25 февраля 1945.
1. Иисус взбирается по крутой тропинке, ведущей к плато, на котором построена Вифания. На этот раз Он следует не по главной дороге, а выбрал эту, более крутую и быструю, идущую с северо-запада в восточном направлении и гораздо менее торную, может быть, из-за ее крутизны. Ей пользуются только спешащие путники, те, у кого есть стада, или кто предпочитает не окунаться в суету главной дороги, или те, кто – как сегодня Иисус – не хочет, чтобы слишком многие их видели. Он поднимается впереди, постоянно переговариваясь с Зелотом. Сзади, отдельной группой, двоюродные братья с Иоанном и Андреем, затем еще одна группа, состоящая из Иакова Зеведеева, Матфея, Фомы и Филиппа, последними идут Варфоломей с Петром и Искариотом.
Когда же они достигают плоскогорья, на котором в солнечном свете ясного ноябрьского дня сияет Вифания, и с которого, если посмотреть на восток, виднеется долина Иордана и дорога, ведущая в Иерихон, Иисус распоряжается, чтобы Иоанн пошел известить Лазаря о Его прибытии. Пока Иоанн уходит быстрым шагом, Иисус с остальными продвигается не спеша, отовсюду приветствуемый местными жителями.
2. Первой, выходящей из дома Лазаря, оказывается женщина, что кланяется до земли и говорит: «Это счастливый день для дома моей госпожи. Заходи, Учитель. Вот Максимин, а вот уже и Лазарь у ворот».
Максимин тоже поспешает к ним. Я не знаю точно, кто он. У меня такое впечатление, что он или менее богатый родственник, которого приютили дети Теофила, или же управляющий их обширных владений, с которым, однако, обращаются как с другом: или по его заслугам или вследствие его долговременной службы в этом доме. Возможно, он сын какого-нибудь из отцовских управляющих, оставшийся в дальнейшем на той же самой должности у детей Теофила. Он немного старше Лазаря, то есть, ему около тридцати пяти лет, или чуть больше.
«Не надеялись так скоро Тебя увидеть», – говорит он.
«Я прошу приюта на одну ночь».
«Хоть навсегда – Ты бы нас осчастливил».
Они на пороге, и Лазарь целует и обнимает Иисуса, также приветствует учеников. Затем, обхватив Иисуса за талию, он вместе с Ним проходит в сад и, уединившись от остальных, тотчас спрашивает: «Чему я обязан радостью Твоего прихода?»
«Ненависти членов Синедриона».
«Они причинили Тебе зло? Опять?»
«Нет. Но хотят причинить. А еще не время. Пока Я не вспашу всю Палестину и не брошу семена, Меня не должны погубить».
«Ты еще должен собрать Свой урожай, добрый Учитель. Так было бы справедливо».
«Мой урожай соберут Мои друзья. Они пройдутся серпом там, где Я бросил семена. 3. Лазарь, Я решил удалиться из Иерусалима. Знаю, что это не поможет, заранее это знаю. Но может хотя бы послужить благовестию. На Сионе Мне отказано даже в этом».
«Я посылал передать Тебе через Никодима, чтобы Ты приходил в одно из моих имений. Никто не осмелится туда сунуться. Ты мог бы совершать Свое служение без всяких неудобств. И – о, мой дом! Самый красивый из всех моих домов, как раз чтобы ему быть освященным Твоим учительством, Твоим дыханием в нем! Подари мне радость быть Тебе полезным, мой Учитель».
«Ты видишь, Я уже это делаю. Но в Иерусалиме Я оставаться не могу. У Меня это не вызвало бы неудобств, но доставило бы неудобства тем, кто ко Мне приходит. Пойду к Эфраиму, между этими краями и Иорданом. Там буду проповедовать и крестить, как это делал Креститель».
«В тех местах среди полей у меня есть домик. Он, правда, служит моим работникам хранилищем для инструментов. Они там ночуют, когда приходят во время сенокоса или сбора винограда. Он убогий. Простая кровля на четырех стенах. Однако он все-таки на моей территории. И об этом знают… А таковая известность служит пугалом для шакалов. Прими его, Господь. Я отправлю слуг, чтобы его подготовили…»
«Не нужно. Если там ночуют твои крестьяне, он подойдет и нам».
«Я не буду устраивать там роскошь, а восполню число кроватей, – о! скромных, как Ты хочешь – и велю принести одеяла, скамейки, амфоры и чаши. Вам же придется там есть и укрываться, особенно в эти зимние месяцы. Позволь мне это предпринять. Этим даже не я буду заниматься. 4. Вот к нам идет Марфа. Во всем, что касается семейных забот, она гениально практична и усердна. Она создана для дома и для того, чтобы в доме было уютно и телу, и душе. Иди сюда, моя милая и честная распорядительница! Видишь? Я тоже прибегаю к ее материнской заботливости в той части наследства, что принадлежит ей. По этой причине я не слишком болезненно тоскую о своей матери. Марфа, Иисус собирается удалиться на равнину Живописной Воды. Живописного там нет ничего, кроме плодородной почвы; дом представляет собой овчарню. Но Ему нужен дом бедняка. Надо оборудовать его по минимуму. Отдай распоряжения, ты такая умелая!» – и Лазарь целует прекрасную руку сестры, которую она затем поднимает, чтобы приласкать его с подлинно материнской любовью.
