Белый мустанг
Сат‑Ок
Белый мустанг
Сказки и легенды индейцев
Об авторе этой книги
Книга, которую вы держите в руках, написана человеком необычной судьбы.
Его зовут Сат‑Ок. Он – сын вождя индейского племени шауни Высокого Орла и польской революционерки Станиславы Суплатович. Сосланная царским правительством на Чукотку за участие в революции 1905 года, она бежала через Берингов пролив в Америку, чуть живая добралась до Канады и нашла приют у индейцев, кочующих у Полярного круга по северным берегам Большого Медвежьего озера. Шауни назвали светловолосую и светлоглазую Станиславу Та‑Ва – Белой Тучкой. Через три года она стала женой вождя племени.
Их младший сын Сат‑Ок – Длинное Перо – родился в 1920 году в индейском шатре‑типи на берегу реки Макензи. Через тридцать лет после того, как Станислава попала в племя шауни, она снова оказалась на родине, в Польше, но теперь уже не одна. Вместе с ней в Европу приехал её взрослый сын Сат‑Ок. При оформлении паспорта мать передала ему свои имя и фамилию. На польской земле Длинное Перо стал Станиславом Суплатовичем.
В 1939 году Станислава начала собираться обратно, в Канаду. Они должны были выехать в Америку через Гдыню, но судьба распорядилась иначе. 1 сентября на Польшу напала фашистская Германия, началась вторая мировая война. Вскоре город Кельце, где война застала Станиславу и её сына, был занят фашистами. Сат‑Ок попал в лапы гестаповцев. Одиннадцать месяцев просидел он в келецкой городской тюрьме, ежедневно подвергаясь унижениям и жестоким побоям. О том времени он рассказывает коротко: «Я прошёл сквозь ад…»
Как человека «нечистой» расы его занесли в списки неполноценных – «унтерменш» – и приговорили к сожжению в страшном лагере смерти Освенцим. Но по дороге туда он сумел бежать. В Борковнцких лесах Сат‑Ок примкнул к партизанам и до конца войны доблестно сражался в рядах польского Сопротивления – был разведчиком.
После войны молодой индеец некоторое время служил в военно‑морском флоте. Демобилизовавшись, перешёл в торговый флот. Там он и служит до сих пор вторым механиком на торговом корабле «Болеслав Храбрый».
Его мать, Станислава Суплатовнч, всю войну просидела в фашистской тюрьме и умерла в 1963 году. Могила матери ещё крепче связала Сат‑Ока с его второй родиной.
Однажды он рассказал историю своей жнзни матросам корабля, на котором служил. С тех пор Сат‑Ока стали приглашать в матросские клубы, Дома культуры, в редакции газет и учебные заведения.
Его рассказы о своём племени, об отце и матери, о древних мудрых обычаях индейцев захватывали слушателей. Товарищи посоветовали ему написать книгу об индейцах. Он долго не решался, потому что еще не совсем хорошо владел польским языком. Но в конце концов взялся за перо.
Две его книги – «Земля Солёных Скал» и «Таинственные следы» – были переведены на русский язык и полюбились советскому читателю.
И вот у вас в руках третья книга.
Это – сборник легенд и сказок дакотов, сиу, кри, оджибвеев, виннебаго и родного племени Сат‑Ока – шауни.
Сказки индейцев необыкновенно поэтичны. Понятия в них неотделимы от образов. Природа очеловечена. Никогда не похвастается индеец: «Я сегодня убил оленя!» Он скажет: «Младший брат мой подарил мне сегодня мясо, рога и шкуру». Волк для индейца не хищник, а тоже охотник, терпящий удачи и неудачи. Птицы в лесу, бобры, белки – друзья, у которых своя жизнь, свои имена, свои маленькие горести и радости. Охотник Чащи не сломает зря сук у дерева, не вырвет молодой побег из земли, не пустит стрелу в животное «просто так». Он чувствует себя не безграничным властелином природы, которую волен разрушать и миловать, а неотъемлемой частью. Он знает, что природа может жестоко отомстить за боль и раны, нанесённые ей.
Этнографизм входит в каждую легенду как самый необходимый элемент. Здесь и стародавние обычаи, и верования, и история племён. Здесь очень точное описание обрядов, вплоть до символической раскраски лиц и тел при похоронах или подготовке к бою.
У индейцев не было письменности. Её заменял фольклор. Легенды и сказки передавались из поколения в поколение, из рода в род, онн учили мудрости, жнзнн, опыту, накопленному столетиями. Каждый юноша, каждая девушка‑индеанка должны были знать все предания, песни и сказки своего народа. Без этого умерла бы культура. Вот почему так важны для индейцев мельчайшие детали в описаниях мест, внешности героев, одежды, быта.
