Сара научилась скрывать свои чувства и, когда он уходил, умудрялась казаться веселой и даже довольной. Они расстались возле ресторана. Сара сказала, что желает пройтись по Юнион-стрит и заглянуть в магазины. Ей не хотелось возвращаться домой, в пустую квартиру. Она, как обычно, игриво помахала Филу, и он уехал, возвращаясь к своей собственной жизни. Уик-энд закончился.
Сара прогулялась по берегу, посидела на скамейке, наблюдая за тем, как какие-то люди запускают воздушных змеев. Ближе к вечеру, пройдясь пешком до Пасифик-Хайтс, Сара возвратилась к себе в квартиру. Вернувшись, она не стала застилать постель. Ужин в тот вечер она тоже не готовила, а сделала себе салат и достала из кейса несколько файлов с документами. Это были документы Стенли Перлмана. Сару интересовали бумаги, относящиеся к его дому. Саре очень хотелось узнать его историю. Она была намерена попросить риелтора провести для нее кое-какое расследование, прежде чем выставить дом на продажу. Но прежде всего ей хотелось досконально осмотреть его. Она чувствовала, что увидит нечто удивительное.
В тот вечер, ложась спать, Сара снова думала о доме. Она почти заснула, когда зазвонил телефон. Звонил Фил. Он сказал, что весь вечер готовился к предстоящему снятию показаний. Голос у него был усталый.
- Мне тебя не хватает, - сказал Фил нежным голосом. Этот голос всегда, даже сейчас, заставлял трепетать ее сердце. Это был голос мужчины, который не далее как прошлой ночью страстно и с изрядным умением занимался с ней сексом.
Сара закрыла глаза.
- Мне тоже тебя не хватает, - тихо сказала она.
- У тебя сонный голос.
- Я спала.
- Ты думала обо мне, когда засыпала? - Его голос звучал еще более сексуально, чем обычно, и на сей раз Сара рассмеялась.
- Нет, - сказала она и, повернувшись на бок, посмотрела на ту половину кровати, где он спал прошлой ночью. Теперь она казалась такой пустой. - Я думала о доме Стенли Перлмана. Не терпится увидеть его завтра.
- Ты просто одержима этим домом, - сказал Фил разочарованным тоном. Он любил, когда Сара думала о нем.
- Вот как? - поддразнила его она. - А я-то думала, что одержима тобой.
- Так и должно быть, - усмехнулся Фил, весьма довольный собой. - Я думал о прошлой ночи. У нас с тобой секс становится с каждым разом все лучше и лучше, не так ли?
Сара улыбнулась.
- Да, пожалуй, - согласилась она. Чаще всего хороший секс заставлял Сару на многое закрывать глаза, а она не хотела, чтобы так было. В их отношениях было трудно выполоть сорняки, не затронув пшеницы. Их сексуальные отношения были явно пшеницей. Но сколько в них было самых разнообразных сорняков!
- Ну ладно, мне завтра рано вставать. Я просто хотел поцеловать тебя на сон грядущий, прежде чем лягу в постель, и сказать, что я по тебе скучаю.
Сара хотела было напомнить ему, что если он по ней скучает, то эту проблему легко решить, но не сказала ни слова.
- Спасибо, - улыбнулась она.
Сара была тронута. Фил был милый, хотя временами разочаровывал ее. Возможно, все мужчины таковы, и это характерно для отношений между полами? Это были самые продолжительные отношения с мужчиной, которые когда-либо у Сары были. Раньше она всегда была слишком занята то учебой, то работой, чтобы полностью посвятить себя мужчине.
- Я люблю тебя, малышка… - сказал Фил чуть хрипловатым голосом, от которого у Сары все перевернулось внутри.
- Я тоже люблю тебя, Фил. Я буду скучать по тебе сегодня.
- Я тоже. Я позвоню завтра.
