Канд. мед. наук А. И. Малоземова (Ярославль)
"Советское здравоохранение", 1982, № 3
Женское движение за свою эмансипацию в России особо обострилось в годы революционной ситуации (1859—1861). К 70-м годам оно приняло значительный размах. Русские женщины, преимущественно изпривилегированных классов, стремились завоевать себе гражданские права, получить образование и специальность.
В царской России женщин не принимали в высшие учебные заведения и они уезжали учиться за границу, главным образом в Цюрихский университет. Там, по выражению авторов официального отчета Департамента полиции, у русских женщин, «... отравленных ядом нигилизма, начали исчезать все симпатичные стороны женского существа — скромность, благопристойность, любезность, религиозность»1. Особую тревогу правительства вызывало революционизирующее влияние на русскую молодежь политических эмигрантов, под воздействие которых росли энергичные агитаторы. По словам историка-монархиста Голицына, велико было значение этих агитаторов в распространении на родине революционной пропаганды, «...которая быстро разлилась чуть не по всей России. Женский элемент оказался в этом случае тем активным стимулом, тем реальным фактором, который давал движению и силу, и страстность»2.
Самодержавное русское правительство приняло реакционное решение — покончить с эмансипацией женщин. В 1873 г. оно издало циркуляр, которым в ультимативной форме предлагалось всем русским студенткам прекратить учебу в Цюрихе и вернуться в Россию до 1/Ӏ 1874 г. Невернувшимся в срок грозили различными наказаниями. Часть цюрихских студенток вернулась в Россию, другие же для продолжения образования переехали в Париж, Женеву, Берн.
Медицинскую профессию передовые женщины России считали наиболее необходимой и полезной как для оказания помощи бесправному населению страны, так и для ведения революционной пропаганды. Никакая другая специальность не сближала так интеллигенцию с народом, как медицинская. Эту профессию избрали себе 3 сестры Фигнер — Вера, Лидия и Евгения. Они не только стали медиками, но и выдающимися революционерками.
Вера Николаевна Фигнер (1852—1942) родилась в дворянской семье. Из 6 детей Николая Александровича Фигнер и его жены Екатерины Христофоровны ни один не прошел по жизни бесследно. Вера, Лидия и Евгения стали революционерками. Младшая из сестер, Ольга последовала за мужем-революционером, врачом Флоровским, в Сибирскую ссылку. Брат Николай стал выдающимся певцом, а Петр — крупным горным инженером.
О жизни и деятельности знаменитой революционерки В. Н. Фигнер написано много как ее друзьями, так и врагами. И те, и другие характеризуют ее как исключительного, выдающегося человека, стойкого революционера. В своей книге «Запечатленный труд» В. Н. Фигнер рассказывает о трудном, полном опасностей и героизма пути ее соратников. В книге запечатлен целый период истории русского революционного движения.
На выбор жизненного пути передовых женщин того времени, на их прогрессивные взгляды большое влияние оказали русские революционные демократы, отмечавшие важность вовлечения женщин в общественную жизнь и призывавших их к участию в революционной борьбе. С их взглядами Вера Фигнер познакомилась в юности. К окончательному решению о выборе профессии она пришла, прочитав в печати сообщение о получении Н. П. Сусловой в 1867 г. степени доктора медицины в Цюрихском университете. «Известие об этом в журнале „Дело”, — вспоминала Фигнер, — дало мне указание, в какую сторону идти»3.
Медицинское образование В. Фигнер началось с посещения вместе с сестрой Лидией лекций профессора П. Ф. Лесгафта в Казанском университете на правах вольнослушательниц. Лекции Лесгафта сестры Фигнер слушали недолго, так как вскоре профессор как политически неблагонадежный был уволен. Для продолжения медицинского образования сестры поехали в Цюрихский университет. Там они, как и другие цюрихские студентки, познакомились с политическими эмигрантами, вошли в состав революционного кружка и позднее «... стали самыми подготовленными для революционной деятельности не только среди женской, но и мужской молодежи. Они были хорошо образованы, начитаны, прекрасно знали всю западно-европейскую и русскую революционную литературу,.. присутствовали на международных конгрессах Интернационала. Девушки представляли не случайную компанию студентов, а тесносплоченный кружок высокоидейного и нравственного закала»4.