До восемнадцати лет молодой воин с помощью опытных наставников познавал историю племени, отражённую в сказках, учился военному искусству и умению преодолевать все трудности в жизни. А когда приходило совершеннолетне, на празднике Посвящения он держал ответ перед старейшинами.
Триста лет назад, когда на Американском материке появились первые европейские поселенцы, индейцы приняли их мирно, даже помогли устроиться на новой земле. Мест для охоты и жизни хватало всем. Но с каждым годом число эмигрантов из Европы возрастало. Были годы, когда за один летний сезон через океан в Америку переправлялось до пятидесяти тысяч человек. В большинстве своём переселенцы были авантюристами, которых интересовало богатство новой земли, а местные жители являлись помехой на пути к быстрому обогащению. Индейцев начали бесцеремонно вытеснять с традиционных мест охоты, из лесов и степей. В Южной Америке испанские конквистадоры уничтожили государства ников и ацтеков. На севере англичане начали бесконечные войны против многочисленных индейских племен. Вот тогда‑то и родилась страшная в своей жестокости формула: «Хороший индеец – это мёртвый индеец». В настоящее время из четырёхсот различных индейских племён, населявших когда‑то Североамериканский материк, уцелело лишь около трёхсот…
История есть история, её не приукрасишь и не изменишь.
Воспоминания о тех временах сохранились в старых преданиях многих племён. Отражены они и в некоторых легендах книги «Белый мустанг». Да и в основе почти всех современных романов и фильмов об индейцах лежит этот жестокий конфликт.
Триста семьдесят один договор о правах на землю заключили разные президенты Соединённых Штатов с индейцами. Ни одни из этих договоров не был выполнен американцами…
Ещё в прошлом столетни шауни жили на территории теперешних Соединённых Штатов Америки. Как и многие другие индейские племена, они должны были в боях отстаивать свои земли от белых колонизаторов. В непрерывных войнах таяло племя шауни. Именно в то время у индейцев родились сказки, в которых белые и негры – подневольные помощники поселенцев – показывались людьми лживыми, «с раздвоенным языком гремучей змеи», людьми, которых Великий Дух – Гнтчн Маннту – сотворил по ошибке.
Белые колонизаторы натравливали отдельные племена друг на друга, разжигали междоусобные воины. А когда племена теряли силы в братоубийственных схватках, их били поодиночке.
Сто шестьдесят шесть лет назад, в 1811 году, великий вождь шауни Текумсе решил объединить силы индейцев в борьбе против белых. Когда шестнадцать самых сильных племён договорились о мире, Текумсе отправился на берег Потомака, в штаб американской армии. Он встретился с генералом Уильямом Генри Гаррисоном и объявил, что отныне все переговоры американцы должны вести не с отдельными вождями, а с Советом Племён, который представляет государство людей, называемых индейцами. Гаррисон ответил, что не знает такого государства и не станет считаться с решением какого‑то Совета Племён. Текумсе сообщил Совету ответ Гаррисона. И тогда вожди решили выступить против американцев. Так началась последняя большая индейская война в истории Соединённых Штатов. Она длилась два года. Хитро используя недовольство индейцев внутренней политикой Соединённых Штатов, в войну ввязались англичане, которые не могли смириться с потерей своих колоний в Новом Свете. Стараясь склонить индейцев на свою сторону, англичане пожаловали Текумсе звание бригадного генерала и продали индейцам большую партию огнестрельного оружия.
Война шла с переменным успехом. Однако англичанам трудно было перебрасывать войска и снаряжение через Атлантический океан на тихоходных парусных судах, в то время как силы американцев всё возрастали.
В 1813 году англичане заключили с американцами мир, лишив индейцев поддержки. Текумсе перестал получать патроны и ружья. Американцы сразу же воспользовались этим и на берегу озера Эри в зиму с 1813 года на 1814 год разгромили индейцев. Текумсе погиб в этом бою.
Так умер одни из крупнейших индейских воинов и дипломатов, который первым заговорил об объединении всех индейских племён материка в единое государство.
Память о нём жива до сих пор. День смерти Текумсе отмечается всеми индейцами США и Канады как день национального траура. В одной из легенд этой книги – «Повелитель волков» – в сказочной форме рассказывается о жизни и подвигах великого вождя Текумсе – Падающей Звезды.
Сат‑Ок – правнук славного Текумсе. Его отец Высокий Орёл – Леоо‑Карко‑Оио‑Маа – вождь шауни, единственного оставшегося свободным племени на территории Северной Америки.