Самое печальное заключалось в том, что как только они становились ближе друг к другу во время уик-энда, он каким-то образом умудрялся все вернуть на свои места в течение недели и отодвинуть ее от себя на почтительное расстояние. Фил никогда не хотел или не мог сохранить возникшую между ними интимную близость. Однако можно было с уверенностью сказать, что прошлой ночью они совсем не находились на почтительном расстоянии друг от друга.
После его звонка Сара долго еще лежала в постели, думая о нем. Она лежала, пока ее глаза мало-помалу не закрылись, и следующим, что она ощутила, были трель будильника и солнечный свет, заливающий комнату. Наступило утро понедельника, и надо было вставать.
Через час Сара уже торопливо вышла из дома и направилась в «Старбакс». Прежде чем встретиться с риелтором в доме Стенли, ей было необходимо выпить чашку кофе.
В ожидании риелтора Сара немного почитала газету, сидя в своей машине, припаркованной на подъездной дорожке к дому Стенли. Она была так поглощена чтением, что не заметила, как к машине подошла женщина и постучала в окно.
Сара быстро нажала кнопку и опустила стекло. Марджори Мерриуэзер было около пятидесяти лет, и одета она была по-деловому, но несколько старомодно. Саре и раньше приходилось иметь с ней дело в связи с недвижимостью, и она ей нравилась. Сара приветливо улыбнулась.
- Спасибо, что согласились встретиться со мной сегодня, - сказала она, выходя из машины. Сара ездила на небольшом темно-синем «БМВ» с открывающимся верхом, который приобрела в прошлом году. Обычно она оставляла машину в гараже и ездила на работу на такси. В деловой части города машина ей не требовалась, но сегодняшним утром ей было проще воспользоваться своим автомобилем.
- Я это сделала с радостью. Мне давно хотелось попасть в этот дом и осмотреть его. Так что для меня это настоящий подарок, - сказала Марджори с улыбкой. - У этого дома интересная история.
Сара это подозревала, хотя Стенли утверждал, что ему об этом ничего не известно.
- Прежде чем выставлять дом на продажу, мне хотелось бы копнуть поглубже его историю. Это могло бы придать дому некоторую таинственность и отчасти компенсировало бы электропроводку и водоснабжение почти столетней давности, - со смехом сказала Сара.
- Вы не знаете, когда в последний раз проводилась внутренняя перепланировка? - спросила Марджори деловым тоном, когда Сара вынимала из сумочки ключи.
- Нет. Но давайте посмотрим сами, - предложила Сара, и они поднялись по ступеням белой мраморной лестницы к парадному входу.
Дверное стекло было забрано изящной бронзовой решеткой, которая сама по себе была произведением искусства. Сара никогда не входила в дом через парадный вход, но ей не хотелось проводить риелтора через кухню. Она была почти уверена, что Стенли за все время своего проживания в доме никогда не пользовался парадным входом.
- Мистер Перлман купил этот дом в 1930 году. Он никогда не говорил мне о том, что дом перестраивался, потому что всегда имел намерение продать его. Он купил его в порядке вложения капитала, но потом так и не продал. Думаю, это произошло по чистой случайности и не было частью какой-то задуманной деловой операции. Просто ему было удобно оставаться здесь. - Сара подумала о крошечной комнатке на чердаке, предназначенной для служанки, где он провел семьдесят шесть лет своей жизни. Но она не сказала об этом риелтору. Наверное, Марджори сама обратит на это внимание, когда они будут осматривать помещения. - Я думаю, что дом не подвергался никакой сколько-нибудь существенной перепланировке с тех пор, как был построен. Мистер Перлман говорил, что это, кажется, было в 1923 году. Он никогда не называл мне имени человека, который его построил.
