В 30-е гг. важным событием стали "Философские письма" Чаадаева и полемика между славянофилами и западниками.
Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) был одно время участником "Союза благоденствия", однако по оставлении воинской службы под воздействием углубленных занятий философией (вначале за границей, затем у себя дома) он радикально пересмотрел свое отношение к способам достижения общего блага. Чаадаев - адресат оптимистического стихотворного послания А.С. Пушкина "Товарищ, верь, взойдет она, Звезда пленительного счастья...", и он же превратился со временем в носителя пессимистических взглядов на историю своей родины. Занятия по выработке и формулированию нового мировоззрения потребовали значительных усилий; результатом их стали восемь "Философических писем", написанных в течение 4-летнего затворничества. После публикации первого письма в 1836 г. его автор был объявлен сумасшедшим и подвергнут медицинскому надзору и домашнему аресту. Впоследствии он принимал активное участие в полемике западников и славянофилов и оказал сильное влияние на ход и содержание этой полемики.
Истолкование особенностей русской истории проникнуто у Чаадаева сочетанием теологических и прогрессистских мотивов и аргументов. Главную причину отсталости и застойного существования России он увидел в отсутствии связи между этапами ее истории, а также в отсутствии прогрессивных социальных и культурных традиций. Все это превращало Россию в общество без дисциплины форм, в частности дисциплины логики, права, социальных условностей. В сравнении с римско-католической семьей народов Россия как бы отпала от человеческого рода. В ней мало, что знают об идеях "долга, справедливости, права, порядка". Христианство пришло сюда из Византии, которая только что была отторгнута от всемирного братства европейских народов. Россия оказалась непричастной к этому чудотворному источнику и сделалась жертвой монгольского завоевания. После освобождения та же изолированность мешала воспользоваться идеями, возникшими за это время у западных соседей, и вместо этого мы попали под еще более жестокое рабство крепостной зависимости. В то время как весь мир перестраивался заново, мы по-прежнему прозябали, забившись в свои лачуги, сложенные из бревен и соломы. "Словом, новые судьбы человеческого рода совершались помимо нас".
После критики славянофилами его нелестного отзыва о рабстве на Московской Руси, после обвинений консерваторов в презрительном антипатриотизме Чаадаев признает факт "преувеличения", но с большим достоинством ("Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами...") отвергает нападки на избранный способ высказывания патриотических чувств. В "Апологии сумасшедшего" (1837) в этой связи было сказано: "С жизнью народов бывает почти то же, что с жизнью отдельных людей. Всякий человек живет, но только человек гениальный или поставленный в какие-нибудь особенные условия имеет настоящую историю... Настоящая история народа начнется лишь с того дня, когда он проникнется идеей, которая ему доверена и которую он призван осуществить, и когда начнет выполнять ее с тем настойчивым, хотя и скрытым, инстинктом, который ведет народы к их предназначению. Вот момент, который я всеми силами моего сердца призываю для моей родины...".
Со времени Петра Великого мы думали, отмечает Чаадаев, что и мы идем вместе с народами Запада. Но вот появляется новая школа - школа новоиспеченного патриотизма - и говорит, что больше не нужно Запада и что надо разрушить создание Петра Великого, забыв о том, что сделал для нас Запад и чему нас обучила Европа. Чему нам завидовать на Западе - его религиозным войнам, его папству, рыцарству, инквизиции? Предоставленные самим себе - нашему светлому уму, плодотворному началу, скрытому в недрах нашей мощной природы, особенно нашей святой вере - мы очень скоро "опередили бы все эти народы, преданные заблуждению и лжи".
Социально-политическую программу славянофильской школы, о которой здесь идет речь, Чаадаев относил к разряду ретроспективных утопий. Ее суть он передавал такими словами: "Итак, удалимся на Восток, которого мы всюду касаемся, откуда мы не так давно получили наши верования, законы, добродетели, словом все, что сделало нас самым могущественным народом на земле. Старый Восток сходит со сцены: не мы ли его естественные наследники?"
Расходясь со славянофилами в оценке "выгод нашего изолированного положения", Чаадаев сближался с теми из них, кто воспринимал застойность как "спасительную неподвижность" в эпоху потрясений. В своих представлениях о путях спасения он был не менее утопичен, чем его оппоненты. Его программа конструировалась с учетом такого же небольшого числа основополагающих факторов (религия, просвещение и облагораживание нравов), как и у славянофилов (община, религия, самодержавие).
