Настоящийджонни мнемоник. 3 глава

«...например, вынужденное сгибание пальца может произойти в ответ на вспышку света. В этом случае считается нормальным время реакции около 0,2 с, что примерно в пятьраз быстрее, чем добровольное действие, анализируемое в эксперименте Корнхубера»³⁰.

На результирующем графике эксперимента есть точка, указывающая момент принятия решения. По мнению Пенроуза, это наглядная демонстрация «предвидения намерения согнуть палец»³¹.

В 1979 году был проведен эксперимент, совершивший переворот в науке. Он стал еще одним доказательством позиции, что мы лишь просматриваем запись событий, а не испытываем их в реальном времени.

В одном из эпизодов фильма «Список Шиндлера» вы видели маленькую девочку в красном пальто, пробегающую по улице. Вы смотрели на экран телевизора, и ваши глаза
воспринимали, казалось бы, естественное событие. Однако то, что вы на самом деле видели, была серия картинок на экране телевизора. Именно ваш разум создал это движение, которое не существует больше нигде во времени и пространстве.

Изображение становится подвижным потому, что быструю смену неподвижных картинок мы воспринимаем как непрерывное движение. Это явление называется кажущимся (или стробоскопическим) движением. Объясняют иллюзию движения обычно с помощью понятия персистенции: у глаза остается «отпечаток» после картинки, и если эту картинку очень быстро сменяет следующая, она накладывается на этот отпечаток. Тем не менее, хотя персистенция действительно существует, она не может объяснить, почему мы не воспринимаем пробелы между кадрами. Кадры кинофильма сменяются на экране со скоростью 1 /80 секунды, и во время этих коротких промежутков экран не просто пустой, а темный. Удивительно еще и то, что вы видите не размытое изображение. Пока одна картинка накладывается на другую, на сетчатке глаза, как на кинопленке, картинки будут смешиваться. Поэтому очевидно, что мы «видим» фильм не только глазами. Здесь задействован другой, более тонкий, психический процесс.

Первым заинтересовался этой темой чешский психолог Макс Вертгеймер. Путешествуя на поезде в 1910 году, он обратил внимание на то, как его сознание обрабатывало зрительную информацию, поступающую из окна. Во время продолжительной остановки во Франкфурте он сошел на перрон, купил стробоскоп в магазине игрушек и вернулся в поезд, чтобы продолжить путешествие.

По прибытии домой ученый сразу же приступил к работе. Он отметил, что два световых потока, направленные с небольшой разницей во времени через небольшие отверстия в затемненной комнате, кажутся одним движущимся потоком света. Это восприятие движения неподвижных объектов Вертгеймер назвал фи-феноменом, и оно легло в основу школы гештальтпсихологии. Вместе с Вольфгангом Кёлером и Куртом Коффкой он всерьез занялся изучением фи-феномена. Несмотря на многолетние исследования этого явления, оно осталось загадкой в человеческом
восприятии и до сих пор продолжает интриговать и вводить в заблуждение всех, кто сталкивается с ним.

В 1977 году философ Нельсон Гудмен поинтересовался у психологов Пола Колерса и Михаэля фон Грунау, что произойдет, если два потока света будут разных цветов. Это было настолько интересно, что психологи сразу же провели эксперимент. Их ожидания были таковы: или вместо одной светящейся точки будут две точки, или иллюзорная точка будет переходить от одного цвета к другому, сменяя все оттенки между ними.

В ходе опыта две разных цветных точки освещали поочередно в течение 150 миллисекунд с 50-миллисекундным интервалом. Увидели же экспериментаторы в результате следующее: первая точка, казалось, начала двигаться, а затем резко сменила цвет в середине своего иллюзорного перехода ко второй точке. Гудмен удивился:

«Как нам удается заполнить промежуточное расстояние между первой и второй точками, прежде чем происходит вторая вспышка света?»³²

По мнению Дэниела Деннета, наш разум каким-то образом задерживает полное восприятие этого события до тех пор, пока оно не завершится, и сознание воспринимает изменение цвета после завершения эксперимента:

«Предположим, что первая точка была красного цвета, а вторая - зеленого. Если это не "предвидение" головного мозга (эту экстравагантнуюгипотезу мы пока отложим в сторону), иллюзорный переход от красного к зеленому цветупроизойдет только после того, как мозг идентифицирует вторую зеленую вспышку. Но когда вторая вспышка уже окажется „в сознательном опыте", не слишком ли большим окажетсяпромежуток времени между сознательным опытом красной вспышки и сознательным опытомзеленой вспышки для создания иллюзорного перехода? Как мозг научился такой ловкости?»