- Это была очень известная семья, которая сделала деньги на банковских операциях во время «золотой лихорадки». Они приехали сюда из Франции вместе с несколькими другими банкирами из Парижа и Лиона и оставались здесь, в Штатах, в течение нескольких поколений. Человека, который построил этот дом, звали Александр де Бомон во французском написании. Он построил дом в 1923 году для своей молодой жены Лили, когда они поженились. Она была известной красавицей своего времени. Это очень печальная история. Александр де Бомон потерял все свое состояние во время Великой депрессии. Кажется, вскоре после этого, примерно в 1930 году, жена его покинула.
Риелтор знала о доме гораздо больше, чем Сара или Стенли. Прожив здесь три четверти века, он едва ли имел к дому эмоциональную привязанность. Для него дом оставался до самого конца всего лишь капиталовложением и местом, где он спал. Стенли никогда не пытался украсить его или переселиться в главную Часть здания. Ему было удобно жить в комнате для служанки на самом верхнем этаже.
- Кажется, именно тогда, в 1930 году, дом купил мистер Перлман. Но он никогда ничего не говорил о де Бомонах.
- Думаю, мистер де Бомон умер вскоре после того, как его покинула жена. Она, насколько мне известно, исчезла. Может, это просто романтический вариант истории, но я хочу покопаться в архивах, чтобы было о чем написать в рекламном буклете.
Они обе замолчали. Сара повозилась с ключами, и тяжелая дверь из бронзы и стекла со скрипом открылась. Сара попросила сиделку перед уходом снять запиравшую дверь цепь, чтобы можно было провести риелтора через парадный вход. За дверью была темнота. Сара вошла первая и огляделась в поисках выключателя, чтобы зажечь свет. Она шагнула вперед, риелтор следовала за ней. Войдя в дом, они обе испытали непонятное чувство страха, словно были любопытными детьми, без спросу проникнувшими на чужую территорию. Дому было восемьдесят три года, и Сара не знала, функционирует ли выключатель. Возле входной двери она заметила две кнопки и нажала каждую из них по очереди, но ничего не добилась. В смутном свете, проникавшем сквозь оставленную открытой входную дверь, они разглядели, что окна холла заколочены досками. Кроме этого, больше ничего разглядеть не удалось.
- Надо было захватить с собой фонарик, - сказала Сара недовольным тоном.
Едва она это сказала, как Марджори, покопавшись в сумке, достала фонарик и протянула его Саре. Второй фонарик она оставила для себя.
- Старые дома мое хобби, - объяснила Марджори.
Они обе включили фонарики и огляделись вокруг. Окна были заколочены тяжелыми досками, белый мраморный пол простирался, казалось, на целые мили, а над головами висел огромный канделябр с электрическими лампами, которые, однако, не включались, так как проводка, судя по всему, сгнила от времени, как и многое другое.
Стены холла с высоким потолком были обшиты великолепными панелями и украшены лепниной. По обе стороны располагались небольшие комнаты, видимо, служившие приемными. В них, судя по всему, в свое время ожидали посетители, прибывавшие с визитами. Никакой мебели не было. На полах в обеих приемных комнатах красовался чудесный паркет, а стены были обшиты старинными деревянными панелями, украшенными искусной резьбой, которые, судя по всему, были вывезены из Франции. Обе комнаты выглядели весьма элегантно, и в каждой имелось по великолепному канделябру. Из дома было вывезено все до того, как его купил Стенли, но он как-то раз упомянул в разговоре с Сарой, что бывшие владельцы оставили в доме все бра и канделябры, находившиеся там первоначально. А кроме того, Сара заметила также в каждой из комнат по старинному мраморному камину. Приемные комнаты были одинакового размера. Каждую из них можно было бы без труда превратить в изящный кабинет или офис, в зависимости от того, для каких целей будет использоваться дом в его следующей жизни. Возможно, его превратят в невероятно элегантный небольшой отель, или здесь разместится какое-нибудь консульство, или это будет дом какого-нибудь баснословно богатого человека. Интерьер дома напоминал небольшой замок, хотя Саре он казался таким и по внешнему виду. Во всем городе, а может быть, даже в целом штате не было ни одного дома, хотя бы отдаленно напоминавшего этот. Такой дом, или замок, можно было бы, наверное, найти где-нибудь во Франции.
