Истории, приведенные в этой главе, важны для гармонизации взаимоотношений человека и Природы.
Сегодня все чаще приходится слышать о неблагоприятной экологической обстановке, кризисе, катаклизмах. Что мы оставляем в наследство своим детям? Тенденция к потреблению все ближе подводит нас к разрушению того мира, в котором мы живем. С болью приходится видеть, как некоторые дети, подражая взрослым, БЕЗДУМНО рвут цветы и листья, оставляют после себя мусор на берегу озера, забывают тушить костер. Сегодня особенно важно развивать более осмысленное отношение к окружающему миру, к Природе, к живому. Тем более, что именно мир природы, точнее мир природных стихий, является местом обитания множества чудесных волшебных созданий — природных духов: эльфов, фей, русалок, гномов, троллей, домовых, саламандр и т. д.
Духи цветов, деревьев, камней — это не просто фантазии сказочника или мифологизмы. С деревьями и камнями связаны интереснейшие древние культуры. И сегодня целительные свойства камней используются в литотерапии, а способность растений и деревьев взаимодействовать с энергиями человека широко обсуждается и используется в лечебной практике.
Так или иначе, но идея бережного отношения к природе в наши дни особенно актуальна. Экологические сказки помогут открыть способность души человека тонко чувствовать окружающий мир, стремиться к добру и Красоте. В таком контексте можно строить обсуждение этих историй.
ЦВЕТОК ЭЛЬФА
Жили-были в Санкт-Петербурге двое людей. Его звали Лед, а ее Диала. Он был садовник, а она музыкант. Лед любил музыку, особенно, когда ее исполняла Диала, а она любила цветы, особенно те, что вырастил Лед. Все было хорошо, пока однажды они не поссорились. Причина была пустяковая, но день оказался страшно неудачный для всех. Диала одна отправилась в Павловский парк, чтобы развеять настроение. Была осень, и среди травы и листьев она увидела незнакомые цветы. Они так нежно благоухали и словно сами просились в руки… Будь рядом Лед, Диала не поддалась бы искушению. Он всегда был против того, чтобы рвать цветы.
|
|
- Им может быть так же больно, как и нам, - говорил он. - К тому же мы не знаем их жизни. А вдруг у них есть дела поважнее, чем просто служить нам украшением?
Но Лед остался в городе, а досада на него заставила Диалу поступить по-своему. Она сорвала цветы и поспешила домой, так как собирались тучи. И надо же было, чтобы в одном из цветов сладко спал маленький эльф! Проснувшись он не сразу понял, где находится. Каково же было его отчаяние, когда он увидел! что попал в плен к людям. А ведь именно в этот день эльфы собирались улететь вместе с птицами в жаркие страны.
Возвращаться в парк было слишком далеко, да он и не смог бы найти дороги. К счастью, в дом пришел Лед и принес гладиолусы. Эльф кинулся к ним, чтобы утолить голод цветочным нектаром и немного успокоиться. Время шло. Последние листья облетели с деревьев. Диала была слишком занята, чтобы выезжать в парк, и только ее игра на рояле отвлекала эльфа от самых печальных мыслей. Ведь все реже Лед приносил цветы, их время проходило, и эльфу грозил бы настоящий голод, если бы не старый кактус, что жил на подоконнике. Приходилось питаться его горьким соком. Увы, столь однообразная диета заставила эльфа быстро осунуться. Он похудел, у него выросла зеленая борода, и странно испортился характер.
|
|
Всю долгую зиму эльф проклинал свою судьбу и негодовал на Диалу. Лед вызывал в нем более добрые чувства. Ведь он время от времени умудрялся приносить цветы, хотя за окном лежали сугробы и завывали вьюги. Наконец наступила весна. Эльф забрался в шляпку Диалы, когда она снова собралась в Павловск. Первая трава пробилась на поверхность, подснежники и одуванчики робко улыбались теплым солнечным лучам. Эльф радостно кинулся к знакомым дорожкам. В чашечках цветов он встретился с первыми эльфами, что вернулись в парк, но они едва узнали его.
- Что с тобой случилось? Ты превратился в старика и весь позеленел как кузнечик.
Бедняга Эльф расплакался и рассказал о своей несчастной судьбе. Увы, его история вызвала больше смеха, чем сочувствия.
- Ты получил хороший урок, - сказали ему эльфы. - Твоя лень и постоянное желание поспать наказаны судьбой. В следующий раз ты уж не будешь опаздывать к отлету. Ты сам виноват в своей участи.
Но Эльф не мог смириться с этим.
— Я-то лучше знаю, кто виноват, — пробормотал он, — и сумею наказать обидчицу.