Передовая часть цюрихских студенток пришла к пониманию того, что приобретение специальности медика — не основная цель их дальнейшей деятельности, а только средство для облегчения страданий народа. Они сознавали, что нужна коренная ломка существующего в России строя, что нужно, по выражению В. Фигнер, не лечить симптомы болезни, а устранять её причины и не заниматься филантропией, «...являющейся маленькой заплатой на старом платье, которое надо не чинить, а выбросить и завести новое»5.
После правительственного указа 1873г о возвращении русских студенток из Цюриха Вера Николаевна поступила в Бернский университет, где проучилась еще полтора года. Закончить образование ей не удалось, хотя до получения диплома врача оставалось всего полгода и уже была выбрана тема докторской диссертации
Осенью 1875 г. в России последовала массовые аресты революционеров, в том числе и товарищей В. Фигнер, вернувшихся из-за границы. Оставшиеся на свободе призывали Веру Николаевну помочь им в работе. Это и заставило ее расстаться с мечтой о завершении образования.
О своих переживаниях в то времяВ. Фигнер рассказывает так: «Я сказала бы ложь, если бы не упомянула о той борьбе, которую мне пришлось испытать, прежде чем решиться на этот шаг. Надежды матери, ожидания родных, самолюбие, тщеславие! Все это приходилось разбить собственными руками, когда цель уже перед глазами»6. Победило сознание долга перед основной целью жизни — революционной борьбой.
Она уже обладала знаниями, необходимыми врачу, недоставало только официального документа, хотя бы диплома фельдшерицы. Этот документ, вернувшись в Россию, Фигнер получила в Ярославле, где, скрыв свое образование, она в течение полутора месяцев посещала земскую больницу, а затем при Врачебной управе блестяще выдержала экзамен на фельдшерицу. Инспектор Врачебной управы И. Н. Буховцев высоко оценил знания экзаменующейся, заявив, что она «латынь знала лучше его». Фигнер вспоминала, что ей на экзаменах «...не раз приходилось прикусить язык, чтобы не пуститься в слишком научные рассуждения» 7.
Вернувшись в Петербург, В. Н. Фигнерсдала при Медико-хирургической академии экзамен на звание акушерки. После этого она оформила развод с мужем А. В. Филипповым, разлад с которым наметился давно из-за разницы взглядов на участстие в революционной деятельности. «К ноябрю 1876 г., — писала Фигнер, — все мои житей ские счеты были кончены. Над прошлым был бесповоротно поставлен крест. И с 24 лет моя жизнь связана исключительно с судьбой русской революционной партии»8.
В начале 1878 г. Фигнер получила место фельдшерицы в с. Вязьмино Петровского уезда Саратовской губернии. К ней в качествеземской оспопрививательницы приехала сестра Евгения. Вскоре крестьяне прониклись верой и уважением к новой «лекарке». К ней приезжали и приходили пешком больные не только с ее участка, но и из дальних деревень за 60—70 верст. Заболеваемость в Петровском уезде была высокой. Свирепствовали эпидемии кори, скарлатины, оспы, тифов. За 1878 г. от инфекционных заболеваний погибли около 5 % жителей.
Врача в этой местности не было, и Вера Николаевна обслуживала больных с самыми разными заболеваниями. Внимание к больным, умение сочувствовать им создало ей большую популярность. Люди верили в ее знания. За 10 мес работы на участке она приняла более 5 тыс. человек — столько же, сколько в городе принимал земский врач в течение года с помощью нескольких фельдшеров.
Кроме оказания медицинской помощи, сестры Фигнер организовали бесплатную школу для крестьянских детей. Они проводили с населением читки художественной литературы, беседы на интересующие крестьян темы, вникали в их нужды, защищали их интересы, боролись со взяточничеством священника, писаря, старшины и др. Эта деятельность приносила сестрам удовлетворение и сознание своей полезности, но вызывала злобу деревенского начальства. В Губернскую управу стали поступать доносы на «вредное влияние фельдшериц». Началась за ними слежка, допросы крестьян и учеников.
