План занятия:
1. Естественное и социальное неравенство.
2. Теории структурализации общественных систем.
3. Трансформация социальной структуры российского общества.
Темы рефератов:
1. Тоталитарные системы: причины возникновения.
2. Социальный парадокс: устойчивость и развитие российского общества.
3. Влияние латентных функций на социум.
4. Место России в мировом сообществе.
5. Эволюционистские взгляды Г. Спенсера.
6. Марксистская концепция развития общества.
7. Социальные изменения: Революции и реформы.
8. Социальное неравенство в СССР и России.
9. Радикальные преобразования в России 90-х гг. и характеристика депопуляции общества.
10. Средний класс в современном обществе (Западной Европы или России)
11. Реформы 1990-х годов и современная социальная структура российского общества
Творческие задания:
1. Как Вы считаете, на какой стадии трансформации социальной структуры находится российское общество. Аргументируйте свою точку зрения
2. Сделайте аннотацию не менее 5 источников информации на бумажных или электронных носителях, посвященных изучаемым на данном практическом занятии вопросам.
Анализ текста
*Латов Ю.В Социальная структура России: теория и реальность. Анализ монографии Н.Е. Тихоновой с одноимённым названием.
При анализе текста необходимо ответить на следующие вопросы:
1. Перечислите подходы, используемые Н.Е. Тихоновой для анализа социальной структуры российского общества.
2. В чём суть каждого подхода?
3. Каковы показатели, получаемые в результате каждого подхода?
4. Какой подход более достоверен на ваш взгляд?
5. На основании данной статьи дайте характеристику социальной структуры российского общества.
|
|
Монография одного из ведущих российских социологов Н.Е. Тихоновой дает комплексный обзор разных научных подходов к проблеме стратификации российского населения и, самое главное, результатов практического использования этих подходов для объяснения, в каком же обществе мы живем. Автор книги в самом начале выразила «стремление ориентировать ее на максимально широкую аудиторию», однако книга предназначена в первую очередь для коллег-социологов. В силу высокой актуальности темы многие материалы и выводы могут поспорить своей «взрывной» силой с газетными передовицами. А с точки зрения стилистики книга действительно может читаться «широкой аудиторией».
Рассмотрим материалы этой монографии с точки зрения понимания того, насколько обычной/необычной является наша социальная структура в сравнении с другими странами. Автор сама не раз сравнивает Россию с разными зарубежными странами (чаще всего – с Германией и Великобританией).
Простейший подход к оценке стратификации российского общества связан с построением модели соотношения в нем различных социальных групп/классов – проще говоря, бедных, средних и богатых – на основе самооценок самих граждан. Реализуя его, автор выявляет представления респондентов об идеальной модели социальной структуры общества и о его реальной модели в постсоветской России.
Как показывают результаты относительно недавних (2009 и 2012 гг.) социологических опросов, большинство россиян предпочли бы жить в обществе с доминированием среднего класса, в то время как реально они живут, по их самоощущениям, в обществе доминирования социальных низов. Сравнение синхронных опросов граждан России и граждан Германии показало, что наши и немецкие представления о желаемом обществе очень близки – наибольшей популярностью пользуется модель общества с массовым средним классом. Правда, в России почти 1/3 респондентов посчитали идеальной моделью общества ту, где доминируют представители верхних слоев, в то время как в Германии таких идеалистов обнаружилось гораздо меньше, лишь 1/8. Зато в оценке реального общества различия были сильнее: жители Германии чаще всего интерпретировали свою страну как социум с умеренно-пирамидальной структурой, россияне – как общество с крохотной элитой, малочисленным средним слоям и огромной массой людей «на дне». Таким образом, наблюдается одновременно и сходство россиян с немцами, и отличие от них.
|
|
Большое внимание в книге Н.Е. Тихоновой уделено проблеме объективной стратификации российского общества по уровню жизни. К сожалению, обнаруживается, что трагическое восприятие россиянами социальной дифференциации имеет веские основания. Даже в 2012 г. обеспеченные и среднеобеспеченные составляли в России лишь чуть более 2/5 населения; практически все остальное население (кроме 2–3% высокообеспеченных) попадают в число малообеспеченных и просто бедствующих.