Сара и Марджори прошли дальше и увидели в центре холла большую лестницу со ступенями белого мрамора и бронзовыми перилами, которая величественно поднималась на верхние этажи здания. Можно было без труда представить себе мужчин во фраках и цилиндрах и женщин в вечерних платьях, поднимающихся и спускающихся по этим ступеням. С потолка свисала невероятно больших размеров люстра. Обе женщины одновременно подумали об одном и том же и осторожно отошли в сторону, чтобы не стоять под ней. По прошествии стольких лет находиться под такой огромной люстрой, возможно, было небезопасно. Саре вдруг стало страшно, что она сорвется вниз и разобьется вдребезги. Отойдя в сторону, Сара увидела малую гостиную, окна в которой были занавешены шторами. Марджори и Сара подошли к окнам, чтобы посмотреть, забиты ли они досками, и раздвинули тяжелые шторы, ткань которых истлела и распадалась в руках. За шторами находились не окна, а настоящие французские застекленные двери, выходящие в сад. Они составляли целую стеклянную стену. Эти стеклянные двери были закрыты досками только в верхней части, а в остальной части стекла были грязными, но заколочены не были. Как только женщины раздвинули шторы, в комнату впервые с тех пор, как дом купил Стенли, хлынул солнечный свет. Сара и Марджори огляделись вокруг и охнули, вытаращив глаза от удивления. Они увидели огромный камин с мраморной каминной полкой. Стены комнаты были обшиты панелями и отделаны зеркальными филенками. Возможно, здесь был когда-то бальный зал. Паркету здесь было, видимо, несколько сотен лет. Он тоже, судя по всему, был вывезен из какого-нибудь замка во Франции.
- Силы небесные! - прошептала Марджори. - Я никогда не видывала ничего подобного. Таких домов, как этот, просто больше не существует и в наших местах никогда не существовало. - Это напомнило ей коттеджи в Ньюпорте, построенные Вандербильтами и Асторами. Но на Западном побережье ничего сопоставимого с этим не было. Интерьер дома выглядел как Версаль в миниатюре.
- Это бальный зал? - спросила Сара, с трудом приходя в себя от изумления. Она знала, что где-то здесь должен находиться бальный зал, но не ожидала увидеть что-нибудь настолько прекрасное.
- Не думаю, - ответила Марджори, наслаждаясь каждой минутой их экскурсии по дому. Дом превзошел все ее ожидания. - Бальные залы обычно находятся на втором этаже. Я думаю, что это главная гостиная, вернее, одна из них.
Они обнаружили еще одну комнату вроде этой, но несколько меньших размеров, по другую сторону дома. Обе комнаты примыкали к небольшой ротонде. В ротонде были мраморные полы и фонтан в центре, который, судя по всему, когда-то работал. Если закрыть глаза, можно было представить себе, какие балы здесь задавали, какие происходили светские рауты, о которых только в книгах можно прочесть.
Рядом находилось также несколько небольших комнат отдыха, где, как было принято в прежние времена в Европе, дамы могли отдохнуть и ослабить шнуровки корсетов. Было здесь также большое количество буфетных и служебных помещений, где пища не готовилась, но куда ее доставляли из кухни. В наше время буфетные можно было бы превратить в кухни, потому что никому теперь не пришло бы в голову размещать кухню в цокольном этаже. Ни у кого теперь не было в распоряжении нескольких десятков слуг, которые таскали бы блюда и подносы вверх и вниз по лестнице. В доме не было признаков присутствия грызунов, потеков на потолках или плесени. При Стенли ежемесячно приезжавшая бригада уборщиков поддерживала чистоту в доме, но тем не менее разрушительное воздействие времени сказывалось. На главном этаже Сара и Марджори обнаружили также шесть ванных комнат. Четыре были мраморными и предназначались, очевидно, для гостей, а две, выложенные кафелем, - для слуг. Под лестницей находился вход в помещения обслуживающего персонала. Штат слуг, судя по всему, был огромен.
