Курс священника
Константина Корепанова
Наставления святого Марка,
извлеченные из других его слов
Добротолюбие. Том I
Любовь ко Христу.
Её значение в духовной жизни
Текстовая запись шести выпусков
передачи «Читаем Добротолюбие»,
выходивших в эфир на телеканале «Союз»
с 16 июля по 13 августа 2018 года
Записала Инна Корепанова
для телеканала “Союз”
| 16 июля | сайт | видео | |
| 23 июля | сайт | видео | |
| 30 июля | сайт | видео | |
| 6 августа | сайт | видео | |
| 13 августа | сайт | видео | |
*****
Дар христианской жизни воспринимается,
переживается, расширяется и утверждается верой
Вера с неизбежностью требует послушания
заповедям Божьим и согласия с опытом Церкви
Ступени падения человека в грех
и основная причина этого падения
Что же делать человеку,
осознавшему, что им владеют страсти
О борьбе с помыслами.
Смысл и методы этой борьбы
О пагубности поиска наслаждений
вне Бога и Его заповедей
О “победе” над страстью
без Бога
16 июля 2018 года К оглавлению
Дар христианской жизни воспринимается,
переживается, расширяется и утверждается верой
Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из первого тома «Добротолюбия» и продолжаем вместе с ним исследовать величайшее, наиважнейшее таинство христианской жизни человека – таинство Крещения, то, что с человеком в этом таинстве происходит. Пятнадцатый абзац:
Твердо верующим Дух Святой дается тотчас в крещении, но мы сами оскорбляем и угашаем Его в себе. Почему заповедует Апостол: «Духа не угашайте» (1Сол. 5, 19), «не оскорбляйте Духа Святого, Имже знаменастеся в день избавления» (Еф. 4, 30). Сие не значит, чтоб всякий крещенный и получивший благодать по тому самому был неизменен и не требовал более покаяния, но что от крещения, по дару Христову, нам дарована совершенная благодать Божья к исполнению всех заповедей, но потом каждый, получив оную таинственно и не совершая заповедей, по мере опущения их, находится под действием греха за то, что по нерадению, получив силу действовать, не совершает дел. Желаем ли быть совершенными, скоро или медленно, мы должны совершенно веровать Христу и исполнять все Его заповеди, получив от Него силу на такое дело. Сколько мы, веруя, исполняем заповеди Божьи, столько и Дух Святой производит в нас Свои плоды. Плоды же Духа, по святому Павлу, суть: «любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22).
Как мы говорили в прошлый раз, заканчивая чтение четырнадцатого абзаца, если мы веруем во Христа, веруем, что Дух Святой дается нам, если мы своей решимостью довериться Ему, отдаться Ему, идти за Ним вверяем себя Ему и с этой мыслью входим в купель, то с неизбежностью следует и то, что, веруя таким образом, мы считаем необходимым и исполнение данных Им заповедей.
А заповеди Его по каким-то странным катастрофическим стечениям обстоятельств противоположны всей моей прежней жизни. То есть нужно просто поверить, что я должен поступать так. Это важно. Поверить! У меня нет никакого опыта того, что жизнь по заповедям Божьим хороша, пока я не попробую. А я не могу ни на что опереться. Да, я могу прочитать все жития святых Дмитрия Ростовского или какие-нибудь новые, современные жития новомучеников и исповедников Российских. Могу прочитать. Это важно делать и нужно делать. Читаю, вдохновляюсь, но из этого не следует с неизбежностью, что, встав из-за стола, с дивана или кресла, я пошел подражать им, пошел подражать Христу или пошел исполнять Его заповеди.
Нет, ничего не значит: я очнулся от чтения, я умилился, я прослезился, я помолился, выхожу из своей кельи и там встречаю, как мне кажется, совершенно другое: бегают дети, в чем-то упрекает жена, новости, футбол, война, где-то опять кто-то с кем-то воюет, где-то акты, пенсионный возраст, цены, деньги… О чем ты говоришь? Святые жили совсем в другое время, да и жили ли они? Да и правда ли все? Да откуда мы знаем все то, что было? Ну да, будут гонения, может, и получится у меня такое дело сделать. Сейчас жить надо, решать конкретные проблемы: вот дети кушать хотят, кредит платить надо, налоги платить, квартиру оплачивать, в школу ребенка собирать, да мало ли сколько разных вещей… То друг звонит, помочь надо непонятно в каком деле, еще что-то.