Однако если сравнивать современную ситуацию с минувшим десятилетием, то определенно виден «свет в конце туннеля» в 2003 г. обеспеченные и среднеобеспеченные составляли лишь 27% населения, в то время как бедствующие 29%. За десятилетие долю бедствующих удалось резко – в 4 раза! – сократить (до лишь 7% в 2012 г.)
|
|
Интересно, что сопоставление россиян и жителей Германии по их ответам на вопрос, как добиться благополучия в жизни, тоже показывает противоречивое сочетание сходства и различий. Граждане обеих стран на первые места единодушно ставят необходимость упорно трудиться, иметь хорошее образование и нужные знакомства. Однако резкое различие наблюдается по вопросу о значении взяток: если для 2/3 населения Восточной (экс-социалистической) Германии давать взятки для благополучия совсем не важно, то в России аналогичный ответ дало менее ¼ населения.
И все равно Россия даже в начале 2010-х гг. делится на благополучных и неблагополучных в пропорции примерно 40:60. Эта оценка получена путем использования специального индекса уровня жизни, интегрирующего показатели качества жилья, наличия недвижимости, досуговых возможностей и т.д., поэтому ее можно считать вполне достоверной. Таким образом, россияне действительно хотят жить в обществе доминирования среднего класса, а живут в социуме, где базовый/медианный класс – это малообеспеченные. Кроме дифференциации россиян по элементарному критерию богатства/бедности рассмотрены иные методы выделения основных социальных групп/классов. Тихонова, в частности, рассматривает неомарксистский (по Э. Райту) подход к анализу социальной структуры, связанный с проблемой эксплуатации
Если использовать его применительно к России, то по состоянию на 2000-е гг. 81% россиян попадают в число эксплуатируемых, 9% – в число эксплуататоров, оставшиеся 10% – в промежуточный средний класс. В современной Великобритании, данные по которой приведены для сравнения, ситуация заметно иная: среди британцев лишь 55% являются эксплуатируемыми, 19% – эксплуатирующими, 26% – представителями среднего класса. При таком подходе соотношение «хищников/жертв» (успешных/неуспешных) оказывается в России даже не 40:60, а 20:80. Любопытно, что при детализации среди российских эксплуатирующих оказались не только классические «буржуи»-предприниматели, но и многие госслужащие – например, работники ГАИ и таможенники среднего уровня.
Тихонова отнюдь не считает марксистский подход универсально значимым (как раз к анализу социальной структуры России он подходит, по ее мнению, не очень хорошо), однако активно использует традиционную марксистскую терминологию, включая пресловутую «прибавочную стоимость» (впрочем, чаще автор, говоря о доходе с разных видов капитала, пользуется термином «рента»).
Впрочем, Н.Е. Тихонова выражает довольно скептическое отношение к применению неомарксистских методов анализа социальной структуры как к единственно возможному и исчерпывающему варианту методологии анализа социальной структуры российского общества. Поэтому большое внимание в книге уделено неовеберианскому подходу, основанному на плюралистической характеристике участия людей в производственной деятельности (прежде всего их властных полномочий на производстве) и их статусных позиций в обществе в целом. По данным социологических опросов второй половины 2000-х гг., в России было 7% людей, способных влиять на принятие решений в масштабах всего предприятия, где они работают, 32% могли влиять на решения в рамках лишь своего подразделения, а 61% считали, что «от их мнения у них на работе практически ничего не зависит». Снова сравним Россию с Великобританией: там отчуждение работников от управления выражено существенно слабее – аналогичные пропорции составляют 15, 45 и 40%. Т аким образом, в нашей стране большинство (более 3/5) работников считают себя ни на что не влияющими, в то время как среди британцев таковых меньшинство (только 2/5). Интересно, что и при этом подходе россияне делятся на успешных/неуспешных в хорошо знакомой пропорции 40:60.
