Andersen, Т. (1987). The reflecting team: Dialogue and meta-dialogue in clinical work. Family Process, 26, 415-428.
Bachelard, G. (1969). The poetics of space. Boston: Beacon.
Bruner, J. (1986). Actual minds, possible worlds. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Bruner, J. (1990). Acts of Meaning. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Derrida, J. (1973). Speech and phenomena, and other essays on Husserl's theory of signs. Evanston, IL: Northwestern University Press.
Derrida, J. (1976). Of grammatology. Baltimore: Johns Hopkins University Press.
Derrida, J. (1978). Writing and difference. London: Routledge and Kegan Paul.
Foucault, M. (1965). Madness and civilization: A history of insanity in the age of reason. New York: Random House.
Foucault, M. (1973). The birth of the clinic: An archaeology of medical perception. London: Tavistock.
Foucault, M. (1980). Power/knowledge: Selected interviews and other writings. New York: Pantheon.
Goffman, E, (1961). Asylums: Essays in the social situation of mental patients and other inmates. New York: Harper.
Griemas, A. & Courtes, J. (1976, Spring). The cognitive dimension of narrative discourse. New Literary History, 7, 433-447.
Iser, W. (1978). The act of reading. Baltimore: Johns Hopkins University Press.
Kermode, F. (1980, Fall). Secrets and narrative sequence. Critical Inquiry, 7 (l), 83-101.
Myerhoff, B. (1982). Life history among the elderly: Performance, visibility, and remembering. In J. Ruby (Ed.), A crack in the mirror: Reflexive perspective in anthropology (pp. 99-117). Philadelphia: University of Pennsylvania Press.
Myerhoff, B. (1986). Life not death in Venice: Its second life. In V. Turner & E. Bruner (Eds), The anthropology of experience (pp. 261-286). Chicago: University of Illinois Press.
Todorov, T. (1977). The poetics of prose. Ithaca, NY: Cornell University Press.
Vygotsky, L. (1986). Thought and language. Cambridge, MA: MIT Press.
White, M. (1984). Pseudo-encopresis: From avalanche to victory, from vicious to virtuous cycles. Family Systems Medicine, 2(2), 150-160.
White, M. (1988, Spring). Saying hullo again: The incorporation of the lost relationship in the resolution of grief. Dulwich Centre Newsletter, 7-11.
White, M. (1995). Reflecting teamwork as definitional ceremony. In M.White (Ed.), Re-authoring lives: Interviews and essays (pp. 172-198). Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. (2000). Re-engaging with history: The absent but implicit. In M. White (Ed.), Reflections on narrative practice: Essays and interviews (pp. 35-58). Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. (2003) Narrative practice and community assignments. The International Journal of Narrative Therapy and Community Work, (2), 17-55.
White, M. (2004), Narrative practice, couple therapy and conflict dissolution. In M. White (Ed.), Narrative practice and exotic lives: Re-surrecting diversity in everyday life (pp. 1-41). Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
White, M. (2006). Narrative practice with families and children: Externalising conversations revisited. In M. White & A. Morgan (Eds.), Narrative therapy with children and their families (pp. 1-56). Adelaide Australia: Dulwich Centre Publications.
[1]Майкл Уайт часто использовал для описания идентичности географические, пространственные метафоры, а термин «территория» также отсылает нас к трудам Жиля Делеза, которые во многом вдохновляли Уайта. — Прим. перев.
[2]Майкл Уайт всегда отстаивал идею о том, что терапия — это политический акт. Люди и их проблемы не существуют в социально-политическом вакууме. Дискурс, поддерживающий существование той или иной проблемы, всегда связан с теми или иными отношениями власти в обществе, с отношениями доминирования и притеснения. Уайт считал неэтичным со стороны терапевта игнорировать этот момент. Поэтому можно говорить об определённой «политической ангажированности» тех или иных проблем. — Прим. перев.