Где ж тут исполнишь заповеди Божьи? Да невозможно это! Это просто какой-то идеал, просто некое, скажем так, желаемое, но невозможное. Что же вы, в самом деле? Так если я буду исполнять заповеди Божьи, тогда уж лучше и не жить попросту, потому что исполнение заповедей Божьих меня сведет просто в социальное небытие, социальное гетто. Разве можно жить полноценной человеческой жизнью и исполнять заповеди Божьи? «Да нет!» – говорит мне весь мир, который меня окружает, он кричит, он хватает меня за волосы и бьет меня лицом об асфальт, чтобы я понял, что исполнять заповеди Божьи в нашем мире невозможно. Все события, все люди, все живое, все неживое кричат мне о том, что исполнение заповедей Божьих в современном мире невозможно, немыслимо, более того – преступно. И я убеждаюсь, говорю: «Да нет, наверное, я что-то не так понял. Мученики и есть мученики, это их дело, конечно. Но я-то здесь при чем? Нет, я нормальный человек, я честно живу, стараюсь ничего плохого не делать, но заповеди – нет, это невозможно. Да и, честно сказать, это и две тысячи лет назад было невозможно. Просто это некий идеал, пожелание, и все».
И я остаюсь на месте, со мной ничего не происходит, ни за каким Христом я не иду, да и идти не собираюсь, собственно; потому что идти невозможно, Он остается для меня просто нравственным идеалом. Хотя бы так. Или, что еще хуже, становится источником хороших материальных (опять-таки каких еще-то?) благ: я к Нему обращаюсь и прошу у Него, чтобы Он мне дал эти самые блага. Я понимаю, что для этого надо что-то сделать. Что я могу для Него сделать? Ничего не могу, потому что я не верю, что можно что-либо сделать. Поэтому из того, что мне доступно, можно сделать только одно – это причащаться.
Что еще я могу сделать? Больше я сделать ничего не могу. Исповедоваться я не могу, потому что какой смысл исповедоваться в том, что исправлять не собираюсь? Ну да, формально надо, пока еще не разрешают причащаться без исповеди, поэтому буду-ка я, скажем, не каясь, ходить на исповедь. Конечно, в чем каяться-то? Исполнить-то все равно ничего не могу. Ну, надо сказать, что я грешен, – скажу, что я грешен. Может, спрошу совета какого-нибудь по жизни: как с детьми, как с женой, как с мамой жить; расспрошу, узнаю. Ну а потом причаститься. Причем желательно, чтобы исповедь была поменьше. Лучше, конечно, чтобы вообще ее не было, потому что это формальность некая; я же не собираюсь идти за Христом. А вот причастия чтобы было побольше в моей жизни…
Вот примерно к этому приходит сейчас современная жизнь христианина, потому что он не верит (и почти никто не верит), что заповеди Божьи можно исполнять. Несколько большее число людей верят, что их нужно исполнять. Этих людей достаточно, это истинно кающиеся люди, они очень мужественные и очень честные: они знают, что они должны это исполнить, но исполнить этого не могут и за это упрекают себя, укоряют себя и плачут. Но когда человек поверит в то, что заповеди исполнить можно (не только нужно, но и можно), с этого момента начнется именно жизнь крещеного человека: нужно поверить, что иначе я поступить не могу.
Нужно поверить еще и в то, что Бог дает заповеди не те, которые тяжелы для исполнения, а жизнь вне этих заповедей тяжела для исполнения. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11, 29–30). То есть Он говорит, что исполнение Его заповедей хотя и крест, но оно не тяжелое, это можно сделать, Богу все возможно, с Богом все возможно.
Понятно, что при глубоком размышлении человек с неизбежностью понимает, что движущим рычагом, переворачивающим его жизнь в направлении заповедей Божьих, станет молитва, потому что именно суть молитвы (как она есть) в том, чтобы призвать Бога в свою жизнь и Его силой подъять неподъемное благое иго, бремя заповедей Христовых. Я потому и молюсь Ему, что без Него не могу творить ничего; я потому и призываю Его, что не могу исполнить ни одной заповеди без Него; я и прошу, чтобы Он дал мне Духа Своего, потому что Духом Его я и смогу исполнить то, что должен исполнить. Это есть плод духовной нищеты: я знаю, что я нищ, наг и убог, и именно поэтому я и прошу Бога, обращаюсь к Богу: «Господи, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны… И спаси, и ущедри, и помоги, и помилуй, научи, вразуми…» Человек, непрестанно взывающий к Богу, непрестанно зовущий Его на помощь, этим смиряется, получает эту благодать Божью, возрастает в этой благодати, в той самой благодати, которая дана была ему в крещении, и преображается этой благодатью. Но все это происходит, только если он решится. А не решается потому, что неверие: он не верит, что заповеди Божьи необходимы всякому человеку, верующему в Бога, во Христа.