Когда Марджори и Сара готовы были подняться наверх, последняя вспомнила, что в доме есть лифт. Правда, Стенли никогда им не пользовался. Пока ноги не отказали ему полностью, он героически поднимался и спускался по черной лестнице, поскольку считал, что лифт давно пришел в негодность.
Сара и Марджори осторожно направились к большой лестнице в центре дома, восхищаясь по пути каждой мелочью: полами, инкрустацией по дереву, панелями, лепниной, окнами и канделябрами. Над главной лестницей потолок был высотой в три этажа. Под крышей находилась мансарда, где жил Стенли, а ниже лестницы - цокольный этаж. Но сама лестница, величественная и изящная, занимала много места в центральной части дома.
На втором этаже Сара и Марджори обнаружили еще две великолепные жилые комнаты, а также дневную гостиную с видом на сад, комнату для игры в карты, музыкальный салон, где некогда стоял большой рояль, и, наконец, бальный зал, о котором обе были наслышаны. Зал и впрямь выглядел точной копией зеркального зала в Версале и был так красив, что даже глазам не верилось. Задергивая шторы, Сара чуть не плакала: такой красоты она никогда в жизни не видывала. Она понять не могла, почему Стенли никогда не пользовался домом. Дом был слишком прекрасен, чтобы стоять все эти годы заброшенным, лишенным любви и внимания.
Величие и изящество не являлись стихией Стенли. Его стихией были деньги. Осознание этого сильно опечалило Сару. Стенли Перлман не зря прожил жизнь, но многие важные ее стороны прошли мимо него. Он не хотел, чтобы то же самое случилось с Сарой, и теперь она понимала почему. Этот дом был символом того, чем Стенли владел, но чего, в сущности, никогда не имел. Он никогда не любил его, не наслаждался жизнью в нем и не позволял себе выйти за пределы своего мирка. Комната служанки, где Стенли провел три четверти века, была символом его жизни, в которой отсутствовали дружеское общение, красота и любовь.
Добравшись до третьего этажа, Сара и Марджори оказались перед большой двустворчатой дверью. Сара подумала сначала, что дверь заперта. Они с Марджори толкали дверь, тянули ее на себя, но ничего не получалось. И вот когда обе уже хотели было отказаться от этой затеи, дверь неожиданно открылась, и за ней обнаружилась анфилада красивых уютных комнат. Гостиная, несколько гардеробных, спальня и две великолепные мраморные ванные комнаты, каждая из которых по площади превосходила квартиру Сары. Оба помещения были великолепно оборудованы, причем пол в ванной Лили был из розового мрамора, а в ванной Александра - из бежевого. Отделка не уступала по качеству дворцу дожа в Венеции.
По обе стороны от входа в хозяйские апартаменты располагались две гостиные, а на противоположной стороне - две детские, одна из которых предназначалась для девочки, другая - для мальчика. Пока Сара в восхищении оглядывалась вокруг, ей в голову пришла неожиданная мысль.
- Скажите, а когда Лили исчезла, она взяла с собой детей? Если взяла, то это наверняка разбило сердце Александра. Бедняга потерял красавицу жену, сына и дочь, которые жили здесь, а вдобавок и все свои деньги. Потеряв все, любой мог бы сломаться.
- Не думаю, что она взяла детей с собой, - заметила Марджори. - Я кое-что читала о ней и о доме, но об этом нигде ничего не говорится. В журнале просто сказано, что Лили «исчезла». У меня не сложилось впечатления, что дети исчезли вместе с ней.
- Как вы думаете, что случилось с Александром и детьми?
