Свет рождает свет,
А тьма не рождает ничего.
Андрей Макаревич
Талант актёра, сила его психологического чутья максимально проявляются в эпизодических ролях. Ведь чтобы сыграть маленькую роль и навсегда запомниться зрителю, необходимо предельно глубоко понять того, кого играешь. Тут даже высококлассный режиссёр мало чем может помочь. Поэтому мы возьмём на себя смелость сказать, что истинным лицом советского кинематографа являются мастера эпизодов. Например, Алексей Смирнов или Роман Филиппов («Будете у нас на Колыме»). Судя по воспоминаниям современников, очень интеллектуальные, тонкие, чуткие люди. Хорошо, что они не контрабандисты.
Одним из сложнейших авторов, для понимания и, следовательно, для постановок и съёмок, остаётся В. Шекспир. У изрядного количества спектаклей и кинофильмов по его произведениям есть большая проблема. Многие важные эпизоды просто выбрасываются. Если, конечно, их можно выбросить. А как, к примеру, выбросишь убийство Цезаря? Так и слышишь вечно удивлённое: «И ты, Брут!». Надоело! Как будто Гай Юлий Цезарь не опытнейший политик и полководец, не крупный писатель и человек, не чуждый актёрскому ремеслу, а эдакий дурачок, веривший в показную дружбу.
В этом смысле в современном российском театре выделяются два постановщика. Первый – это Юрий Грымов, художественный руководитель театра «Модерн».
В конце 1980-х – 1990-е годы Грымов снимал клипы для звёзд отечественной эстрады и рекламные ролики, в т.ч. в поддержку Бориса Ельцина. Многие, наверное, помнят и социальную рекламу студии «ЮГ», полную изощрённого психологического садизма. Страх детей «перестройки». Бессонные ночи, дрожь, холодный пот, боязнь выйти на улицу погулять... Четыре года назад Грымов разошёлся. Замахнулся разом и на Вильяма Шекспира, и на Юлия Цезаря.
У режиссёра, любящего издеваться над беззащитной детской психикой, 55-летний полководец вовсе не полководец, а трусливый, беспомощный старикашка. Не изворотливый политик, а марионетка в руках всесильных, торжествующих, насмехающихся заговорщиков. Убивая Цезаря, заговорщики играют с ним, как кошка с мышкой. Мышка протягивает дрожащие лапки и в ужасе кричит: «И ты, Брут!». Хладнокровный, мужественный удар кинжалом в пах, и сцена погружается в полный мрак. Знай наших, Цезарь! Дрожи! Обливайся холодным потом!
Надо сказать, Грымов в рассматриваемом вопросе продолжает давнюю традицию. Антишекспировскую. Как сообщает Плутарх, ещё некоторые древние писатели рассказывали, что, «отбиваясь от заговорщиков, Цезарь метался и кричал, но, увидев Брута с обнажённым мечом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары». Мышка накрыла тогой голову и зажмурила глазки, чтобы не смотреть в лицо смерти...
Светоний и Кассий Дион сохранили другую версию, согласно которой, увидев Брута с кинжалом, Юлий Цезарь сказал ему по-гречески: «И ты, дитя моё». Здесь уже чувствуются спокойствие (сказано на неродном языке) и усмешка, которые, по всей видимости, и ухватил Шекспир. (В его трагедии впервые звучит похожая, но намного более знаменитая фраза).
Именно в шекспировских традициях воспроизвёл сцену убийства Цезаря второй отличающийся от режиссёрской массы постановщик – историк, киновед и литературный критик Алексей Меняйлов. Это произошло в начале прошлого года.
Цезаря у Меняйлова играет очень спокойный актёр, который произносит без всякого удивления и с иронией: «А, и ты, Брут». А я уж тебя жду, жду... Руки в варианте Меняйлова трясутся у заговорщиков. Истерика. Да такая, что ни один не смог нанести точный удар. Лица убийц в основном злобные. На некоторых гримаса просто животной ненависти. А на некоторых, наоборот, дьявольская улыбка. Или страх вперемежку со злобой. Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав. Они ведь подняли руку на героического человека, одного из основоположников империи.