Канадские власти много раз пытались загнать шауни в резервацию. Но племени благодаря уму и отваге Высокого Орла удалось избежать неволи и сохранить в чистоте обычаи отцов и дедов.
Сат‑Ок с детства слышал рассказы о жестокости белых по отношению к индейцам: Позднее он узнал, что не все белые такие. Уже в Польше мать разъяснила ему разницу между империалистами и простыми рабочими, фашистами и антифашистами, рассказала о своей подпольной работе в 1905 году.
Молодой воин присматривался к жизни чужой страны, прислушивался к разговорам, сравнивал то, что видел, с тем, что знал. Постепенно недоверие к белым людям проходило. Всё чаще он вспоминал слова отца, который сказал однажды, что в будущем тропы красных и белых люден обязательно должны сойтись в одной общей дороге к солнцу. И когда грянула война, Сат‑Ок без колебаний встал на сторону тех, кто боролся за свободу и за новую, социалистическую Польшу.
В 1961 году он вступил в Польскую объединённую рабочую партию и стал коммунистом.
Сат‑Ок не теряет связи со своим племенем и с племенами других индейцев, живущих в резервациях.
Земляки знают, что он стал писателем и своим пером защищает их права на далёкой земле, за Большой Солёной Водой. Каждая страница его книги – это стрела, пущенная в цель. Вот какое письмо получил он от вождя племени кри Неистового Мустанга:
«Дорогой друг!
Не нахожу слов, чтобы высказать искреннюю, глубокую благодарность от имени индейцев за написание такой великолепной эпопеи шауни…
Мы хотели бы, чтобы эта книга в хорошем переводе на английский и французский попала к тем индейцам, которые обучаются в федеральных школах. Это была бы единственная, описанная индейцем, сыном великого вождя, история его народа.
… И как хорошо сложилось, что судьба забросила вас на родину матери, где познали вы вдохновение творческого духа!»
По сей день шауни кочуют в лесах Макензи, в малоисследованной части Канады, недалеко от Полярного круга.
Они не хотят получать так называемую помощь от Бюро по делам индейцев канадского правительства. Они предпочитают резервации свободную жизнь, полную чудовищных трудностей, невзгод и невероятных лишений.
И жизнь эта отражена в сказках, которые сейчас поведает вам Сат‑Ок – Длинное Перо.
Николай Внуков
Если спросите – откуда
Эти сказки и легенды
С их лесным благоуханьем,
Влажной свежестью долины.
Голубым дымком вигвамов.
Шумом рек и водопадов.
Шумом, диким и стозвучным.
Как в горах раскаты грома? –
Я скажу вам, я отвечу:
«От лесов, равнин пустынных.
От озёр Страны Полночной,
Из страны Оджибуэев,
Из страны Дакотов диких,
С гор и тундр, с болотных топей.
Где среди осоки бродит
Цапля сивая, Шух‑шух‑га.
Повторяю эти сказки.
Эти старые преданья
По напевам сладкозвучным
Музыканта Навадаги».
Лонгфелло
Песнь о Гайавате
Гануаутэ
днажды в погоне за дикими козами мы поднялись высоко в горы. Нами руководил опытный охотник и наш воспитатель Овасес – Дикий Зверь. Нас было двенадцать мальчиков от десяти до четырнадцати лет. Я был самым младшим.
Два дня гонялись мы по горам за козами, измучились, запылились и поцарапались об острые скалы. Однако труды наши были вознаграждены – мы подстрелили четыре взрослых козы и одного козлёнка.
Любому охотнику эта добыча показалась бы жалкой и смешной. Но учтите, как трудно подкрасться к диким козам среди голых скал без огнестрельного оружия – с одним только луком! Они очень осторожны. У них такой тонкий слух и они так хорошо знают всякие оттенки звука, что могут, например, отличить падающие по скалам камни, осыпанные человеком или животным, от камня, который сам сорвался с горы.
Стремительные прыжки коз или дикий их бег по крутым обрывам – неповторимое зрелище. Не раз мы видели, как целое стадо бросалось в ущелье с отвесными стенами глубиной в полёт стрелы, а то и больше. Когда видишь это в первый раз, поддаёшься обману и думаешь, что ни одна из коз не останется в живых. Но так только кажется. Перескакивая зигзагами со стены на стену, они падают всё ниже и ниже и через несколько мгновений уже убегают по дну ущелья.