Много волшебных растений в парке, а Эльф еще знал немало наговоров. И вот, когда Диала в очередной раз пришла в парк, кто-то кольнул ее в шею. Она хотела поднять руку, но вдруг превратилась в цветок. Это было ужасно — в одно мгновение потерять способность двигаться, говорить и, конечно же, играть, а последнее было для нее самой большой потерей. Ведь она так любила музыку! К счастью, в парке время от времени появлялись оркестры или бродячие музыканты. Они хоть немного утешали ее, Да, месть Эльфа удалась на славу. Бедный Лед много раз прибегал в парк и искал Диалу. Однажды взгляд его остановился на ней. Она задрожала от радости: вот сейчас он сорвет ее и увезет в город. Но он лишь вздохнул и пошел дальше. Не в его правилах было рвать цветы.
|
|
Зато нашлись другие люди, которые увидели прекрасный цветок и увезли в свой дом. Она стояла в вазе на старинном рояле, так напоминавшем ей собственный инструмент. Наступила ночь. Лунные лучи скользнули в комнату и коснулись Диалы. И вдруг она снова превратилась в человека. Забыв о всех горестях, она тотчас открыла рояль и стала играть. Мысли и чувства ее, стосковавшиеся по музыке, унесли ее так далеко, что она и не заметила, что пришло утро. И тут снова ей вернулся образ цветка, и она застыла в вазе.
Люди с тревогой вошли в комнату, где она стояла. Они слышали ее игру и думали, что их посетило привидение. Тем временем цветы, которые стояли с ней рядом, завяли, и их выбросили. Как-то к хозяйке пришли гости, и один из них сыграл на рояле какой-то экспромт, В награду ему подарили цветок Диалу.
— Вы заслужили цветок, который не вянет, как и ваш талант! — сказала хозяйка.
Молодой человек принес Диалу к себе, но забыл поставить в воду. Если бы не лунные лучи, она бы погибла. Но вновь они превратили ее в человека. Она вдоволь напилась воды и задумалась о том, что же ей делать? В любой момент она могла превратиться в цветок и стать пустой забавой в руках людей. А их небрежность может стоить ей жизни. В комнату вошел молодой человек и, увидев незнакомку, очень удивился. Впрочем, ей не пришлось ему объяснять свое фантастическое появление в доме. Она была так прекрасна! Грация цветка сохранилась в ней, несмотря на перемену образа. К тому же она сама была музыкантом. Ночь быстро пролетела за игрой на рояле. Под утро Диала воспользовавшись моментом, нашла небольшую вазу, наполнила ее водой и взяла в руки. Молодой человек на минуту вышел, а когда вернулся, Диалы уже не было. Лишь цветок, подаренный ему, стоял в вазе на рояле.
Рассеянность его или иные обстоятельства, но Диала стала путешествовать из дома в дом, из одних рук в другие. В нее влюблялись, ее пугались, она поселяла слухи самые невероятные. Весь город гудел о призраках, о музыке, звучащей в доме, где не было людей, о цветке, который не вянет и приносит счастье. И лишь один человек понял, что происходит. Это, конечно же, был Лед. Дни и ночи бродил он по городу, пытаясь отыскать следы Диалы. Диала много раз приходила к его дому, когда ей возвращался человеческий облик, но не могла его застать. И, наконец, Лед нашел дорогу к королеве эльфов.
— Я вырастил столько цветов для вас и ваших подданных, не могли бы вы мне помочь отыскать невянущий цветок, который еще обладает музыкальным даром?
— Кажется, я слышала о таком, что недавно появился в нашем королевстве, — ответила она. — Но что за выкуп ты готов заплатить за него?
— Все, что вы пожелаете! — ответил Лед.
— И ты даже готов разделить судьбу его и самому стать эльфом этого цветка, которому будешь служить вечно?
— Да! — ответил Лед.
И она превратила его в эльфа. Теперь-то он мог отыскать Диалу. Никакие стены и двери не были ему препятствием, если за ними находились цветы. А он еще чувствовал аромат Диалы, который вел его по следу. Но еще прежде, чем они встретились, лед столкнулся с обиженным Эльфом, который превратил Диалу в цветок. Тот притаился за окном большого старого дома, откуда раздавались звуки рояля.
— Тебе нравится игра Диалы? — спросил Лед.
— О да, конечно. Она так волнует мое сердце. Ведь ты знаешь, мы умеем только петь, и наши голоса так тонки, а здесь можно услышать весь мир, я даже думаю, что я не наказал эту девушку, а наградил, превратив ее в цветок, теперь она знает столько песен растений и эльфов.
— Но чтобы она могла играть, она должна вернуться в мир людей, — сказал Лед.
— Я думаю, она не захочет сама, — ответил Эльф.
— Так ты и сможешь наказать ее тем, что сделаешь то, чего она не хочет, — продолжил Лед.