После чего Марфа говорит: «Я пойду сразу же. Возьму с собой Максимина и Марцеллу. Колесничие помогут привести все в порядок. Благослови меня, Учитель, чтобы я унесла с собой что-нибудь от Тебя».
«Конечно, Моя милая распорядительница. Буду называть тебя, как Лазарь. Я дам тебе Мое сердце, и ты унесешь его с собой вместе со своим».
5. «А Ты знаешь, Учитель, что сегодня на эти поля собираются прийти Исаак с Илией и остальными? Они попросили меня о пастбище внизу, на равнине, чтобы немного побыть вместе, и я дал согласие. Сегодня они перемещаются туда. Жду их на трапезу».
«Я рад этому. Дам им наставления…»
«Да. Чтобы мы могли поддерживать связь. Ты же будешь иногда приходить…»
«Буду. Я уже обсуждал это с Симоном. И, поскольку нехорошо, чтобы Я вторгался в твой дом со Своими учениками, Я буду приходить в дом Симона…»
«Нет, Учитель. За что мне такое наказание?»
«Не допытывайся, Лазарь. Я знаю, что лучше».
«Но тогда…»
«Тогда Я все равно буду в твоих владениях. Я знаю то, чего не ведает даже Симон. Тот, кто захотел сделать приобретение, не открывая себя и не торгуясь, лишь бы находиться возле Лазаря из Вифании, был сыном Теофила, верным другом Симона Зелота и великим другом Иисуса из Назарета. Тот, кто удвоил сумму ради выкупа Ионы и ничего не вычел из имущества Симона, чтобы подарить последнему радость оказать бóльшую услугу бедному Учителю и Его беднякам, носил имя Лазарь. Тот, кто скромно и старательно приводит в действие, направляет и поддерживает все благие усилия, чтобы оказать Мне поддержку, утешение и покровительство, это Лазарь из Вифании. Я знаю».
«О! Не говори об этом! Я думал, что так будет правильно и останется втайне!»
«И для людей это – тайна. Но не для Меня. Я читаю в сердцах. 6. Хочешь назову тебе причину, по которой твоя природная доброта пропитана сверхъестественным совершенством? Это потому, что ты просишь сверхъестественного дара, просишь спасения одной душе и святости для себя и Марфы. И чувствуешь, что недостаточно быть добрыми по-мирски, а необходимо быть добрыми по законам духа, для того чтобы получить благодать от Бога. Ты не слышал этих Моих слов. Но Я говорил: „Когда делаете добро, делайте его втайне, и Отец воздаст вам за это великим воздаянием“. Ты поступал так по природной склонности к смирению. И истинно говорю тебе, что Отец готовит тебе награду, которую ты даже не в состоянии вообразить».
«Искупление Марии?!..»
«Это и много, много чего еще».
«Что же, Учитель, более непредставимо, чем это?»
Иисус глядит на него и улыбается. Потом произносит на манер псалмопения:
«Господь царствует, и с ним Его святые[1].
Из Своих лучей Он сплетает венец и полагает его на главу святым. Отныне и навеки будет он сиять перед лицом Бога и всей вселенной.
Из какого металла он создан? Какими камнями украшен? Золото, чистейшее золото – этот обруч, составленный из двойного пламени божественной и человеческой любви, обработанный резцом воли, что чеканит, оттачивает, отсекает и утончает.
Жемчужины в огромном изобилии и изумруды, что зеленее травы, взошедшей в апреле, бирюза цвета неба, опалы цвета луны, аметисты, словно стыдливые фиалки, а также яшма, сапфиры, гиацинты и топазы. В течение всей жизни эти камни вставлялись в оправу. А затем – венец из рубинов, вставленных напоследок, торжественный венец на прославленном челе.
Ибо этот блаженный возобладает верой и надеждой, обретет кротость и целомудрие, воздержанность и крепость, справедливость и благоразумие, милосердие без меры, и в глубину души своей кровью впишет Мое Имя и веру в Меня, свою любовь ко Мне, и свое имя на Небесах.
Ликуйте, о праведники Господа. Человек не ведает, а Бог видит.
Он записывает в вечных книгах Мои обещания и ваши дела, а с ними и ваши имена, владыки будущего века, вечные победители вместе с Христом Господним».
Лазарь глядит на Него изумленно. Затем бормочет: «О!.. я… не сумею вместить…»
«Ты думаешь? – и Иисус срывает гибкую ветвь ивы, нависающей над тропинкой, и говорит: – смотри: как Моя рука легко сгибает эту ветвь, так любовь смирит твою душу и приготовит ей вечный венец. Любовь – это личный искупитель. Кто любит, тот полагает начало своему искуплению. А Сын Человеческий совершит его до конца».
Все заканчивается.
[1] Аллюзия на Псалом 98