Однажды, когда мы вот так гнались за добычей, вдруг раздался резкий, короткий свист. Это Овасес подавал знак своим костяным свистком, чтобы мы прекратили охоту. После четвёртого свистка мы услышали мерное постукивание в барабан, с которым наш воспитатель не расставался никогда. Мерный ритм барабана привёл нас к тому месту, где Дикий Зверь выбрал площадку для нашего лагеря.
Это была небольшая долина, окружённая высокими скалами, хорошо защищающими от ледяного ночного ветра, усеянная каменными обломками и поросшая тёмно‑коричневым мхом. Кое‑где росли низкорослые сосны, среди которых вымётывались одинокие ели.
На краю долины темнело спокойное, без единой морщинки озеро, с трёх сторон обрамлённое отвесными стенами скал. С нашей стороны берег полого опускался до самой воды. Мы очень обрадовались. Каждый из нас уже представил себе, как он купается в холодном горном озере.
Но нашей первой обязанностью было насобирать столько хвороста, чтобы его хватило на целую ночь. Только сделав это, мы стянули свои кожаные штаны и уже бежали к воде, как вдруг нас остановил громкий голос Овасеса:
– Стойте, если не хотите умереть!..
Нас удивили эти слова.
Почему из‑за купания в горном озере мы могли бы накликать на себя Духа Смерти? Много раз перед этим мы купались уже в стольких реках и озёрах, и это никогда не запрещалось нам, а сейчас, когда мы такие грязные, – нельзя!
Мы вернулись больше удивлённые, чем напуганные. Уселись вокруг разожжённого костра и ждали, что нам скажет Овасес.
Нас разбирало любопытство. Но, согласно обычаю, мы не задавали вопросов старшему. Это было невежливо.
Молчание длилось долго. Только когда наш учитель выкурил трубку, а Духи Умерших разожгли маленькие костры на тёмном небе, он начал говорить.
Вот что услышали мы.
«Минуло уже много зим и много Больших Солнц прошло с тех пор, когда тут, в горном селении, жило могущественное племя ивахо. Девушки этого племени славились редкой красотой, а воины были сильными и крепкими, как скалы, среди которых они рождались и умирали.
Они не украшали себя перьями, как это делаем мы. Одежду они делали из шкур серого медведя, которого каждый воин должен был убить сам, после чего получал имя. До тех пор пока он не добыл шкуры гризли, он не имел права носить одежду воина и не имел даже прозвища. Индейцы ивахо носили на головах скальпы бизонов с гладко отшлифованными рогами. Они их получали от племён прерий в обмен на соль и на жёлтый красивый металл. Вождём племени ивахо был добрый и мудрый Сумак. О нём говорили, что в возрасте девяти Больших Солнц он голыми руками задушил горного медведя.
Храбрым и смелым был Сумак, поэтому выбрали его вождём, когда он был совсем молодым воином. В жёны себе он взял красивую и заботливую Уяно. Великий Дух был добр к типи вождя и подарил ему чудесную дочурку – Гануаутэ.
Очень красивы горы при закате солнца, но рядом с его дочерью даже самые красивые вершины скал, освещённые солнечными лучами, казались серыми. А ночью, когда показывалась Гануаутэ, звёзды бледнели и убегали с неба.
Когда весть о её красоте разнеслась по всем племенам, самые славные воины стали приезжать в землю ивахо, чтобы увидеть Гануаутэ. И кто видел её хоть раз, уже не хотел возвращаться в свою землю и к своему племени.
Сумак старел. С каждым днём руки его становились всё слабее и всё хуже держали лук. Ему не терпелось дождаться внука, которому он мог бы передать свои знания, опыт и судьбу племени.
Гануаутэ знала о своей красоте, и чем старше становилась она, тем капризнее. На всех смотрела с презрением, и чем больше воинов и молодых вождей приезжало в землю ивахо, чтобы увидеть её, тем неприветливее она была с ними.
Летом каждый вечер убегала она на берег озера и там при голубом сиянии луны смотрела на свое отражение в зеркальной воде.
– Я люблю тебя, Тёмная Вода, – шептала она. – Только ты показываешь мне моё настоящее лицо, которое нравится мне больше всего на свете. И тебя, луна, я тоже люблю, потому что ты освещаешь мою фигуру прозрачным светом и нежно ласкаешь меня. Чего же больше мне нужно для счастья?
Когда наступала зима и мороз закрывал воды озера крепким льдом, Гануаутэ становилась печальной, не выходила иэ типи и никого не пускала к себе. Зато весной, когда тёплые лучи солнца прогоняли лёд, девушка выбегала на берег, благодарила Великого Духа за тепло, смеялась, опускалась возле воды на колени и жадно вглядывалась в своё отражение. Она проводила там дни и ночи и совсем не показывалась в селении. Питалась рыбой, яйцами, взятыми из гнёзд, и птицами, которых убивала из лука.
