Новые данные для биографии Бажова.— Переезд в Ярославль из Петербурга.— Бажов — заводчик.— Устройство театра в кожевенном амбаре.— Спектакли.— Волков — актер и директор театра.— Увлечение театром и разорение заводов,— Второй театр.— Приезд ярославской труппы в Петербург.— Поступление Волкова в кадетский корпус для обучения наукам и искусств)'
Все биографы Волкова, до самого последнего времени, утверждают, что Волков возвратился в Ярославль при жизни своего отчима, при нем устроил свой первый театр, который понравился отчиму и проч. Но из документов, найденных в архиве ярославского магистрата, оказывается, что Полушкин умер в 1747 году, тогда как Волков приехал в Ярославль в следующем году. Это совершенно изменяет обстоятельства, при которых происходила организация первого русского театра, изменяет в том смысле, что Волков после смерти своего отчима мог совершенно самостоятельно распоряжаться собой, своими делами и денежными средствами. Смерть отчима и была, вероятно, причиной возвращения Волкова в Ярославль. Он оставался старшим в семье, и торговые дела требовали его присутствия на родине.
Теперь Волкову представлялась полная свобода действий, полный простор для осуществления запавших в его голову мыслей. Как бы ни был разумен и как бы ни благоволил к своим пасынкам Полушкин, он не мог допустить не только расстройства своих заводских дел для каких-то малопонятных ему забав, но даже простого уклонения от раз заведенного порядка. А между тем известно, что не только Волков с братьями, но и рабочие с заводов принимали участие в театральных представлениях, затеянных молодым любителем театра, тратили время и отбивались от своего прямого дела. Полушкин, понятно, этого бы не допустил.
Как относился Волков к заводским делам по возвращении из Петербурга, видно из тяжбы, которая возникла в это время между дочерью Полушкина от первого брака, Матреной Кирпичевой, и братьями Волкова. После смерти отчима братья вступили во владение всем его имуществом, и это поселило в Кирпичевой вражду к ним. В своей жалобе Берг-коллегии, ведавшей заводские дела, она говорит, что Волковы, расстроив заводы, нисколько о них не заботились и рабочих обратили в комедиантов. Отец же ее «усмотрел их, Волковых, неспособных и нимало к заводскому произведению нерачительных и наследства им не оставил», и потому она просит утвердить ее наследницей. Дело по этой тяжбе тянулось несколько лет, было решено сначала в пользу Волковых, а затем, в 1754 году, когда Волков был уже снова в Петербурге, Кирпичева была признана единственной наследницей Полушкина, а Волковы исключены из заводчиков. При расследовании жалобы Кирпичевой рабочие заявили, что Федор и братья его, Волковы, привели заводы в полный упадок и окончательно подорвали все дело, оставили их, рабочих, без работы, «в убожестве и разорении», не кормят, не одевают и от себя не отпускают.
«Всеконечный упадок и подрыв заводов» случились не сразу, а по мере того, как Волков все сильнее и сильнее увлекался театром. Мысль об устройстве театра в Ярославле не могла осуществиться скоро, а приводилась в исполнение постепенно, и также постепенно забывались Волковым для любимого дела заводы и заводские дела.
Сначала Волков начал разыгрывать со своими братьями и товарищами разные пьесы в своей комнате. Но скоро молодые любители перешли к более благоустроенной сцене. Актерами в труппе Волкова кроме него самого были: Дьяконов, впоследствии Дмитревский, братья Волкова — Григорий и Гаврил о, Чулков, Попов и другие ярославцы. Прежде всего было выбрано здание для устройства первого русского театра. Это был амбар с каменными сводами, в котором складывались кожевенные товары. Дом Полушкина, около которого был выстроен амбар, находился внутри так называемого Земляного города, в приходе Николо-Надеинской церкви. Лет сорок тому назад он еще существовал и выходил на Пробойную улицу, близ присутственных мест. Амбар, в котором был устроен театр, существовал до 1831 года и представлял собой большое продолговатое здание, каменное, построенное, судя по архитектуре, около 1700 года. Этот исторический амбар долго служил складом для вина, пока наконец не был сломан.