При резком сокращении бедствующих одновременно ухудшилось их материальное положение. Автор интерпретирует это так, что с социального «дна» вырвались все, кто хотел этого, там «остались только представители... люмпенизирующегося и маргинализирующегося населения», которым вообще вряд ли можно помочь.
Самым многообещающим подходом к анализу социальной стратификации России Н.Е. Тихонова считает ресурсный подход, связанный с идеями Г. Беккера и П. Бурдье о множественности видов капиталов (экономический, физиологический, культурный, социальный и т.д.), которыми может располагать индивид. Автор монографии творчески развивает его, предлагая различать в зависимости от величины «ресурс», «актив» и собственно «капитал».
Экономисты, пожалуй, оспорили бы такую трактовку этих понятий, поскольку для них разница между просто ресурсом и капиталом определяется не столько величиной, сколько способом использования, а термин «актив» используется как синоним понятию «капитал». «Экономический ресурс» в экономической теории – это любой ограниченный ресурс. Однако на начальной фазе формирования новой концепции такая терминологическая инновация в принципе допустима.
Не случайно он вынесен в финальные главы монографии, поскольку вбирает в себя все предыдущие подходы к анализу социальной дифференциации – и по критерию бедности/богатства, и по критерию эксплуатации, и по критерию власти/безвластия. Сама Н.Е. Тихонова считает ресурсный подход «разновидностью неомарксистских подходов к стратификации», поскольку «он в качестве основания для определения места человека в социальной структуре общества предлагает использовать его ресурсообеспеченность».
Используя данные российских опросов 2000-х гг., автор монографии приводит весьма нетривиальные оценки дифференциации россиян с точки зрения наличия//отсутствия у них ценных ресурсов. Например, распределение «экономических ресурсов» (недвижимость, сбережения и др.), согласно оценке автора, происходило в России так: примерно 50% не имели их вообще, примерно 1/3 населения обладала экономическими ресурсами, еще порядка 10% – экономическими активами, и лишь примерно 6–7% – экономическим капиталом. По этой методике соотношение благополучных/неблагополучных россиян составляло в конце 2000-х гг., как видим, примерно 45:55. Это – несколько лучшая пропорция, чем при предыдущих подходах к стратификации, но она имеет тенденцию ухудшаться (если в 2003 г. безресурсных граждан было 47% населения, то к 2008 г. их стало уже 54%). Властный ресурс (наличие подчиненных и влияния на принятие решений) распределен более привычно: в 2008 г. 61% граждан этого ресурса не имели, 36% имели его как актив, лишь 3% – как капитал, т.е. в который раз мы встречаем знакомую пропорцию 40:60. Лучше всего складывается ситуация с распределением квалификационного и социального ресурсов (т.е. образования и включенности в социальные сети) – их не имели лишь примерно 40% россиян. Но именно эти разновидности человеческого капитала ценятся в России не слишком высоко. Вообще «крупный капитал и серьезная власть, что называется, “близнецы-братья”», в российских условиях одно редко встречается без другого. В другом месте книги автор добавляет к этой почти неразрывной паре третий элемент: «квалификационный, экономический и властный ресурсы в современной России тесно взаимосвязаны», «все три основных вида ресурсов, способных приобретать в современной России качество капитала,.. .в основном, сосредоточены у одних и тех же людей».
На о снове ресурсного подхода население России довольно логично можно поделить на три основных класса – исполнителей (большинство), капиталистов (несколько процентов) и третий класс (примерно 1/3 населения). Крайне важным представляется вывод, что современная «принадлежность к трем основным классам... – логическое следствие наличия на момент начала реформ 1990-х гг. у разных групп населения различного объема ресурсов, во многом накапливавшихся на протяжении поколений».
