СТРУКТУРА ЭМПИРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

И далее (141)

При всей близости содержания чувственного и эмпирического знания благодаря РАЗЛИЧИЮ ИХ ОНТОЛОГИЙ и КАЧЕСТВЕННОМУ РАЗЛИЧИЮ ФОРМ ИХ СУЩЕСТВОВА­НИЯ (в одном случае — множество чувственных обра­зов, а в другом — множество эмпирических высказы­ваний), между ними НЕ МОЖЕТ ИМЕТЬ МЕСТО ОТНОШЕНИЕ ЛОГИЧЕСКОЙ ВЫВОДИМОСТИ ОДНОГО ИЗ ДРУГОГО.

Это озна­чает, что ЭМПИРИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ НЕВЕРНО ПОНИМАТЬ КАК ЛОГИЧЕСКОЕ ОБОБЩЕНИЕ ДАННЫХ НАБЛЮДЕНИЯ И ЭКСПЕРИ­МЕНТА. Между ними существует другой тип отношения:

И далее (142)

ЛОГИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ (РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ) ЧУВСТВЕН­НО ДАННЫХ В НЕКОТОРОМ ЯЗЫКЕ.

ЭМПИРИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ ВСЕГДА ЯВЛЯЕТСЯ ОПРЕДЕЛЕННОЙ ПОНЯТИЙНО-ДИСКУРСНОЙ МОДЕЛЬЮ ЧУВСТВЕННОГО ЗНАНИЯ.

И далее (142-143)

Необходимо отметить, что само эмпирическое зна­ние имеет довольно сложную структуру, состоящую из ЧЕТЫРЕХ УРОВНЕЙ.

· Первичным, простейшим уровнем эмпирического знания являются единичные эмпири­ческие высказывания (с квантором существования или без), так называемые «ПРОТОКОЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ». Их содержанием является дискурсная фиксация резуль­татов единичных наблюдений; при составлении таких протоколов фиксируется точное время и место наблю­дения.

Как известно, наука — это в высшей степени ЦЕЛЕ­НАПРАВЛЕННАЯ и ОРГАНИЗОВАННАЯ когнитивная деятель­ность. Наблюдения и эксперименты осуществляются в ней отнюдь не случайно, бессистемно, а в подавляющем большинстве случаев вполне целенаправленно: для под­тверждения или опровержения какой-то идеи, гипоте­зы. Поэтому говорить о «чистых», незаинтересованных, немотивированных, неангажированных какой-либо «теорией» наблюдениях и, соответственно, протоколах наблюдения в развитой науке не приходится. Для со­временной философии науки — это очевидное положе­ние.

· Вторым, более высоким уровнем эмпирического знания являются факты.

Научные факты представля­ют собой ИНДУКТИВНЫЕ ОБОБЩЕНИЯ ПРОТОКОЛОВ, это — обязательно общие утверждения СТАТИСТИЧЕСКОГО или УНИВЕРСАЛЬНОГО характера. Они утверждают ОТСУТ­СТВИЕ ИЛИ НАЛИЧИЕ некоторых событий, свойств, отно­шений в исследуемой предметной области и их ИН­ТЕНСИВНОСТЬ (количественную определенность).

Их символическими представлениями являются графики, диаграммы, таблицы, классификации, математические модели.

· Третьим, еще более высоким уровнем эмпиричес­кого знания являются эмпирические законы различных видов (функциональные, причинные, структурные, динамические, статистические и т. д.). Научные зако­ны — это особый вид отношений между событиями

(с.143) состояниями или свойствами, для которых ХАРАКТЕРНО ВРЕМЕННОЕ ИЛИ ПРОСТРАНСТВЕННОЕ ПОСТОЯНСТВО (МЕР­НОСТЬ).

Так же как и факты, законы имеют характер общих (универсальных или статистических) высказы­ваний с квантором общности: V x(a(x)→b(x)). («Все тела при нагревании расширяются», «Все металлы — элек­тропроводны», «Все планеты вращаются вокруг Солн­ца по эллиптическим орбитам» и т. д. и т. п.).