Следствием по делу о покушении на Александра II было установлено, что А. К. Соловьев9, незадолго перед покушением встречался в Вязьмино с сестрами Фигнер. Предупрежденные товарищами о готовящемся аресте, Вера и Евгения Фигнер срочно, за один день до приезда жандармов в Вязьмино, уехали из деревни.
После отъезда из деревни В. Н. Фигнер участвовала в работе Воронежского съезда народников, на котором была одобренaновая тактика революционной борьбы - индивидуальный террор. Вера Николаевна была введена в члены исполнительного комитета вновь организовавшейся партии Народная воля и, перейдя на нелегальное положение, целиком посвятила себя революционной деятельности.
После событий 1 /III 1881 г., завершивших вторую революционную ситуацию, был разгромлен исполнительный комитет Народной воли, — «великий И. К.», как именовали его современники. Из его членов осталась на свободе одна В. Н. Фигнер. Она энергично пыталась восстановить революционную организацию, сделав основной упор на работу среди военных. Царская охранка долго, безрезультатно охотилась за ней, называя ее «великой анархисткой». И только 10/ӀӀ 1883 г., преданная Дегаевым, В. Фигнер была арестована и заключена в Петропавловскую крепость, где пробыла до суда 20 мес. Получив донесение об аресте В. Н. Фигнер, царь Александр III воскликнул: «Слава богу! Эта ужасная женщина арестована!» и на полях письменного донесения об аресте начертал: «Наконец, попалась!» 10.
На первом же допросе В. Н. Фигнер дала показания о своей революционной деятельности, о создании противоправительственной военной организации, об участии в подготовке покушения на Александра II и др. На суде защитник Фигнер характеризовал ее как человека, страстно любящего правду и ради правды не останавливающегося ни перед чем. «Что до приговора, который ожидает Фигнер, — говорил он, — то она не ждет и не желает ни милости, ни снисхождения»11.
В сентябре 1884 г. Петербургским военно-окружным судом рассматривалось дело о военной организации партии Народной воли, так называемый «процесс 14-ти». В числе подсудимых были 6 офицеров и 2 женщины-медички: В. Н. Фигнер и Л. А. Волкенштейн. Смертный приговор был вынесен 8 подсудимым, в том числе В. Н. Фигнер. Офицеров Штромберга и Рогачева казнили, остальным смертная казнь была заменена другими наказаниями, Вере Фигнер — бессрочной каторгой в Шлиссельбургской крепости, где она пробыла 20 лет. Последнее слово В. Фигнер, проникнутое революционной убежденностью, было напечатано за границей и нелегально распространялось в России как документ выдающегося агитационного значения. Приговор военного суда по «процессу 14-ти» был так суров потому, что правительство понимало опасность проникновения революционной «заразы» в армию — единственную опору царизма.
Об исключительной роли В. Н. Фигнер в создании и деятельности военной организации Народной воли член исполнительного комитета Л. Тихомиров писал: «Вера Фигнер сделала в военной среде так много, как никто. Ее горячее слово пробуждало в офицере гражданина. Ее проповедь слышалась во всех концах России, от Кронштадта до Николаева. Роль Фигнер в военном заговоре — вот ее настоящая вина перед царским правительством и ее величайшая заслуга перед Россией»12. В. Н. Фигнер в книге «Запечатленный труд» исчерпывающе рассказала о своем двадцатилетием пребывании в Шлиссельбургской крепости.
В 1904 г. В. Н. Фигнер была освобождена из крепости, но долгое время находилась под надзором полиции, подвергалась ссылкам в Архангельскую, Казанскую, Новгородскую губернии. С 1906 по 1915 г. она жила за границей, занимаясь литературным трудом и организацией помощи русским политическим ссыльным.
