся локоны слегка закрывали лицо. Селия вдруг осознала: вот его она точно видела раньше!.. Но разве это возможно? Она была уверена: это тот же ангел смерти, который появился в ее комнате, только под совершенно другим обликом. Эти глаза, почему-то верила Селия, она узнала бы из тысячи. А сейчас совершенно все в его образе было ей очень, очень знакомо: и волосы, и черты лица, и даже цвет кожи.
Ангел, почувствовав, что его пристально рассматривают, повернул голову. В его глазах ясно отразилось изумление. Он слабо улыбнулся.
— Мое восхищение, — сказал он. — Скоро прибудем. — И закрыл ее глаза своей ладонью.
Сознание вновь поглотила темнота.
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Селия снова пришла в себя. Едва раскрыв глаза, она увидела, что находится в незнакомом, узком коридоре, погруженном в полумрак. Кто-то держал ее на руках. Селия взглянула на него. Мужчина не вернулся в свой первоначальный облик, в тот, под которым он предстал перед ней в первый раз. Свет от факелов на стенах падал на его лицо, делая черты лица жуткими и острыми. Светлые глаза поблескивали в полумраке; это придавало незнакомцу некую неприятную схожесть с хитрой, охотящейся кошкой.
— Отпусти, — сказала Селия, пытаясь оттолкнуть его от себя.
Мужчина, кивнув, поставил ее на ноги. Голова тут же закружилась, и к горлу подкатила тошнота. Селия чуть не повалилась на колени, но ангел вовремя придержал ее за плечо.
Кое-как придя в себя, Селия посмотрела по сторонам. Они находились в тупике; другой конец коридора утопал в темноте. Помимо факелов, на высоких стенах, покрытых разными фресками преимущественно темных тонов, висели белоснежные крылья. Алая кровь тонкими струйками медленно стекала по перьям.
— Где мы? — спросила Селия, и голос ее дрогнул от страха. — Как мы здесь оказались? Что происходит? И кто ты такой?.. — Она всмотрелась в светлые глаза и еще раз убедилась в том, что перед ней стоит один и тот же ангел. — Все ангелы меняют облик по несколько раз? И зачем надо было меня усыплять? Где я была? Где мы были? Я действительно умерла, или это все… — Слезы подступили к глазам. Умолкнув, она схватилась руками за голову, пытаясь вернуть себе контроль.
В памяти стремительно промелькнули странные, будто нереальные кадры: ангел в ее комнате; заброшенный замок; снега; луна и солнце; красные облака; и последние часы перед… перед… Воспоминания о восемнадцатом марте, том самом последнем дне, сопровождались ужасающим холодом надвигающейся смерти.
Селия медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Она даже перестала дрожать. Боль и страх не отступили, наоборот, стали глубже и острее, но Селия, кое-как взяв себя в руки, обещала, что, как бы страшно ни было, она пойдет до конца, и неважно, что именно ее ждет: забвение или Ад.
Селия не была верующей, поэтому не задумывалась о том, куда попадет после смерти: в Ад или Рай. Теперь, убедившись, что какая-то жизнь по ту сторону есть, вопрос о том, что с ней случится, вдруг обрел значение.
Ангел, поглядывая на Селию, мягко и осторожно взял ее за руку. В этом жесте чувствовалось нечто тоскливое. Несмотря на улыбку, глаза ангела были грустными. В эту минуту Селию так неожиданно и сильно пронзило острое ощущение, схожее с дежавю, что она замерла, молча наблюдая за ангелом.
— Можешь звать меня Денница, — сказал он. — Насчет твоей смерти… Если быть чуть точнее, то ты не умерла. Умерло лишь твое человеческое тело. Душа бессмертна.
Выходит, у человека все-таки имеется душа. И она так же, как и тело, способна чувствовать физическую боль. Да и вообще особых изменений Селия не заметила. Она упорно гнала от себя страшную картину: труп, подвешенный за шею, и волосы, закрывающие посиневшее лицо.
— Меня ждет Ад, не так ли? — собравшись с духом, спросила Селия.