- Это одному Богу известно. Очевидно, он умер сравнительно молодым. Как утверждают, от горя. О его семье ничего не известно. Наверное, все тоже умерли. В Сан-Франциско не осталось никого с такой фамилией. Возможно, родственники Александра возвратились на свою родину, во Францию.
- А возможно, все они действительно умерли, - печально сказала Сара.
После того как они покинули детскую, Сара повела Марджори на черную лестницу, чтобы подняться на самый верхний этаж, хорошо знакомый ей после многочисленных визитов к Стенли. Она осталась в коридоре, где стояла, потупив взгляд, пока Марджори осматривала комнаты без нее. Ей не хотелось видеть комнату, где жил Стенли. Сара знала, что ей будет слишком грустно. Все, что касалось его, было в ее сердце и в ее голове. Ей не хотелось видеть его комнату и постель, на которой он умер. То, что она в нем любила, было при ней. А остальное не имело значения. Ей вспомнилась цитата из «Маленького принца» Сент-Экзюпери, которого Сара всегда любила: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». Именно эти слова передавали ее отношение к Стенли. Он навсегда остался в сердце Сары.
Марджори, нагнав ее на лестнице, спустилась вместе с Сарой на третий этаж и сообщила, что наверху имеются еще двадцать маленьких комнат для прислуги. Она сказала, что если снести стены, которые их разделяли, то новый владелец мог бы получить из них несколько спален хорошего размера, и что есть еще шесть ванных комнат в рабочем состоянии, хотя потолки там гораздо ниже, чем на трех основных этажах.
- Вы не возражаете, если я еще разок пройдусь по дому, чтобы сделать кое-какие заметки и наброски? - вежливо спросила Марджори.
Обе они испытывали благоговение перед тем, что увидели. Такую красоту, такую тонкость и изящество деталей они видели только в музеях. Все мастера, строившие этот дом, были из Европы. Марджори об этом читала.
- Если вы поручите нам продать этот дом, то я, конечно, пришлю кого-нибудь, чтобы сделать официальные планы и фотографии. Но мне хотелось бы кое-что набросать и вспомнить расположение комнат и число окон.
- Делайте все, что нужно, - сказала Сара. Она отвела для встречи с риелтором целое утро, и до половины четвертого у нее не было назначено никаких встреч в офисе. К тому же на нее произвели хорошее впечатление серьезность Марджори и ее уважительное отношение к работе. Сара поняла, что для продажи дома Стенли она выбрала такого человека, какой был нужен.
Марджори достала небольшой блокнот и принялась за работу, меряя расстояние шагами и делая какие-то пометки, а Сара тем временем еще раз взглянула на ванные комнаты и прошлась по гардеробным, открывая дверцы бесчисленных шкафов. Она не надеялась что-нибудь найти там, а просто забавлялась тем, что представляла себе великолепные платья, которые висели в шкафах, когда здесь жила Лили. Должно быть, у нее были целые горы драгоценностей, великолепные меха, а может быть, даже тиара. Все это, несомненно, было распродано сто лет назад. Мысль об этом, а также о беде, постигшей эту семью как в финансовом, так и в других отношениях, опечалила Сару. За прошедшие годы, когда она посещала здесь Стенли, она никогда не задумывалась о предыдущих владельцах дома. Стенли никогда о них не говорил. Похоже, что его они тоже не интересовали. Он даже имени их не упоминал. Ей вдруг очень захотелось узнать, что за люди были эти де Бомоны. На основании того немногого, что рассказала ей Марджори, Сара представила себе и их, и даже их детей. Фамилия Бомон была ей знакома. Сара когда-то слышала о них. Кажется, это семейство занимало видное место в истории города. Но Сара не была в этом уверена. Где же она слышала о них? Может, во время одной из экскурсий по музеям еще в школьные годы?