После февральской революции В. Н. Фигнер являлась организатором и председателем Комитета помощи амнистированным политическим ссыльным. Это была огромная работа, заключавшаяся в том, чтобы одеть, обуть, обеспечить питанием и транспортом тысячи политических амнистированных. Только через Иркутский комитет прошло 5519 человек. В числе деятельных членов комитета были сестры и зять Веры Николаевны. Комитет блестяще справился со своими задачами. После Октябрьской революции В. Н. Фигнер некоторое время работала в системе Наркомата социального обеспечения, а потом занималась литературным трудом. Книга воспоминаний «Запечатленный труд» принесла автору всемирную известность, ее перу принадлежит большое число статей в различных журналах. В 1932 г. вышло семитомное собрание сочинений В. Н. Фигнер. Вера Николаевна была членом Общества политкаторжан, членом Союза советских писателей, вела большую переписку, выступала с воспоминаниями перед рабочими, интеллигенцией, учащимися.
О роли В. Н. Фигнер в революционном движении, о ее непоколебимой принципиальности и честности, об ее организаторских способностях, целенаправленности и мужестве сказано немало. Даже враги называли ее «ветераном среди социалистов и террористов», «великой организаторшей движения», «талантливым пахарем на революционной ниве» и т. п.
Приведем выдержки из многочисленных характеристик ее товарищей по революционной борьбе: «...она обладала большой притягательной силой, являлась не только образцом революционной отваги, но и воплощением человеческого совершенства. Как ссылка на высший авторитет, как окончательный приговор, звучало в устах ее товарищей: «Вера сказала!», «Вера так считает» 13. По свидетельству В. В. Вересаева, писатель Г. И. Успенский почти молитвенно преклонялся перед В. Н. Фигнер. В своем произведении «Выпрямила» в образе Венеры Милосской он отобразил самую светлую, самую высшую человеческую гармонию. Эти качества он находил у В. Н. Фигнер. Очень кратко и очень верно оценил значение Фигнер ее соратник Г. А. Лопатин: «Вера принадлежит не только друзьям — она принадлежит России» 14. Умерла Вера Николаевна Фигнер 15/VI1942 г. в Москве.
Сестра В. Н. Фигнер — Лидия Николаевна Фигнер-Стахевич (1853—1920) после окончания в 1871 г. Института благородных девиц стала посещать лекции в Казанском университете. Под руководством проф. П. Ф. Лесгафта занималась анатомией и «...даже посещала препаративную лабораторию»15. В 1872—1874 гг. училась на медицинских факультетах Цюрихского и Парижского университетов. По свидетельству Департамента полиции Лидия Фигнер ещё в Казанском университете сблизилась со студентами, считавшимися политически неблагонадежнымн, а в Цюрихе «...вращалась среди эмигрантов, принадлежала к самым радикальным кружкам революционной молодежи, собирала деньги для общества "Помощь”» 16. Вернувшись в Россию в 1874 г.она училась на акушерских курсах при Петербургской медико-хирургической академии. Потом переехала в Москву и примкнула к «преступному сообществу ставившему цель ниспровержение существующего строя».Перейдя на нелегальное положение, подфамилиями А. Степановой и Е. Ушаковой начала революционную пропаганду среди рабочих московских и иваново-вознесенских фабрик. В августе 1875 г. ее арестовали в Иваново-Вознесенске. При обыске обнаружили много нелегальной литературы и денег. Онабыла заключена в Петропавловскую крепость, где находилась до суда более полутора лет.
К суду Особого присутствия правительственного сената (март 1877 г.) «За участие в противоправительственном сообществе ираспространение преступных сочинений» было привлечено 50 революционеров, в их числе 16 женщин, из них 11 студенток-медичек. «Процесс 50-ти» был во многих отношениях выдающимся как по составу подсудимых, так и по своему громадному агитационному значению. Скамья подсудимых была превращена революционерами в трибуну для провозглашения и обоснования революционной программы, для обличения всех непорядков русской жизни. Отсюда велась пропаганда через головы судей.