Денница молчал. По его лицу пробежала тень. Но в следующее мгновение оно озарилось улыбкой, и он ответил спокойным голосом:
— Ты туда не попадешь.
— Почему?
Ангел не дал объяснения. В его глазах на несколько секунд отразилась глубокая задумчивость, однако он лишь слегка мотнул головой, снова улыбнулся, но на этот раз немного замкнуто и кротко. Он казался Селии подозрительным, поэтому она решила, что до поры до времени не будет доверять ему. Ей захотелось выдернуть руку из его пальцев.
— Мы сейчас находимся в Межграничье, — пояснил он. — Ты ничего не помнишь? — спросил ангел неожиданно. В его голосе промелькнули странные нотки.
— Мне кажется, что я знаю тебя, — призналась Селия. — Но ведь это невозможно… — Она взглянула на него. — Или нет?
Он кивнул, наконец-то отпустив ее руку. Его лицо снова стало задумчивым.
— Многое будет казаться тебе знакомым, — сказал Денница после некоторого молчания. — И я скоро расскажу, почему. Сейчас не время.
Огромный поток вопросов крутился у Селии на языке, но она молчала, мучимая многими мыслями и сомнениями. Она не знала, что и думать. Этот ангел… Что он знает? И почему не спешит делиться этим? «Многое будет казаться знакомым…» Что это значит? Неужели за этим стоит какая-то история, о которой она не помнит? Селию вдруг посетила безумная догадка. «Логично, — подумала она, — что мне многое будет знакомо, если я была здесь раньше». И вслед за этой мыслью назрел другой вопрос и еще более сильные сомнения. «Как это возможно? — не верила она. — Никак…»
Селия еще раз взглянула на ангела. Она не могла решить, можно ли ему доверять. Она была уверена, что у него имеется дюжина тайн и странностей, которые в любой момент способны причинить ей вред. Хотя… Селия отвела взгляд и мрачно усмехнулась, спросив себя: «Не все ли равно, когда все плохое, что могло случиться, уже произошло?» Но ответа не последовало.
— Ты узнаешь обо всем, — подал голос Денница. — Когда будешь готова.
— Конечно, — пробормотала Селия в ответ.
И снова холодная, зловещая мысль пронзила ее: «А какая разница? Все кончено, будущего нет. Какая польза от этого знания?» Селия вздохнула, чувствуя, как в груди разрастается темный лед — смесь безысходности и глубокой печали. Она обняла себя за плечи, старательно отгоняя мрачные мысли.
— И что теперь будет? — спросила Селия. — Если не Ад, то что?
— Мы отправимся на Итаку, — ответил Денница. — Это остров нефилимов — человеческих душей, убитых другими людьми и получивших второй шанс на новую жизнь.
Селия никогда раньше не слышала об этом острове, зато кое-что смутное знала о нефилимах; в ее представлении, которое, как она только что поняла, оказалось совершенно ошибочным, нефилимы были великанами, поедающими людей.
— А дальше?
— Ты останешься там, — сказал Денница. — Можешь жить на острове столько, сколько захочешь. Отдохнешь, залечишь раны…
Селии вдруг отчетливо поняла, что оказалась совсем одна в чужом месте, называемом Межграничьем. Одна наедине со своими мыслями и прошлым, от которых так стремилась убежать.
— Тебе там помогут, — заверил ее Денница. — Вылечат.
Селия покачала головой. Она не верила ему. Если никто не помог ей на Земле — в мире, в котором она выросла, то кто сможет помочь ей на неизвестном острове, населенном, судя по всему, такими же несчастными человеческими душами?
— Я… — Селия умолкла, не договорив. «У меня нет сил бороться», — подумалось ей, но озвучивать это она не стала.
Денница вновь взял ее за руку. Селии вдруг захотелось убежать без оглядки. Но куда она направится? Да и каков мир, в котором она оказалась? Не лучше ли последовать за ангелом?
— Мне пришлось наслать на тебя сон, потому что твоя душа могла не выдержать такие перемещения между мирами без отдыха. — Он улыбнулся. — Не думал, что ты сумеешь самостоятельно проснуться.