Уж в чём в чём, а в истории героических эпох и героических смертей Алексей Меняйлов является крупным специалистом. В середине 1990-х гг. его заинтересовала биография основоположника другой империи и другой героической эпохи – Иосифа Сталина. Заинтересовала настолько, что Меняйлов до сих пор остаётся единственным исследователем, который побывал во всех местах, куда ссылали Сталина. Затем А.А. Меняйлов изучал военные, прежде всего, партизанские мемуары, биографии основных Героев Великой Отечественной войны: Зои Космодемьянской, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой, Александра Матросова, Александра Чекалина, Николая Гастелло. Сейчас Алексей Александрович живёт на родине Сталина, исследует ранний этап жизни революционера. В Гори Меняйлову удалось установить, что ещё в отрочестве Сталин интересовался Шекспиром, участвовал в постановках театра Ивана Мачабели – одного из сильнейших переводчиков великого английского писателя.
Судя по мемуарам партизанского врача Альберта Цессарского, воспоминаниям современников о Нине Минаевой, Иване Земнухове и Анне Соповой, а также дневниковым записям Зои Космодемьянской и Ульяны Громовой, В. Шекспир пользовался большой популярностью у героической советской молодёжи. В коллективной монографии «Ненависть, спрессованная в тол» упоминается, что партизаны отряда Д.Н. Медведева ставили эпизод из «Гамлета». Офелию играл Григорий Шмуйловский – выпускник ИФЛИ, ещё до войны написавший оригинальное исследование «Заметки о Гамлете». 19 июня 1943 г. Г. Шмуйловский погиб, прикрывая связного с документами от Николая Кузнецова, перехват которых привёл бы к раскрытию всего подполья в г. Ровно.
Таким образом, у подлинно русской культуры отношение к Шекспиру и его антиподам вполне однозначное. Советский поэт Леонид Мартынов написал по этому поводу следующее стихотворение:
Я жил во времена Шекспира,
И видел я его в лицо,
И говорил я про Шекспира,
Что пьесы у него – дрянцо,
И что заимствует сюжеты
Он где угодно без стыда,
И грязны у него манжеты,
И неизящна борода.
Но ненавистником Шекспира
Я был лишь только потому,
Что был завистником Шекспира
И был ровесником ему.
Конечно, в условиях партизанского отряда невозможно поставить всего «Гамлета». Но внимание к эпизодам, их всестороннее обсуждение и достоверная с точки зрения психологии игра имеют ключевое значение. Помогают видеть внутренние жесты людей. Важность такого умения для партизан сложно переоценить.
Алексей Меняйлов тоже ставит только эпизоды. Тщательно. При этом особый интерес у него вызывают как раз те фрагменты, которые другие режиссёры обходят стороной. Художественный руководитель театра им. Вахтангова Римас Туминас также весьма необычно трактует некоторые эпизоды шекспировских трагедий.
Например, в финале «Троила и Крессиды» вместо поединка Ахилла и Гектора крошат и едят капусту. Мы уж и не говорим о нетрадиционных образах Одиссея, Ахилла и Патрокла (эти нетрадиционны во всех смыслах), а также Елены «Прекрасной» (утолщённая Марина Аронова) и Аякса «Великого» (Евгений Косырев). Очевидно, что процесс изучения подлинных героев неразрывно связан с разоблачением лжегероев. Невозможен без этого.
Ещё Туминас очень уважительно относится к месту, на котором сидел Сталин, когда посещал театр Вахтангова. Именно потому, что на нём сидел Сталин. Одна беда: бороды у Меняйлова и Туминаса не такие изящные, как у Грымова. Даже совсем обыкновенные бороды.
Тимофей Малахов