Вот шестнадцатый абзац:
Итак, если кто из верных, живя по заповедям, соразмерно тому обрел некое духовное действие, да верует, что он уже прежде получил силу на то, ибо получил в крещении благодать Духа – причину всего благого, не только тайных и духовных, но и явных добродетелей. И никто из добродетельных да не полагает одною своею силою сделать что-либо благое, ибо благой человек, не от себя, но «от благого сокровища сердца приносит благое» (Мф. 12, 35), говорит слово, разумея под сокровищем Духа Святого в сердцах верных сокровенного.
Только вера вновь и вновь ставит меня в правильное отношение к Богу. Вера эта возрастает по мере исполнения заповедей. И эта вера, возрастая, обогащает меня и опытом, и ведением. Но всегда по-прежнему остается вера: пока я верю – есть опыт жизни в Боге, пока я верю – я исполняю заповеди. Как только я перестану исполнять заповеди, вера начнет засыхать. Как только я перестану верить в заповеди, я перестану их исполнять, они перестанут приносить мне пользу. Вот так вера, животворя и утверждая все, обогащая меня опытом и ведением, с неизбежностью влечет меня к тому, чтобы я исполнял заповеди, иначе я потеряю веру и стану маловерным, суеверным и попросту неверным человеком. Только исполнение заповедей подпитывает мою веру, потому что по вере я и живу. Если же я потеряю веру, то жить мне будет просто нечем.
Вера с неизбежностью требует послушания
заповедям Божьим и согласия с опытом Церкви
Девятнадцатый абзац:
Блага, которые получат праведные по воскресении, находятся горе, обручения же их и начатки отныне действуют духовно в сердцах верующих, дабы, будучи удостоверены о будущем, мы презрели все настоящее, и возлюбили Бога до смерти. Посему Апостол не сказал: имеете приступить, «но приступисте к Сионстей горе, и ко граду Бога Живого, Иерусалиму Небесному» (Евр. 12, 22): ибо способными к тому мы все сделались от крещения, получить же то сподобляются одни твердо верующие, которые всякий день умирают ради любви Христовой, то есть, стоящие превыше всякой мысли о здешней жизни и не помышляющие ничего другого, кроме того, как бы достигнуть в совершенную любовь Христову. Сего ища паче всего, Святой Павел говорил: «гоню же, аще и постигну, о немже и постижет бых», то есть да возлюблю так, как и возлюблен был от Христа (Фил. 3, 12). И когда достиг сей любви, более уже не хотел помышлять ни о чем, ни о скорбном для тела, ни о дивном в творении, но все оставил явно, и говорит: «кто ны разлучит от любви Христовы» (Рим. 8, 35–39)? Ни о чем уже не хотел помышлять, но только пребывать там (в сердце, в любви Христовой).
Верующему человеку дается опыт. Нет, не опыт видения будущего или, скажем, тайн бытия, не дар исцелений, не способность творить знамения… Это сильный и глубокий, страшный и славный опыт жизни в Боге, опыт жизни в Духе, это жизнь в Боге и с Богом, это некий залог, о котором говорит апостол Павел, это начаток усыновления, это предощущение грядущей полноты, это предварение Царства Божьего, человек уже начинает в нем жить, чтобы знать, что его ждет в конце. И, живя в этом Царстве, воспламеняется любовью к грядущему Царству все больше и больше. И чем больше он воспламеняется любовью к Царству, тем меньше его прельщает окружающий мир, в котором он живет. Чем меньше его прельщает окружающий мир, тем с большей радостью и с большей силой устремляется сердце его к Богу, к Царству Божьему.
Но этот опыт, который переживает человек, воспринимается верой. Только верой. Он верой переживается, он верой расширяется, он верой утверждается. Сама истинность этого личного духовного опыта тоже определяется верой же: верой во Христа, верой Христу, верой словам Христовым.
Мы говорили, что вера с неизбежностью требует и послушания Его заповедям.