Странная смесь чувств — интерес и вместе с тем боязнь и неверие — охватили Селию. Немного помолчав, она произнесла:
— То, что я видела… Что это было? — Внезапно ответ сам всплыл в голове. — Пространство между мирами? Что-то вроде пути?
— Верно, — кивнул Денница. Странная улыбка тронула его губы. Однако в следующую секунду он стал серьезен. Нахмурившись, видимо, пытаясь собраться с мыслями, он сказал: — Нам пора идти. Здесь нельзя надолго задерживаться.
— Почему нельзя?
— Это Эфемерный мост, — ответил Денница. — Он постоянно перемещается, будто ускользая. Ему нужно перевезти души всех умерших людей. Можно сказать, что у него просто такой график, и он торопится.
Селия не ответила. Как человек, не веривший в существование других миров, она должна испытывать страх и даже ужас, недоверие и шок. Но все, что чувствовала Селия, — интерес и трепет, от которого даже захватывало дух. Это ведь странно… Селия находила этому лишь одно объяснение: она уже бывала здесь. Вдруг воспоминания всего лишь стерты из памяти? Но часть нее упорно продолжала сомневаться в истинности этой догадки. Селия очень хотела выведать обо всем у Денницы, хотя и понимала, что тот ни за что не скажет. Приходилось ждать.
— Что насчет твоего облика?
— Не могу сказать, — отрезал Денница. — Но уверяю, что сейчас я — настоящий, на мне нет никакой маскировки. — Он вдруг посмотрел на нее с некой надеждой в глазах. — Про ангелов помнишь?
Селии, конечно, доводилось слышать об ангелах, но она никогда не верила в их существование. Она с сомнением покачала головой.
Денница слабо качнул головой. Немного помолчал.
— В Межграничье обитают разные существа, — пояснил ангел. — Самые многочисленные: ангелы, демоны, боги.
«Почему же я не удивлена? — снова изумилась Селия. — Отношусь к этому как к чему-то совершенно обыденному».
Селия посмотрела на крылья ангела. Значит, все эти существа из мифов и Библии все-таки существуют, пусть и в другом мире… Интересно, а как о них узнали люди? В воображении возникли самые разные и вместе с тем простые, привычные образы: существа с цветными крыльями, нимбами и чудовища с рогами, клыками и прочими интересными атрибутами. Она перевела взгляд на лицо самого Денницы. Нимб над его головой излучал мягкое белое свечение. Он выглядел как самый чистый ангел: красивый, бледный, будто сотворенный из золота.
— Идем, — сказал Денница.
Селия вздохнула. Она собиралась спросить о старом дворце, стоящем посредине снежной поляны, но вдруг передумала. Может, он ей только привиделся?.. Скорее всего.
Они пошли вперед, вверх по коридору.
— Чьи это крылья? — поинтересовалась Селия спустя некоторое время. — И почему на них кровь?
— Падшие ангелы, — ответил Денница. — Примкнув к дьяволу, они отрезали себе крылья.
Селию пробрала дрожь. Белоснежные, потрепанные крылья резко выделялись на фоне темных и мрачных фресок. Белый — цвет чистоты, счастья и спокойствия… или это цвет траура и пустоты? Здесь белые, ангельские крылья стали символом отречения и падения. Их здесь и не должно быть. Возможно, поэтому эти перьевые крылья выглядят здесь лишними.
Мгла впереди настораживала. Неизвестно, что ждало их там, в темноте. Денница лишь пожал плечами, когда Селия спросила, куда именно они направлялись. Наверное, он и вправду не знал. Все еще сомневаясь в том, можно ли ему полностью доверять, она то и дело всматривалась в мглу, которую не смогли рассеять факелы на стенах.
Зато свет от огней хорошо освещал фрески. Они оказались достаточно детальными, но не очень красочными; чувствовалось обилие темных тонов. Живописи на стенах изображали в основном крылатых существ с хвостами и рогами, как у черта. Похоже, это были и впрямь настоящие демоны. Многие из персонажей во многом смахивали на обычных людей. Но это если не учитывать другие, неприсущие людям части тела. На многих существах были надеты только легкие накидки и плащи. В их стиле чувствовалось что-то древнее, что-то смутно греческое.