[3]«Насыщенное» описание, а также его противоположность — «бедное» описание, — это ключевые понятия постструктуралистской антропологии (К. Гирц, Э. Брунер, Б. Майерхоф) и соответственно ключевые понятия нарративного подхода. «Насыщенное» описание — это многогранное, яркое и подробное описание от первого лица, в котором прочитывается индивидуальность человека, его переживания, ценности, намерения, жизненные принципы и др. «Бедное» описание — плоское, невыразительное, индивидуальности человека за ним не видно, смыслы и ценности человека при этом тоже остаются «за бортом». Пример «бедного описания» — диагноз, ярлык, характеристика на «языке черт». — Прим. перев.
[4]Экстернализация — отделение проблемы от человека — грамматически выражается в том, что проблема описывается как существительное. Таким образом устанавливается дистанция между человеком (подлежащим в предложении, субъектом) и проблемой (дополнением), пространство, в котором могут развиваться разнообразные отношения. Для обыденного языка экстернализация не всегда «естественна», поэтому экстернализующие вопросы могут выглядеть странно. Тем не менее важно сохранять это грамматическое разотождествление проблемы и человека, чтобы «проблемность» не воспринималась как неотъемлемая характеристика его действия.
[5]Введение термина «пересочинение/восстановление авторской позиции» — попытка сохранить при переводе все оттенки значения термина-неологизма «ге-authoring». Нарративные терапевты полагают, что когда человек обращается за помощью, в его жизни доминирует проблемная история, автором которой является не столько он сам, сколько другие факторы — культурные нормы и стандарты, а также группы и сообщества, которым выгодно заставлять людей постоянно сравнивать себя с нормами и стандартами. В результате подобных сравнений у людей развивается чувство неадекватности личностной несостоятельности). В ходе нарративных терапевтических бесед происходит «возвращение авторства» самому человеку. Он осознает себя потенциальным автором собственных историй и получает возможность выбирать, какие истории он хотел бы проживать. — Прим. перев.
[6]Брунер ссылается на Ролана Барта, французского философа-постструктуралиста, известного русскому читателю по множеству переведённых трудов о семиотике. — Прим. перев.
[7]В данном случае Уайт отсылает нас к работам Эрвинга Гоффмана, в частности, к «Анализу фреймов». — Прим. перев.
[8]Некоторые истории распространены в локальной культуре, частью которой мы являемся. Они представляются правдоподобными и убедительными, и люди часто начинают воспринимать их как данность. Эти истории в нарративном подходе называются «доминирующими». Доминирование — это определённая властная позиция. Те, кто доминирует, подчиняют себе прочих. Поэтому недоминирующие истории называются «подчинёнными». В рамках данной метафоры важно отметить также, что когда люди против собственной воли оказываются в подчинении, они, как правило, так или иначе саботируют это или протестуют против подобного положения. Работа нарративного терапевта во многом сосредоточена на поиске проявлений подобного саботажа или протеста, когда человек уклоняется от требований доминирующей проблемной истории. — Прим. перев.
[9]Термин «скаффолдинг» (scaffolding), или простраивание опор, имеют отношение к постановке задач при работе в «зоне ближайшего развития» по Выготскому. Подробнее об этом — в шестой главе. — Прим. перев.
[10]Метафора «уплотнения» сюжета подразумевает не то, что он становится более компактным и занимает меньше места, а то, что он перестаёт быть «жидким» и «ускользающим», обретает определённую устойчивость, сам может поддерживать собственную форму. — Прим. перев.
[11]В нарративном подходе принято говорить, что жизнь человека полиисторична (life is multi-storied). Майкл Уайт активно задействует содержащуюся в термине multi-storied игру слов: по-английски это будет значить ещё и «многоэтажный». Майкл вводит метафору жизни как строящегося многоэтажного здания без лестниц и лифтов. Когда мы находимся на земле, на первом этаже, на уровне известного и привычного, мы не знаем, что находится на других этажах, и не можем просто так туда попасть. Чтобы подняться на верхние этажи, требуется выстроить строительные леса и подняться по ним. А «строительные леса» по-английски — это как раз scaffolding. — Прим. перев.
