В обстановке катастрофы власти были вынуждены принять меры для облегчения тяжести налогов. Подушная подать в 1727–
1732 годах трижды сокращалась на одну треть, но в действительности сокращение было больше, так как подать собиралась с большими недоимками. В 1728 году была ликвидирована соляная монополия и понижена цена соли. После смерти Петра, при императрице Екатерине I, у власти находилась группа ближайших соратников преобразователя, возглавляемая князем А. Д. Меншиковым. Но в условиях кризиса, уменьшения налогов и отсутствия средств им не оставалось ничего иного, как начать демонтаж петровских учреждений. Армия чиновников, призванная обеспечить «всеобщее благо», была распущена – просто потому, что не было денег для ее содержания. Ряд изданных в 1727 году указов возвращал областную администрацию к допетровским временам, суд и сбор налогов были снова поручены воеводам, а дьяки, как и прежде, должны были иметь пропитание «от дел». Коллегии сохранились, но их штаты были сокращены втрое; осуществлявший контрольные функции институт прокуроров был уничтожен. В целом расходы на чиновничество к 1734 году сократились в два раза (Павлов-Сильванский 1910: 385–391; Троицкий 1966: 110).
Не было денег и на содержание флота. Расходы на флот в результате недоимок по сбору пошлин сократились на четверть.
В 1727–1730 годах не было заложено ни одного линейного корабля. Между тем корабли, построенные Петром из сырого леса, вышли из строя – попросту сгнили. В 1731 году из 36 линейных кораблей в море могли выйти только 13, и лишь 8 из них были полностью боеспособны (Петрухинцев 2001: 214, 328–329). Шведский посланник доносил в Стокгольм: «Русский галерный флот сравнительно с прежним сильно уменьшился; корабельный же приходит в прямое разорение» (цит. по: Бескровный 1958: 108).
Сократились и расходы на армию. В результате нехватки средств военные не получали установленного содержания. В январе 1727 года польский посол писал, что флот девять месяцев не получает ни гроша, а гвардия – около двух лет (Костомаров 1994а: 520–521). В 1727 году было разрешено две трети солдат и офицеров из дворян уволить в продолжительные (год и более) отпуска без сохранения оплаты; на службе рекомендовалось оставить лишь тех, у кого не было поместий и кто жил жалованьем. Была создана Военная комиссия для рассмотрения вопроса о сокращении штатной численности армии с целью уменьшения подушной подати (Соловьев 1993б: 575; Троицкий 1966: 41; Петрухинцев 2001: 142).
Таким образом, ближайшие соратники Петра стали проводить политику, противоположную идеям почившего императора. «Оказывается, главные деятели петровского времени не сочувствовали этим идеям», – с удивлением писал Н. П. Павлов-Сильванский (1910: 401). Соратники Петра убедились в невозможности сохранить результаты реформ и, чтобы спасти положение, фактически перешли на позиции традиционалистской реакции. Князь Меншиков, предав своих друзей, попытался заключить союз с партией старых бояр. Но запоздалые уступки не могли удовлетворить традиционалистов, и в конечном счете виднейшие соратники Петра оказались в ссылке.
После смерти Екатерины I, при юном императоре Петре II, к власти пришла партия старомосковского боярства во главе с князьями Долгорукими и Голицыными. Это была оппозиция, которая в свое время поддерживала царевича Алексея, но была вынуждена смириться из-за страха перед застенками Преображенского приказа. Первым делом новая власть уничтожила символ петровского террора – Преображенский приказ. Другим символом петровской политики был Петербург. «Петербург, – говорил князь Д. М. Голицын, – это часть тела, зараженная антоновым огнем; если ее впору не отнять, то пропадет все тело» (Костомаров 1994б: 551). В феврале 1728 года двор и государственные учреждения переехали из Петербурга в Москву. Жизнь Петербурга замерла, началось бегство из города дворян, купцов и мастеровых. Все строительные работы были остановлены, сотни недостроенных домов постепенно превращались в руины (Сомина 1959: 23). Но народ радовался решению Петра II. «Русские старого времени находили в нем государя по душе оттого, что он, выехав из Петербурга, перевел их в Москву, – свидетельствует К. Манштейн. – Вся Россия до сих пор считает его царствование самым счастливым временем из последних ста лет. Государство находилось в мире со своими соседями; служить в войсках никого не принуждали... вся нация была довольна; радость отражалась на всех лицах... Только армия и флот приходили в упадок...» (Манштейн 1998: 26). «Теперь больше не подрываются финансы этого государства ненужными постройками гаваней и домов, – писал прусский посол А. Мардефельд, – плохо усвоенными мануфактурами и заводами, слишком обширными и неудобоисполнимыми затеями или пиршествами и пышностью...» (Мардефельд 2000: 293).