Открыв последний шкаф, в котором сквозь запах плесени прорывался все еще сильный аромат кедра, Сара поняла, что здесь, вероятно, Лили хранила свои меха - горностаи и соболя. Сара заглянула в глубину шкафа, как будто надеясь увидеть там эти меха. И тут ее внимание привлекло что-то валявшееся на полу шкафа. Посветив фонариком, который дала ей Марджори, Сара увидела фотографию.
Нагнувшись, Сара достала ее. Фотография была пыльная и очень хрупкая. На ней была изображена изящная молодая женщина в вечернем платье, спускающаяся вниз по главной лестнице. Глядя на нее, Сара подумала, что таких красавиц она еще не видывала. Женщина была высокая, стройная, как статуэтка, и напоминала юную богиню. Волосы ее были уложены в высокую прическу в соответствии с модой того времени. На шее сверкало бриллиантовое колье, а на голове тиара. Женщина спускалась по ступеням лестницы, словно в танце. Из-под платья выглядывала ножка в серебряной туфельке. У нее было веселое выражение лица, а глаза огромные, проницательные, гипнотизирующие. Сара сразу догадалась, что это была Лили.
- Что-нибудь нашли? - спросила Марджори, торопливо проходя мимо с рулеткой и блокнотом в руках. Ей не хотелось заставлять Сару слишком долго ждать, и она старалась поскорее сделать все, что нужно.
Она на мгновение остановилась, чтобы взглянуть на фотографию.
- Кто это? На обороте что-нибудь написано?
Сара перевернула фотографию. Там выцветшими, но все еще различимыми чернилами старомодным, похожим на кружево почерком было написано: «Мой дорогой Александр, я буду любить тебя вечно. Твоя Лили». Прочитав это, Сара чуть не заплакала. Эти слова дошли до ее сердца, как будто она знала Лили и могла почувствовать боль, которую испытал муж, когда она ушла. Их история болью отозвалась в ее сердце.
- Сохраните ее, - сказала Марджори, снова направляясь в хозяйскую спальню. - Наследникам она ни к чему. Сама судьба, видимо, распорядилась так, чтобы ее нашли вы.
Сара не стала с ней спорить и то и дело поглядывала на снимок, пока ждала Марджори. Поскольку Сара знала, что случилось с Бомонами впоследствии, надпись на фотографии приобрела еще более печальный смысл. Может быть, Лили позабыла фотографию в шкафу, когда уходила? Видел ли ее когда-нибудь Александр? Или ее кто-то обронил, когда вещи вывозили из дома перед тем, как его купил Стенли? Самое же странное заключалось в том, что Сара была уверена, что где-то уже видела эту фотографию, хотя не могла вспомнить, где именно. Может быть, в какой-то книге или журнале. Или, возможно, ей это всего лишь показалось. Но нет. Она все-таки где-то уже видела фотографию.
Час спустя, переходя с этажа на этаж, они спустились вниз и оказались возле входной двери. Из главной гостиной в холл проникал слабый свет. Дом больше не производил удручающего впечатления. Ореол таинственности тоже исчез. Это был просто чрезвычайно красивый дом, который слишком долго стоял заброшенным. Если он попадет в руки подходящего человека, располагающего достаточно большими деньгами, чтобы вернуть дом к жизни, и если этот человек найдет ему разумное применение, то это может стать чрезвычайно интересным проектом возвращения дому по праву принадлежащего ему важного места в истории города.
Выйдя на освещенную солнцем улицу, Сара тщательно заперла дверь и на пару с Марджори быстро прошла по цокольному этажу. Они осмотрели кухню, огромную столовую для слуг, апартаменты дворецкого и экономки, еще двадцать комнат для слуг, а также бойлерную, винные погреба, морозильник для мяса, ледник и комнату садовника, в которой до сих пор сохранились многочисленные приспособления для составления букетов.