Напрасно ждали её воины, напрасно ждали вожди с больших равнин. Грустные они возвращались в свои земли.
И наконец настал день, когда старый Сумак решил покончить с этим. Он созвал совет старейшин, на который привели с озера зазнавшуюся и упрямую девушку.
На большой поляне совета сели в ряд вожди, которым время побелило головы, как солнце белит кору берёз. В шлемах с громадными бизоньими рогами, в накидках из медвежьих шкур, отделанных бахромой, они выглядели величественно и грозно.
Тишина воцарилась вокруг, даже собаки, которые обычно с лаем бегали между типи, попрятались по углам. Перед колдуном племени лежал череп бизона с ярко‑красными острыми рогами. Белая кость при свете огня казалась отражением луны. Лицо колдуна, расписанное красной краской, не выдавало никаких чувств, только грозно сверкали глаза под сурово сведёнными бровями. В них можно было бы прочитать приговор, который должен был обрушиться на голову девушки.
Загремел барабан, и на площадку перед костром вывели Гануаутэ.
Она стояла в отсветах пламени, гордая и неприступная, словно каменное изваяние, не показывая ни покорности, ни страха.
Барабан умолк. Молчали вожди. В глухой тишине был слышен лишь треск пылающих сучьев.
Но вот колдун резко вскинул голову, посмотрел на девушку, левой рукой оперся на череп бизона, правую вытянул перед собой и начал неторопливо говорить глубоким басом:
– Заклинаю тебя, Гануаутэ, рогами бизона, опущенными в кровь, заклинаю огнём, который уничтожает всё и оставляет на земле лишь серый летучий пепел. Заклинаю тебя темнотой ночи, громом и молнией, заклинаю тебя могучими когтями серого медведя, которые крошат скалы. Заклинаю тебя и приказываю тебе выйти замуж за первого же воина, который появится перед твоим шатром и запоёт свадебную песню. Этого требует совет вождей. А если ты воспротивишься нашей воле, ты погибнешь между скалами и тело твоё растерзают стервятники.
Но девушка не испугалась мрачного заклятия колдуна.
– Ой вы, старые вожди! – громко засмеялась она. – Видно, долгие годы затуманили вам глаза, а седина ваших голов высосала из них разум, потому что вы хотите от меня такого, чему не бывать никогда. Скажи мне, – обратилась она к колдуну, – разве я не такая красивая, как говорит мне об этом вода озера? Скажи мне и ты, отец: разве моя красота не заставляет петь птиц?
– Уф‑ф, ты красива, Гануаутэ, – ответили оба старика.
– Ну, а если я так красива, то я не могу стать женой ни одного воина. Я подожду, пока не придёт к моему типи сам Нана‑бошо. Только он, Дух Лесов, сможет взять меня в жёны. Я всё сказала!
И едва промолвила это, как пламя костра взлетело вверх, до макушек сосен, ветер подхватил дым и бросил его между скал, как порванный лоскут берёзовой коры, а с неба с пронзительным криком упал на девушку огромный чёрный стервятник и вцепился в неё когтями.
Ужас охватил всех.
Прежде чем успели сообразить, что же произошло, стервятник взмыл вверх, заслонив своими чёрными крыльями звёзды, и растаял во тьме.
Когда из‑за гор выглянуло солнце, осветив вершины скал, селение племени ивахо было пустым. В нём не было даже собак. Все, кто там жили, побежали на берег озера, где обычно проводила время гордая Гануаутэ.
Высоко‑высоко – над самой серединой озера – парил стервятник с девушкой в когтях. Потрясённые люди упали на колени, а собаки, поджав хвосты, приникли к земле. Откуда‑то издали, словно из глубины озера или из скал, загремел голос:
– Слушайте меня, люди ивахо! Я покарал Гануаутэ за её спесь и глупость. Отныне будет она на дне озера до тех пор, пока не придёт сюда человек с белым лицом, который разрушит скалы и спустит воду. Тогда Гануаутэ перейдёт в страну Покоя… Вас и людей всех племён предостерегаю: обходите это место, так как злая владычица озера Гануаутэ не любит людей и будет мстить каждому живому. Запомните эти слова. Так сказал я, Нана‑бошо!
Когда голос умолк, оцепеневшие люди увидели, как тело Гануаутэ, выпущенное стервятником, с плеском упало в воду.
Озеро вздохнуло, гневно ударили волны о берег, словно не хотели принимать девушку. Постепенно всё успокоилось, только вода в озере стала тёмной, непроглядной.