О европейских революциях 40-х гг. он отзывался как о впадении человечества в варварство и анархию и наступлении эпохи господства "посредственности". В этих условиях он стал видеть призвание России в том, чтобы "дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе". О перспективах социализма он заметил не без проницательности, что "социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники". При всех симпатиях к римско-католическому миру народов, в котором он находил гармоничное соединение религии с политикой, а также с наукой и духом общественных преобразований, он воздавал должное и плодам православия на Руси: здесь плоды составили не наука и благоустроенный быт, а "духовное и душевное устройство человека - бескорыстие сердца и скромность ума, терпение и надежда, совестливость и самоотречение. Ему мы обязаны всеми лучшими народными свойствами, своим величием, всем тем, что отличает нас от прочих народов и творит судьбы наши" (из письма П. Вяземскому, 1847 г.).
Мы призваны, отмечал Чаадаев, быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великим трибуналом человеческого духа и человеческого общества. В число собственных заслуг перед Россией он включал неизменную "любовь Отечества в его интересах, а не в своих собственных", а также свое стремление вместо "представительства идей" обзавестись своими собственными идеями. Его обобщения русской и всеобщей истории благотворно повлияли на аналогичную работу в среде западников и славянофилов, а также на позицию маркиза де Кюстина, автора книги "Россия в 1839 г.". Его размышления о роли и судьбах церковной жизни на православном Востоке и католическом Западе были подхвачены и продолжены Вл. Соловьевым. Некоторые его взгляды и оценки были усвоены в народничестве через посредство Герцена, особенно мысль о своеобразных свойствах русского народа, делающих его предрасположенным к ускоренному усвоению положительного опыта, накопленного Западом в области культурной и политической.
Заключение
Прогрессивные мысли, идеи, мировоззрения проявилась в деятельности тайных обществ. Было понимание и развитие идеи естественного равенства людей и общественного прогресса. Эта идея объективно исторически выражала стихийное недовольство народа социальным неравенством, полицейско-помещичьим гнётом, засильем чиновной бюрократии и по сути своей была идеей антифеодальной.
Для декабристов, живших в многонациональном, полиэтническом, сословном, поликонфессиональном государстве и воспитанных на идеях уважения к личности каждого человека, патриотизма и верности гражданскому долгу, было принципиально важно осознание роли народа. Понимание того, что "рабство и породившее его самодержавие несовместимы с идеей дальнейшего прогрессивного развития страны, оказало влияние на формирование нового типа личности (фактически модели культурного человека эпохи - декабриста), не отделявшего своих интересов от интересов народа. Отсюда, они видели цель своей жизни в служении делу освобождения народа и "любезного Отечества" от социального гнёта.
В сочетании с преобразованием самодержавия в конституционную монархию или даже республику это должно было привести в еонечном итоге к созданию гармоничного национального справедливого общества. Эта цель подчинила все помыслы, чувства дворянских революционеров, и они находили моральное удовлетворение в борьбе за общественную свободу и прогресс.
В условиях господствовавшей в России официальной патриархально-подданнической политической культуры, когда народ был отчужден от политики, власти, подавлен экономической, политической, социальной эксплуатацией, деградирован в конечном счёте, дворянские революционеры выработали новый тип политической культуры - активистский, "наступательный" (М.С. Лунин), отличительным признаком которой была ориентация на действенную личную роль в политической жизни общества, на обретение личного статуса в политической системе. Активистский тип противостоял патриархально-подданническому и на самом деле превратился в контркультуру.
Она формировалась на основе прогрессивного мировоззрения передовых дворян, их политических взглядов и жизненных принципов и отмечена следующими качественно новыми характеристиками:
- ориентацией на представительное правление, основанное на демократических всеобщих (для мужского населения страны) выборах центральных и местных органов власти; нормами активистского поведения и участия граждан в политико-властных отношениях; уровнями политического сознания в совокупности мировоззренческого, гражданского и политического;
либерально-демократической моделью самой политической культуры, которая включала в себя ориентацию на обеспечение политических прав и свобод граждан; регламентацию жизнедеятельности общества исключительно через правовые отношения; приоритеты общечеловеческих ценностей: прав человека, свободы, многообразия в политике, экономике, демократии; правопорядка, неприкосновенности частной жизни и частной собственности; гражданского общества; свободы слова и печати; политической стабильности;
типологией: "открытым типом", восприимчивым к инокультурному опыту (декабристы всесторонне изучали и использовали в теории социокультурный опыт стран Европы и Северной Америки, что получило отражение в конституционных проектах - "Русской правде" П.И. Пестеля, его же "Конституции Государственном Завете", "Конституции" Н.М. Муравьёва) и др. документах декабризма;
передовым политическим сознанием в совокупности его уровней:
1. Государственного (на этом уровне декабристы выработали и обосновали программы тайных обществ, конституции, программный документ всего движения - "Русскую правду").
2. Теоретического (декабристы выработали концепции, взгляды, имеющие политический характер; изучили сущностные проявления политики; политические тенденции и процессы, а также причины, их вызывающие и т.п.).