— Пожалуй, что и так, — согласился Эльф.
— Так лети за своей волшебной травой и быстрей возвращайся.
Эльф улетел, а Лед проник в комнату. Темное облако заслонило луну, и вместо Диалы на клавиши упал белый цветок. Лед схватил его и прижал к груди. В то же мгновение они превратились в людей.
— Стойте! Я еще не успел расколдовать ее! — крикнул Эльф, появляясь в окне.
— У них свое колдовство, с которым нам не справиться, да и стоит ли пытаться, если это колдовство называется любовью, — ответил ему голос королевы эльфов.
ДЕРЕВЬЯ
Около старого покосившегося дома рос клен. В доме жила девочка по имени Твилла. Ее родители были бедны и не могли покупать ей игрушки, зато она дружила с настоящим большим деревом и считала себя самой богатой и счастливой на свете. В самом деле, зимой на ветвях дерева звенели сосульки, весной распевали птицы, летом оно хранило тень и нашептывало таинственные истории, а осенью его золотая крона освещала дом не хуже праздничной елки. Однажды, когда родителей не было дома, из печки вылез маленький гном. — Пых-Пуф, — представился он Твилле, — сегодня день моего рождения, и ты можешь поздравить меня.
Твилла была ему очень рада, тем более что выглядел он очень забавно: с длинной бородой, которую он заправлял за пояс, с красным дымящимся носом и хлопающими ушами. А вся его голова была таких же размеров, как и горбатое крошечное тельце. Однако держался он очень важно и не выпускал изо рта трубки. Кроме того, его старинный бархатный камзольчик украшали блестящие золотые пуговицы. Твилла достала большое красное яблоко, которым угостила ее проезжавшая мимо придворная дама, и подарила его гному. Тот внимательно посмотрел на девочку и закивал головой:
— А скажи-ка мне, дитя мое, часто ли доводилось тебе пробовать такие вкусные яблоки?
— Нет, — призналась Твилла. — Я еще никогда их не ела.
— Ну что же. Твоя доброта заслуживает награды, — молвил гном. — Можешь высказать любое твое желание, и если я буду в силах, то исполню его.
— Я хочу понимать язык деревьев, — сказала девочка.
— У тебя чистое сердце и прекрасный выбор, — заявил Пых-Пуф. — Пусть будет по-твоему.
Он снова забрался в печку и превратился в огонь. Дров не было, но он великолепно горел и вскоре дом наполнился теплом.
— Прощай! — крикнул гном. — Но мы еще встретимся.
С тех пор Твилле стало жить еще интереснее. Она начала понимать язык деревьев, и ее друг Клен пел ей такие чудесные песни, каких она никогда не слышала.
Но холодной весной клен срубили. Твилла была в это время в гостях у своих родственников. Когда она вернулась и увидела вместо своего друга пень, отчаянию ее не было предела. Она плакала не переставая, день и ночь, и в конце концов заболела. Пых-Пуф явился ей на помощь. Он предлагал ей красивые золотые украшения с драгоценными камнями, но она была безутешна. Тогда он поклялся, что покажет ей места, где лежит уголь, чтобы люди могли не трогать живые деревья.
К счастью, на пеньке от клена осталась одна не срубленная веточка. Каждый день Твилла приходила к останкам своего друга и плакала. Но вот удивительно — вначале пенек дал еще несколько веточек, а затем стал так быстро расти, что уже к осени превратился снова в небольшое деревце. Конечно же, Твилла помогала ему. Она вспоминала все песни, которые он ей пел, и пела ему, возвращая тот дар, который получила сама. Прошло несколько лет, и на месте пенька красовался могучий клен, совершенно такой же, каким был раньше. За это время и Твилла выросла тоже и превратилась в очень милую девушку. Но самым чудесным оказались ее голос и ее песни. Из дальних мест приходили люди, чтобы послушать ее.
Прослышал о ней и Принц, правивший этой страной, и позвал ее ко двору. Дело в том, что с ранних лет Принц страдал бессонницей. Самые искусные музыканты и певцы собирались к нему, чтобы развлекать его долгие ночи, когда он не мог уснуть. И вот Твиллу ждали во дворце. Самое печальное, что надо было прощаться с кленом. «Не грусти! — прошептал ей друг, когда она обняла его. — Я приду к тебе».
Твилла не поверила, но когда она ночью стала петь Принцу колыбельные песни, кто-то слегка постучал в окно. Она обернулась и увидела, что за стеклом виднеются ветки ее друга клена. Твилла растворила окно. Ночная прохлада проникла в покои, и вместе с ней тихий шелест листьев, за которым девушка слышала голос своего друга. Он подпевал ей. Удивительно, но впервые за много лет Принц уснул, и счастливая улыбка не сходила с его лица всю ночь. Наутро он с изумлением увидел под своими окнами клен.