Научные эмпирические законы (как и факты) являются общими гипотезами, полученными путем различных процедур:

· индукции через перечисление [1],

· элиминативной индук­ции [2],

· индукции как обратной дедукции [3],

· подтверждаю­щей индукции [4].

Индуктивное восхождение от частного к общему, как правило, является в целом неоднознач­ной процедурой и способно дать в заключении только предположительное, вероятностное знание.

ПОЭТОМУ ЭМПИРИЧЕСКОЕ ЗНАНИЕ ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ ЯВЛЯЕТСЯ В ПРИНЦИПЕ ГИПОТЕТИЧЕСКИМ.

В отношении естественных наук эту особенность четко зафиксировал в свое вре­мя Ф. Энгельс: «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза».

· Наконец, САМЫМ ОБЩИМ, четвертым уровнем суще­ствования эмпирического научного знания являются феноменологические теории. Они представляют собой логически организованное множество соответствую­щих эмпирических законов и фактов (феноменологи­ческая термодинамика, небесная механика Кеплера и др.).

Являясь высшей формой логической организа­ции эмпирического знания, феноменологические тео­рии, тем не менее, и по характеру своего происхожде­ния, и по возможностям обоснования остаются гипоте­тическим, предположительным знанием.

И это связано с тем, что индукция, т. е. обоснование общего знания с помощью частного (данных наблюдения и эксперимен­та) НЕ ИМЕЕТ ДОКАЗАТЕЛЬНОЙ ЛОГИЧЕСКОЙ СИЛЫ, а в луч­шем случае — только ПОДТВЕРЖДАЮЩУЮ.

И далее (143)

Различия между уровнями внутри эмпирического знания являются скорее количественными, чем каче­ственными, так как отличаются лишь степенью общно­сти представления одного и того же содержания (зна­ния о чувственно-наблюдаемом). Отличие же эмпири­

И далее (144)

ческого знания от теоретического является уже каче­ственным, то есть предполагающим их отнесенность к существенно разным по происхождению и свойствам ОБЪЕКТАМ (ОНТОЛОГИЯМ).

МОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ЭМПИРИЧЕСКИМ И ТЕОРЕТИЧЕСКИМ ЗНАНИЕМ ЯВЛЯ­ЕТСЯ ДАЖЕ БОЛЕЕ ГЛУБОКИМ, ЧЕМ РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ЧУВ­СТВЕННЫМ И ЭМПИРИЧЕСКИМ ЗНАНИЕМ.

[1]На основании повторяемости одного и того же признака у ряда однородных предметов и отсутствия противоречащего случая делается общее заключение, что все предметы этого рода обладают этим признаком. Так, например, на основе популярной индукции раньше считали, что все лебеди белые, до тех пор пока не встретили в Австралии черных лебедей. Такая индукция дает заключение вероятное, а не достоверное. Характерной и очень распространенной ошибкой является «поспешное обобщение». Например, столкнувшись несколько раз с ошибками в свиде­тельских показаниях, говорят: «Все свидетели ошибаются», или ученику заявляют: «Ты ничего не знаешь по данному вопросу» и т. п.

На основе популярной индукции народ вывел немало полез­ных примет: ласточки низко летают — быть дождю; если крас­ный закат солнца, то завтра будет ветреный день, и др.

[2] Как показывает само название (лат. eleminatio – исключение, удаление), такая индукция основывается на исключении случаев, в которых свойства исследуемых предметов и явлений не согласуются с предполагаемым общим свойством или закономерностью. Такой метод, по сути дела, широко применялся уже Ф. Бэконом, а впоследствии был систематизирован Д.С. Миллем при анализе простейших причинных связей между явлениями. Очевидно, что общая причина, которая определяет существование всех рассматриваемых явлений, должна присутствовать во всех из них. Поэтому путем проверки значительного числа случаев, которые отличаются друг от друга, следует исключить все случаи, где общая причина отсутствует. Таким путем приходят к выявлению предполагаемой причины, которую Милль называл основой существования действия или следствия. Подробнее это будет изложено в дальнейшем. Здесь же достаточно отметить, что путем элиминации (исключения) случаев, где общее свойство, причина или закономерность отсутствуют, находят общее свойство, или закономерность, или причину, где они действительно присутствуют. Такой способ отрицательного движения к истине является весьма обычным во всех случаях, когда сравнивают различные предположения, гипотезы или судебные версии, оценивая их вероятность на основе исключения опровергающих случаев.