[12]Эти термины описывают особую трансформацию поступков, действий в сюжетах литературных текстов, происходящую на ландшафте сознания. Трансформации, определения которым дал Цветан Тодоров (Todorov, 1977), описывают состояние умственной активности действующих лиц, которое, согласно Брунеру (Bruner, 1986, с. 30), «уплотняет объединяющую сеть, которая удерживает целостность нарратива в описании и сознания, и действия». — Прим. авт.
[13]Мишель Фуко, философ, историк культуры, рассказал о подъёме так называемой «современной власти» в течение последних нескольких столетий. Он утверждал, что она стала принципиальной системой социального контроля в современной западной культуре. Эта система побуждает людей выносить «нормативное суждение» по отношению к самим себе и другим людям для того, чтобы воспроизвести специфические нормы, касающиеся жизни и идентичности людей. Другими словами, сами люди стали соучастниками системы социального контроля, где они выносят суждение о жизни в соответствии с установленными нормами правильного поведения и правильной идентичности — и действуют в соответствии с этими суждениями. Согласно Фуко, нормы конструируются в основном в рамках профессиональных дисциплин (юриспруденция, медицина, психология и т. п.). Эта система социального контроля в существенной степени заменила собой систему, которая подвергает людей суждению, выносимому представителями государственных учреждений на основе каких-либо «нравственных» критериев. — Прим. авт.
[14]Несмотря на то что в русскоязычной психологической традиции принят термин «житейская психология», я считаю целесообразным сохранить термин «народная психология», так как в английском оригинале термин «folk psychology» непосредственно связан с «народным знанием», или фольклором (folklore). — Прим. перев.
[15]При описании философско-методологических оснований нарративного подхода многие авторы ставят во главу угла различия между модернизмом и постмодернизмом, подчёркивая, что нарративный подход является постмодернистским. — Прим. перев.
[16]Брунер ввёл термин «нарративный модус мышления» в противовес «логико-пропозициональному». Это событие можно считать одним из ключевых для «нарративного поворота» в психологии. — Прим. перев.
[17]Re-membering не переводится адекватно на русский язык, так как теряется игра слов: ассоциация со словами «remembering» («воспоминание») и «member» — член, участник какого-либо сообщества или клуба. Метафора членства в клубе в нашей культуре мало используется, а потому не совсем адекватна. Поэтому мы будем использовать словосочетание «восстановление участия значимых других в жизни человека». — Прим. перев.
[18]В нарративном подходе для обозначения таких людей употребляется термин «аудитория для предпочитаемой истории». — Прим. перев.
[19]В данном случае слово «идентичность» — калька с английского «identity» — понятие, не имеющее аналога в русском языке. В рамках эссенциалистского (рассматривающего человека в терминах черт и «внутренних состояний») подхода идентичность воспринимается как заранее данное свойство, «самовосприятие», «самоотношение». Говоря об «идентичности как проекте», Майерхоф и Уайт подчёркивают, что идентичность формируется в определённой совместной деятельности людей: люди осуществляют «перформанс» (отыгрывание, воплощение, исполнение) важных для них смыслов перед аудиторией свидетелей, дающих отклик. Получение отклика на собственное предъявление смысла подтверждает подлинность этого смысла (что может обозначаться термином «аутентикация»). — Прим. перев.
[20]Когда речь идёт о «проектах идентичности», имеется в виду что идентичность не дана человеку как нечто готовое, но постоянно созидается в деятельности и общении, пересматривается, и человек может поставить перед собой задачу сформировать определённую идентичность — и в этом контексте она превращается в его проект, в его произведение. — Прим. перев.
[21]Здесь, возможно, Майкл использует слово «форум», делая отсылку к Римскому форуму, где в состязании ораторов создавался облик римского общества, формулировались законы, происходило социальное конструирование реальности. «Здесь происходили события, затрагивавшие повседневную жизнь рядового римлянина, но здесь же разыгрывались и многие драматические эпизоды римской истории. Форум был обителью римского красноречия, а вместе со своими отпрысками, соседними императорскими форумами, он стал колыбелью римского права» https://www.krugosvet.ru/enc/istoriya/FORUM_RIMSKI.html — Прим. перев.