Долго ещё стояли люди на берегу, неподвижные и задумчивые. Тяжёлое молчание прервал наконец колдун:
– Пойдёмте отсюда. Наказание свершилось, чтобы в нашем племени больше не было таких женщин. Великий Дух забрал её у нас. Она хотела этого. Покинем эти места навсегда, а озеро отныне будет называться Гануаутэ.
Вскоре после этого племя ивахо свернуло свои шатры и покинуло горы. И уже никогда ни один из охотников этого племени не стоял на берегу озера Гануаутэ».
Костёр почти погас, когда Овасес закончил свой рассказ.
– С тех пор Гануаутэ мстит каждому человеку, которому хочется погрузить своё тело в прохладные воды. Со дна озера бьют ледяные ключи. Там, с правой стороны, где берег пониже, лежат кости тех, кто купался в этой воде. Это жертвы Гануаутэ. Сходите и убедитесь.
Возникновение
Человека
а огромной красной скале, выросшей посреди зелёной прерии, словно одинокое облако на чистом небе, сидел Великий Дух – Гитчи Маниту.
Он задумчиво курил трубку‑калюти, вылепленную из священной красной глины, и смотрел на расстилавшуюся перед ним прерию. Среди душистых степей паслись стада бородатых горбатых бизонов, а поодаль, в высокой траве, лежали серые волки, подстерегавшие одиноких молодых и неопытных коров.
Тут и там среди трав проносились антилопы, приостанавливались на миг, чтобы щипнуть травы и снова умчаться стремглав без всякого повода. Проворство ног, осторожность и чуткость спасали их от грозных волков и не менее грозных, хотя и менее крупных шакалов.
Великий Дух видел и серых сипов, пировавших на бизоньей туше – неоконченной волчьей трапезе.
А дальше, там, где небо смыкалось с землёй, простиралась извечная дремучая чаща, затканная озёрами и изрезанная реками, как паучья сеть. Могучие деревья почти касались туч. Среди тёмных сосен и елей выделялись белоснежностью стволов стройные берёзы. Ветви деревьев, сплетённые словно в братском объятии, образовывали зелёный полог, охранявший землю‑мать от палящих солнечных лучей.
Между корнями деревьев грелись ядовитые гремучие змеи, равнодушные ко всему на свете, верившие лишь в свой страшный яд.
Леса были царством медведей, пум, рысей, оленей и разных маленьких зверушек. Поближе к озёрам и трясинам прятался высокий и гордый лось – владыка болот. В них гнездились крикливые разноцветные птицы.
В прибрежных камышах и зарослях осоки мелькал порой, словно красная молния, рыжий лис; через мгновение раздавался крик загубленной им жертвы, трепетание и шум крыльев всполошённых обитателей трясины, а потом снова над болотами плыл беззаботный птичий гомон. Только чибисы дольше, чем другие птицы, кружились в воздухе с жалобным плачем, но в конце концов и они опускались в травы, а рыжий лис вытягивался в тени прибрежных кустов и облизывал морду после удачно завершённого пиршества.
Быстроногие олени спускались к реке, чтобы утолить жажду. Они погружали бархатные морды в холодную, прозрачную воду, но через мгновение поднимали головы, увенчанные острыми рогами, и зорким взглядом окидывали всё вокруг. Рядом с ними шли лани со своими малышами.
Когда у соседних берёз раздавался хруст ветки, семейство напуганных оленей в мгновение ока скрывалось в густой зелени деревьев.
Это бобры острыми зубами подрезали одну из берёз на постройку своих куполообразных домиков.
Вдруг резкий хлопок бобрового хвоста по воде – предупреждающий знак дозорного – побудил всех работающих бобров к бегству. Разгладились морщинки на поверхности воды, и уже ничто не говорило о том, что совсем незадолго до этого здесь кипела горячая работа.
На берегу показалась выдра – самый опасный враг бобра. Она обвела всё вокруг ленивым взглядом и неслышно скрылась в кустах.
На всё это смотрел с высокой горы Великий Дух, смотрел и размышлял, а из его трубки уносился дым‑пуквана, который в небе становился большими тучами.
Но не только глаза Великого Духа видели всё. Его уши слышали шелест каждого листика и травинки, отзвук падающих капель росы и шум ветра в ветвях деревьев. Его уши слышали, как звери хвастались между собой силой и отвагой. Здесь побеждало право клыков и когтей, и каждый зверь хотел быть владыкой. Они выли, рычали, лаяли друг на друга.