В 1979 году было получено еще больше эмпирических доказательств этой задержки в восприятии. Тогда Бенджамин Либет из Калифорнийского университета и Бертрам Файнштейн из Сионского института неврологии в Сан-Франциско (США) объединили свои знания и провели опыты на открытом человеческом мозге. Эта процедура позволяет нейрохирургам получить немедленную обратную информацию о том, что испытывает пациент. На поверхности мозга находится область, называемая соматосенсорной корой. Уже давно известно, что прямая стимуляция этой области вызывает ощущения в определенных точках организма. Например, стимуляция точки в левой части соматосенсорной коры может вызвать ощущение покалывания в правой руке испытуемого. Либет стремился сравнить динамику таких ощущений с динамикой подобных же ощущений, но вызванных подведением краткого электрического импульса непосредственно к руке. Затем он спросил пациента, который был в сознании, что он раньше осознал: покалывание от непосредственной стимуляции коры, или сигнал, посланный от руки. Логически сигнал от коры должен был прийти первым, потому что он преодолевает меньшее расстояние.

Либет, Корнхубер и другие психологи пришли к выводу, что мозг использует процесс буферизации, подобно компьютеру. Он ждет, пока все данные будут получены, и только после этого передает их сознанию. Эту внутренне созданную копию реальности Деннет назвал «картезианским театром».

Под этим названием Деннет имел в виду место в мозге, где вся информация объединяется, или, как он говорит:

«...где-то в мозге есть финишная черта или граница, где порядок поступления данных равняется порядку "предоставления" их сознанию, — то, что там происходит, — это то, что вы осознаете»³³.

Если в мозге действительно есть место, где все объединяется, то разумно предположить, что в этом самом месте находится сознание. Идея, что сознание находится в определенном месте головного мозга, основана на одном простом логическом наблюдении: нейронным сигналам,
порожденным внешними раздражителями, нужно время, чтобы добраться от органов чувств к месту нахождения сознания. Другими словами, если бы сознание находилось в нескольких областях головного мозга, тогда как мы воспринимали бы «реальность» во времени? Все, что мы воспринимаем, имеет два состояния: «еще не было» и «уже было». Наблюдение является звеном между этими двумя состояниями. Оно происходит в определенный момент времени. Если бы «наблюдатель» в вашем мозге находился в разрозненном состоянии, то нейронные сигналы приходили бы в разное время в разные места. То, что вы воспринимаете все входящие данные (органами зрения, слуха и осязания) одновременно, означает, что «вы» как наблюдатель находитесь где-то в центральном месте, «равноудаленном» от всех входящих процессов.

Хотя этот аргумент убедителен, точное положение «призрака в машине», как саркастически называет сознание английский философ Гилберт Райл³⁴, еще никто не определил. Действительно, есть веские основания полагать, что мозговые процессы, такие как память, происходят по всему мозгу, а не в конкретных локациях³⁵. Критикуя картезианский дуализм³⁶, Деннет объясняет, кстати, очень убедительно, что эта теория неверна и что центрального места у сознания нет. По мнению Деннета, сознание занимает весь мозг.

Если все входящие раздражители удерживаются до тех пор, пока не усвоятся, оцифруются и преобразуются в «голограмму», то проблема сознания, занимающего весь мозг, исчезает. «Картезианский театр» дает спектакль сознанию после того, как получает информацию. Основным выводом критических реалистов является то, что ваш мозг работает как нечто вроде запрограммированного видеомагнитофона. Представьте себе, что вы хотите записать фильм, транслируемый по телевизору. Предположим, что мы с вами договорились выйти на обед, чтобы обсудить тонкости многомировой интерпретации Эверетта. Просматривая телепрограмму, вы заметили, что, пока мы будем обедать, по телевизору будет идти «Список Шиндлера». Я говорю вам, что в этом фильме есть очень важный эпизод для нашей следующей дискуссии. Вы решаете запрограммировать
видеомагнитофон на запись этого фильма во время вашего отсутствия. В ваше отсутствие в отведенное время видеомагнитофон включается, начинает записывать сигнал, поступающий из телевизора, а после окончания фильма включается таймер и видеомагнитофон отключается. Мы возвращаемся через три часа, вы до сих пор не можете прийти в себя от мысли, что миллиарды наших копий в мириадах альтернативных Вселенных тоже вернулись домой, чтобы посмотреть фильм. Мы устраиваемся поудобнее, включаем видеокассету и смотрим фильм. Итак, произошло то, что видеомагнитофон записал фильм, чтобы позже можно было его посмотреть. Вплоть до момента, когда запись начала отображаться на экране телевизора, ни одно сознание ее не воспринимало, она просто была на пленке; но как только экран телевизора получает первые кадры, они представляются нашему сознанию.