[22]Используя термин «самопрезентация», и Майерхоф, и Уайт отсылают читателя к работам Эрвинга Гоффмана, в особенности к книге «Самопрезентация в повседневной жизни». — Прим. перев.
[23]Термин «выступление», или «перформанс», отсылает читателя к драматургической социологии Гоффмана и к антропологическим представлениям Виктора Тернера о социальных драмах. — Прим. перев.
[24]Здесь мы говорим не о «маргиналах», а о «маргинализированных людях», подчёркивая, что «маргинальность» не является неотъемлемо присущей кому-то чертой, и указывая, что в обществе присутствует процесс «маргинализации» — оттеснения кого-то на обочину жизни. — Прим. перев.
[25]«Инсайдерский» — здесь: указание на принадлежность к группе, объединённой сходным опытом, отсутствующим у посторонних. — Прим. перев.
[26]Термин «заявление» не используется здесь в качестве ругательного, скорее он отражает идею, что все заключения об идентичности начинаются как некие заявления, социально сконструированные, и именно социальное подтверждение этих заявлений придаёт им статус истинности. В контексте социального подтверждения заявлениям об идентичности приписывается статус истинности, и он оказывает существенное влияние на жизнь людей и отклик других на их действия. — Прим. авт.
[27]Хотя в русскоязычных нарративно-терапевтических и системно-терапевтических кругах распространён перевод термина reflecting team как «рефлексивная команда», я считаю более правильным акцентировать, что работа этой команды состоит не столько в рефлексии (как мышлении о собственных психических процессах), сколько в отражении (reflection) опыта человека ему обратно; таким образом рефлективные («отражающие») команды способствуют тому, что собственный опыт человека становится более видимым для него. — Прим. перев.
[28]Аффирмация — позитивное утверждение, не соответствующее текущему положению дел, применяемое в некоторых направлениях когнитивно-бихевиоральной терапии для изменения самоощущения клиента и его поведения. — Прим. перев.
[29]Рефрейминг — техника, применяемая в нейролингвистическом программировании; заключается в том, чтобы, поместив ту или иную неудобную особенность человека в иной контекст («фрейм», или рамку восприятия), увидеть в ней положительные стороны. — Прим. перев.
[30]Термин «выражения», в расширенном варианте звучащий как «выражения переживания/опыта», заимствован М. Уайтом из антропологии переживания (течения в антропологии, наиболее известными представителями которого являются Виктор Тернер, Барбара Майерхоф, Эдвард Брунер). — Прим. перев.
[31]В этой главе я использую термин «резонанс» для того, чтобы описать два различных феномена. Во-первых, чтобы характеризовать пересказы в рамках церемонии признания самоопределения. Я полагаю, что они могут вызывать сильный резонанс с тем, что люди считают ценным в жизни. Во-вторых, чтобы описать личностные резонансы, которые переживает внешний свидетель. Эти резонансы возникают как отклик на выражения людей. — Прим. авт.
[32]Институционализация — определённый этап в процессе социального конструирования реальности, описанный Питером Бергером и Томасом Лукманом в работе «Социальное конструирование реальности» («Медиум», «Academia-центр», М., 1995). — Прим. перев.
[33]О возникновении и функционировании системы современной власти в качестве механизма социального контроля — см. Foucault 1973, 1980. — Прим. авт.
[34]Здесь и далее автор ссылается на англоязычное издание (Vygotsky, 1986). Для удобства читателей мы указываем русское издание этой книги: Выготский Л.С. Мышление и речь. Изд. 5, испр. М.: Лабиринт, 1999. — Прим. перев.
[35]М. Уайт употребляет выражение «в большей степени вселились бы в собственную жизнь». — Прим. перев.
[36]Описываемая здесь карта была разработана на линии пересечения идей и практики. Хотя используемые категории вопросов были созданы под влиянием идей Выготского, они имеют достаточно произвольную форму. Я разработал также другие версии этой карты, часть из них содержат большее количество уровней; например, иногда добавляются «вопросы очень низкого уровня дистанцирования», побуждающие людей выделить конкретные события в своём окружении, которые противоречат знакомому и привычному. — Прим. авт.