Взгляд Селии случайно скользнул по одной из женщин. Она замерла, не веря своим глазам. Темные волосы, карие глаза, утонченные черты лица… Это она, Адель. Ее мама. К горлу подступил немой крик. Селия узнала бы эту женщину где угодно, и здесь, на фреске, совершенно точно изображена ее мать. Такого невероятного совпадения быть не может. Как художник из другого мира мог настолько точно изобразить обычную земную женщину? Как они вообще могли быть знакомы? Селия обернулась к Деннице и ткнула пальцем на изображение Адель.
— Знаешь ее? — спросила она. — Можешь объяснить?
Ангел задумчиво смотрел на женщину. Вдруг Селия поняла: он знает, кто это. Однако он покачал головой.
— Не могу.
— Ты знаешь, — твердо возразила Селия.
Ангел перевел взгляд с изображения Адель на нее. Он глядел на нее остро, внимательно, будто старался разгадать все ее секреты. Ни тени прежней улыбки, ни лукавства, ни теплоты, только холод и… и что-то еще, что-то странное, чему Селия не могла найти определения. Нечто среднее между недоверием и разочарованием.
— Да, знаю, — сказал ангел, — так же, как знаю, что с ней произошло.
Селия вздрогнула, как от удара. Ее бросило в холод. Она молчала, не в силах что-либо произнести. Хотелось защититься, оправдаться, но она понимала, что в этом нет смысла.
— Откуда? — Ее голос дрогнул.
Взгляд ангела стал усталым.
— Позже, — отрезал Денница.
Он все еще крепко держал ее за руку.
— Надеюсь, ты когда-нибудь сочтешь нужным объяснить мне, почему.
— Это тебя не касается, — заявила Селия.
— Выходит, мои надежды напрасны, — пожал он плечами.
Селия в последний раз взглянула на фреску. Адель смотрела прямо на нее. В простом белом платье, с распущенными волосами и равнодушным взглядом… Здесь она была прекрасна и молода. Фреска могла быть идеальна, как весенний пейзаж, если бы не окровавленные, некогда белоснежные крылья, закрывшие собой ночное небо над головой Адель. Тонкая струйка крови расчертила материнское лицо на две половины. Селия почувствовала, что дрожит. Заметив на себе взгляд ангела, она быстро смахнула с щеки слезу.
Они продолжили путь.
За весь остаток пути Денница не проронил ни слова. Он выглядел задумчивым и отстраненным. Селия тоже молчала. Перед глазами все еще стояло бледное, худое лицо матери. Ее темные глаза, казалось, проникали в саму душу, а холодный и разочарованный взгляд бесконечно вопрошал: «Зачем ты так поступила?»
Неподалеку, из мглы, раздались громкие всплески воды. В мыслях возникла уютная картина: темное небо, мягкий песок и кажущийся бесконечным океан, волны которого то вздымаются вверх, то опускаются, успокоенные тихим ветром. Селия бы с радостью посетила тот чудесный пляж снова.
Но впереди была лишь кромешная тьма. Ангел, однако, крепче сжал ее руку и уверенно шагнул вперед. Селия боязливо последовала за ним. Несколько долгих мгновений — и темнота наконец отступила.
Местность освещалась слабым светом фонаря. Проявились очертания берега и причаленной к нему старой лодки. Река, кроваво-красная и беспокойная, бушевала впереди. Ни луча солнца, ни мягкого света луны. Над головами, вместо неба, — унылый, низкий потолок пещеры.
— Это подземный приток реки Стикс, — раздался рядом голос ангела. — А там Харон, паромщик.
Селия заметила высокого и худощавого мужчину, сидящего в лодке. Он медленно поглаживал свою длинную и кудрявую бороду, повернув голову в сторону реки.
— Мы здесь не одни, — сказал вдруг Денница.
Она проследила за его взглядом и увидела, как к лодке, держась за руки, подходит пара: рыжеволосый ребенок и женщина в черном платье.
— Умерший и его ангел смерти, верно? — догадалась Селия.