Итак, через три года после смерти Петра Великого ко всеобщей радости налоги были уменьшены, Петербург был оставлен, флот сгнил, петровская администрация была распущена, армейские офицеры вернулись в свои деревни, а ближайшие соратники преобразователя оказались в ссылке. Модернизация Петра Великого в конечном счете вызвала волну традиционалистской реакции, которая свела на нет многие результаты реформ.
* * *
Что же осталось в итоге? Конечно, осталось то, без чего государство не могло существовать: петровская армия с ее линейной тактикой и новым дворянским офицерским корпусом – заимствования первой очереди. Полковые пушки и фузеи теперь в достаточных количествах производили на тульских и уральских заводах, и армия была обеспечена отечественным оружием. Из заимствований второй очереди уцелели лишь обломки петровской административной системы в виде коллегий и губерний. И, как это ни странно, сохранилось много третьеочередных заимствований: европейская одежда у дворян, черты европейского быта, европейская архитектура поместий. По-видимому, это было вызвано тем, что едва ли не основной упор в реформах Петра делался на преобразованиях именно в сфере внешней культуры и быта. Политика культурного онемечивания дворянства в конечном счете привела к глубокому расколу русской нации, к тому, что крестьяне считали своих господ то ли немцами, то ли французами. Это новое общество, состоящее из «двух наций», было результатом социального синтеза и модернизации по европейскому образцу.
Литература
Алексеева, Е. В. 2007. Диффузия европейских инноваций в России (XVIII – начало ХХ в.). М.: Наука.
Анисимов, Е. В.
1973. Материалы комиссии Д. М. Голицына о подати (1727–1730 гг.). Исторические записки 91: 338–352.
1989. Время петровских реформ. Л.: Лениздат.
1994. Россия без Петра: 1725–1740. СПб.: Лениздат.
1997. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб.: Дмитрий Буланин.
Белов, М. И. 1966. Россия и Голландия в последней четверти XVII в. В: Бескровный, Л. Г. (ред.), Международные связи России в XVII–XVIII вв. М.: Наука, с. 58–83.
Бескровный, Л. Г. 1958. Русская армия и флот в XVIII веке. М.: Воениздат.
Богословский, М. М.
1902. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719–27 г. М.: Имп. Общество истории и древностей российских при Моск. ун-те.
1946. Петр I. Материалы для биографии. Т. II. М.: Госполитиздат.
Булыгин, И. А. 1977. Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века. М.: Наука.
Водарский, Я. Е. 1993. Петр I. Вопросы истории 6: 59–79.
Гуннар, А. 1999. Карл XII и его армия. В: Возгрин, В. Е. (ред.), Царь Петр и король Карл. М.: Текст, с. 156 – 175.
Даймонд, Д. 2009. Ружья, микробы и сталь: История человеческих сообществ. М.: АСТ.
Заозерская, Е. И. 1958. Бегство и отход крестьян в первой половине XVIII века. В: Бескровный, Л. Г. (ред.), О первоначальном накоплении в России. М.: Изд-во АН СССР, с. 144–188.
Захаров, В. Н. 1996. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М.: РОССПЭН.
Каменский, А. Б. 1999. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII века. М.: РГГУ.
Карамзин, Н. М. 1991. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука.
Ключевский, В. О. 1937. Курс русской истории. Т. IV. М.: Гос. соц.-эк. изд-во.
Князьков, С. 1990. Очерки из истории Петра Великого и его времени. М.: Культура.
Копелевич, Ю. Х. 1974. Возникновение научных академий. Середина XVII – середина XVIII в. М.: Наука.
Костомаров, Н. И.
1994а. Екатерина Алексеевна, первая русская императрица. В: Костомаров, Н. И., Раскол. М.: Смядынь, с. 469–529.
1994б. Самодержавный отрок. В: Костомаров, Н. И., Раскол. М.: Смядынь, с. 529–604.
Леонов, О. Г., Ульянов, И. Э. 1995. Регулярная пехота: 1698–1801. М.: АСТ.
Луппов, С. П. 1957. История строительства Петербурга в первой четверти XVIII века. М.; Л.: изд-во АН СССР.
Манштейн, К. Г. 1998. Записки о России. Ростов н/Д.: Феникс.
Мардефельд, А. 2000. Записка о важнейших персонах при дворе русском (1747). В: Лиштенан, Ф.-Д. (сост.), Россия входит в Европу. М.: ОГИ, с. 269–286.
Масси, Р. К. 1996. Петр Великий: в 3 т. Т. I, III. Смоленск: Русич.
Медушевский, А. Н. 1993. Утверждение абсолютизма в России. М.: Текст.
Милюков, П. Н. 1905. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформы Петра Великого. СПб.: Тип. М. М. Ста-сюлевича.
Нефедов, С. А.
2004. Первые шаги на пути модернизации России: реформы середины XVII века. Вопросы истории 4: 22–52.
2005. Демографически-структурный анализ социально-экономичес-кой истории России. Екатеринбург: УГГУ.