Евгений Малин
На протяжении вот уже более ста лет Америку называют «Золотой Мединой» евреев — идеальным и безопасным убежищем для них. Равно как к страной безграничных возможностей для них же. Вероятно, трудно найти еврея, который не согласился бы с этим, но именно таким евреем оказался главный ашкеназийский раввин Израиля — 58-летний Исраэль Меир Лау, прилетевший а Америку, чтобы отметить годовщину смерти Любавичского Ребе Менахема Шнеерсона. Некоторое время назад я познакомил читателей НРСлова с напряженной ситуацией, возникшей в Израиле из-за сосредоточения в руках Главного раввината — буквально с первых же дней существования Израиля — функций оформления брака и развода, рождения и погребения, установления национальности (кто есть еврей?). Я рассказал тогда об усиливающемся движении за передачу этих прерогатив государству. И о так называемом «канадском скандале» — появлении на «родине предков» борцов за гражданские права среди «русских» эмигрантов и беженцев-эмигрантов — жертв нарушения этих самых прав. Я получил потом множество откликов. И во многих звучали упреки в том, что я «намеренно сгущаю краски» или «мало что понимаю в израильской реальности». Но я всего лишь перевел статьи из израильской и местной еврейской прессы, без каких бы то ни было комментариев. И вот оказалось, что описанная ситуация волнует не только «русских» эмигрантов в Израиле, но и американскую общину: она озабочена непрекращающейся конфронтацией между светскими израильтянами и ортодоксальным истэблишментом, сделавшим из Израиля полутеократическое государство. Именно поэтому прибытие одного из двух главных израильских раввинов в Филадельфию вызвало живейший интерес, а первое же заявление рабби Лау репортерам несколько шокировало их.
— Для нас, израильтян, американская модель жизни евреев — это катастрофа. Для нас не годится ни она, ни любая европейская модель. Все дальнейшее интервью — это своеобразный ответ моим критикам: теперь они смогут услышать неискаженные высказывания «первоисточника». Репортеры были, повторяю, ошарашены: чем же плоха жизнь американских евреев? Общеизвестно ведь, что множество израильтян как раз и желают большей демократизации и секуляризации своего общества по американскому образцу?
— Два явления, свойственные американским евреям, для нас неприемлемы и просто убийственны, — твердо ответил рабби, — процесс ассимиляции и смешанные браки. Нынешний ашкеназийский рабби (и это признают все) — намного доступнее для широкой публики и для представителей противоположного лагеря, нежели его фанатичные предшественники, что имеет свои причины. Рабби Лау, в прошлом главный раввин в основном светских городов Катанья и Тель-Авив, окончил литовскую ешиву и всегда был лоялен к любавичскому хасидизму. Но и он, невзирая на все эти особенности, твердо и непреклонно стоит за сохранение нынешнего статуса в Израиле. Ибо для него это не просто государство, а «еврейское государство», со всеми вытекающими отсюда последствиями. Существующее положение и есть, по мнению рабби Лау, единственное средство борьбы с ассимиляцией и смешанными браками, единственное средство борьбы за чисто «еврейское государство». Если говорить об Америке в демографическом смысле, заметил он, ее еврейское население должно было бы составлять сегодня не менее 30 миллионов. Пять лет назад здесь официально числилось 5,5 миллионов, а ныне лишь три миллиона человек признают себя евреями. Пятьдесят лет назад в Штатах было шесть миллионов евреев, не подвергавшихся никакому притеснению. Если допустить, что в каждой еврейской семье было всего двое детей, численность евреев за истекшие 50 лет должна была возрасти до 30 миллионов. Мы же наблюдаем совершенно обратную картину: здешнее еврейское население уменьшается катастрофически, несмотря на иммиграцию в Штаты евреев со всего света, включая Израиль. В чем же рабби усматривает причину этого явления?
— В чем? Я уже сказал — в ассимиляции и смешанных браках. Куда исчезло 90 процентов американских евреев? Они ассимилировались. Это духовный катаклизм — я не хочу употребить выражение «духовный холокост», поскольку я — бывший узник Бухенвальда, переживший Катастрофу (Ю.Граф. Миф о Холокосте), и употребляю слово «холокост» лишь к тому, что произошло полвека назад. Но то, что это духовный катаклизм, — это факт. Что же рабби может противопоставить этому катаклизму?
— Поддержание без изменений нынешнего положения в Израиле. Именно поэтому оно так важно. Брак и развод там никогда не должны оказаться вне строжайшего раввинского контроля, вне традиционного еврейского закона. Как же рабби Лау представляет себе будущее Израиля?
— Я вижу в Израиле отнюдь не Еврейскую Ривьеру, этакую жемчужину на благодатном Средиземном море. Скорее это будет последнее прибежище традиционной еврейской веры. Мы сделаем из Израиля подобие Ноева ковчега: в библейские времена причиной потопа, истребившего человечество, была вода, причина же нынешнего потопа, истребляющего еврейство, — ассимиляция. Обратите внимание: «мабул» (потоп на иврите) и «хитбололут» (ассимиляция) происходят от одного и того же понятия — «билбул» (путаница, деморализация). Ноев ковчег спас человечество, Израиль спасет еврейство. Именно поэтому рабби не допускает мысли об «американизации» Израиля?
— Именно поэтому. Мы твердо убеждены в том, что американский путь — не наш путь.
