Сейчас, в 2010 г., несмотря на все политические и персональные различия между Кардозу и Лулой, последние 15 лет многими бразильскими наблюдателями воспринимаются как единая политическая эпоха, уж очень разителен контраст между этим периодом политической и экономической стабильности и предшествующим историческим периодом.
Между тем, трудно себе представить двух людей, более различных по происхождению, культурному и политическому бэкграунду. С одной стороны — Кардозу, родословная которого прослеживается до середины XVIII века, выходец из семьи потомственных военных и администраторов. Университетский профессор, либеральный социолог и политолог с международной известностью. И Лула, который родился в рабочей семье на отсталом Северо-востоке Бразилии, воспитывался без отца, не имеет даже законченного среднего образования, человек, вошедший в политику на волне роста профсоюзного и забастовочного движения.
В то же время, несмотря на разницу в происхождении, оба лидера долгое время принадлежали к одному и тому же лагерю, лагерю противников военного режима и были близкими политическими союзниками. Оба стояли у истоков создания современных бразильских политических партий — Партии труда и Партии бразильской социал-демократии. Бескровный политический переход от авторитаризма к демократии во многом состоялся именно благодаря эффективному союзу леволиберальной интеллигенции и рабочего движения, яркими представителями которых были Кардозу и Лула. Лула еще в 1978 г. поддержал Кардозу на выборах в Сенат, партия Кардозу поддерживала Лулу на президентских выборах 1989 г.. На референдуме 1993 г. о конституционном устройстве страны Кардозу и Лула вопреки мнению большинства федеральных политиков отстаивали идею парламентской, а не президентской республики. Ирония судьбы — их затем избрали президентами как раз в президентской республике.
Впервые Лула участвовал в президентских выборах в 1989 и во втором туре проиграл Ф.Коллору, который был впоследствии подвергнут импичменту. Лула не без оснований надеялся, что на фоне экономического развала начала 1990-х гг. и определенной дискредитации правых, его Партия труда будет иметь хорошие шансы на выборах 1994 г. Кардозу как потенциального политического конкурента он сначала не рассматривал. Кардозу был к этому времени известным и авторитетным деятелем, но как бы политиком второго ряда, до времени не претендующим на первые роли. Я думаю, что в глазах Лулы Кардозу выглядел профессором, вытолкнутым на поверхность политической жизни волной демократизации, в определенной степени — “ботаником”. В силу былой политической близости он даже рассчитывал на его поддержку.
План “Реал” стал для Лулы неприятным сюрпризом. Тем более, он не понимал, каким электоральным потенциалом обладает успешная реализация стабилизационной программы в стране, измученной гиперинфляцией. Если в мае 1994 г. Лула опережал Кардозу в опросах в отношении 40 к 17, то после 1 июля ситуация полностью перевернулась, и в октябре Кардозу выиграл выборы уже в первом туре.
Левые восприняли маневр Кардозу как предательство, тем более что для реализации своей программы он воспользовался инструментарием ортодоксальной стабилизации, в полной мере опираясь на идеи МВФ и Вашингтонский консенсус — от левого социолога марксистской ориентации такого никто не ожидал. Естественно, что личные отношения лидеров и межпартийные отношения сильно испортились. Впоследствии, в период проведения институциональных реформ Партия Труда всегда голосовала против правительственных законопроектов — иногда даже в одиночку.
До сих пор в моменты обострения политической борьбы стороны обмениваются язвительными пассажами. Основной тезис левых состоит в том, что реформы Кардозу не были успешными, и только после прихода к власти Лулы Бразилия добилась успеха. Правые не без оснований отмечают, что при Луле реформы были практически свернуты, а экономический рост стал возможен именно благодаря преобразованиям, произведенным ранее. Действительно, все основные компоненты экономического успеха были заложены правительством Кардозу, и даже Лула косвенно признал это, подписав т.н. Письмо к Бразильскому народу.
Это письмо было подписано перед выборами 2002 г., когда деловые круги и средний класс Бразилии, международные финансовые круги высказывали мнение, что Лула, став президентом, откажется от проведения ответственной макроэкономической политики, начался отток капитала из страны, упал курс национальной валюты, проявилось недовольство среднего класса.
