Если же не любовь ко Христу является инструментом, которым мы боремся со страстью, что обличают в нас входящие помыслы, то может получиться очень тяжелая форма заболевания, когда мы вполне видимую, вполне осязаемую страсть заталкиваем в глубь себя так, что она становится невидимой и неопределимой. Ведь любой помысел, толкающий нас на блуд или на пьянство, на зависть, на ревность, на гнев, показывает, как мы не любим Бога. И показывает он это со всей очевидностью отталкивающей простотой, просто нам самим и всем окружающим очевидно, что такое на самом деле есть. А если мы не любовью ко Христу будем исцелять эту страсть свою, если мы не исполнением заповедей Божьих будем исцелять страсть свою, то получится хуже. Блудник станет гордецом. Да, он перестал смотреть пошлые картинки в Интернете, он перестал смотреть на женщин, он просто стал гордым и надменным человеком, презирающим всякую плоть, особенно женщин, гнушающийся всем, не прикасающийся ни к чему и страшно презирающий все плотское в человеческом миробытии.
Или пьяница становится трезвенником, который ходит и осуждает всех не только за то, что они пьют, но и за то, что много едят, за то, что много спят, за то, что много суеты и слишком много радости в их жизни, что все они какие-то испорченные, ненастоящие, а надо всего себя посвятить и отдать Богу. Могут стать такими, как старец Ферапонт в известном сюжете «Братьев Карамазовых». Или когда ленивец тоже вдруг перестает лениться и становится очень работоспособным, очень активным, постоянно во всех мероприятиях участвует, придумывает и заталкивает в эти мероприятия всех, а тех, кто не заталкивается, не реагирует на его активность, он считает лентяями, не способными идти ни в какое Царство Божье.
Все эти три придуманные типажа приводят к тому, то человек не видит своей болезни. Он перестал пить, и все. А то, что он на самом деле чужд Христа, ему неважно. Зато он пить перестал! Зато он перестал развратничать! А все остальное неважно. Зато он перестал лениться! А то, что он по-прежнему не любит Христа, ему до этого дела нет. Ему главное, что он поборол некую мучительную страсть. Ну и что толку-то? Ведь в Царство Божье дорога все равно закрыта (со страстью этой или другой, без разницы). Потому что спасается только человек, возлюбивший Бога и возлюбивший ближнего. А в этих людях нет любви к ближнему, но они даже не замечают этого. И своей нелюбви к Богу они тоже не замечают. Но поскольку нет никакой видимой страсти, то они считают себя вполне достойными людьми, особенно сравнивая себя с окружающими их людьми, ленивыми, суетливыми, страстными, сладострастными и разным комплексам подверженными.
Поэтому очень важно понимать, что борьба с помыслами и исцеление предполагают как раз именно в первую очередь обращение к Богу в любви, которое приводит к тому, что человек начинает исполнять заповеди Божьи. Это то, что касается двадцать шестого абзаца, который мы читали еще в прошлый раз. Это тот случай, который рассматривает там преподобный Марк Подвижник.
Если бы мы задумались еще над этим словом, мы бы услышали, что на самом деле там есть еще несколько важных моментов. Во-первых, что такое умаление благодати Божьей. В том случае, если мы соглашаемся с помыслами, всеваемыми в наше сознание, оно говорит о том, что синергия – это не только явление, которое описывает спасение человека, синергия – это и то, что описывает и гибель человека. Как человек спасается и своей волей, и Божественной благодатью, так и гибнет человек своей волей и отсутствием таковой благодати. От помысла к помыслу, от падения к падению произвольно человек выбирает смерть, человек произвольно выбирает грех, и благодать Божья в нем умаляется.
И чем гнуснее преступление, которое делает человек, тем дальше от него отходит Бог, пока человек вполне не оказывается совершенно пустым, совершенно раздавленным собственным выбором, потому что он постепенно от помысла к помыслу, от самоугодия к самоугодию выжимает Бога из себя, а себя выдавливает из Бога. Это очень долгий, очень нудный и тяжелый процесс. Вряд ли, наверное, до конца кто-нибудь сможет его описать именно в такой правильной перспективе христианского видения, когда человек творит свою собственную апостасию. Пожалуй, Достоевскому отчасти это удалось показать, особенно в героях «Бесов», как человек постепенно, раз за разом убивает в себе Божественное присутствие, выдавливает из себя Бога, упорно, сознательно, вопреки Божественному вмешательству и Божественному присутствию, сознательно выбирая помысел смерти, помысел зла, помысел греха.
Записала Инна Корепанова для телеканала “Союз”
16 июля - 13 августа 2018