Но ведь американские раввины пользуются гораздо большей популярностью и симпатией, нежели израильские, не так ли?
— В том-то и дело. Здешние раввины — вроде родителей, потакающих прихотям своих детей и тем самым приносящих им вред. Поэтому они и пользуются симпатией и популярностью. А если вы не желаете иметь с ними дело, вы прекрасно обходитесь без них. В Израиле такого быть не может и такого не будет. В Израиле религия не может быть отделена от государства, и раввин — это государственный чиновник, без которого не обойтись. Вот почему американизация не для нас. Ну, а если традиционный еврейский закон попросту не нравится людям, и если они недовольны раввином, навязывающим его им, что тогда?
— Я свыше двадцати лет возглавлял раввинский суд в Натанье и Тель— Авиве, и утверждаю со всей ответственностью: редко случается, чтобы раввин, строго следующий еврейскому закону, всем нравился. Как человек вы можете быть любимы и популярны, но с раввином дело обстоит совершенно иначе. Для раввина существует только традиционный закон. Поэтому он не может признать евреем того, у кого мать не еврейка, не может признать евреем ребенка, рожденного от брака еврея с нееврейкой, оформить брак между евреем и не-евреем. И это еще не все. Какой-нибудь молодой человек приводит ко мне свою любимую девушку, обращенную в иудаизм по всем правилам, и просит разрешения на брак. Я говорю ему: «Тебя зовут Данни Кац. Ты знаешь, что означает «Кац»? Это сокращение от «Коген Цедек», то есть «Благочестивый Священник». А по традиционному еврейскому закону потомки священников не могут вступать в брак с новообращенными и смешивать с ними свою кровь. Значит если я разрешу ваш брак, даже если твоя девушка уже в течение трех лет свято соблюдает все тонкости нашей веры: все равно по закону торы она не такая как я и ты». М-да, в Америке ни о чем подобном не может быть и речи.
— В этом все дело. Если даже американский ортодоксальный раввин и не согласится признать подобный брак законным и не станет проводить церемонию брака Данни Кац и новообращенной девушки, эта пара всегда найдет себе раввина из какого-нибудь более либерального течения. У вас — да, но не в Израиле. У нас это не пройдет. Вот почему вы можете быть хорошим и веселым человеком, регулярно появляться на экране телевизора, произносить речи и вызывать всеобщее восхищение. Но едва появится «Данни» со своей девушкой, восхищение исчезает и начинаются жалобы на несправедливость, несоблюдение прав и тому подобное. И рабби считает эти жалобы совершенно безосновательными?
— Я считаю, что это единственный путь нашего выживания. Если вы сегодня пренебрежете одним стихом Торы, а завтра другим, то в итоге возникнет ситуация, характерная для ваших киноактеров. Знаменитый Кирк Дуглас был в оригинале Иссером Даниловичем, евреем. А его сын, Майкл Дуглас, — больше не еврей, поскольку его мать, жена Кирка, не еврейка. И Дэнни Кей родился евреем — Даниил Каминский. И он больше не еврей. А Тони Кертис — это Бернард Шварц, сын Эммануила Шварца из Будапешта. Но дочь Тони — Джеми Ли Кертис — больше не еврейка. Так что же вы хотите? Чтобы Израиль пошел по вашему пути свободы ассимиляции или принудительно стал Ноевым ковчегом для спасения еврейства? Вот об этом стоит подумать. *** Об этом действительно стоит подумать. Здесь, в эмиграции, я прочел добрых пару сотен статей и книг, авторы которых на все лады восторгались почти мистическим феноменом: Селевкид Антиох IV, римские императоры, христианская церковь, крестоносцы, инквизиция, русские цари, нацисты и советская власть, — все они хотели либо истребить, либо ассимилировать евреев (А.Дикий. Евреи в России и в СССР); и вот итог — они все погибли, а евреи существуют! И вдруг оказывается, что картина-то совсем не выглядит столь мистически радостной. Оказывается, что, очутившись в открытом обществе с защитой против антисемитизма и беспредельными возможностями, евреи ассимилируются прямо-таки с «космической» скоростью — 2,5 миллиона за пять лет! Они, оказывается, в абсолютном своем большинстве, просто хотят жить, любить, жениться на любимых девушках и иметь от них детей. А с Израилем-то, оказывается, еще сложнее. Те наивные чудаки, полагавшие, что все жертвы приносятся как раз ради того, чтобы превратить страну в жемчужину на благодатном Средиземном море, — они, выходит, жестоко ошиблись. Не жемчужина это будет, по мысли тех, кто держит в своих руках реальную власть над людьми, а что-то вроде, питомника для разведения чистых по крови евреев. (Ужасно напоминает мне это какую-то гнусность — да никак не припомню какую). А если несознательные израильтяне начинают добиваться гражданских прав, — пусть знают, что это не их ума дело: есть люди по умнее, думающие и решающие за них, — для их же блага, естественно. (Это тоже что-то ужасно знакомое.) Что касается меня, то на этот раз я хочу высказаться вполне определенно. Если бы я полюбил и был любим, и ревнитель чистоты породы стал бы доказывать мне, что я не могу назвать любимую женщину своей женой, поскольку это противоречит интересам борьбы с ассимиляцией, я не стал бы с ним разговаривать. А если бы подобные вещи мне стало диктовать государство, я бы наверняка эмигрировал вторично. «Новое Русское Слово», 4 августа 1995 года