Глава пятая. Шаг вперёд.

Кровавый триллер настолько стремительно превращается в насквозь пропитанный флюидами счастья и довольства романтический фильм, что у Чонина не сразу получается сориентироваться в ситуации и приспособиться к новой линии поведения, исключающей шпионские игры, самоистязательство по поводу КенСу и состояние вечного кипения из-за искупавшегося в тормозной жидкости Криса. Нет, всё не настолько радужно, ведь Чанёль своей кислой миной вносит пряную нотку трагизма в разыгрывающееся на глазах всего института нежно-голубое действо, но это, право, сущая мелочь по сравнению с мечтательно улыбающимся Ифанем, который категорически отказывается отлипнуть от Исина даже на минутку. Крис сидит рядом с ним в аудитории, тенью сопровождает в библиотеку, ревниво оберегает от чужих заинтересованных взглядов, по первому зову мчится в столовую и обиженно хмурится, когда младший закатывает глаза, ибо, Ифань, я же не инвалид, я вполне способен донести это гору книг самостоятельно. Кажется, что Крис желает отыграться за все месяцы сомнений и бесплодных дум, окружить Исина своей маниакальной любовью и задушить заботой. Чонин смотрит на это и недоумевает: на месте Чжана он бы уже сто раз пожалел, что дал Крису волю, но тот выглядит беспредельно довольным и радостным. И Чонин готов поклясться, что в его глазах порой мелькает нечто, делающее его похожим на похотливо облизывающегося Тао. Но ведь это невозможно, это же Чжан Исин, не человек – невинный ангел! Однако не зря ведь говорят, что в тихом омуте...

Чонин начинает присматриваться. Крис подходит к Исину сзади, кладёт руки на его бёдра и ласково целует в щёку, но когда Исин хочет прижаться к нему всем телом, старший краснеет пуще маков в цвету и немного отстраняется. Это уже заставляет насторожиться. Чонин входит во вкус и продолжает наблюдение. Исин загоняет своего новоиспечённого парня в угол и садится ему на колени, якобы случайно слегка соскальзывая и снова приподнимаясь, создавая этим самым лёгкое трение. Крису явно не хватает воздуха, ещё чуть-чуть и его увезут на «скорой» с сердечным приступом. Исин хочет углубить поцелуй, а Крис приглушённо стонет и пытается свести эти попытки на нет.

И тут Чонин понимает три вещи.

У Ифань крепко попал

У Ифань снова тупит

Не в силах обуздать любопытство, Чонин затаскивает друга в туалет и тычет пальцем ему в грудь.

- Любезнейший, извольте объяснить... Что за хрень у вас творится?!

И Крис, звезда университета, объект многочисленных эротических фантазий женского (и внушительной части – мужского) населения студенческого городка (включая первокурсниц и уборщиц), стыдливо краснеет, будто девица на выданье. Чонина раскалённой стрелой пронзает страшное подозрение.

- Вы ещё не спали, верно?

Гробовое молчание утверждает его в этой ошеломляющей мысли.

- Крис, вы встречаетесь уже почти неделю, а до этого несколько месяцев сходили друг по другу с ума. Исин податливей глины, а ты до сих пор не закинул его стройные ножки себе на плечи?!

- Это же Исин, - невнятно мямлит несчастный герой-любовник. – Он ведь такой... хрупкий, понимаешь? Маленький. – На лице Криса расцветает искренняя улыбка, выражающая запредельное чувство нежности. – Я не хочу торопиться, не хочу делать ему больно.

Чонин громко фыркает, потому что утром был свидетелем картины, как хрупкий, маленький и, самое главное, непорочный Чжан Исин открыто соблазнял Криса, роняя ручку и наклоняясь за ней, демонстрируя при этом манящие округлости своих обтянутых чёрными джинсами ягодиц. Вся аудитория синхронно ахнула, а преподаватель зашёлся судорожным кашлем, в то время как Ифань молча искал под столом упавшую челюсть.

Чонин набирает в грудь воздуха, входя в режим проповедника.

- Сын мой, я понимаю, что Исина можно сравнить со спелой сочной грушей: ты ласкаешь взглядом её аппетитные изгибы, наслаждаешься ровным солнечным цветом. Твои ноздри трепещут от райского аромата, обещающего бездну ошеломительного наслаждения, а пальцы дрожат, ибо желают как можно скорее ощутить всю её бархатистую мягкость. Ты сдерживаешь свои низменные порывы, растягивая момент предвкушения, впадая в экстаз от того, что она принадлежит тебе, что ты вот-вот вонзишь в неё зубы и почувствуешь на кончике языка изысканную сладость... НО! – Чонин назидательно стучит Криса по голове. – Но, чёрт побери, нельзя с этим затягивать, ты должен раз и навсегда показать, кто, твою мать, владеет ситуацией.