То же самое происходит и с деннетовским «картезианским театром». Мозг обрабатывает входящие сенсорные данные без участия сознания — подобно тому, как видеомагнитофон «воспринимает» сигналы без помощи телевизора. Все входящие сенсорные данные автоматически записываются для того, чтобы потом представить их сознанию. Выбранный Деннетом образ театра особенно интересен тем, что в театре есть сцена, на которой происходит действие. Сцена, как и телевизор в моем примере, существует «где-то там», населяя трехмерный мир, который также содержит другие «реальные» (т. е. не являющиеся частью записи) объекты.

Хотя мне кажется, что слово «театр» просто не в состоянии передать всю совокупность опыта, предоставленного сознанию. Мозг создает трехмерное событие, в котором задействованы все органы чувств, а не только зрение и слух. Наблюдатель «чувствует» воссозданный окружающий мир. Он может чувствовать свое тело в пространстве и давление объектов, контактирующих с его телом. Это не просто театр, это больше напоминает виртуальный кинозал IMAX, который захватывает сознание наблюдателя настолько, что тот уже не может отличить копию от оригинала. Этот внутренне созданный IMAXвоссоздает реальность
с помощью голографических процессов, упомянутых в концепции Дэвида Бома. Так что мой вариант определения деннетовского «картезианского театра», возможно, окажется более точным — «бомовский IMАХ».

В «Матрице» есть эпизод, в котором Нео испытывает ощущение дежа-вю. Он видит, что кот пробегает мимо двери, а через секунду видит второго (как он тогда подумал) кота, делающего то же самое. Его товарищи говорят ему, что это был действительно повтор первого события и что все переживания дежа-вю вызваны обновлением «реальности». Это, конечно, фантастика. Такого рода вещи не случаются в реальном мире, потому что, если бы они случались, это заставило бы нас сомневаться в реальности. Было бы хорошо иметь этот предрассудок в виду, когда вы будете читать следующий отрывок из шедевра Дж. Б. Пристли «Человек и время»:

«Единственный раз я потерялась во времени, когда работала горничной в месте под названием Данрейвенский замок на юго-западе Уэльса. Нас было трое на кухне сразу после субботнего обеда: Ганс - мальчик-разнорабочий, Рената - старшая горничная и я. В комнате был пол терракотового, оранжевого цвета. Я видела, как Рената взяла кувшин, белый кувшин с шоколадным соусом. Когда она повернулась, чтобы передать его Гансу, то уронила его. Он разбился, и пастельно- коричневый соус сформировал вполне определенный узор на полу, что-то вроде амебы, изображаемой в школьном учебнике по биологии. Когда я посмотрела, вся сцена растворилась и, как на кинопленке, началась снова. Это было ужасно!

Я помню, как прокричала Ренате, когда та взяла кувшин, чтобы она не прикасалась к нему, и каквопила от ужаса, когда наблюдала за соусом, формирующим уже известную форму на оранжевом полу. Я пыталась объяснить им, что наблюдала эту сцену за пару секунд до того, как онапроизошла, - и, конечно, они сказали, что если бы я не кричала, то ничего бы не произошло»³⁷.

В «Матрице» есть несколько похожих отражений реальности, что неудивительно для фантастического фильма, а процитированные слова написаны по меньшей мере 40 лет назад. Я также хотел бы обратить ваше внимание на замечание, что «вся сцена растворилась и, как на кинопленке, началась снова». Зная уже кое-что о голограммах и воспоминаниях, мы можем легко объяснить, что произошло на той кухне много лет назад. Сознание этой женщины «слишком быстро просмотрело» сюжет по неизвестным причинам (как вы узнаете позже, это не только возможно, но и может случаться довольно часто, но с меньшим эффектом). А потом наша молодая горничная за мгновение случайно «обновила» свой билет на внутреннее кино IMAX.