— Откуда это дерево? — спросил он.
— Это мой клен, — ответила Твилла. — Я не могу обходиться без деревьев, а в вашем парке одни цветы.
— Я разрешаю вам переделать мой сад так, как вы сочтете нужным, — заявил Принц. — Отныне вы будете носить сразу два титула: Главной Хранительницы Королевских снов и Главной Королевской садовницы.
Очень скоро вокруг дворца вырос чудесный парк. По зову клена из разных мест явились ко дворцу самые красивые деревья. Высокие сосны потянулись чуть ли не выше дворцовых башен, густые ели, березы, ивы выстроились в тенистые аллеи. Веселые ручейки зажурчали среди них. Гранитные валуны поместились на перекрестках дорог, словно каменные рыцари, несущие дозор. Принц был в восторге и не знал, как вознаградить Твиллу, зато придворные были очень недовольны.
— Откуда появилась эта выскочка без роду и племени? — говорили они, — Принц проводит время только с ней и скоро мы, так же, как музыканты, можем остаться без работы и без места.
А Принц уже подумывал, не сделать ли Твиллу своей невестой. Но ведь и в самом деле она не могла похвастаться знатностью. Вот если б она сама первой призналась в любви, он бы мог, не ущемляя своей гордости, великодушно предложить свою руку. И Принц тут же придумал, как подстроить для этого момента удобные обстоятельства. Он вызвал Твиллу и сказал:
— Милая Твилла, вы вернули мне сон и, значит, здоровье. Вы сделали мой парк таким красивым, что я не устаю гулять в нем. Ваши песни изменили мою жизнь, и я не мыслю обходиться без них. Теперь я хочу вознаградить вас и готов выполнить любое ваше желание. Сколь бы дерзким оно ни показалось, я буду счастлив его выполнить!
Твилла склонила голову и ответила:
— Добрый Принц! У меня есть заветная просьба. Пусть в королевстве перестанут рубить живые деревья!
Принц пришел в замешательство:
— Да, но чем же люди будут топить печи?
— Для этого есть хворост, а во-вторых, уголь. Мой старый друг по имени Пых-Пуф сказал мне как-то, что знает места, где целые залежи этого топлива.
— А как же строить дома?
— Из камня! — ответила Твилла.
Принц был недоволен, но, выполняя слово, созвал придворных на совет.
— Я хочу издать указ, запрещающий рубить деревья! — заявил он.
— Это немыслимо, Ваше Высочество! — воскликнули придворные. — Люди не поймут вас и взбунтуются.
— Но я дал слово Твилле и должен выполнить его.
«Ах, вот откуда идут интриги! — обрадовались придворные. — Ну что ж, посмотрим, что из этого получится». И они стали распускать про Твиллу слухи один страшнее другого. «Твилла — колдунья. Она очаровала Принца и хочет захватить престол», — говорили одни. «Твилла хочет отнять у народа леса и продавать ему какой-то уголь, чтобы наполнить свою казну», — твердили другие.
Не прошло и нескольких недель, как все королевство загудело от возмущения. Где-то срубили дерево, и в семье дровосека заболел ребенок. Где-то случился пожар… Кто-то на охоте стал рубить дерево для костра и поранил ногу. Все эти обычные случаи теперь получили иное объяснение. Во всем оказалась виновата колдунья Твилла. Гонцы один за другим спешили ко дворцу, рассказывая все новые происшествия.
Вскоре сам Принц усомнился в Твилле и поверил дружному хору придворных и мнению народа. Твиллу заключили в тюрьму и собирались предать суровому суду за колдовство. Однако ночью деревья взломали железные решетки и освободили Твиллу. Утром изумленный Принц увидел за окном вместо парка изрытое поле.
В одну ночь все деревья парка ушли от него. И, конечно же, без Твиллы старая бессонница вновь вернулась к Принцу.
Что же касается Твиллы, то она печально вернулась к своему дому и не знала, что ей делать. Ведь вскоре за ней пустится погоня, да и жители страны постараются схватить ее.
— Не бойся ничего! — сказал ей Клен. — Деревья никого не пропустят к твоему дому. И не грусти о дворцовой жизни. Скоро будет праздник деревьев, и я приглашаю тебя на наш бал.
Твилла задумалась, как ей приготовиться к празднику. И снова появился Пых-Пуф:
— Что бы ты хотела, Твилла? Может, на этот раз украшения гномов тебе подойдут? К тому же я принес тебе платье из листьев, травы и цветов. Никакая парча и алый бархат, шелка и атлас не сравнятся с золотом и багрянцем осенних листьев, с яркостью и пестротой георгинов и гладиолусов, хризантем и астр!
