Обобщим: согласно Томашу Кранцу, в Майданеке погибло около 78000 заключенных, из них 59000 евреев и 19000 неевреев; согласно Карло Маттоньо, жертвами Майданека стало 42200 человек. За исключением 1941 г. – 1942 г., для которых количество еврейских жертв (благодаря докладу Корхера) известно достоверно, Маттоньо не пытается определить часть еврейских и нееврейских жертв в общем количестве погибших. И все же, основываясь на пропускной способности лагеря для отдельных периодов, можно предположить, что (если его статистика верна) в Майданеке погибло около 27938 евреев и 14262 неевреев.
Разница между выкладками Кранца и Маттоньо составляет 35800 человек, при этом Кранц дает число погибших, которое на 31062 еврея и 4738 неевреев превышает данные Маттоньо.
По нееврейским жертвам эта разница объясняется прежде всего тем, что Маттоньо не учитывает две группы, упомянутые Кранцем: у него не было документальных подтверждений их смерти. Это, согласно Кранцу, 500 погибших во время эвакуации и 3000 расстрелянных в люблинском замке. И если число жертв, погибших при эвакуации, вполне допустимо, то количество расстрелянных явно завышено: во-первых, из-за того, что оно основывается на показаниях очевидцев, которые априорно склонны к преувеличениям, и, во-вторых, потому, что только лишь одна часть этих казненных была интернирована, и оставшихся просто нельзя отнести к «жертвам Майданека». Учитывая эти обстоятельства, приходиться признать, что количество нееврейских погибших больше, чем 14262 (Маттоньо), но меньше, чем 19000 (Кранц).
К вопросу о еврейских жертвах: здесь следует от общего числа в 59000 (Кранц) отнять 10385, которые были якобы умерщвлены газом в 1942 г. и 18000, которые якобы были расстреляны 3 ноября 1943 г. Остается 30625 погибших – на 2687 больше, чем у Маттоньо (при чем эта разница полностью исчезает для 1943 г. – 1944 г.). Какая из двух цифр больше соответствует действительности, я, на основании тех материалов, которые находятся в моем распоряжении, не могу судить, но в одном сомневаться не приходится: для объяснения имеющейся разницы нет никакой необходимости в качестве исходной логической посылки прибегать к тезису об умерщвлении газом! Согласно официальной историографии, якобы существовавшие газовые камеры Майданека находились в эксплуатации с августа 1942 г. по октябрь 1943 г. Если факт, что Кранц для 1943 г. – 1944 г. дает на 2687 еврейских жертв больше, чем Маттоньо, объяснять тем, что эти евреи были умерщвлены газом, то это значит, что с января по октябрь 1943 г. в Майданеке ежемесячно в газовых камерах умирало немногим более 250 евреев – для «лагеря смерти» поистине низкий показатель. И если Кранц, как мы видели, для 1942 г. опосредованно заявляет 10325 евреев, умерщвленных газом, общее количество этих жертв (если следовать его расчетам) не может превышать примерно 13000 человек.
Согласно официальной историографии, в лагере Треблинка в первые месяцы его существования ежедневно умерщвлялось газом в среднем более 7000 евреев; в лагере Бельзек за девять с половиной месяцев его существования было умерщвлено газом 600000 евреев (т.е. более 2000 в сутки). Таким образом, заявленное число жертв в 13000 человек, якобы погибших в газовых камерах Майданека, могло быть умерщвлено в лагере Треблинка за двое суток, а в лагере Бельзек – за две недели. Учитывая эти обстоятельства, в Майданеке просто не было повода для устройства газовых камер, предназначенных для умерщвления людей, а тезис о «временном лагере смерти» разваливается как безосновательный. Как часто бывает, структура аргументации официальных историков холокоста и здесь строится на абсурде.
Заключение
В послесловии к книге «Концлагерь Майданек. Техническое и историческое исследование», написанной мною в соавторстве с Карло Маттоньо, я говорил в 1998 г.:
«Сокращение количества жертв Майданека, которое осуществлялось в Польше в начале 90-х, обосновывалось тем, что завышение истинного количества жертв на потребу соображениям политической конъюнктуры, которые чужды научному подходу, остались в прошлом. Если это так, то от польских историков, которые, в отличие от своих западных коллег, по крайней мере, настроены на изучение событий, имевших место в Майданеке, мы вправе ожидать, что балласт сталинской историографии они выбросят за борт полностью, а не частями. <…> Истинное и долгосрочное примирение немецкого и польского народов, которое – объединяя оба народа – желают авторы этой книги, возможно на основе полной и исчерпывающей правды!»