Любой человек, уверовавший во Христа и в крещении приобщившийся Духу, верой познает, что он отныне живет в Духе. Он не чувствует этого, он просто верит, что это так. И вера открывает ему некие грани, границы опыта богообщения, он начинает переживать и чувствовать, но эти чувства именно особого свойства, особой характеристики: он не видит Бога, он не видит ангелов, это вообще никак не связано; по крайней мере, очень долго никак не связано с видением вообще. Он не слышит каких-нибудь слов или ангельского пения, он не чувствует, скажем, прикосновений ангельских крыльев, он не ощущает, не обоняет какое-нибудь особое благоухание нездешнего мира – его чувства ничего ему не говорят. Но он переживает, и ощущает, и чувствует это.
Поначалу сразу он не может понять, чем он чувствует и откуда этот опыт черпается. Поначалу это даже может человека смутить. Тем не менее это опыт. Человек ощущает всем сердцем, видит опытом своей жизни, что Христос везде, Христос всегда, Христос во всем, что все слова Христа истинны, что все, что Он сказал, – истина, что все, что Он обещал, исполнял, исполняет и исполнит. И этот опыт того, что все о Христе и во Христе наполнено жизнью, полнотой, истиной, как бы вбирает человека в себя все глубже и глубже.
Самое доступное погружение в эту бездну мы встречаем в писаниях святых отцов. Амплитуда, как пишет дальше в двадцатом абзаце преподобный Марк Подвижник, у каждого своя, но опыт этот, несомненно, очень яркий, и он есть у каждого, кто живет верой. Это личный опыт. Его переживает лицо, человек. Но это вовсе не значит, что этот опыт субъективный: у каждого свой опыт, я вот чувствую так Бога, вы чувствуете эдак Бога, вот буддисты чувствуют это иначе, а, скажем, католики иначе, у протестантов это вот так, а вот у каких-нибудь язычников это вот так, каждый по-своему переживает, да и в Православной Церкви у каждого же свой опыт. Зачем навязывать нам свой личный опыт, когда у меня есть свой?
Это совершенно неверно. Опыт у каждого личный, но этот опыт объективен, потому что Бог, с Которым вступает в общение человек, действительно существует, это встреча с объективной реальностью, с действительно живым, подлинно, реально существующим Богом. И поэтому опыт этот объективен. Но на самом деле эта объективность переживаемого опыта удостоверяется не личностью переживающего этот опыт человека, не его свидетельством, а опытом и свидетельством Церкви, потому что он общается с Богом не сам по себе, а в Церкви. А в Церковь он вступил, и опыт у него этот начался именно потому, что он принял крещение, вступил в Церковь. И в Церкви он переживает опыт встречи с Богом.
Этот опыт описан давно всеми теми людьми, которые вступили в Церковь и переживают этот же самый опыт. То есть это опыт объективного переживания того, что зовется встречей человека с Богом. В Церкви все этот опыт переживают, он объективен, он описан в Священном Писании, в писаниях святых отцов, в творениях благочестивых праведников, учителей Церкви, в богослужебных текстах, молитвенной практике и вообще во всем том, что составляет Священное Писание, Священное Предание как некое совокупное описание того, что происходит с человеком в Церкви.
И вот человек видит, что переживаемое им бытие, богообщение соответствуют тому, что описано у Антония Великого и преподобного Серафима Саровского, в покаянном каноне, в стихирах Пасхи, в писании Григория Богослова. Он чувствует, видит, встречает, что все это так же и у него (ну, не так ярко, но так же), как написано в книгах. В тех книгах, которые мы читаем (у Марка Подвижника, аввы Исайи, до этого у Макария Великого). Все то, что написано от четвертого века (можно взять также и Священное Писание) и до XX века: что все люди, вступающие в Церковь, описали этот опыт; и у меня он такой же, и человек всем существом своим знает, что опыт этот истинный.
Но это сознание, казалось бы, при очень сильном заряде радости радостью не сокрушает и не раздавливает человека, переживающего сознание того, что он переживает то же самое, что описали древние святые люди, потому что эта радость вызывает в нем только трепет. Трепет, подобный тому, как сказал Петр однажды: …выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный (Лк. 5, 8). Или как в псалме: «Радуйтеся Господу с трепетом» (см. Пс. 2, 11). Вот этот трепет охватывает человека, потому что сама истинность опыта тем и удостоверяется, что человек осознает великую свою малость, уничиженность, грязность, которые только увеличивают едва ли не до бесконечности удивительное снисхождение, милосердие, любовь, щедрость, могущество и заботу Бога.