В амбаре сделали подмостки, приспособили места для зрителей, обставили сцену декорациями, обвесили амбар плошками — и первое представление труппы Волкова, бывшего душой и руководителем всего дела, было дано. Событие это относят к 29 июня 1750 года.
Спектакли в кожевенном амбаре заинтересовали ярославцев. Волков нашел покровителей в среде высшего ярославского общества. Воевода Мусин-Пушкин и помещик Майков, предлагавший даже для театра свой дом, явились местными меценатами. Они уговорили многих ярославских купцов и дворян сделать пожертвования на устройство более удобного театра. А пока представления давались в амбаре. Репертуар этих спектаклей в точности не известен. В первом спектакле были разыграны две пьесы: драма «Эсфирь» и пастораль «Эвмон и Берфа», музыка к которой была сочинена Волковым. Давались, кроме того, мистерии св. Димитрия Ростовского и Жубиналя.
Между тем были собраны пожертвованные деньги, к которым Волков присоединил, наверное, значительную долю и своего состояния — возник, таким образом, и другой театр. Он был деревянный и удовлетворял вполне тогдашним условиям театральной архитектуры и техники. Волков сам был архитектором, машинистом и директором в своем театре, сам был автором пьес, композитором, режиссером и первым актером в своей труппе. Театр был для того времени очень большой: он вмещал в себе до тысячи человек. Открытие его относят к началу 1751 года. Дана была опера Метастазио «Титово милосердие», переведенная с итальянского самим Волковым. Оперные хоры исполнялись архиерейскими певчими, а оркестр состоял из крепостных музыкантов местных помещиков. Женские роли исполнялись актерами. Репертуар второго театра, так же как и первого, состоял из мистерий св. Димитрия Ростовского, Жубиналя, комедий Мольера, трагедий Сумарокова, комедий бытовых и написанных на ярославские нравы Волковым и проч. За вход в этот театр бралась со зрителей плата.
Заветная мечта Волкова перешла в дело. Театр, созданный его усилиями, существовал в его родном городе, и он сам играл на сцене этого театра. Любя искусство, Волков поборол все препятствия, но что ожидало его театр? Условия тогдашней жизни и низкий уровень общественного развития не обещали долговечности театру, который поддерживался лишь частными силами и средствами. Думал ли Волков всю свою жизнь провести в Ярославле, или его всесторонне развитая натура, требовавшая простора для своего проявления, заставляла его мечтать о Петербурге,— неизвестно, но случай, так часто изменяющий обстоятельства, вмешался и в жизнь Волкова. Благодаря этому случаю, русский театр был перенесен из провинциального города в столицу под покровительство самой императрицы и просвещеннейших людей того времени.
Года через два после открытия театра в Ярославль была отправлена из Петербурга комиссия для исследования злоупотреблений по винным откупам. Приезжие между делом отправились посмотреть на ярославскую новинку, подобной которой в провинции еще не было видано и о которой слухи могли уже дойти до Петербурга. Между ними оказался некто сенатский экзекутор Игнатьев, которому очень понравился театр Волкова. Часто посещая театр, он, наверное, познакомился с Волковым. Вероятно также и то, что Волков, встретив в Игнатьеве сочувствие к своему только что зародившемуся детищу, мог высказать ему свои планы, надежды и мечты. А в числе его сокровенных желаний могло быть и желание перенести свой театр в Петербург. Он мог даже просить Игнатьева, чтобы тот рассказал влиятельным лицам в Петербурге о ярославском театре.
Как бы там ни было, но экзекутор Игнатьев играет видную роль в перенесении театра в столицу, а злоупотребления по откупам, как это ни странно, ведут к основанию русского публичного театра в Петербурге.
Есть еще также предположение, что слухи о ярославском театре достигнули императрицы и она послала чиновника в Ярославль удостовериться в слухах и что комиссия по откупам была в этом деле ни при чем. Эти объяснения нисколько не изменяют сущности дела. Возвратясь в Петербург, Игнатьев, или кто другой, довел до сведения генерал-прокурора князя Трубецкого все подробности об ярославских лицедеях, а тот доложил об этом императрице Елизавете Петровне.