До «полной и исчерпывающей правды» в статье Томаша Кранца еще далеко, но мы охотно признаем, что он, сократив действующее с 1992 г. по 2005 г. количество жертв своего предшественника Ч. Райци с 235000 до 78000 (практически на треть), выбросил за борт огромное количество балласта.
Оглянемся на приговор процесса по Майданеку (Дюссельдорф, 1981 г.), в котором было заявлено следующее:
- В Майданеке погибло по меньшей мере 200000 человек.
- Среди жертв было по меньшей мере 60000 евреев.
- Часть еврейских жертв была умерщвлена газом.
- 3 ноября 1943 г., в рамках «акции Ернтефест», было расстреляно 18000 евреев.
Если сравнить эти данные с данными Кранца, станет понятно, что Кранц расходится с ними в одном пункте: «по меньшей мере 140000» нееврейских жертв лагеря, о которых говорили дюссельдорфские судьи, Кранц превратил в 19000 – цифра, которая очень незначительно завышена. Все остальные выводы совпадают у него с выводами процесса в Дюссельдорфе: 59000 еврейских жертв (разница в 1000 человек слишком незначительна); факт умерщвления газом (в дюссельдорфском приговоре количество евреев, умерщвленных газом, вообще не упоминалось, так что с ним может быть согласован любой показатель, не превышающий 60000 человек); 18000 расстрелянных 3 ноября 1943 г.
Учитывая эти факты, статья Томаша Кранца производит впечатление работы, написанной по заказу, при этом единственная цель ее состоит в том, чтобы весь ненужный балласт (то есть, выдуманные нееврейские жертвы Майданека) выбросить за борт, а относительно еврейских жертв сохранить и закрепить результаты процесса в Дюссельдорфе.
Как ни возмутительно подобное для человека, мыслящего категориями справедливости, факт остается фактом: дискуссия о Майданеке (как и дискуссия об Освенциме) вращается, практически, вокруг мертвых евреев, поляки и русские, которые погибли в этих концлагерях, за пределами Польши и России никому всерьез не интересны.
Печальный спектакль процесса в Дюссельдорфе, который тянулся более шести лет, и на котором через зал судебных заседаний прошло бесконечное число школьных классов, был инсценирован не для того, чтобы разъяснить Германии и миру страдание и смерть в люблинском лагере польских или русских заключенных, но единственно с целью продемонстрировать каждому страшную судьбу евреев во времена «холокоста» - это нелепое словцо в те годы быстро вошло в моду. Восемь подсудимых были приговорены в Дюссельдорфе к различным срокам тюремного заключения - от трех лет до пожизненного - по обвинению в якобы участии в умерщвлении евреев газом или в «акции Ернтефест», но ни один из них не был обвинен в преступлениях против поляков или русских. Статья Кранца, в которой он - вопреки очевидным фактам, не рассматривая аргументы противной стороны - продолжает отстаивать умерщвление газом и массовый расстрел 3 ноября 1943 г., идеально вписывается в эту традицию.
Здесь необходимо сделать следующую оговорку: 18000 якобы расстрелянных в ходе «акции Ернтефест» и 13000 якобы умерщвленных газом евреев (тезис о которых Кранц постулирует опосредованно), составляют 0,5% от печально известных 6000000 жертв холокоста и для поддержания самого мифа не нужны. Почему поляки в этой ситуации не выкладывают карты на стол, не стремятся к «полной и исчерпывающей правде» - ведь для этого достаточно просто не учитывать придуманные еврейские и нееврейские жертвы?
Ответ на это замечание выглядит следующим образом: если «акцию Ернтефест» и умерщвление евреев в Майданеке газом объявить мифом, станет понятно, что все свидетельства очевидцев по этому вопросу ложные, а приговор суда в Дюссельдорфе – вопиющая судебная ошибка. Каждый мыслящий человек должен был бы тогда задаться вопросом, почему свидетельские показания по лагерям Освенцим и Треблинка достоверней, чем показания свидетелей по Майданеку, почему приговор федерального суда во Франкфурте по Освенциму и приговоры обоих судов в Дюссельдорфе по Треблинке не грандиозные судебные ошибки. Подобные вопросы могут пошатнуть всю историю холокоста. И это та причина, по которой газовые камеры Майданека и «акция Ернтефест» не подлежат пересмотру.
Томаш Кранц заслуживает признания и благодарности за то, что он стремиться восстановить историческую справедливость в вопросе о нееврейских жертвах люблинского лагеря, за то, что он предпринял радикальный – за исключением вопроса о расстрелянных в люблинском замке – пересмотр количества жертв, не преувеличив их количество. Но за свои усилия спасти насквозь прогнивший миф о холокосте (если там еще есть, что спасать) он не заслуживает ни признания, ни благодарности.
Июль 2007 г.