Крис покаянно кивает, но Чонин не видит в его глазах должного смирения.

Что ж, он сделал всё, что мог, дабы образумить этого грешника, впавшего в бессмысленный омут воздержания.

И если Исин не выдержит и перейдёт к насильственным методам, то никто не скажет, что Чонин не предупреждал.

***

Никто и подумать не мог, что скромный и обаятельный Исин, заполучив Криса, превратится в милую требовательную язвочку.

Крис понимает, что Чонин очень даже прав, потому что поведение Исина заставляет всерьёз опасаться за свою психику.

В их родной аудитории, которая отличается наличием всего одной розетки, каждый день проходят кровопролитные сражения за электричество. Уставший от творящегося вокруг гвалта Бэкхён громко заявляет о том, что принесёт из дома переходник, и тут же добавляет для сидящего рядом с розеткой Исина:

- Только поосторожнее с ним надо будет, он немного непредсказуемый, может так током трахнуть, что мало не покажется.

Исин очаровательно улыбается и совершенно спокойно произносит:

- Ну, хоть током трахнет.

Крис моргает и просит его повторить, но Исин щебечет что-то о том, что Бэкхён очень милый и вообще молодец, совершил общественно полезный поступок. Крис списывает произошедшее на разыгравшееся воображение, но когда они всей компанией сидят в столовой, его вновь настигает злой рок. Чонин с пеной у рта рассказывает о том, как какая-то девчонка продала на интернет-аукционе свою невинность, а Исин комментирует это чем-то вроде «может тоже продать, а то чего пылится-то?» и вновь изображает из себя святую простоту, когда Крис начинает заикаться. Чонин торжествующе ухмыляется и шепчет так громко, что его слышат все, сидящие в радиусе десяти метров:

- Не мужик ты, Крис, не мужик.

К счастью для Криса, он избегает повышенного внимания к своей персоне благодаря появлению Тао, который вопреки своему обыкновению не выглядит как эталонный образец сексуального маньяка. Чанёль присвистывает, когда он проходит мимо завлекательно улыбающегося парнишки-первокурсника, не одарив того и взглядом.

- Он дьявол, - со священным ужасом в голосе произносит Чонин, трагично понижая голос. – Исин, Чунмён – дьявол. Что он сделал с несчастным малышом Тао?

Исин смеётся, прикрывая рот ладошкой.

- Я не в курсе подробностей, но они, вроде как, встречаются.

- Он либо опоил Тао приворотным зельем, либо сумел натянуть на него пояс верности, - констатирует Бэкхён. – Ну, или пригрозил кастрацией. В любом случае, лично я результатом доволен.

Чанёль горячо кивает и покорно отдаёт протянувшему руку Бэкхёну свой бутерброд. Чего только не сделаешь, чтобы заслужить прощение...

- Кстати, Крис, - Исин легонько касается ладони старшего и проникновенно заглядывает ему в глаза, лишая самообладания одним только взмахом ресниц. – Скоро сдавать ту теоретическую работу, которую задал Кюхён, может быть, позанимаемся сегодня у меня?

Прозвучавшее из уст Исина слово «позанимаемся» воспринимается как нечто запредельно пошлое, расцветающее образами от невинных поцелуев, до хардкорного БДСМ. Крис с трудом сглатывает.

- Конечно.

Исин благодарно чмокает его в щёку и выглядит даже чрезмерно довольным, будто задумал какую-нибудь пакость. Крис корит себя за излишнюю подозрительность, но поделать со смутными предчувствиями ничего не может.

Он уверен, что сегодняшний вечер будет... жарким.
***

- В исследованиях о творчестве Ницше обычно выделяют три периода... Ай, Син, что ты делаешь?

Крис откладывает книгу в сторону и смотрит на младшего, который с удобством располагается у него на коленях и обвивает руками его шею.

- А мне так лучше слышно. И запоминается тоже лучше.

Крис не может сказать, что в такой позе ему удобнее читать: Исин просто не может сидеть смирно, и его извечное ёрзанье превращает старшего в комок нервов. В сексуально озабоченный комок нервов. В сексуально озабоченный комок нервов, который находится на пределе и едва сдерживается от того, чтобы разложить чьё-то гибкое тело на кровати и воплотить в жизнь многочисленные смелые фантазии извращённого характера.