Денница кивнул.
Взгляд Селии был прикован к ребенку. Лет семь-восемь, не больше. Мальчик крепко держался за женщину, своего ангела, и со страхом смотрел на паромщика.
— Садимся в лодку, — сказал Денница. — Плывем по реке Стикс в Нод, город демонов, а оттуда — пролетим над Адом и окажемся на Итаке.
Селия кивнула. «Ад», — промелькнуло в мыслях, и она вздрогнула, поняв, что должна была оказаться там. Почему Денница не отправляет ее туда? Впрочем, спрашивать и допытываться она совершенно не хотела из низкого и унизительного (Селия это понимала и стыдила себя за это) страха наказания.
Они приблизились к лодке. Ребенок и ангел только садились в нее. Паромщик, вперив в мальчик пристальный взгляд, почему-то ощупал его руки и, кивнув, взглядом приказал сесть рядом с ним.
Харон взглянул на нее. Селия, встретившись с зелеными глазами паромщика, на мгновение в ужасе замерла на месте. Харон будто смотрел прямо в душу; настолько пронзительно и остро глядели его глаза.
Паромщик протянул смуглую, тонкую руку.
— Имя?
Его голос — протяжный, негромкий, хриплый — очень подходил его диковатому виду и острому взгляду неестественно зеленых глаз, создавая неприятное, жуткое сочетание.
— Селия, — выдавила из себя она.
Паромщик схватил ее за руку и, сильно сжав, внимательно посмотрел ей в глаза.
— Грешница ты, Селия, — заявил он, отпустив ее. — Не похоронена. А вот, — Харон кивком головы указал на мальчика, дрожащего, как осиновый лист, — его труп давно поедают эти низшие твари, — сообщил он неожиданно. — Они съедают все, кроме костей.
Селию передернуло. Она невольно коснулась шеи, с отвращением представив, как тараканы поедают ее плоть. Мальчик громко всхлипнул, прижимаясь к своему ангелу смерти. Та успокаивающе погладила его по голове.
Денница шагнул внутрь лодки, взглядом приказав ей следовать за ним и все еще не отпуская ее руку. Он опустился на скамью, и Селия села рядом с ним.
Почувствовав на себе тяжелый, пронзительный взгляд Харона, Селия, избегая его зеленых глаз, повернулась в сторону волн, бившихся о бортики лодки, но каким-то чудом не уносивших ее вверх по течению.
Селия слегка прислонилась к борту лодки и прикрыла глаза. «Грешница ты». Она была согласна с паромщиком. Да, Селия — та еще грешница, которую ангел смерти только по ему известной причине не собирался отправлять в Ад. Почему? Она узнает об этом в будущем, обязательно узнает.
Паромщик поднялся, взмахнул веслами, и лодка стремительно отчалила от берега. Волны увели ее вперед, вверх по красной реке.
Глава III. Замок демонов
«Вода как кровь», — подумалось Селии. Вздохнув, она повернулась к спутникам.
Тишину нарушали шум волн и мерные удары весел о бортики лодки. Денница молча смотрел куда-то вдаль; ребенок сидел, положив голову на колени своего ангела смерти; проводница гладила его по золотистым волосам и изредка шептала что-то спокойным, приятным голосом. Селия смотрела на ребенка и размышляла о том, что с ним могло произойти. Умер от болезни? Или убили? А может, несчастный случай? Селия сглотнула ком в горле и отвернулась.
Из-за неугомонных волн лодку постоянно клонило в стороны. Селия изо всех сил держалась руками за борт, боясь ненароком свалиться в воду. Она обратилась к Деннице:
— Что мешает ангелам улететь?
— Запрет русалок, — ответил он, бросив взгляд на волны.
Селия внимательно посмотрела на воду, невольно надеясь усмотреть среди волн хотя бы один русалочий хвост.
— Они просто так не высовываются, — пояснил Денница. — Они выныривают только для того чтобы наказать нарушителя; нужно либо прыгнуть в воду, либо взлететь. Никто точно не знает, почему нельзя покидать лодки Харона, но так как река Стикс принадлежит красным русалкам, то и правила устанавливают они.