И это именно объективное переживание: я переживаю то же, что пережили до меня миллионы человек, то же, что переживут после меня миллионы или тысячи (сколько Бог даст) человек. Этот опыт объективен, его переживают все, кто в Церкви, все, кто в Боге.
Да, опыт может быть и субъективным, когда человек именно переживает нечто личное, то, что в опыте Церкви не описано, это его собственное переживание: «Да, вы все в Церкви переживаете это иначе, а я вот особенный и переживаю это по-другому. Это мой не похожий ни на что субъективный опыт».
Вот эта субъективность опыта и называется прелестью, когда человек противоречит объективному церковному опыту. У него не так, как у других людей, он противоречит Церкви, Преданию, Писанию, и в итоге в нем все возрастает и возрастает непослушание, и он внутренне уже отделяет себя от Церкви, даже если внешне от нее еще не отделился. Поэтому очень важно, чтобы вот этой субъективности не было. А для этого надо слушать и слушаться, читать, вникать, постигать и сверять свой опыт с традицией Церкви, не пытаясь приобрести нечто из ряда вон субъективное, из ряда вон не похожее ни на что.
23 июля 2018 года К оглавлению
Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника. Напомню: в прошлый раз, читая девятнадцатый абзац его «Наставлений», мы говорили о том, что действительно верующему человеку и по вере крещенному или крестящемуся человеку дается дар Святого Духа. И этот дар, поскольку дар Святого Духа есть Сам Бог, сходящий в человека и живущий с человеком, несомненно, дает человеку опыт жизни в Боге, он приобщает его к своей жизни, и это приобщение осознается человеком как опыт жизни в Боге и с Богом.
Мы говорили о том, что этот опыт, несомненно, объективен, потому что человек объективно встречается с Богом, соединяется с Богом, и это соединение, эта встреча происходят именно потому, что человек вступил в Церковь. Это особое состояние человеческого бытия, когда люди вступают в единство с Богом, соединяются с Богом в Теле Христовом в Церкви. И Церковь есть объективная реальность. Поэтому опыт вступления в Церковь объективно переживается, и возможность переживания встречи с этой реальностью именно в Церкви объективно описана и транслируется, передается: человек, переживая опыт богообщения, всегда может определить этот опыт как истинный или неистинный именно потому, что опыт богообщения объективен. И если он видит, что то, что им переживается, что им чувствуется, тот опыт, который он получает, конгениален и созвучен опыту, описанному Священным Писанием, сохраняемому Священным Преданием (посредством богослужебных текстов или писаний святых отцов, проповедей или наставлений учителей и отцов Церкви), то этим самым он в нем удостоверяется. То есть получает объективное внешнее свидетельство: то, что им переживается, действительно есть опыт богообщения.
И наоборот, если человек видит, что его опыт, то, что он испытывает, то, что он переживает, каким бы значительным, важным, интересным, ярким это ему ни представлялось, не подтверждается свидетельством Церкви, то этот опыт – не встреча с Богом. Несомненно, человек этот опыт переживает, он не выдумывает его, он правда есть, но этот опыт – не опыт встречи с Богом, этот опыт не является достоянием церковного бытия. Только в Церкви человек встречается с Богом. И нет другого способа богообщения, как только в Церкви. Человек может не находиться, скажем, в данный момент в Церкви и пережить реальный, действительный, объективный, истинный опыт богообщения. Если этот опыт истинный, если действительно человек встретился с Богом, то он вступает в Церковь или, несомненно, вступит в Церковь, нет в этом никаких сомнений. И никогда не было иначе. Вот человек получил некий опыт, о котором мы ничего сказать не можем. Но как бы странно или, наоборот, созвучно, скажем, чему-нибудь находящемуся в Церкви ни звучало описание этого опыта, если этот опыт не заканчивается приходом в Церковь, определением себя как члена Церкви, то этот опыт не истинный. Ибо Церковь есть столп утверждения истины.