Те представители советских элитных/субэлитных групп, которые имели существенно бόльшие ресурсы, смогли в 1990-е гг. превратить их в капитал. Кто в СССР особых ресурсов не имел, остались в основном безресурсными и в постсоветской России. К этому следует добавить, что в 2000-е гг. произошла если не «поломка», то уж точно торможение «социальных лифтов». Хорошие рабочие места почти монополизировали «выходцы из наиболее статусных и высокообразованных семей», пробиться вверх за счет личных качеств стало очень трудно (особенно в крупных городах). Это значит, что классовая принадлежность стала во многом наследственной, – «выросла значимость факторов, обеспечивающих социальное воспроизводство классов». На торможение «социального лифта» россияне отреагировали снижением интереса к повышению образования и ростом спроса на зарубежные турпоездки: пробиться в элиту нельзя, но можно перенять некоторые элементы элитного образа жизни (престижного потребления). По прогнозу автора, в дальнейшем следует ожидать «продолжения развития тенденции поляризации благополучных и неблагополучных частей российского населения». В этом обществе главное противоречие, как полагает Н.Е. Тихонова, – не между трудом и капиталом, а скорее «между разными элитными группами, интересы которых отражают альтернативные пути дальнейшего развития общества».
К сожалению, по поводу ресурсного подхода трудно сказать, насколько оригинально Россия смотрится на фоне других стран. В финальных главах книги Н.Е. Тихонова нет межстрановых сравнений. Читатель (особенно из числа сторонников концепции власти-собственности может сам вспомнить про два пути развития цивилизации, где в рамках восточного пути развития наблюдается сращенность институтов собственности и власти, а в рамках западного пути развития – отделение собственности от власти.
Остается пожалеть, что автор не уделила больше внимания компаративистским аспектам. Понимание любого современного социума возможно прежде всего путем его сравнения с другими; без такого сопоставления трудно сказать, насколько данная страна типична или уникальна. Кроме того именно при помощи сравнительного анализа тестируется качество любой «большой теории» (типа марксистской или веберианской теорий социальной стратификации): хорошая теория должна объяснять институциональные закономерности не какого-то одного объекта, но большой группы объектов (в данном случае – группы стран).
Анализ социальной структуры России, в частности, требует сравнения ее не только со странами Запада, но и со странами Востока (прежде всего из числа других стран БРИК). К сожалению, в данной области доступной информации о социальных структурах Германии или Великобритании гораздо больше, чем о социальных структурах Бразилии или Китая. Поэтому книга Н.Е. Тихоновой предлагает обществоведам обширные возможности для расширения предложенного автором подхода к социальной стратификации России – прежде всего, путем его трансформации в более общую парадигму анализа социальной стратификации стран догоняющего развития. Выход данной книги, несомненно, крупное событие в развитии изучения современного российского общества вообще и его социальной структуры, в частности.
ЛАТОВ Ю.В., д. соц. н., к. э. н., ведущий научный
сотрудник Академии управления МВД России,
проф. Российского экономического университета
им. Г.В. Плеханова
* Источник: Латов Ю. В. Тихонова Н.Е. Социальная структура России: теория и реальность. М, 2014. Рец. Латов Ю.В.; Аузан А. // Социол. исслед.. - 2015. -№ 1. - С. 149-152 URL: https://socis.isras.ru/index.php?page_id=453&id=5049&jid=5006. (дата обращения 25.01.17)
Темы для эссе:
1. Богатые есть только там, где есть бедные и нуждающиеся. (Муаммар Каддафи)
2. Борьба за равноправие – проблема проблем неравенства. (Леонид Сухоруков)
3. Дискриминация женщин на работе, мягко переходит в дискриминацию мужчин по месту их жительства, женщинами. (Аркадий Теплухин)
4. Неравенство вытаскивает из людей дремучие инстинкты. (Аркадий Теплухин)
5. Модернизация: слово, смысл которого непонятен российским чиновникам. А вот слова прихватизация и бюрократизация передаются ими из поколения в поколение. (Марат Амир)
6. Существует огромная разница между тем, кто заработал много денег, и тем, кто богат от рождения. (Марлен Дитрих)
7. Богатые и жулики, это – две стороны одной медали. (Владимир Ленин)
8. Признак развратности нашего мира – это то, что люди не стыдятся богатства, а гордятся им. (Лев Толстой)
Литература:
1. Арон Р.К.Ф. Этапы развития социологической мысли М.: Директ-Медиа, 2007. 1366 c. [Электронный ресурс] – Режим доступа https://biblioclub.ru/index.php?page=book_red&id=26469 (дата обращения 02.09.2016)
2. Бауман. З. Мыслить социологически. - М.: Директ-Медиа, 2007. 513 с. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://biblioclub.ru/index.php?page=book_red&id=26471 (Дата обращения 09.09.2016.)Аверин А.Н. Социальная структура общества: учеб. пособие / А.Н. Аверин. - М.: РАГС, 2006. - 389 с.