Императрица повелела отправить за ярославскими актерами особого посланного. Это было в начале 1752 года. Конечно, царский посланный должен был произвести большое волнение между ярославскими жителями. То, что они считали забавой или даже бесовским наваждением, обращалось высочайшею волей в дело серьезное. Недоброжелатели и завистники Волкова должны были умолкнуть. Что чувствовал сам Волков — это понятно каждому. Его делу, на которое он потратил много энергии и которое поглотило все его существо, предстояла блестящая будущность...
Снабженные теплой одеждой, молодые ярославцы, в числе четырнадцати человек, отправились на почтовых вместе с приехавшим за ними посланным. Тотчас по приезде в Петербург они были отправлены в Царское Село, где в то время была резиденция Елизаветы Петровны. Императрица ласково приняла ярославцев и приказала, как говорят, на другой же день представить на ее домашнем театре трагедию Сумарокова «Хорев». Рассказывают, что императрица сама наблюдала за приготовлениями к спектаклю, сама присутствовала при кройке и шитье костюмов. Известно предание, что знаменитый впоследствии товарищ Волкова Дмитревский, игравший женскую роль Оснельды, был во время приготовления к первому спектаклю переименован из Нарыкова в Дмитревского. Императрица, убирая его голову бриллиантами, заметила в нем сходство с членом польского посольства Дмитревским и приказала ему принять эту фамилию. Несколько первых спектаклей, состоявших из трагедий Сумарокова, были разыграны очень удачно труппой Волкова. Он был милостиво обласкан вниманием императрицы, а Сумарокову был пожалован ею перстень со своей руки.
Эти спектакли решили судьбу русского театра и его основателя. Волков с труппой был оставлен при дворе и вместе с другими ярославцами отдан по повелению государыни в первую роту кадетского корпуса. Там они должны были обучаться наукам, иностранным языкам, гимнастике и декламации.
Таким образом, зарождавшийся театр встретил в тогдашних правительственных сферах серьезное внимание и покровительство. В молодых ярославцах, посвятивших себя сценической профессии, хотели видеть не только талантливых, но и образованных людей. Очень способные и даровитые ярославцы, не исключая и Волкова, не получили систематического образования, и ученье в корпусе должно было пополнить этот пробел.
Ярославцы содержались в корпусе на казенный счет и получали по пятьдесят рублей в год жалованья, а Волкову было назначено сто рублей. Жили они в корпусе, научным предметам учились вместе с кадетами и отличались от них лишь особой формой платья. Кроме общего кадетского обучения, Волкову и его товарищам преподавались сценические приемы и декламации. Преподавателями были офицеры: Мелиссино, Остервальд и Свистунов; занимался с ними также и Сумароков. Практическими упражнениями были для молодых актеров придворные спектакли, на которых они выступали вместе с кадетами.
Все эти неожиданные события: приезд в Петербург, выступление на придворной сцене, ученье в кадетском корпусе — всецело соответствовали мечтам Волкова о сцене и давали полное удовлетворение его стремлению к образованию. Но он не довольствовался теми знаниями, которые давало ему кадетское образование, и продолжал работать самостоятельно и, пополняя существенные недостатки своего образования, вместе с тем занимался музыкой и рисованием.
Из времени пребывания Волкова в кадетском корпусе сохранился один любопытный документ, ярко характеризующий ту жажду знаний, которая всегда его отличала. Документ этот — «покорнейшее доношение» Федора и Григория Волковых в канцелярию корпуса, поданное ими в сентябре 1756 года. В этом «доношении» Федор Волков объясняет, что он незадолго перед тем выписал из-за границы несколько нужных ему театральных и «проспективических» книг и, не имея в то время наличных денег для уплаты за книги, заложил «епанчу лисью», и «плащ суконный красный». А так как вещи эти «для наступающего зимнего времени» нужно выкупить, то он и просит выдать ему и брату все причитающееся за этот год жалованье.
В кадетском корпусе Волков значительно пополнил свое систематическое образование, первоначальную основу которого дала ему Заиконоспасская академия. Придворные спектакли приучали его к сценическому труду, развивая в то же время в нем природное дарование. Теперь Волков мог уже считать свою подготовку законченной и явиться самостоятельным деятелем на избранном им поприще служения искусству.