Когда человек описывает свой очень яркий опыт, но не совпадающий с церковным описанием, субъективный опыт, то это состояние именуется на языке святых отцов как прелесть. Именно человек увлекся, он объективное спутал с субъективным. Он увлекся и отвлекся от того образа существования, который есть в Церкви, он потерял или теряет веру и вместе с этим теряет и благодать, именно как бы уходя в сторону от Света, от истины, от веры. Конечно, и Церковь в лице своих разных не только представителей, но, скажем так, разнообразных свидетельств (святых отцов, богослужебных текстов, всего того, что слышит и может прочитать человек) призывает человека оставить пути, ведущие в сторону. И посылаются к этому человеку и люди, которые сильны и могут его исправить, и даже разные знамения. И явления Своей любви и щедрости посылает Господь для всякого человека, уклоняющегося и увлекающегося чем-то мнимым, неистинным, чем-то ложным. Но человек упорно противопоставляет свое – «нашему». Упорно противопоставляет свойственность, свойство, свойскость своего опыта, именно исключительность своего: это мое, избранное, завидуйте, у вас такого нет, а у меня есть; вам просто завидно, что вы не испытываете того, что испытываю я, вот у меня все есть это…
Вот это противопоставление создает в конце концов разрыв, отрыв человека: он уходит из Церкви. Уходит. И как мы знаем еще со времен Иоанна Богослова, этот выход и знаменует собой то, что человек на самом деле искал не нашего, не Бога в человецех, не Бога среди людей, он искал своего, уникального, он себя искал, а не спасения, не Бога (см. 1 Ин. 2, 19). Он самореализоваться хотел, вот и самореализуется таким образом, который ему кажется ценным. Он вышел из Церкви, потому что никогда ей не принадлежал, не хотел принадлежать.
Вот этот отрыв человека от Церкви и уход от Бога именно и осуществляются через все нарастающее непослушание. Если про Христа мы слышим, что Он был послушен Богу даже до смерти и смерти крестной и нам даровал образ послушания, то для нас сам крест, который должен взять всякий человек, есть образ послушания – человек должен отречься от себя, отвратиться от себя, возненавидеть себя. Вот это движение души, выбирающее послушание и шествие за Богом, подлинно церковное. Тогда непослушание есть подлинно антицерковное действие души. И непослушный человек всегда делает как бы актуальной угрозу своего ухода из Церкви. Непослушание является той причиной, по которой человек уходит из Церкви, когда ему своя воля ближе и роднее, чем воля Божья. Через непослушание человек отделяет себя, уходя все дальше и дальше.
В двадцатом абзаце преподобный Марк Подвижник пишет:
Апостол сказал, что мы имеем в себе начаток Духа (Рим. 8, 23), показывая меру нашего вместилища, ибо мы не можем вместить всего действия Духа иначе, как совершенной заповедью. Как солнце, будучи совершенно, изливает от себя всем совершенную, простую и равную благодать, но каждый насколько имеет очищенное око, настолько и принимает солнечный свет – так и Дух Святой верующих Ему сделал от крещения способными к принятию всех Своих действий и даров: однако дары Его действуют не во всех в одной мере, но каждому даются по мере делания заповедей, поскольку он засвидетельствует благими делами и покажет меру веры во Христа.
То есть насколько человек послушен заповедям, насколько он верит, а значит, послушен Христу, настолько он и получает возможность жить по действиям, по силам, по энергии Святого Духа. Если он отрекается от послушания все активнее и все осознаннее, делает это просто своей жизненной позицией, неким кредо, некой новой верой, то таким образом он выходит из Церкви. Потому что жизнь в Церкви есть жизнь в послушании Богу, жизнь в послушании Его заповедям, жизнь в послушании просто как в некоем свойстве, существенном свойстве Церкви, ибо Христос был послушен – и всякий во Христе с неизбежностью становится послушен.
Мера, как и говорит здесь Марк Подвижник, у каждого разная. Но само по себе послушание и есть некий признак церковного бытия. И насколько человек послушен заповедям, настолько он в Церкви, настолько жизнь его созидается в Боге, настолько он делается способным жить в Боге.
Иногда случаются вещи, что называется, шила в мешке не утаишь. Иногда бывают страшные провалы в человеческом бытии, настолько яркие и настолько потрясающие, что делаются достоянием общественного сознания. Вот, например, история человека, который протестант по своим убеждениям (хотя это совершенно неважно в данном случае, он может быть кем угодно по убеждениям, но в этой истории он протестант). Находясь буквально на смертном одре, этот человек, для которого Священное Писание, по его собственному убеждению, стало настольной книгой, и он черпает свое вдохновение именно от Священного Писания, умирает в состоянии ненависти. Он ненавидит всех: ненавидит православие, ненавидит верующих людей, потому что они недостаточно, по его мнению, точно читают Писание, они недостаточно, по его мнению, предали себя, чтобы идти ко Христу. Человек ненавидит, сознает свое чувство как ненависть, обозначает его как ненависть, то есть именно произносит это как ненависть, он называет свое чувство именно ненавистью, и при этом в собственном сознании он считает себя верным последователем Христа. То есть, ненавидя и зная, что он ненавидит, и уверенный в том, что ненависть права, он противоречит и букве, и духу Священного Писания и даже этого не сознает.