Поразительным последствием этого сценария является то, что вы, как воспринимающий, никаким образом не можете определить, было ли это трехмерное представление записью событий, которые произошли несколько миллисекунд или тысячу лет назад. Поэтому для объяснения последних открытий в когнитивной науке и неврологии ввели понятие дуализма. Все, что вы воспринимаете в данный момент времени, — эта книга, эти слова и идеи и все вокруг вас — не что иное, как внутренне созданная версия реальности, копия, представленная перед вами, как невероятно сложная виртуальная реальность, компьютерная игра. Она создана подборкой изображений, похожих на голограммы, с использованием вычислительной мощности величайшего компьютера Вселенной — вашего мозга.

В данный момент вы читаете эту книгу, точнее сказать, воспринимаете изображение, содержащееся в ней. А теперь поднимите взгляд и посмотрите на то, что происходит вокруг вас. Это все иллюзия, ряд голограмм, созданных внутри вас. Вы вовсе не здесь — вы обманываете себя, полагая так. Вы находитесь где-то совсем в другом месте. И с того места вы создаете окружающий мир, воссоздаете его частичка за частичкой, секунда за секундой. Мы уже знаем это, исходя из доказательств, предложенных квантовой физикой. Как показал Хью Эверетт, существует множество Вселенных; и вы существуете по «антропному принципу участия» Джона Уилера только в одной версии, которую
вы создаете сами, и каждое ваше микрорешение порождает новые постоянно расширяющиеся временные оси, как новые ветви на волшебном дереве.

Но есть одна огромная проблема с этой личной Вселенной. Если вы всегда существовали только в пределах лично созданной версии реальности, как вы создали такой богатый и разнообразный окружающий мир? Как вы создали жирафов, квазары и рэп-музыку? Чтобы создать такие объекты и понятия, вы должны были в тот или иной момент получить знания о них и перенести их в свою версию реальности. Как может быть иначе? Представьте себе ребенка, которого оставили на необитаемом острове. Он растет, но ничего не знает, кроме того, что видит на своем острове. Как бы этот ребенок смог мысленно представить что-либо, выходящее за пределы его опыта, например ледник? Так же и вы. Вполне вероятно, что в вашей Вселенной существует Эйфелева башня. Вы можете даже посетить Париж и посмотреть на него сверху. Но вот какая странная вещь... Сейчас я пишу эти слова, находясь в своем доме в английском городе Харрогит, и вижу за окном прекрасное июньское утро. Это моя версия Харрогита и моя идея, как должно выглядеть прекрасное июньское утро. В качестве примера я выбрал Эйфелеву башню, потому что это известная архитектурная достопримечательность. А вы сейчас читаете эти слова, находясь в своей личной Вселенной, в окружении объектов и погодных условий своего собственного творения. Но удивительным образом вы сразу же представили образ Парижа с Эйфелевой башней.

Как в наших головах возникли идентичные образы? Как мы оба могли создать объект, размеры, форма и расположение которого совпадают, если мы никогда не встречались раньше и пребываем в совершенно разных версиях реальности? Когда-то в нашем с вами прошлом должен был быть реальный мир, наполненный реальными предметами, животными и зданиями. Ведь это оригинальная «объективная» Вселенная может быть похожа на библейский райский сад, место, где мы все воспринимали оригинальный вариант объективной реальности, место, где стояла во всей своей красе настоящая Эйфелева башня. Наш внутренне созданный
мир — всего лишь копия, но, как и у всех копий, у него должен быть оригинал — первое издание, если хотите.

Так и есть. Было время в нашем далеком прошлом, когда мы впервые восприняли не только Эйфелеву башню, но и все замечательные объекты, концепции и структуры, которыми сейчас заполняем наш иллюзорный мир. Это главный ключ к разгадке того, что происходит на самом деле.

