В 1980-х годах вместе с моим другом и коллегой Дэвидом Эпстоном я начал активно привлекать внешних свидетелей, аудитории к моей работе с семьями. Отчасти это основывалось на наблюдениях за тем, до какой степени многие дети, с которыми мы встречались, спонтанно привлекали аудиторию для засвидетельствования достижений в своей жизни. Например, в контексте наших встреч с семьями дети получали дипломы, сертификаты и грамоты, которые признавали значимые достижения и усилия, вложенные в то, чтобы «отобрать жизнь у противных проблем». Эти дети всегда, в ста процентах случаев, показывали сертификаты другим людям, например, братьям и сёстрам, двоюродным братьям и сёстрам, друзьям, одноклассникам. Обычно в результате этого возникали «вопросы из аудитории», и это обеспечивало детям возможность рассказать ещё раз о тех подвигах, которые были отмечены в сертификатах, а иногда удавалось показать чему конкретно они научились и чего достигли. Эти вопросы и отклики со стороны оказывали сильное влияние, подтверждали признание предпочитаемого развития в жизни этих детей и тел самым способствовали длительности эффекта этого развития и его расширению.
Практика привлечения аудитории в нашей работе с семьями была также вдохновлена исследованием нарративной метафоры. Мы стали очень ценить то, в какой степени жизнь людей изменяется под влиянием их личных историй (нарративов) и до какой степени эти личные истории разрабатываются в сотворчестве, в контексте взаимоотношений со значимыми другими. Мы осознали, что насыщенное, богатое развитие историй является жизненно важным для того, чтобы открыть людям возможности преодоления проблем и жизненных сложностей. Эти возможности, как правило, не признавались ранее. Нам было очевидно, что аудитория играла ключевую роль в насыщенном развитии историй.
|
|
Третьим фактором, повлиявшим на развитие практики привлечения аудитории, было наше осознание того, до какой степени личные истории создаются под влиянием социально сконструированных норм культуры, социальных институтов и отношений власти в рамках этих институтов. Очень часто мы обнаруживали, что терапевтические беседы, в которых мы участвовали, вели к возникновению личных нарративов, противостоявших и противодействовавших этим социально сконструированным нормам. Действия, к которым призывали эти нарративы, бросали вызов устоявшимся отношениям власти. В подобных обстоятельствах мы обнаружили, что привлекать аудиторию, которая сыграет роль подтверждения этих альтернативных личных историй, крайне важно. Кроме всего прочего, это способствовало развитию чувства солидарности с ценностями, упованиями и надеждами, отражёнными в личных историях. В обстоятельствах, которые были способны свести на нет развитие любых противостоящих ожидаемым в культуре историй, укрепление альтернативных историй при помощи аудитории давало очень сильную поддержку.
Подобные наблюдения помогли нам понять, что привлечение аудитории в терапевтической практике должно быть всегда на первом плане, его никогда нельзя оставлять без внимания. Однако в тот период мы редко привлекали слушателей напрямую к участию в беседах. Мы скорее побуждали людей, обращающихся к нам за помощью, определить для себя, кто из значимых других может дать им существенную поддержку в предпочитаемом развитии их жизни, и помогали обратиться к этим значимым фигурам и собрать эту аудиторию. Для того чтобы достичь этого, мы часто прибегали к письменным средствам. Мы выдавали дипломы, сертификаты, грамоты, писали письма и т. д.
|
|
Привлечение аудитории было постоянной темой в нашей работе в течение многих лет. Изначально аудитория привлекалась из социальных сетей — семьи, друзей, школьного окружения, коллег по работе, из круга знакомых, включая соседей, продавцов из окрестных магазинов, а также из сообществ людей, незнакомых с теми, кто обращался за помощью. По мере того как мы исследовали эту практику, мы стали приглашать людей, которые уже раньше обращались за помощью: мы спрашивали их, интересно ли им было бы присоединиться к нам в какой-нибудь момент в будущем, чтобы помочь другим людям разрешить их проблемы и сложности. По большей части эти приглашения принимались с энтузиазмом, люди были более чем готовы внести свои имена и координаты в наши реестры. Мне хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать те случаи, когда они ответили отказом.