В числе «50-ти» не было случайных лиц.На скамье подсудимых оказалось в полном составе руководящее ядро Всероссийски социально-революционной организации. Поэтому и выступали они на процессе сплоченно и зрело. Особенно замечательны были исторические речи Петра Алексеева и Софьи Бардиной. Этот процесс получил широкий отклик среди прогрессивной общественности страны. Поэт А. Л. Боровиковский посвятил Лидии Фигнер стихотворение «К судьях», другим участницам посвящено стихотворение Я. П. Полонского «Узница». Н. А. Некрасов, уже прикованный болезнью к постели, написал и отослал в тюремную камеру П. Алексееву знаменитое стихотворение «Смолкли честные, доблестно павшие. Смолкли их голоса одинокие».
Лидия Николаевна Фигнер была приговорена к каторжным работам на заводах сроком на 5 лет. Приговор заменен ссылкой на жительство в Иркутскую губернию с запрещением отлучаться оттуда в течение 12 лет. Л. Н. Фигнер была водворена в с. Урик, где когда-то жили ссыльные декабристы. В ссылке Лидия Николаевна изучает медицинскую литературу, лечит ссыльных и местное население. В ее адрес поступают посылки с книгами. Иркутский полицмейстер в своихдонесениях губернатору подробно перечисляет, что и откуда получено для Л.Фигнер с примечанием, что в получаемых ею книгах «...ничего запрещенного не обнаруженo»17. В описи значатся следующие книги«Общая патология» (издание Вагнера), «Физиология» Брюккера, «Руководство для фельдшерских школ», «Руководство к частной фармакологии» и др. Однако не вся корреспонденция вручалась «государственной преступнице», особенно письма ссыльных.
В 1878 г. Л. Н. Фигнер переведена на жительство в Иркутск. Там она вышла замуж за С. Г. Стахевича 18. В первые годы ссылки Лидия Николаевна неоднократно подвергалась обыскам, арестам, ее заключали в тюрьму за получение писем «преступного содержания», за обнаружение у нее запрещенного стихотворения, за организацию Общества Красного Креста Народной воли, за укрывательство политической ссыльной, переводили на жительство из одного места в другое и только в декабре 1891 г. разрешили выехать из Сибири с запрещением в течение 5 лет жить в столицах и крупных городах. В правах она восстановлена не была, за нею учреждался негласный надзор и бдительное наблюдение.
В июле 1892 г. семья Стахевичей прибыла в Казанскую губернию, где им было разрешено прожить всего 1 мес. Затем Стахевичи переехали в Ригу. В ноябре 1892 г. брат Лидии Н. Н. Фигнер — артист императорского театра, ходатайствовал перед правительством о разрешении семье Стахевичей переехать в столицу для обучения их 4 детей. В просьбе ему отказали.
Только в марте 1900 г. Стахевичам разрешено переехать в Петербург на постоянное жительство. Однако негласный надзор за ними продолжался. В Департамент полиции постоянно сообщалось о проведении поднадзорной семьи, о их родственниках, знакомых и даже о детях.
В 1906 г. после закрытия Шлиссельбургской крепости общественностью Петербурга былсоздан Шлиссельбургский комитет для организации в этой «государевой тюрьме» музея. В комитет вошли видные прогрессивные деятели: И. Е. Репин, В. Г. Короленко, Н. Я. Римский-Корсаков и др., в том числе бывшие политические заключение М. П. Сажин, Л. Н. Стахевич, О. Н. Фигнер-Флоровская.
До 1915 г. Лидия Николаевна Фигнер- Стахевич работала в редакции журнала «Русское Богатство». Позднее жила в Нижнем Новгороде и в Москве. Умерла в Орловской губернии 9/ӀII 1920 г. на 67-м году жизни.
Евгения Николаевна Фигнер-Сажина (1858—1931) была пятым ребенком в семье Н. А. Фигнера. После окончания гимназии ей советовали поступить в консерваторию, так как она обладала великолепным меццо-сопрано. Но она избрала другой путь.
В 1875 г. Евгения уехала в Швейцарию, где познакомилась с русскими политическими эмигрантами, в частности со своим будущим мужем М. П. Сажиным 19. Департамент полиции позднее так характеризовал Евгению Фигнер: «...одна из трех известных сестер, которые уже давно отдались душой и телом революционному делу».