Вам нужно спросить себя: откуда вы знаете об Эйфелевой башне или любых других объектах, событиях и местах, встречающихся в вашей жизни? С помощью какого механизма вы можете мгновенно восстановить образ Парижа или Лос-Анджелеса? Этот механизм называется памятью. Все, что вы знаете о себе и окружающем мире, исходит от вашей способности к воспоминаниям. Единственный элемент вашего восприятия «реальности», который находится вне памяти, — временное понятие, которое мы называем «сейчас», этот небольшой отрезок времени, который связывает «было» с «будет». Все остальное — продукты памяти. Вопрос в том, что именно мы имеем в виду, когда мы говорим о памяти. Как вы уже догадались, память, как и многое другое, — не совсем то, чем кажется.

Глава 4 Размышления о памяти.

Свет памяти, или, скорее, свет, в котором она показывает нам вещи, самый тусклый из всех. Я не совсем уверен: сплю ли я, вспоминаю ли, прожил ли свою жизнь, или она мне приснилась? Так же как сны, память заставляет меня глубоко осознавать нереальность, эфемерность мира — он подобен мимолетному отражению в быстрой речной воде.

Эжен Ионеско.

Вспышки ПРОШЛОГО.

Мы с вами только что закончили смотреть видеозапись фильма «Список Шиндлера». Довольно подробно мы обсудили ситуацию с маленькой девочкой в красном пальто. Вы повернулись ко мне и спросили, можно ли посмотреть эпизод еще раз. Я перемотал пленку назад к нужному месту. Мы смотрим эпизод снова. Как по взмаху волшебной палочки, на экране идут кадры, идентичные просмотренным ранее. Фильм не только записан на видеопленку, он еще и будет храниться на ней до тех пор, пока пленка не испортится. Видеопленка «запомнила» кадры и может воссоздать их по нашей просьбе. Потрясающая технология!

Реальность записывается нашим мозгом аналогичным образом и предоставляется нам через некоторое время в виде изображения. Получается, то, что когда-то было записано и просмотрено, можно просмотреть неоднократно в будущем. Возможно ли, что весь жизненный опыт хранится где-то в мозге наподобие видеопленок? И есть ли у нас возможность повторно просматривать бомовский IMAX? Если бы было обнаружено, что это так, тогда возникла бы еще одна галочка напротив идеи, что все мы живем внутри
фальшивой реальности. Ну что ж, давайте посмотрим, что можно почерпнуть из мира литературы (уверен, что вы хотите отдохнуть от научных теорий).

Давайте обратимся к шведскому драматургу Августу Стриндбергу. В своей книге «Легенды» он описывает странное происшествие, которое приключилось с ним в одном баре. Он пытался уговорить своего друга не бросать военную службу. В качестве аргумента он решил напомнить другу о давнем событии, которое имело отношение к ним обоим. Тогда они были в таверне. Когда Стриндберг начал описывать событие, он вдруг «потерял сознание» и очутился в прошлом в той самой таверне, о которой вспомнил. Он обнаружил, что сидит за столом и разговаривает со своим приятелем. Хотя видение длилось всего несколько секунд, оно было очень ярким³⁸. Вот как Стриндберг сам описал это странное происшествие:

«После всех аргументов и бесконечных призывовя хотел напомнить ему о давнем событии, котороемогло бы повлиять на его решение. Мой друг забыло нем_у и чтобы помочь ему вспомнить, я начал описывать случившееся: „Помните тот вечер в таверне «Августин»". Я продолжал описывать стол,за которым мы обедали, положение барной стойки,дверь, через которую входили люди, мебель, картины... Внезапно я остановился. Я почти потерял сознание, но в обморок не упал и по-прежнему сиделв своем кресле. Но теперь я находился в таверне„Августин", и, забыв, с кем я разговаривал, я промолвил следующее: „Подождите минутку. Я сейчас в таверне «Августин», но я знаю совершенно точно, что я нахожусь в другом месте. Ничегоне говорите... Я не знаю вас, но я знаю, что я делаю. Где я? Не говорите ничего. Это интересно".

Я сделал усилие, чтобы поднять взгляд (возможно, глаза были закрыты), и увидел облако на фоне размытых оттенков, а с потолка спустилось нечто вроде театрального занавеса: это была перегородка с полками, на которых стояли бутылки.

„Ах, да! — сказал я, почувствовав внутри оструюболь. — Я в баре". Лицо офицера исказилось тревогой, и он заплакал. Я спросил у него: „ Что случилось?" Он ответил: „Это было ужасно"»³⁹.