Да, платье было великолепным, и, надев его, Твилла превратилась в необыкновенное цветущее дерево. Вот это был подарок так подарок.
— Я боюсь, что мне не захочется снимать его! — воскликнула Твилла.
— Тогда ты сможешь остаться навсегда деревом, — сказал гном.
— Я этого так хочу!
— Что ж, попробуй об этом попросить короля деревьев на осеннем балу, — посоветовал гном и опять спрятался в печку.
И вот наступил праздник. Среди гор в глубокой уютной долине собрались деревья. Тысячи цветов и красок слепили глаза. Налетел ветер, загремела музыка, запели деревья, и хоровод двинулся вокруг чудесного озера, посреди которого на островке стоял гигантский тысячелетний дуб. Громадная золотая крона, усыпанная драгоценностями, венчала его вершину. Твилла вдруг увидела, как среди стволов у деревьев проступают лица. Впервые в жизни она увидела глаза деревьев, и они были так глубоки и прекрасны, хотя во многих таилась печаль. Вот король Дуб подал знак Твилле, и она приблизилась к нему.
— О, ты прекрасное маленькое дерево! Я вижу тебя впервые, и ты танцуешь легче всех! Я различил твой голос в общем хоре, и с ним тоже никому не сравниться. Твой наряд богаче королевского, и в отличие от других у тебя не одна, а две ноги. Скажи мне, кто ты?
— Она из людей, Повелитель! Она наш друг. Она хотела запретить людям рубить деревья! — раздалось множество голосов.
— Тогда я рад приветствовать тебя! — возгласил Король. — Ответь мне, есть ли у тебя желание, которое я мог бы выполнить?
— Да, Ваше Величество! — сказала Твилла. — Я хотела бы навсегда остаться среди деревьев!
— Никто не против? — спросил Король.
— Нет, — ответили деревья.
Но вдруг чей-то голос произнес:
— Я против!
И среди расступившейся толпы появился Принц.
— Эта девушка принадлежит человеческому племени и не может стать деревом.
— Почему же, если она этого хочет?
— Она в обиде на людей, но я пришел к ней просить прощения. К тому же я люблю ее и хочу, чтоб она стала моей женой и королевой страны!
— Да, но я могу ей предложить такую же честь — стать королевой деревьев! — заявил Король Дуб. — Пусть она выбирает сама!
Твилла склонила голову:
— Простите меня, Принц! И простите меня вы, мудрый Король деревьев! Я не создана быть властительницей. И я отказываюсь от чести принять вашу руку. Мой выбор иной. Я хочу остаться деревом, а мой избранник — это мой Клен. С ним я хочу быть вместе всю свою жизнь!
— Да будет так! — возгласил Король Дуб, и праздник продолжался.
А печальный Принц вернулся во дворец. Он изгнал злых придворных и велел заново посадить парк. Строжайшим указом всем жителям королевства запрещалось рубить деревья. Ведь дровосеки могли срубить Твиллу. А она послала Принцу последний свой привет — горсть воды из волшебного озера в причудливом древесном грибе. Вода никогда не иссякала. И в ней можно было во всякое время увидеть, как в зеркале, отражение Твиллы. Она улыбалась, и от ее улыбки самые чудесные сновидения слетались к постели Принца. И он больше не нуждался ни в каких лекарствах.
ГИНГО
У излучины Рейна, нависая над водой, стоит древний замок Бойген. Тенис-тый парк с каштановыми и лиственничными аллеями примыкает к нему с востока. Крепостные стены и башни давно уже никому не угрожают, и вьющиеся розы, виноградные листья и плющ покрывают их живописным ковром. Множество цветов, птиц, бабочек придают замку праздничный вид, но все кажется, что прошлое не исчезло навсегда, что какие-то тайны хранятся в этих стенах.
Поэтам и музыкантам являются они в грезах, дети пытаются отгадать их, мечтами смутно чувствуя какую-то особую атмосферу замка. Что там? Какая жизнь, какой характер, кто задумал эти гармоничные башни над рекой, которые отвечают скорее красоте человеческой души, нежели воинским замыслам. И впрямь, изысканное убранство комнат, спокойная скульптура, мирные, светские пейзажи на старых картинах и гобеленах, — все здесь дышит какой-то детской чистотой и непосредственностью. Как декорации для игры, но не для жизни, встают перед глазами длинные галереи, сводчатые потолки, уютный ритм колонн, каминов, лепнин, узких окон. Во дворе, против капеллы, стоит большое старое дерево с каким-то удивительно пропорциональным рисунком листьев. Они напоминают то ли примитивную печать, то ли знак, который мог быть взят из карт Таро. Дерево явно не из этих краев, и его название подтверждает это: Гинго. Возможно, оно из Индии, и под одним из его предков сидел некогда благословенный Будда. Однако здесь, в замке, с ним связана совсем другая история.