При том, что письмо было выдержано в весьма популистском предвыборном стиле, в нем были зафиксированы три весьма важных пункта экономической политики: поддержание низкого уровня инфляции, обеспечение финансового равновесия и первичного профицита бюджета. Эти обещания впоследствии неуклонно выполнялись правительством Лулы, а преемственность курса нашла выражение в назначении на пост Председателя Центрального Банка депутата от партии Кардозу Э.Мейрелеша, так же, как и полной операционной независимости Центрального Банка.
Несмотря на упреки своих политических противников, Кардозу до сих пор себя считает левоцентристским политиком. И анализ его политики показывает, что она всегда имела сильную социальную и даже в определенной степени популистскую составляющую — вспомним кампанию по бойкоту магазинов, повышающих цены в период борьбы с инфляцией. Закон о финансовой ответственности имеет очевидную антикоррупционную направленность, пенсионная реформа покончила с неоправданно высокими пенсиями для госслужащих и сотрудников государственных компаний. Наконец, даже коронный номер Лулы — программа Bolsa Familia — была сконструирована по модели программы Кардозу под названием Bolsa Escola (школьный кошелек).
Подход Кардозу к социально-экономической политике имел весьма сильный антибюрократический элемент. Во всех своих социальных программах он активно использовал институты гражданского общества и даже привлекал к реализации бюджетных программ некоммерческие организации. В этом же направлении работала реформа системы государственных компаний, где политические назначенцы заменялись профессионалами, а оценка деятельности руководства велась по формализованным показателям деятельности.
Несмотря на свои достижения, Кардозу крайне непопулярен в Бразилии. Период высокой инфляции забыт, финансовая стабильность воспринимается как данность. Зато все хорошо помнят про приватизацию. Главный упрек — распродажа национального достояния иностранцам. Нелюбовь бразильцев к приватизации иррациональна — ведь именно частные компании являются ядром бразильской экономики и обеспечивают высокие темпы роста. Также иррационально их доверие к государству, безответственная политика которого неоднократно приводила страну на грань катастрофы.
В книге воспоминаний Кардозу приводятся его слова, сказанные Арминио Фраге перед утверждением последнего в Сенате в качестве председателя Центрального Банка в 1999 г.: “Не забывайте, что Бразилия не любит капитализм. Эту систему не любят парламентарии, журналисты, профессора. А внутри этой системы они особенно не любят банки, финансовые рынки и спекулянтов… Они не знают, почему они не любят капитализм, но они его не любят. Они любят Государство, любят государственное вмешательство, общий контроль и контроль за валютными операциями. Для них консерватор всегда лучше, чем либерал.
И в этом огромная трудность для нас, поскольку мы предлагаем интеграцию Бразилии в международную систему. Они не любят отечественный капитал, но еще больше — международный. Идеал, сидящий у них в головах, — это изолированный некапиталистический режим с сильным Государством и широкими социальными программами. Все это утопия, но они этого не понимают. …Правительство, которое предлагает интегрировать Бразилию в новое международное разделение труда, рассматривается как неолиберальное. Этот ярлык подразумевает, что правительство не хочет решать социальные проблемы. И если даже я докажу как дважды два, что именно мое правительство больше других сделало для решения социальных проблем, это не поможет, потому что одновременно оно сделало больше других для интеграции Бразилии в мировую систему — а на это здесь не очень-то хорошо смотрят”. (Автобиография. P. 428)
Я полагаю, что разговоры о приватизации и росте государственного долга — это только повод и инструмент для пропаганды. По сути же тот факт, что Кардозу навел порядок в финансовой сфере, означает, что он затронул интересы влиятельных общественных групп: государственных (и в том числе военных) пенсионеров, руководителей госкомпаний, региональных политиков, специализировавшихся на распиле бюджетных и внебюджетных средств. Отлучение от общественной кормушки не забывается долго.
В результате президент, осуществивший тяжелые, но необходимые реформы, заложивший основу для будущего роста, оказывается крайне непопулярен. А его преемник пожинает все плоды этих непопулярных реформ в условиях благоприятной мировой конъюнктуры — рейтинги Лулы, похоже, никогда не опускались ниже 70%.
Однако в одном отношении Кардозу, похоже, уже реабилитирован. Как и в США, так и в Бразилии только политические деятели первого ряда называются по инициалам. В США это FDR и JFК, в Бразилии — JК (Жуселину Кубичек) и FHC (Фернандо Энрике Кардозу). Неплохая компания для Фернандо Энрике.