Вот до чего может довести человека непослушание. Непослушание сначала Христу, Его заповедям, как они открываются в Священном Писании. И человек, сам того не подозревая, уклоняется и уходит просто очень далеко от всего, хоть сколько-нибудь связанного со Христом, и даже этого не понимает. Вот об этом состоянии говорит Иоанн Богослов в своем Евангелии, предупреждая своих последователей, что наступит время, когда все убивающие вас будут думать, что они тем служат Богу (см. Ин. 16, 2). И он говорит это не о языческих религиях, не о массовых преследованиях христиан в ту эпоху, когда были времена мучеников. Речь идет именно о каком-то особом времени, которое с неизбежностью наступит, когда люди ради веры в Бога будут убивать Божьих последователей, Божьих слуг, христиан и думать, что делают самое святое, праведное дело. Вот до чего может договориться человек, выбравший непослушание, отвергшийся, в сущности, от веры. Поэтому послушание является очень важным объективным критерием верности и Христу, и Церкви.
Ступени падения человека в грех
и основная причина этого падения
Двадцать первый абзац «Наставлений» преподобного Марка Подвижника:
Приражение сатанинское есть в одном только помысле представляющееся явление лукавой вещи (дела), которое и самому тому, чтобы приблизиться к уму нашему, находит (удобство) лишь по нашему маловерию. Ибо когда по получении нами заповеди ни о чем не иметь попечения, но «всяцем хранением блюсти свое сердце» (Притч. 4, 23) и искать внутрь нас сущего царствия небесного, отступит ум от сердца и от вышесказанного взыскания, тотчас дает место дьявольскому приражению и бывает доступен лукавому совету. Но даже и тогда дьявол не имеет власти приводить в движение наши помыслы, иначе бы он не пощадил нас, наводя понудительно всякую злую мысль и не попуская помышлять ничего благого, но он имеет только власть внушать превратное в помысле только первой мысли, чтобы искушать наше внутреннее расположение, куда оно клонится, к его ли совету или к заповеди Божьей, поскольку они друг другу противятся.
Я не помню в корпусе святоотеческих текстов более последовательного и ясного изложения того, как совершается падение человека в грех. При этом автор последовательно утверждает полноту нашей ответственности за это самое падение.
Самая первая ступень начинается с маловерия, то есть человек не верит заповеди Божьей. Заповедь для человека теряет значимость, она становится неактуальной, он не думает о ней, не считает нужным ее исполнять сейчас, здесь находясь. Она для него не важна: всякая заповедь, любая заповедь; какая-то из этих заповедей потеряла для него ценность, значимость, актуальность, остроту. Но, потеряв всецелое доверие к заповеди Божьей, человек тем самым и как бы теряет любовь к Богу, она умаляется в нем, ведь Христос говорит: «Любящий Меня любит и Отца; и тот, кто любит Меня, заповеди Мои соблюдет» (см. Ин. 14,23). Поэтому ослабление внимания, интереса, доверия к заповедям приводит к тому, что человек не любит, умаляется в любви ко Христу, а значит, и умаляется в любви к Отцу, в нем происходит это умаление любви. Таким образом, слабеет эта самая любовь к Богу. У сердца и ума пропадает их напряженное влечение к Богу, то есть человек не всем сердцем, не всей крепостью устремлен к Богу, его влечение к Богу снижается. Вот это изначально маловерие.