Лет двести назад замком владел честолюбивый барон Вольфганг фон Моргенштерн. Была у него дочь Бригитта, которую он хотел выдать замуж за какого-нибудь знатного вельможу, если не за кого-нибудь из членов королевской семьи. Наверное, стоило на это надеяться. Чудный голос был у Бригитты, и не только поэты, но и простой люд прозывал ее Лореллей. В самом деле, развлекая частых гостей, выходила на берег девушка, и средь мрака ночи несся ее голос, будя окрестные леса и холмы. Звенели струны лютни, огни на башнях замка отражались в быстро текущей воде, и молчание восхищенных людей значило больше, чем крики одобрения. Долго никто не мог нарушить тишины после ее пения. Казалось, голос ее обращается к каждому с самым задушевным призывом. Не минуло еще совершеннолетие дочери барона, а уж женихи чуть не толпами осаждали Бойген. И никто не знал, что сердцем Бригитты уже владел юный садовник. Для него пела девушка, не смея подать ему иной знак. Чем он пленил ее, трудно сказать. Дороги любви никому неведомы. Известно лишь, что цветы, выращенные садовником, дурманили головы сильнее иного вина и красоте их не было равных. А главное, что дерево Гинго он привез и посадил в замке. Только могло ли это помочь ему? Для барона он со всем своим искусством и талера не стоил. И как только зоркие глаза донесли вести о душевной склонности Бригитты, в тот же день изгнали садовника из замка с угрозой лишить его жизни, если он осмелится показаться вблизи Бойгена.
Однако поздно спохватился барон. У Бригитты под сердцем уже жило дитя этой несчастной любви. Судьба, однако, поначалу хранила бедную женщину. Барон отправился в поход и целый год отсутствовал.
А Бригитта, оказавшись больной, почти не выходила днем из своих покоев. Появился на свет мальчик, и прятала его дочь барона в домике садовника, где поселились преданные ей слуги. Только долго ли можно было хранить эту тайну? Опять дошли до барона смутные слухи. Велел он обыскать весь замок и уничтожить младенца, если его обнаружат. Крутой нрав был у него, и никто не осмелился бы его ослушаться. В ужасе металась в запертой комнате молодая мать.
Только под утро узнала от слуг своих, что они, дрожа за жизнь, отнесли младенца под дерево Гинго, посаженое отцом его, и там оставили. Меж тем воины барона никого не нашли. Малым, но утешением было это известие для Бригитты. Сердце ее подсказывало, что чья-то сердобольная душа подобрала и спрятала ребенка.
Тем временем спешил барон выдать дочь замуж. Вскоре сыграли свадьбу с одним из тех, кого выбрал барон. Но не было счастья в семье, и детьми больше не наградил Бог Бригитту. Пыталась она найти исчезнувшего сына, которого даже окрестить не успела, но напрасно. Лишь лет семь-десять спустя встретила она ночью мальчика. Сидел он под деревом и смотрел на освещенные окна замка. Обратилась к нему Бригитта с вопросом: «Чей ты?» А ребенок лишь улыбнулся и ничего не ответил ей. Полночи провела с ним дочь барона, а как светать стало — ребенок исчез. Снова и снова искала Бригитта мальчика, но он появлялся лишь в ночные часы, да и то лишь слушал ее, а потом исчезал. То ли сильное потрясение, то ли просто лихая болезнь, но вскоре сошла в могилу дочь барона, и лишь память о себе оставила.
А обитатели замка стали встречать в ночные часы юношу. Чудные глаза его словно завораживали, и не было в них угрозы или мрака, что встречают у привидений. Только улыбался он и мимо проходил.
Решили люди, что безумен юноша, тем более что не отвечал он ни на какие вопросы, хоть и не был похож на глухонемого.
Прошло сто лет со смерти Бригитты. Новые владельцы жили в замке. И, словно повторяя историю, у хозяина замка появилась дочь, которую назвали Бригиттой. Чудный голос ее чаровал людей, и хотя никого уже не оставалось в живых, кто бы лично знал дочь барона Вольфганга, тем не менее память о ней вновь взбудоражила умы.