[3] С перечислительной индукцией вида

P (a₁)

P (a₂)

…..

P (a_n)

Для любого x верно P(x)

всегда связан обратный дедуктивный вывод такой формы:

Для любого x верно P(x)

P(a)

где a – какое-то частное значение переменной x. С точки зрения такого вывода индукция выглядит как переворачивание дедуктивного вывода, или – как обратная дедукция. Возможны случаи, когда индуктивный вывод дополнительно подкрепляется соответствующей ему обратной дедукцией. Правда, здесь может возникнуть вопрос: какой смысл состоит в том, чтобы сначала двигаться в мысли в одном направлении, а затем в прямо противоположном? Ответ заключается в том, что движение в обратной дедукции может отличаться от просто противоположного направления движения в индукции в том случае, когда происходит возврат к таким частным значениям a, которых не было среди a₁, a₂, …a_n. Например, Иоганн Кеплер мог бы использовать индукцию как обратную дедукцию, воспользовавшись наблюдениями Тихо Браге о движении планет и предположив, что планеты движутся по эллипсам. Рассуждения Кеплера в этом случае можно было бы представить, например, так.

Сначала множество частных наблюдений из таблиц Тихо Браге приводят к возникновению у Кеплера индуктивной догадки об эллиптичности планетарных орбит. Таблицы дают посылки индукции в форме утверждений «в момент времени t планета П находилась в месте пространства s». Точнее индукция могла бы выглядеть так:

В момент времени t₁ планета П находилась в точке эллипса s₁

В момент времени t₂ планета П находилась в точке эллипса s₂

…

В момент времени t_n планета П находилась в точке эллипса s_n

В любой момент времени tпланета П находится в точке эллипса s(t)

Здесь происходит обобщение и по моментам времени tи по точкам пространстваs. Поэтому в качестве объектов, по которым проводится обобщение, здесь выступают пространственно-временные координаты (s,t) положения планеты. От отдельных координат (s₁,t₁), (s₂,t₂), …, (s_n,t_n) в этом случае происходит переход к бесконечному множеству координат (s,t), где s– переменная, пробегающая все точки эллипса,t– переменная времени, пробегающая все моменты времени. Затем Кеплер мог обернуть индукцию, используя дедуктивный вывод

В любой момент времени tпланета П находится в точке эллипса s(t)

В момент времени t* планета П находится в точке эллипса s*

и точка s* может в этом случае отличаться от всех имеющихся в посылках индукции точекs₁,s₂, …,s_n. Можно было бы проверить этот вывод в реальном наблюдении, и, если это наблюдение подтвердится, то мы получим дополнительное обоснование индукции.

Заметим, что в этом случае точка s* не могла бы быть получена из таблиц, в которых было фиксировано некоторое конечное число наблюдений. Поэтому индукция как обратная индукция обычно применяется и имеет смысл в тех случаях, когда первоначальное множество объектов, фигурирующих в посылках индукции, по тем или иным причинам ограничено, и обращение индукции позволяет здесь расширить это множество объектов, дополнительно подкрепив индукцию.

[4] В процессе экспериментов, наблюдений и рассуждений опровергаются все неверные предположения о причине интересующего явления. Оставшаяся неопровергнутой гипотеза считается истинной. Идея о том, что индукция не является методом открытия и доказательства, а может выполнять лишь функцию их вероятного подтверждения опытными данными, составляет содержание индукцию как метод подтверждения.