– Я – владыка дремучего леса! Кто хочет помериться со мной силой? – рычал медведь и в подтверждение своей мощи вырывал молодые деревца с корнями и сдирал с них кору своими острыми когтями. – Кто может перевернуть валуны и одним ударом раздробить череп бизону? Я, владыка дремучего леса!
– Перестань, перестань, зимний соня, пожиратель личинок майского жука! – завыли волки. – Это от нас удирают стада бизонов, оленей и лосей. Когда раздаётся наш охотничий зов, замолкают и дрожат от страха звери в прерии и в лесу, а ты, медведь, тоже сходишь с нашей дороги, как рыжая белка, что прячется на дереве. При виде нашей грозной охотничьей стаи в твоей большой голове остается больше страха, чем ума!
– Ох, не хвались чересчур, серый хрипун! – шикнула пума и вытянула своё пружинистое тело на толстой ветке клёна, острыми когтями с треском царапнув ствол. – От страха перед моими клыками ты, если б смог, превратился бы в слепого крота и скрылся под землей. Вы, прославившиеся разбоями и проворством, всё равно склоняете свои глупые головы предо мной!
Глубоко вздохнул Великий Дух, и от его вздоха наклонились деревья в лесу, а их семена, сорванные с ветвей, оказались далеко‑далеко от родных мест.
Теперь он направил свой взор на голубые озёра и шумливые реки.
Прислушался, о чём говорят рыбы.
Но и тут кипела ссора из‑за господства в глубинах.
Щука, размахивая хвостом, давала понять, что не кто‑нибудь другой, а она – владычица подводного царства.
– Из моей пасти ещё не ушёл никто, – говорила она. – Мои зубы знают во всех озёрах и реках. Даже водоплавающие птицы боятся и сторонятся меня.
– Ну, что твои зубы! – пренебрежительно развёл плавниками осётр – Нама. – На моих костяных шипах они раскрошатся, как прибрежная осока осенью. Ты боишься напасть на меня, а поэтому я могущественней тебя, и воды – моя собственность!
– Реки и озёра мои! – медленно сказал громадный рак – Шавгаши, – шевеля своими тяжёлыми клешнями. – Я – ваш вождь, и я не люблю, если кто‑то противится мне. Слушайте меня, глупые рыбы! Как только я замечу протест с вашей стороны, я раскрошу вас на части, как кусочки гнилого дерева.
Великий Дух уже не мог больше терпеть этих ссор и угроз. Он отвернулся с грустью и выпустил из трубки большой клуб дыма‑пукваны, который, как громадная туча, заволок солнце.
Потемнело вокруг, и страх объял лесных обитателей. Закончились ссоры, и на свете воцарилась тишина.
И вот тогда, среди этой глубокой тишины и темноты, как могучий раскат грома, раздался голос Гитчи Маниту:
– Выслушайте меня, лесные братья, и вы, сёстры в глубине озёр и рек! Выслушайте меня, крылатые друзья с голубых небес! Я, ваш творец Гитчи Маниту, по горло уже сыт вашими ссорами и дрязгами. Я сотворю человека, который будет сильней, могущественней и проворней вас. Вы будете трепетать перед ним, как осина, а ваши сердца наполнятся страхом при одном только виде его следов. Когда вы увидите его, души ваши скрючатся, как засохший осенний лист. Человеку не будет страшен дремучий лес. Ему не будут страшны ни глубины озёр, ни вершины гор, на которых гнездятся орлы и грифы. Он выйдет на битву с вами и будет справедливым владыкой на все времена.
Великий Дух дунул в небо и развеял облака, которые разлетелись в стороны, как испуганные белые лебеди. Снова выглянуло солнце. Над головой творца вились разноцветные бабочки и птицы.
Великий Дух сидел и курил свою трубку, а когда у него кончился табак – кенин‑кеник, – он стал носить камни, из которых сложил громадную печь. После этого он пошёл на опушку леса и набрал там хворосту, а в прерии – засохшего бизоньего навоза и травы, пожухлой от солнца.
Четыре дня и четыре ночи он собирал топливо, а когда собрал уже довольно много, прилёг отдохнуть на вершине скалы после такой работы.
Когда Великий Дух спал, к куче хвороста приползла гремучая змея. Она проскользнула между сухими ветками, окропила их ядом, сбросила там свою старую шкуру, выползла из‑под рыжих стеблей и исчезла в зелёных травах прерии.
Великий Дух пробудился с восходом солнца и принялся за работу. Он наложил в каменную печь валежника, а с ним, не подозревая об этом, положил шкуру гремучей змеи и ветки, обрызганные ядом. Наконец на приготовленную кучу он положил вылепленного из глины человека и поджёг ветки. Когда они занялись огнём, он подумал: «Пока я выкурю свою калюти, человек будет готов, чтобы жить на земле».
