С первого дня организации Бежицкого концентрационного лагеря комендантом был назначен некто Зиновкин. Обеспечить успешное функционирование ему помогали: помощник коменданта, 5 надзирателей, 1 курьер, 48 человек охраны от Брянского завода. В лагере был и уполномоченный от завода (Бурачинский), который распределял военнопленных по мастерским. На работу военнопленные выходили под надзором конвоиров по расчету: 1 конвоир на 5 военнопленных с сопроводительным бланком, в котором цех отмечал, сколько лиц работало и сколько часов. На основании этих сведений составлялся табель о работе. По отчетам коменданта лагеря Зиновкина можно понять, что он не был доволен сложившимся управлением лагеря. Зиновкин утверждал, что в лагере царит двоевластие: с одной стороны, представитель завода товарищ Бурачинский вмешивался в функционирование лагеря, а с другой стороны, давление исходило от Брянского губернского лагеря. По его мнению, из-за такого положения не удавалось установить настоящий порядок. С этим согласился комендант Брянского губернского концентрационного лагеря Платонов. Он предложил товарищу Зиновкину во внутренний распорядок лагеря никого не допускать. Так вся власть сосредоточилась в руках коменданта. Но, по всей вероятности, улучшений в управлении лагерем не наблюдалось.
Охрана лагеря была организована неудовлетворительно: караул высылался не в достаточном количестве, конвойных высылали всего 9, а требовалось больше; конвоиры были молоды (1902 г. рождения) и плохо знакомы с воинскими уставами. Все это приводило к частым побегам заключенных. После многочисленных случаев побегов из Бежицкого отделения Главное управление предложило принять определенные меры. Комендант лагеря должен лично производить дознание обо всех случаях побега военнопленных. Далее он должен немедленно сообщить об этом местному подотделу принудительных работ. Если побег произошел из пределов лагеря, то необходимо было предоставить список всех охраняемых в лагере в момент побега; список заключенных, находящихся по соседству. Если же побег был совершен вне пределов лагеря, необходимо было предоставить список конвоиров и надзирателей, сопровождавших военнопленных, а также заключенных той партии, из которой был побег. Необходимо было принять самые строгие меры против лиц, допустивших побег. Как следствие данного распоряжения, ужесточился контроль над учетом всех случаев побегов военнопленных. Нами были найдены многочисленные документы о препровождении конвойных, допустивших побег военнопленных из Бежицкого отделения, в Брянский губернский концентрационный лагерь, где они должны были отбывать наказание сроком от нескольких дней до нескольких месяцев за халатное исполнение своих обязанностей.
Но не только караул и конвоиры плохо выполняли свои обязанности, оплошности были и у часовых. В архиве был найден рапорт о халатном отношении к службе часового Борисова, стоявшего на посту у ворот № 2 29 ноября 1920 г. и пропустившего 5 человек-конвоиров в неуказанные ворота. Подобный рапорт от 23 ноября 1920 г. был и на часового товарища Шалашкина. В данном случае конвоиры ушли с территории лагеря и не вернулись. Шалашкин был отправлен отбывать наказание в Брянский губернский концентрационный лагерь.
Халатность, невнимательность и неосторожность прослеживалась во всем, даже в обращении с оружием. К примеру, часовой Василий Фролов сбежал с поста 7 октября с 14 до 16 часов и оставил винтовку, а патроны унес с собой. И в это время был совершен побег военнопленного Зомбека. 9 октября 1920 г. отмечен часовой Стефан Копылов. Он неосторожно обращался с винтовкой на посту и «с его стороны был неожиданный выстрел, с чего мог быть неожиданный убийственный случай».
Небрежным отношением к обязанностям служащих лагеря пользовались заключенные. Малейшая рассеянность часовых или конвоиров – и военнопленные пускались в бега. В конце 1920 г. было принято решение сделать Бежицкое отделение Брянского губернского концентрационного лагеря самостоятельным учреждением. Комендантом Бежицкого лагеря был назначен освобожденный от своей должности коменданта Брянского лагеря Платонов. Судя по книге приказов, новый комендант укрепил дисциплину и порядок.
Первый приказ обращался к надзирателям и конвойным: «Ко всем военнопленным обращение должно быть вежливое, но вместе с тем строго требовательное при исполнении служебных обязанностей. Стоя на посту, каждый знает, что за всё противное закону Советской власти каждый несет строгую ответственность вплоть до придания суду трибунала. Всем честно относящимся к своим обязанностям, будет предоставляться очередной отпуск. Все, кто уходит с постов, будут приравнены к дезертирам фронта». Был отрегулирован распорядок дня. Все действия заключенных регулировались звонками. Подъем в 6 часов. Следующий час военнопленные умывались, убирали камеры, пили чай. В 7.30 заключенные строились и отправлялись на работу. Лишь в 17.45 был обед. В 20.00 все строились на поверку. После поверки никакого хождения по двору лагеря не должно быть. Четко были распределены и обязанности. Кроме того, в штат входили: делопроизводитель и его помощник, каптенармус продовольственного и вещевого цейхгауза, курьер, конюх, старший повар, помощник повара. Было установлено жалование – оклад и 40% надбавка. В соответствии с приказом № 16 товарищ Зиновкин обязывался по 2 часа заниматься с конвойными лагеря ознакомлением с обязанностями конвойно-караульной службы. А старшему конвойной команды был объявлен выговор за недисциплинированность и незнание своих обязанностей часовыми, стоящими на посту. Последствием этого было утверждение пропуска с подписью и печатью коменданта. Без пропуска в лагерь пропускать кого-либо запрещалось.
Таким образом, меры, принятые новым комендантом в 1921 г., должны были улучшить работу Бежицкого концентрационного лагеря.