3. Богомолова Т.Ю. Миграция бедности: масштабы, воспроизводства, социальный спектр. /Т.Ю. Богомолова, В.С. Тапилина //Социол. исслед. – 2004. - №12. – С.17-29.
4. Великий П. П., Бочарова Е. В. Раскрестьянивание как индикатор деструктивной трансформации российской агросферы. /П. П. Великий, Е. В. Бочарова. //Социол. исслед. - 2012.- № 1 - С.126-133.
5. Вышегородцев М.М. Социология. Учебное пособие. / М.М. Вышегородцев. - М.: КноРус медиа, 2013. - 396 с.
6. Гидденс Э. Стратификация и классовая структура // Э. Гидденс // Социол. исслед. - 1992. - №9. - С.112-123, №11. - С.107-120.
7. Горшков М. К. Средний класс как отражение экономической и социокультурной модели современного развития России. /М. К. Горшков // Социол. исслед. - 2015.- № 1.- С. 35-44.
8. Кармадонов О.А. Социальная стратификация в дискурсивно-символическом аспекте. /О.А. Кармадонов. //Социол. исслед. - 2010. - №6 - С. 3-13.
9. Лактионов В.В. Социология. Курс лекций./ В.В. Лактионов/ Воронеж., 2013.- 80 с.
10. Луман Н. Дифференциация / Н. Луман; пер. с нем. Б. Скуратова; общ. ред. А. Антоновского, О. Никифорова. - М.: Логос, 2006. - 317 с.
11. Лянь Л. Социальное неравенство, реформы и открытое общество в Китае./Л. Лянь // Социол. исслед. - 2015 - № 5.- С. 78-83.
12. Мартынов М. Ю. Модернизация и революция. М.Ю. Мартынов. // Социол. Исслед. -2015.- № 7. - С. 133-139
13. Реальная Россия. Социальная стратификация современного российского общества / М. Тарусин [и др.]. - М.: Эксперт: Ин-т обществ. Проектирования, 2006. - 677 с.
14. Ренальд Х.С. Реформы 1990-х годов и современная социальная структура российского общества (к 20-летию экономических реформ) / Х.С.Ренальд //Социол. исслед - 2012.- № 1 - С.37-47.
15. Рыбаковский Л.Л. Демографическое будущее России и миграционные процессы. /Л.Л. Рыбаковский //Социол. исслед. - 2005. - №3. - С.71-81.
16. Социология: учебник для бакалавров /О. Г. Бердюгина [и др.]; отв. ред. В. А. Глазырин. - 4-е изд., испр. и доп. М.: Юрайт, 2012. - 400 с.
17. Тихонова Н. Е. Особенности статусной идентичности и потребление среднего класса. /Н. Е.Тихонова // Социол. исслед. - 2015. - № 1.- С. 44-54.
18. Шкаратан О.И. Социальная стратификация России и Восточной Европы: сравнительный анализ /О.И. Шкаратан, В. И. Ильин. - М.: ГУ ВШЭ, 2006. - 468c.
19. Этнические группы и социальные границы. Социальная организация культурных различий. / под ред. Ф. Барта; пер. с англ. И. Пильщикова. - М.: Новое изд-во, 2006. - 198 с.
Практическое занятие №5