Вернувшись из-за границы в Петербург, Евгения поступила на Калинкинские акушерские курсы. Познакомилась с революционной молодежью, участвовала в демонстрации на Казанской площади, вошла в кружок народников. В 1878 г., получив диплом фельдшерицы, Е. Фигнер уехала к старшей сестре Вере Николаевне в Саратовскую губернию в качестве земской оспопрививательницы. Там она открыла бесплатную школу для крестьянских детей, которых привозили из деревень верст за 20. Школу посещали и взрослые, называя Евгению Николаевну «наша золотая учительша».
После вынужденного отъезда из с. Вязьмина Евгения Фигнер перешла на нелегальное положение и под фамилией Побережной стала вести пропаганду среди рабочих, распространяла нелегальную литературу, переписывала секретные сообщения Н. В. Клеточникова20 и выполняла другие партийные поручения. Полиция напала на ее след, и ей пришлось укрыться у врача-писателяС. Я. Елпатьевского в с. Милославском Рязанской губернии, работая в больнице бесплатной фельдшерицей.
Осенью 1879 г. по возвращении в Петербург Е. Фигнер была арестована. При обыске у нее найден динамит, нелегальная литература и план Зимнего дворца. Она была заключена в Петропавловскую крепость и Петербургским военно-окружным судом по «процессу 16-ти террористов» приговорена к 15 годам каторги, замененной ссылкой на поселение в отдаленные места Сибири. На допросах и на суде Е. Фигнер держалась с достоинством и большой выдержкой. После судебного приговора в письме к сестре Вере Фигнер она высказывала сожаление, что мало сделала на избранном ею пути, писала, что не сомневается в торжестве идеала, во имя которого борется партия Народная воля. С грустью и иронией Евгения Николаевне констатирует, что 3 сестры Фигнер идут «...крещендо: Лидия на житье, я на поселение, а мисс Джек-Блек (шутливое прозвише Веры Фигнер) угодит на каторгу»21.
По дороге в ссылку Е. Фигнер перенесла в Иркутской тюрьме сыпной тиф. Поселена в Киренске Иркутской губернии, там встретилась с М. JI. Сажиным и вышла за него замуж. В Сибири семья Фигнер-Сажиных прожила более 20 лет, переезжая по месту работы М. П. Сажина в Балаганск, Лиственичное, в Якутскую область, где ссыльный Сажин работал управляющим Ниманскими золотыми приисками. Евгения Николаевна все время искала применения своим силам, оказывала медицинскую и материальную помощь политическим ссыльным, занималась обучением детей. В 1896 г. Сажины получили право разъезда по всей Сибири и стали «подвигаться на Запад». В дороге у Евгении Николаевны родился четвертый сын. В заброшенной избушке на реке Бурее роженица сама у себя принимала роды, давая местной неграмотной женщине необходимые указания.
Было решено поселиться в Тюмени, где предполагалось учить старших сыновей в реальном училище. В Тюмени, как и во многих районах Сибири, в то время свирепствовали эпидемии черной оспы и холеры, с высокой смертностью. Сажины поселились в деревне около Тюмени. Хозяйка дома заболела холерой и Евгения Николаевна, ухаживая за ней, заразилась сама, «...но благодаря принятым ею мерам поправилась и уберегла семью от заражения»22. Эпидемия продолжалась, и семья Сажиных решила переехать в Пермь, к брату Евгении Николаевны, работавшему инженером на Богословских заводах. Однако полиция не разрешила Сажиным поселиться там, и пришлось возвращаться в Тюмень, где эпидемия холеры затихала. Все эти переезды и волнения отрицательно сказались на здоровьеЕвгении Николаевны, еще не окрепшейпосле родов и перенесенной холеры.