Стриндберг не мог выдумать эту историю — она слишком уж странная. Так что же случилось на самом деле? Если моя теория верна, то драматург случайно запустил короткий эпизод из бомовского IMAX. Похоже, что на несколько секунд его сознание раздвоилось, как если бы одно изображение (из прошлого) наложилось на другое (настоящее) — двойная экспозиция во времени.

Вспышки прошлого являются лишь частичным доказательством существования моего бомовского IMAX. Возвраты в прошлое, как правило, происходят неожиданно и неосознанно. Кажется, они просто возникают перед мысленным взором. Однако существует еще одно часто встречающееся явление, когда в определенный момент времени среда, на которую мозг записывает воспоминания, становится суперэффективной. Так называемые «заряженные воспоминания» (chargedmemories), как правило, вызываются при определенных обстоятельствах и возникают больше одного раза. Причем конкретные раздражители вызывают одни и те же воспоминания. Заряженные воспоминания стали основным предметом обсуждения в книге Марселя Пруста «А LaRechercheDuTempsPerdu». На английский язык это название обычно переводят как «Воспоминания о прошлом», но этот перевод не может передать основную мысль книги. В русском же переводе с французского книга называется «В поисках утраченного времени». Такой дословный перевод гораздо точнее отражает ее содержание. Отыскивая непроизвольные воспоминания, вызванные какими-то предметами или обстоятельствами, герой обнаруживает истинное значение пережитого. Вот как Пруст описал процесс столкновения заряженных воспоминаний с настоящим:

«...и в то же время в контексте отдаленного момента, так что прошлому было суждено посягатьна настоящее, а мне было суждено сомневаться,
нахожусь ли я в одном или другом. Конечно, правдав том, что существо внутри меня, которое наслаждалось этими впечатлениями, наслаждалось ими,потому что в них было что-то общее с прошлыми настоящим, потому что они были в некоторомроде вне времени, И это существо появлялось только тогда, когда, опознав настоящее с прошлым,оно, вероятно, находило себя только в той среде,в которой оно могло бы существовать и наслаждаться сутью вещей, Иначе говоря, вне времени».

Опять же это описание совмещения двух параллельных восприятий, одно в настоящем, а другое в прошлом, но оба они одинаково яркие. Как говорит Пруст: «Мне было суждено сомневаться, нахожусь ли я в одном или другом».

Слабость этих конкретных примеров в том, что их приводят литераторы, обладающие обостренной чувствительностью. Эти писатели и поэты зависят от своего богатого воображения, так как именно оно приносит им профессиональный успех. Тем не менее и ученым удалось стать свидетелями подобного явления у 14-летней девочки в контролируемых условиях. Это произошло в 1930 году в одной из клиник Канады. Вот как это было:

«Ее приступы характеризовались внезапным испугом и криком. Затем она хваталась за ближайших людей, чтобы защититься. За этим следовали падения, а иногда более сильные конвульсии. После подробных расспросов выяснилось, что ее пугало неизменно одно и то же видение события, произошедшего, по ее воспоминаниям, когда ей было семь лет. Ситуация была следующей: маленькая девочка шла через поле, поросшее высокой травой, Это был прекрасный день, ее братья шли впереди, Сзади к ней подошел незнакомец и сказал:

„Не хотела бы ты залезть в этот мешок со змеями? "Она очень испугалась и позвала братьев, онивсе побежали домой, где девочка рассказала о случившемся матери. Мать до сих пор не забыла ее
испуг и историю, да и братья вспоминают этотслучай и то, что видели тогда незнакомца. Послеэтого девочке иногда снятся кошмары, и странный эпизод каждый раз повторяется во сне.

Три или четыре года спустя... доктора подтвердили, что днем у нее случаются приступы, во времякоторых, по ее заверениям, она видит все ту же картину. В такие моменты она осознавала окружающую реальность и называла имена, но все еще виделасебя маленькой девочкой настолько отчетливо, чтоиспытывала ужас от ожидаемого нападения сзади.Похоже, что у нее задействованы два сознания»⁴⁰.