— Хотелось бы посмотреть на русалок, — вздохнула Селия.
— Мне тоже, — неожиданно вмешался мальчик в их разговор. — Мама читала мне сказку про русалку. Это правда, что они очень красивые? — спросил он, и его глаза завороженно блеснули.
— Не все, — уклончиво ответил Денница. — Но, в общем-то, да, красивые. Что ты еще про них знаешь? — с улыбкой поинтересовался он.
— Не очень много, — признался мальчик.
Селия не стала дальше слушать. Она вновь взглянула на красную реку. В груди тоскливо ныло. Что же будет дальше? Станет ли она когда-нибудь счастлива? Селия покачала головой. Она не сумела познать счастья и прощения при жизни, и теперь вряд ли узнает. Странствуй, покидай миры и возвращайся в них сколько душе угодно, но от главного человека — самого себя — не убежишь ни за что на свете. А может… быть может, она неправа?.. Селия с сомнением откинула эту мысль. Она уже залезла в петлю, не найдя надежды в мире, решив покончить со всем раз и навсегда. И этот поступок (в этом она была уверена) останется с ней навсегда.
— Это было ее шансом начать новую жизнь, — донесся, словно издалека, голос Денницы. — Но твоя русалочка предпочла жизни гибель во имя любви.
— Это ведь глупо, — заявил мальчик.
— Возможно, — улыбнулся Денница. — Русалочка ведь верила не уму, а сердцу, которое, повинуясь чувствам, может поступить глупо. — Заметив, что Селия прислушивается к их диалогу, он обратился к ней: — А что бы ты выбрала? Убийство любимого и спасение своей души или его счастье, но смерть?
Селия после нескольких секунд раздумья пожала плечами.
— Наверное, без разницы, — сказала она. — Ни одно из решений не принесет счастья.
Их взгляды встретились. «И все-таки…» — озадаченно промелькнуло у нее в голове. Взгляд этих золотистых глаз ощущался, как родной.
— Я все еще жду, когда ты ответишь на мои вопросы, — сказала она. — Почему ты кажешься мне…
Денница, бросив взгляд на спину Харона, приложил указательный палец к губам. Жест, призывающий к молчанию, и тень, пробежавшая по лицу ангела, дали понять Селии, что вопрос, который она собиралась задать, запретен. Он не для всех ушей. Но почему? Что в нем такого тайного?
Спустя некоторое время впереди наконец-то показалась суша. Фигурки людей перемещались туда-сюда по берегу. До Селии донесся неразборчивый хор голосов. Какого-либо здания на берегу не имелось или его пока не было видно.
Лодка стремительно приблизилась к суше. Вскоре Харон причалил суденышко к берегу и опустил весла. Лицо, уставшее, изборожденное морщинами, с острыми зелеными глазами, с безысходностью наблюдало за людьми на берегу.
— Спасибо за поездку, — произнес Денница, покидая лодку.
Харон, не взглянув на него, лишь кивнул.
Едва Селия вступила на берег, как лодка, странно покачнувшись, немыслимым образом растворилась в воздухе. От нее не осталось и следа. Спустя несколько секунд Селия услышала знакомый стук, с которым весло ударялось о борт лодки. Неподалеку от нее причалила точно такое же небольшое, деревянное судно. Селия посмотрела на паромщика. Харон, ничуть не изменившийся, опустился на скамью в лодке. Небольшая группка незнакомых ей людей высыпала на сушу.
— Что за черт, — вырвалось у Селии, когда лодка опять бесследно исчезла в воздухе. Спустя пару секунд, на некотором от нее расстоянии, к берегу прибыла та же деревянная лодка. Харон, поглаживая длинную бороду, уныло смотрел на то, как путники — снова совершенно другие люди — покидают лодку.
Харон, почувствовав на себе пристальный взгляд Селии, посмотрел на нее. Он ее узнал. Паромщик, холодно усмехнувшись, отвесил легкий поклон. Селия, все еще под впечатлением от увиденного, не нашлась, что ответить. Вскоре лодка снова исчезла.