В 1900 г. Сажиным-Фигнер было разрешено поселиться в Риге, где к тому времени жила семья Стахевичей. Потом Сажины переехали в Нижний Hoвгород, там включились в революционную деятельность. Евгения Николаевна работала в нелегальном Красном Кресте по сбору средств для помощи политическим заключённым, вела культурно-просветительную работу. Особенно деятельны были супруги Сажины в период революции 1905 г. Евгения Николаевна в 1906 г. была арестована, заключена в тюрьму, но вскоре ocвобождена. В 1908 г. Сажины перехали в Петербург. Михаил Петрович работал в журнале «Русское Богатство», а Евгения Николаевна — в просветительном отделе им. Н. А. Некрасова и в Обществе помощи политическим заключенным.
В октябре 1917 г. супруги Сажины уехали в г. Грозный к сыну, служившему на нефтяных приисках. В1920 г. они поселились в Москве. Сажины были членами Общества политкаторжан. Евгения Hиколаевна до самой смерти (1931) много работала по организации Музея каторги и ссылки и библиотеки при нем. «Человек изумительной скромности и доброты, никогда не думавший о себе. Пользоваласьвсеобщим уважением и любовью»23, - так отзывались о ней современники.
В 1982 г. исполняется 130 лет со дня рождения и 40 лет со дня смерти старшей из сестер Фигнер — Веры Николаевны. Этим памятным датам мы и посвящаем эту статью.
Поступила 14.04.1981.
Примечания:
1. Хроника социалистическою движения в России 1878-1887 г Официальный отчет, отпечатанный в 100 экземплярах для служебного пользования, б/г.
2. Голицын Н. Н. История социально-революционных движений в России 1861-1881 гг., гл. 10-я. СПб, Департамент полиции, с. 70.
3. Фигнер В. Н. Запечатленный труд. М., Мысль, т. 1, с. 100.
4. «Былое», 1907, № 9/21, с. 183.
5. Фигнер В. Н. Запечатленный труд. М., Мысль, т. 1, с. 122.
6. Там же, т. 1, с. 132.
7. «Былое», 1917, № 2, с. 172.
8. Фигнер В. Н. Запечатленный труд. М., Мысль, т. 1, с. 136.
9. Соловьев Александр Константинович (1846-1879), народник. После неудачного покушения на царя Александра II в апреле 1879 г. был осужден и казнен 28/V 1879 г.
10. «Красный Архив», 1928, т. 6, с. 107.
11. Коваленский М. Русская революция в судебных процессах и мемуарах. М., Мир, 1923, кн. 3, с. 190.
12. Там ж е, с. 199.
13. Волк С. С. Народная воля 1879— 1882 М. — Л., 1966, с. 147, 200
14. Троицкий Н. А. Царизм под судом прогрессивной общественности. М., Мысль, 1979, с. 149.
15. Департамент полиции, III отделение, 1892, № 329. Дело Л. Н. Фигнер.
16.Там же.
17. Государственный архив Иркутской области ф 32, оп. 13, д. 94.
18. Стахевич Сергей Григорьевич (1843— 1918), студент-медик. За революционную деятельность был заключен в Петропавловскую крепость, сослан в Сибирь на 6 лет каторжных работ с последующим поселением в Сибири навсегда. Умер в Петербурге в 1918 г.
19. Сажин Михаил Петрович (1845—1934); за революционную деятельность неоднократно арестовывался, ссылался, бежал из ссылки. Под фамилией Арман Росс жил в Америке, в Женеве, в Цюрихе. Играл выдающуюся роль в колонии русских ссыльных. Участвовал в Парижской Коммуне, деятельно работал в I Интернационале. 5 лет находился в Петропавловской крепости. Около 20 лет был в Сибирской ссылке. Член Общества политкаторжан.
20. Клеточников Николай Васильевич (1847 1883), студент-медик, член Народной воли. По заданию партии работал в секретном жандармском отделении, передавая революционерам секретные сведения о политическом сыске. Приговорен к смертной казни. Умер в Петропавловской крепости.
23. Там же, 1932, № 1, с. 226.
21. «Каторга и ссылка», 1924, № 2/9, с. 27.
22.Там же, 1928, № 12/49, с. 106.
Малоземова А. И. Медицинская и революционная деятельность сестер Фигнер.