Случилось так, что встретилась Бригитта-вторая с юношей из-под дерева Гинго и полюбила его. Видно, жил он в другом времени, потому что, как и прежде, сохранил он свою молодость и красоту. Впервые заговорил юноша с Бригиттой, но голос его был похож на шепот листьев. Может, потому прозвала его Бригитта «Гинго». Ночи напролет бродила эта пара по замку, и лица их были счастливее всех, кто попадался им навстречу. Утром же исчезал Гинго, а Бригитта возвращалась в свои покои. Подчиняясь обстоятельствам, девушка стала вести ночную жизнь. Только тесно ей показалось в замке, и стала она уговаривать Гинго отправиться по окрестностям на лошадях. Долго не соглашался юноша, но она упросила его. И в лунные ночи скакали они по берегам Рейна. Бригитта пела, а Гинго внимал ей с радостной улыбкой. Однако стоило побледнеть звездам, и они летели во весь опор назад к Бойгену. Таково было условие, которое поставил Гинго. Долго не могла понять Бригитта, куда он скрывается днем. Не отвечал на эти вопросы ее возлюбленный. И вот, однажды, далеко забрались всадники. Лошадь Гинго повредила ногу, и они не успели вернуться в замок. Солнце встало, и земля дрогнула за спиной Бригитты.
Оглянулась она и не увидела своего возлюбленного. Вместо него, раскинув ветви, стояло посреди поля большое дерево Гинго. Села Бригитта у корней его и уснула. Громкий голос разбудил ее. Увидела она всадников, окруживших ее.
— Откуда здесь взялось дерево? Еще вчера вроде бы его здесь не было. Впрочем, удачная находка, будет на чем дичь зажарить.
Поняла Бригитта, что это охотники, в чьих владениях она оказалась. Стала просить их не трогать дерева, но в ответ лишь смех услышала.
— Это мои угодья, и все, что здесь, — мне принадлежит по праву! — заявил один из всадников.
Соскочил он с коня и, схватив топор, ударил по дереву. Из рубца кровь хлынула.
— Остановись, рыцарь, во имя неба, разве ты не видишь, что жизнь губишь? — закричала Бригитта.
Но охотник еще раз взмахнул топором. Не помня себя, бросилась к нему девушка и ударила в спину кинжалом. Как зверь, захрипел охотник и пал. Схватили Бригитту его товарищи и, связав, повезли к судье. Не долго раздумывал судья. За убийство подлежала Бригитта казни, если не найдется за нее заступника, готового в поединке поддержать ее правоту. Обвинителем выступал брат покойного — рыцарь, которого все боялись. Огромного роста был он, и силы его хватало, чтобы медведя свалить. Никто из замка Бойген не решался принять бой. Ведь в случае неминуемого поражения все равно Бригитта была обречена на смерть. Но случилось опять чудо.
Появился на закате дня всадник неведомый защищать Бригитту. Ошиблись воины, и пробило вражеское копье неведомого защитника насквозь. Думали люди, что падет он насмерть на землю, но он остался в седле. Второе копье пробило его латы, но он не отступил. А в третий раз уже враг его пал с коня бездыханным. Бросились оруженосцы к неведомому рыцарю, но он лишь рукой махнул.
Упали с него доспехи, и люди увидели деревянное лицо и фигуру, вместо человеческих.
— Да это дело ведьмы! — завопил народ и хотел наброситься на Бригитту. Но увели ее прочь в тюрьму, чтобы казнить на следующее утро. В замке Бой-ген должна была свершиться казнь. Заточили Бригитту в башне и приставили стражу. А ночью протянулись ветви Гинго сквозь решетку и коснулись девушки. Что с ней стало, никто не понял. Только пустой оказалась башня, куда ее заточили. А на вершине дерева распевала песни какая-то звонкая птица.
Опять потекли года. А в ночные часы появлялась в замке одинокая фигура Гинго. Ни с кем больше он не говорил, а лишь кивал да улыбался какой-то тоскливой улыбкой.
— А что теперь? Остались ли следы этого предания, кроме самого дерева Гинго? — спросил я старого привратника, раскуривавшего трубку. Он задумчиво воззрился на меня, а затем задал мне вопрос.
— Уж коли вы знаете всю историю замка, то не могли бы представить этого странного Гинго, что живет вместе с деревом?
— Отчего же, пожалуй. Худощавый человек, со смуглым лицом, высоким лбом, тонкими, слегка удлиненными чертами. Нос с горбинкой, красиво вырезанные ноздри и губы. Чуть выступающий подбородок. Большие темные глаза с какой-то зеленой искоркой в глубине. Блестящие черные волосы, поседевшие на висках. Закутан в старинный плащ, скрывающий одежду… Вот, пожалуй, и все.
Старик глубоко затянулся и пустил струю дыма в воздух.
— Теперь подойдите к дереву с другой стороны и скажите, что там!
Я нерешительно последовал его совету, думая, что меня разыгрывают. С другой стороны толстого ствола Гинго сидел человек, которого я столь отчетливо представил себе минуту назад.
Он смотрел куда-то сквозь меня. Быстрые сумерки спустились на замок. Образ Гинго бледнел и сливался с темнотой. Все неотчетливее становилось видение, пока не исчезло. Ночь пришла в замок Бойген.