Он уселся недалеко от печи и стал глядеть на прерии и леса, в которых должен был поселиться их первый владыка.
Дым из трубки столбом поднимался вверх и расплывался в синем небе. А когда последняя струйка дыма‑пукваны растаяла в воздухе, Великий Дух встал, подошёл к печи и вынул человека. Но, видно, недодержал он его в огне. Человек был бледным, со слабыми мышцами, не очень выносливым. А яд и шкура гремучей змеи сделали своё дело: человек этот получился со злым характером, неверным сердцем и с раздвоенным, как у змеи, языком.
О нет, не о таком владыке мира думал Маниту, не такого хотел он создать человека!
Разгневанный, он схватил необожжённую и неудавшуюся куклу и со злостью бросил её за Большую Солёную Воду.
Так появился белый человек.
Великий Дух снова принялся за работу и вылепил из глины другого человека.
Четыре дня и четыре ночи носил он из бора валежник, но на этот раз выбирал только сосновые сучья.
И вот когда он уже уложил валежник и высек огонь, он ощутил страшный голод, который, как шакал, раздирал ему все внутренности. Тогда пошёл Гитчи Маниту в глубь дремучего леса, чтобы поживиться ягодами и лесными плодами, утолить жажду ключевой водой.
Вернувшись к подножию скалы, он почувствовал чад и увидел валящий из печи чёрный, густой дым.
Великий Дух подбежал к большому камню, закрывавшему очаг, отодвинул его в сторону и из глубины печи вытащил человека.
Он был пережжён, он был весь чёрный.
Смолистые сучья, горевшие жарко, обуглились и закоптили дымом тело глиняного мужчины.
Мышцы этого человека были крепче, но дух – слабей.
«Нет, такой человек не может быть господином лесов и прерий. Не о таком я мечтал», – подумал Гитчи Маниту.
Он схватил пережжённого человека и забросил его за Большую Воду, туда, где отвесно светит солнце.
Так появился чёрный человек.
А Великий Дух в третий раз принялся за работу. Он снова пошёл в дремучий лес и выбрал самые лучшие, самые чистые сучья, после чего с большим старанием вылепил из красной глины смуглого, статного человека с гордо поднятой головой и резкими чертами лица.
Закладывая в печь куски дерева, он приговаривал:
– Белая кора сделает ноги твои лёгкими и прыткими. Ветви дуба дадут силу и мощь твоему телу. Лиственница крепко свяжет твои мускулы, чтобы они были привычными к труду.
Он приговаривал, обливая сучья пахучими смолами:
– Не проймёт тебя холод ночи, а зимой не заморозит твою кровь свирепый северный ветер. Ты пропитаешься запахом лесов и будешь принадлежать им так же, как принадлежат им медведь, волк, пума и рысь, лис и бобёр.
Ты будешь с чащей неразделимым, единым целым, а когда исчезнут леса – сгинешь и ты. Когда в прериях вымрут бизоны, исчезнешь и ты, потому что ты будешь принадлежать лесам и прериям. А когда умрут они, ты вернёшься ко мне.
Он положил на пахучие лесные ветки глиняного человека и поднёс к сучьям свою калюти.
Высоко взметнулось пламя, окутывая огненными языками только что вылепленную фигуру.
Великий Дух бодрствовал у печи, а когда пришло время и человек был уже достаточно обожжён, он взмахнул правой рукой. Тогда на огонь сел речной туман и загасил красное пламя. Творец вынул из печи человека, и улыбка удовлетворения засияла на его лице.
Так появился человек с бронзовой кожей.
В нём была мощь лесов и сила дуба. Мускулы его блестели в лучах солнца, а ветер играл в его чёрных волосах.
Великий Дух взял за руку молодого воина, проводил его на вершину горы и сказал, указывая на чащи и прерии:
– Я дарю тебе эти леса и степи, дарю тебе эти реки, озёра и горы, отдаю всё, что есть в них. Ты – их хозяин, правь справедливо. Не поднимай руки на брата, потому что тогда вернутся люди, которых я бросил за Большую Воду, и захватят твои земли. Тогда умрут и прерия и чаща, а вместе с ними умрёшь и ты. Иди, построй себе типи и живи в нём, а при первой же полной луне сойдёт к твоему шатру девушка, которая станет твоей женой.
При этих словах Великий Дух поднял ладонь, простился с молодым воином и растаял в клубах дыма.
Белый мустанг
а землях Тавазэнта, в племени дакота, у знаменитого колдуна – Медвежье<