- Вот это да! - сказала Марджори, когда они остановились, глядя друг на друга, на ступенях лестницы, ведущей к парадному входу. - Я даже не знаю, что и сказать вам. Такого я нигде не видела, только разве в Европе или в Нью-порте. Даже дом Вандербильтов не так прекрасен, как этот. Надеюсь, нам удастся найти подходящего покупателя. Дом должен быть возвращен к жизни, и относиться к этому следует как к реставрационному проекту. Мне даже хотелось бы, чтобы кто-нибудь превратил его в музей, но было бы еще лучше, если бы в нем действительно поселился человек, который его любит.
Марджори потрясло, когда она услышала, что Стенли всю свою жизнь прожил на чердаке, и она решила, что он, видимо, был большим оригиналом. Сара спокойно объяснила, что он был очень простым человеком без претензий. Марджори воздержалась от дальнейших замечаний, заметив, что Сара была очень привязана к престарелому клиенту и говорила о нем с благоговением.
- Я могу немного рассказать вам о нем, - сказала Сара. Был полдень, и ей не хотелось возвращаться в офис так рано.
- С удовольствием. Не желаете ли выпить по чашечке кофе? - спросила Марджори.
Сара кивнула, и Марджори последовала за ней в своей машине в «Старбакс». Они сели за столик в углу, заказали капуччино, и Марджори стала просматривать свои записи. Дом был не только великолепен сам по себе, но он еще и стоял на огромном участке, в превосходном месте, в окружении сада, в котором, правда, долгие годы никто ничего не сажал. Но попади дом и сад в хорошие руки, они могли бы превратиться в воплощенную мечту.
- Как вы думаете, сколько может стоить этот дом? Разумеется, я не требую от вас официальной оценки. - Сара знала, что Марджори необходимо все подсчитать и произвести официальные замеры. Для них обеих это было всего лишь предварительное знакомство. Но они обе чувствовали себя так, будто нашли бесценный клад.
- Ей-богу, Сара, я не знаю, - честно призналась Марджори. - Любой дом, большой или маленький, стоит лишь столько, сколько кто-нибудь готов заплатить за него. Но это всего лишь домыслы. Чем больше дом и чем он необычнее, тем труднее предсказать его стоимость. - Она улыбнулась и сделала глоток капуччино. После их утреннего приключения кофе был ей абсолютно необходим. А Саре до смерти хотелось рассказать обо всем Филу. - Таких домов, как этот, наверняка больше нет, - продолжала Марджори. - Как его оценивать? Никаких аналогов ему не существует, разве что дом Фрика в Нью-Йорке. Но здесь не Нью-Йорк. Это Сан-Франциско. Дом такого размера большинство людей испугает. Чтобы реставрировать и меблировать его, потребуется целое состояние, а также целая армия людей, чтобы дом функционировал. С таким размахом больше никто не живет. В этом районе города не предполагается строительство ни гостиницы, ни мотеля. Никто не купит его под школу. Консульства закрывают свои резиденции и арендуют для своего персонала квартиры. Для него потребуется совсем особый покупатель. Какую бы цену за него ни назначить, это будет произвольная цифра. Продавцы и брокеры вечно надеются в основном на иностранных покупателей: какого-нибудь важного араба или, возможно, китайца из Гонконга, а то и какого-нибудь русского. А на самом деле его, по всей вероятности, купит кто-нибудь из местных. Возможно, кто-нибудь из мира высоких технологий Кремниевой долины. Однако надо, чтобы покупатель захотел иметь такой дом и понял, что он приобретает… Не знаю… может быть, пять миллионов? Или десять? Или двадцать? Но если никто не пожелает с этим связываться, наследники могут считать, что им повезло, если они получат три, а то и два миллиона. Дом может простоять здесь непроданным долгие годы. Предугадать это невозможно. Может, они вообще пожелают продать его по бросовой цене, лишь бы поскорее отделаться от него. Надеюсь лишь, что его приобретет подходящий человек. Я буквально влюбилась в этот дом! - честно призналась Марджори.