ДУБ
У Сугдейских берегов над скалистым обрывом стоял старый могучий дуб. Мор-екая соль вместе с пеной, сорванная с волн и принесенная ветром, пропитала его белесоватую кору. Ветви его протянулись над обрывом, словно звали солнечные лучи забраться в самые узкие щели каменного хребта, надвигающегося на море. И по ночам из этих скал вылетали летучие мыши, и на крыльях своих несли они горячий шепот, вздохи и непонятные звуки. Души ли существ, прошедших когда-то по этим землям, напоминали о себе или голоса природы, истомленной зноем, открывали свое сердце ночной прохладе, кто знает.
Только жил в этих местах когда-то Юсуф-бей. Юность свою провел он в скитаниях и сражениях. Говорили, что в свое время служил он турецкому султану и был первым среди янычар, кто удостоился за верность и отвагу получить халат визиря и туфлю с султанской ноги для ношения на груди. Однако не любил о себе рассказывать Юсуф-бей. Устал, видно, от суеты и захотелось ему покоя и простого счастья вдали от людей. Построил он дом над обрывом и привел в него молодую красавицу-жену. Звали ее Гюльсун, и отдал за нее Юсуф-бей на кафском базаре чуть ли не половину своего состояния. Да и то, если б не взялся за свою саблю, потерял бы Гюльсун. Сам паша из Стамбула торговал ее для своего гарема и затем пытался с боем отобрать у соперника.
Поначалу, казалось, счастлив был Юсуф-бей. Редко кто спускался с гор к его дому, который скорее напоминал крепость на скале среди глубоких обрывов. А с моря и подавно нельзя было подняться по скользкому утесу. Не беден был Юсуф-бей, и не нужно было ему возделывать поля или пасти скот. То, что хотел он, доставляли ему редкие соседи и, получая от него золотые монеты, восхваляли его щедрость. Сидел обычно у крыльца своего дома Юсуф-бей, в тени виноградной беседки, курил душистый табак из кальяна, смотрел на море, солнце и радовался жизни: «Зачем я столько дорог истоптал, столько душ загубил, когда мог бы сидеть здесь и ничего другого не желать?» Только напрасно Юсуф-бей думал, что обрел счастье. Как ни баловал он Гюльсун богатыми подарками, как ни старался угодить ей, все зря. Сердце ее было закрыто для мужа. Покорно принимала она свою судьбу, но полюбить его не могла.
Как одинокий волк, захвативший добычу, не знает радости от своей победы, потому что не с кем разделить ее, так мучился Юсуф от бессилия пробудить чувства Гюльсун. Она же ощущала себя пленницей, тосковала 0 дальних краях, откуда ее похитили, чтобы затем продать, как рабыню, в чей-нибудь гарем. Единственным утешением ее был дуб. Когда грусть одолевала Гюльсун, она забиралась на него и пряталась в его густой кроне. Ей чудилось, что он нежно поддерживает ее на своих могучих ветвях и, превратив листву свою в зеленые паруса, несет в море на свободу или обратно к ее родине. Захватывало дух у женщины, и сладко грезилось под шум морского прибоя и завораживающий шум ветра. Порой засыпала она и видела чудесные сны. Дерево давало ей силу и отраду и, мыслимо ли, но она любила дуб так, как не могла любить мужа.
И заметил это Юсуф-бей. Словно птичка, пряталась жена от него среди дубовых ветвей, а когда обижал он ее, скорей бежала к дереву и прижималась к его стволу, чтобы найти утешение. Разгневался однажды Юсуф-бей и, чтобы не убить
Гюльсун, срубил могучий дуб. Долго рыдала на пне Гюльсун, а муж угрюмо собирал вещи, чтобы переехать в другой дом, подальше от старого.
Меж тем тут незаметно срок подошел, и родила Гюльсун Юсуф-бею дочку. Родить родила, да и исчезла. Пошел искать следы ее муж с собаками. Дошел до старого дома, и оборвался след у громадного пня, что остался от дуба. Глухо шумело море, и над обрывом с криками вились белые чайки. «Вот, наверное, и Гюльсун с таким же криком упала со скалы», — подумал Юсуф-бей, но сколько ни бродил у подножья, никаких останков жены не нашел. Вернулся домой и стал растить дочь. Вскоре, однако, узнал об очередном несчастье. Феллис-ханум, его дочь, оказалась глухонемой. Больной ребенок еще дороже здорового. Сердце Юсуф-бея чуть не разрывалось от любви и жалости к дочери. И жадно ловил он в лице Феллис-ханум черты исчезнувшей Гюльсун.
Проходило время, и вот странные вещи стали твориться на берегу Сугден. По ночам чей-то нежный голос распевал тоскливые незнакомые песни, и эхо в горах разносило их по всем ущельям.