Опять мы наблюдаем ситуацию с заряженными воспоминаниями, в которых «наблюдатель» одновременно просматривает и переживает событие. Сознание девочки, о которой идет речь, очутилось в двух местах. Но в тот раз приступ был вызван исследователями искусственно — с помощью электродов на открытых височных долях головы.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ОТ ПЕНФИЛДА.

Уайлдер Пенфилд родился в Спокане, штат Вашингтон, учился в Принстоне, а после получения стипендии Родса продолжил обучение в Оксфорде. Он основал Монреальский неврологический институт и стал его первым директором. Под его руководством институт стал мировым центром нейрохирургических исследований, особенно в области изучения эпилепсии.

Интерес Пенфилда к эпилепсии был вызван личной трагедией. У его старшей сестры Рут наблюдались приступы, и они участились после сорока лет. К этому времени она начала переживать сильные эпилептические припадки, которые требовали медицинской помощи. Когда Пенфилд осмотрел заднюю стенку глаза своей сестры с помощью офтальмоскопа, вздутые вены указали на наличие опухоли головного мозга. Пенфилд знал только одного квалифици
рованного специалиста, который мог попытаться справиться с заболеванием. Это был он сам. Ему удалось удалить большую часть, но не всю опухоль, и через год его сестра умерла. После этого Пенфилд сосредоточил все свое внимание на хирургическом контроле и борьбе с эпилепсией.

Возможно, для вас станет неожиданностью тот факт, что человеческий мозг не чувствует боли. Местная анестезия — это все, что нужно хирургу, чтобы обезболить черепную коробку, открыть череп и заглянуть внутрь. При определенных операциях крайне важно, чтобы пациент находился в сознании и мог сообщать о любых своих ощущениях. Поэтому Пенфилд смог не только лечить расстройства, но также одновременно и проводить эксперименты на живом мозге, что в обычных условиях было бы этически недопустимым.

Пенфилд мог проводить исследования, потому что в 1929 году, одновременно с открытием его института в Монреале, немецкий психиатр по имени Ганс Бергер изобрел устройство, которое измеряло электрические токи в головном мозге. В 1930 году Пенфилду удалось приобрести электроэнцефалограф и познакомиться с врачом, который хорошо в нем разбирался. Пенфилд и его новый ассистент Герберт Джаспер сразу увидели открывшиеся для них возможности.

После некоторых размышлений Пенфилд разработал электрод в форме карандаша, с помощью которого можно было стимулировать поверхность мозга. Это позволило изучать воздействие электрического тока на мозг — пациенты, будучи в сознании, сообщали ему о своих ощущениях. Практически сразу он сделал любопытное открытие. Во время приложения электрода к открытой коре одна из его пациенток сообщила, что ощутила сильную вспышку прошлого.

Пенфилд счел это случайностью и продолжил экспериментировать. Он не заинтересовался и тогда, когда подобное повторилось с другим пациентом. Но несколько лет спустя он провел операцию на мозге 26-летней девушки. Ее случай полностью изменил наше понимание человеческого сознания. Перед тем как вырезать мозговое вещество, Пенфилд применил электроды, чтобы тщательно изолировать здоровые области мозга. Прикладывая двухвольтовый заряд к открытому мозгу, Пенфилд спросил у девушки, что
она испытывает. Когда она сообщила, что чувствует покалывание в большом пальце, он понял, что эта область контролирует ощущения; когда девушка на мгновение потеряла способность говорить, он понял, что он нашел область, контролирующую речь. Затем он переместил электрод на другую область и неожиданно для себя услышал: «Я что-то слышу, но не понимаю, что это». Пенфилд еще раз приложил электрод. «Да, сэр, — сказала девушка, — я думаю, что слышала, как мать звала своего сына. Похоже, это произошло много лет назад. Это был кто-то из соседей, я находилась недалеко и все слышала»⁴¹.

Затем она объяснила, что воспоминание было настолько ярким, как будто она переживает его в настоящем. Это было больше чем просто воспоминание: пациентка уверяла, что фактически пережила снова давно забытый момент из прошлого. Пытаясь контролировать свое волнение, Пенфилд сказал ей, что он собирается еще раз приложить электрод, но вместо этого он переместил электрод в другое место поблизости. На этот раз воспоминание содержало не только звуки, но и картинки. Девушка сказала: «Да, я слышала голоса у реки — мужчина и женщина что-то выкрикивают... Думаю, что я видела реку».