- Мы не сделали и половины...

- Я устал, Фань, - капризно тянет младший, давно уяснивший, на какие точки следует давить при общении с влюблённым в него парнем. – Давай немного отвлечёмся?

Крис закрывает глаза и мысленно считает до десяти. Что Исин имеет в виду под словом «отвлечёмся»? Крис неосознанно утыкается носом в изгиб шеи младшего и легонько целует мягкую кожу, чувствуя, как дрожь Исина отзывается в его собственном теле. Пожалуй, им действительно стоит отложить учёбу в сторону...

Исин принимается за дело с энтузиазмом: его проворный язычок вовсю хозяйничает во рту Криса, в то время как ладони забираются под чужую футболку и осторожно поглаживают покрывшуюся мурашками кожу. Крис стонет в поцелуй, когда пальцы Исина скользят ниже. Возбуждение пытается подавить глас разума, но пока голова достаточно ясна, чтобы остановиться.

- Син, что ты делаешь?

Младший обхватывает лицо Криса ладонями и с вызовом смотрит ему в глаза.

- Фань, я хочу.

Это короткое «я хочу» производит в голове Криса эффект взорвавшейся атомной бомбы и ниспровергает его в бездонную пропасть, после чего возносит прямиком на небеса. Исин смотрит серьёзно и требовательно, и от зажёгшегося в глубине его глаз огонька становится действительно жарко.

- Ты уверен? Мы не слишком торопимся? Я хочу сказать, я не подготовился, и...

Исин мило закатывает глаза и привычным жестом – прикладыванием пальчика к губам – просит Криса помолчать.

- Зато я – подготовился. Всё необходимое лежит в верхнем ящике стола.

Тут Исин решает, что разговоры больше ни к чему: наклоняется к губам старшего и проказливо проводит по ним язычком, тут же отстраняясь, словно приглашая поиграть. Нервы Криса сдают, и он быстро подминает юношу под себя, зачарованно смотрит на его довольную улыбку, зацеловывает любимую ямочку, ласково проводит ладонью от груди до низа живота.

- Чжан Исин, я недооценивал твоё коварство.

Крис до сих пор не может осознать, что ему действительно позволено покрывать тело Исина поцелуями, ласкать его, склонять к ответным действиям, разгоняющим по венам вместо крови вулканическую лаву, срывать с покрасневших от поцелуев губ еле слышные вздохи и чуть более громкие стоны. Процесс избавления от одежды пролетает мимо сознания, и он приходит в себя только тогда, когда Исин оказывается перед ним полностью обнажённым, распалённым, жаждущим прикосновений и не терпящим промедления.

Исином нельзя не восхищаться.

Исина нельзя не любить.

Окрылённый этими мыслями, Крис наклоняется к лицу Исина и целует за ушком, параллельно подхватывая парня и принимая вместе с ним сидячее положение. Младший тут же обхватывает его ногами и довольно мурчит, когда чувствует, как руки Криса изучают его тело, спускаются всё ниже, оглаживают ягодицы.

- Чудесный, - шепчет Крис, замирая в миллиметре от ожидающих прикосновения губ. – Невероятный, знаешь?

Исин вспыхивает и прикусывает его нижнюю губу, возвращая от слов к действиям. Сейчас, когда всё, что долго сдерживалось, можно выразить языком тела, не обязательно распыляться на что-то иное. Крис осторожно пускает в ход палец, а Исин изгибается и замирает, словно натянутая струна, пока старший не помогает ему расслабиться. Исин смотрит на любующегося им Криса и думает, что никогда в жизни не видел ничего более прекрасного. Осознание принадлежности греет сердце; Исин мелодично стонет, и Крис прикусывает кожу на его шее, не в силах совладать с тягучим возбуждением, не оставляющим от остатков сдержанности камня на камне.

У Криса нет слов, чтобы описать всё своё восхищение, но он знает, что его поцелуи и прикосновения скажут Исину гораздо больше, чем самые красивые вычурные фразы.

Исину почти не больно – потому что это Крис, который держит его за руку и шепчет что-то безумно милое на алеющее ушко.

Исину слишком хорошо, ведь он так долго этого ждал.

Исин может назвать себя самым счастливым человеком на свете, потому что с самых желанных губ прямиком в сердце падает тихое «Люблю».