То есть не помысел лишает нас веры, надежды и любви. Нет! Сначала слабеет наша любовь к Богу, наша вера Его заповедям. И только как следствие этой нашей слабости второе, что происходит: ум разлучается с сердцем. Как и пишет здесь Марк Подвижник: отступит ум от сердца. Собранность человека воедино, сконцентрированность его, сжатость в направлении к Богу пропадает, он начинает расслабляться, разворачиваться, ум выходит из сердца и начинает обращать внимание не на то, что происходит с сердцем, не на то, чтобы всецело устремлять себя к Богу, а погружаться в рассматривание чего-то находящегося вовне. Пока ум весь собран в сердце, туда не может проникнуть никакой помысел, ведь он собран, он не видит ничего, кроме Бога, данного ему в крещении, кроме заповедей Его, слов Его, того, куда Он ведет его, к чему Он влечет его Своей любовью. Все это пропадает, начинает рассыпаться. Человек как бы расстегнулся, потерял бдительность, он снял доспехи, он – воин, пришедший на покой, негде здесь врага искать, могу расслабиться, снять доспехи, расслабить свое тело, погрузиться в сон или просто посмотреть на что-нибудь, врага здесь нет. Можно понаблюдать окрестности, которые меня окружают, хотя, как говорит апостол Павел, брань непрестанна, и как раз враги наши никогда не засыпают, они никогда не устают. Брань наша не против плоти и крови, а против начал и господств тьмы века сего, духов злобы поднебесных (см. Еф. 6, 12). Дальше, в шестой главе Послания в Ефесянам, апостол Павел рисует именно вооруженного, облаченного в доспехи воина. А когда ум выходит из сердца, когда он расслабляется, он снимает с себя доспехи, и вот тут, когда он расслабился, враг и наносит удар в виде некоего приражения помысла: приходит некий помысел.
И вот этот удар – третья ступень – неожиданный, несомненно; мы его не ожидали, потому и расслабились. Но удар этот не смертельный, даже и не сильный, это просто как некий укол – неприятно, стрела прожужжала и вонзилась над левым ухом, но я не потерпел никакого урона, это просто некое досадное недоразумение, показавшее, что не тут-то было, враг-то здесь, а ты расслабленный.
Сам по себе помысел не убивает и не низлагает человека, и нет, как ясно читаем мы в этом абзаце, никаких сил у этого помысла, чтобы сделать это. Но этот помысел, явившись, подвергает наш ум испытанию, он проверяет наше произволение, с кем мы, что мы на самом деле любим: Бога и Его заповеди или что-то иное? Потому что заповеди нам уже не указ, и мы любим что-то иное, не Бога.
Только важно понимать: «любим» – это не то, что нам нравится, или не то, что нам кажется, что оно нам нравится. Любовь – это то, к чему склоняется наша воля, то, к чему устремлена наша воля. Вот это и есть любовь. Адам, несомненно, с точки зрения чувств любил Бога. Но себя он любил больше. Это и привело к падению. Собственно, именно любовь есть состояние вектора и напряженности нашей воли. Любить Бога всем сердцем – это значит, что наша воля непрестанно, двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году, всю свою жизнь, жаждет, стремится, вожделеет только Бога, исполняя только Его заповеди и больше ничего. Вот это и есть любовь. Если воля склоняется к Богу, то мы постоянно и бодро к Нему стремимся. Если нет, то мы с любопытством начинаем рассматривать предложенную картинку и соблазны. Вот с этого начинается другой этап жизни, другой этап падения, о котором мы будем говорить уже в следующий раз.
Но вот очень, я бы сказал, с огромным увеличением, как бы с замедленной съемкой преподобный Марк Подвижник рассматривает, как происходит падение человека. То есть сначала именно человек расслабляется, он перестает верить, маловерие является началом всего. Маловерие. Когда заповеди теряют актуальность и значимость, когда наша любовь к Богу ослабевает. Потом, как следствие этого ослабления любви, наш ум выходит из сердца и начинает осматриваться по сторонам. И вот в этот момент и приходит помысел, маленький, крошечный: если хочешь посмотреть – смотри. Если человек испуганно тут же сворачивается, надевает доспехи и встает в боевую позицию, помысел ничего не может сделать, как ясно говорит здесь преподобный Марк Подвижник.
Но если мы, заинтересовавшись таким интересным соблазном, помыслом, начинаем, как говорят отцы, собеседовать с ним, думать о нем, то это говорит не о том, что помысел сильный. Нет. Это говорит о том, что он нам нравится, нам нравится то, что предлагает нам помысел, нам нравится тот самый соблазн, которым он нас цепляет, нам интересно нечто в этом мире находящееся, а вовсе и не Бог. Если бы нам был интересен Бог, мы бы тут же свернулись и встали в защиту, чтобы защититься и дальше гореть любовью к Богу. Но мы знаем, в тот момент рассматривания помысла мы знаем, что этот помысел не от заповеди Божьей. Но мы все равно продолжаем его рассматривать, потому что он нам нравится. Вот это наше произволение, склоняющееся не к Богу, а к чему-то другому, является причиной падения, причиной духовной катастрофы.
30 июля 2018 К оглавлению
Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника. Напомню: в прошлый раз мы говорили о том, почему падает человек, почему происходит падение. Преподобный Марк буквально препарировал ту внутреннюю деятельность, при к