В этом аспекте представляет интерес практически каждая из международных конвенций, принятых в банковской сфере в период "подъема универсализма".
2.2. Международные конвенции
в сфере регулирования банковских обязательств
Конвенция ООН о международных переводных векселях и международных простых векселях (Нью-Йорк, 1988) <1>.
--------------------------------
<1> См.: Текст и статус Конвенции принята Генеральной Ассамблеей ООН на 43-й сессии. 20 сентября - 22 декабря 1988 г. Нью-Йорк. 1988 (https://www.uncitral.org).
В настоящее время Конвенция не действует, поскольку, как вытекает из п. 1 ст. 89 Конвенции, она вступает в силу после того, как ее участниками путем ратификации или присоединения станут 10 государств. За более чем два десятилетия, прошедших с даты принятия Конвенции, ее подписали Канада, США и СССР (продолжателем является Российская Федерация), присоединились или ратифицировали Габон, Гвинея, Гондурас, Либерия, Мексика.
Целью данной Конвенции явилась унификация правового регулирования вексельного оборота, предусмотренного Женевскими вексельными конвенциями 1930 года, основанными на континентальной правовой системе, с одной стороны, и свойственного странам "общего права", не присоединившимся к Женевским конвенциям и сохранившим свой тип векселя - с другой <1>.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Дробышев П. Вексельное право в Конвенции ЮНСИТРАЛ о международных переводных и международных простых векселях. М., 1996; Вишневский А.А. Современное вексельное право: женевская (Россия) и английская системы. М., 2007.
Интересна история подготовки данного документа. Работа по унификации проходила в тесном взаимодействии между ЮНСИТРАЛ и УНИДРУА, подготовивших предварительный доклад о возможностях проведения в одном документе унификации права в области вексельного и чекового оборота.
Впоследствии ЮНСИТРАЛ отказалась от этой идеи, принимая во внимание различные подходы к правовой природе указанных оборотных документов в странах континентальной Европы, проводящей между ними различие, и общей системы права, в которой чек рассматривался как разновидность переводного векселя.
В отношении международных чеков работа была приостановлена, что частично объяснялось "менее важным значением той роли, которую играли чеки при осуществлении международных платежей" <1>. В свою очередь, работа по унификации вексельного права увенчалась принятием вышеназванной Конвенции ООН о международных переводных и международных простых векселях 1988 года, в которой прямо предусматривается, что она не применяется к чекам (п. 3 ст. 1).
--------------------------------
<1> Yearbook of the United Nations Commission on International Trade. 1994. Vol. XXV. P. 253.
На стадии подготовки проекта Конвенции не могло не учитываться, что общей тенденцией развития документооборота в сфере международной торговой деятельности является использование электронных средств передачи информации. Об этом, в частности, свидетельствуют принятые в рамках ЮНСИТРАЛ в период разработки и впоследствии после принятия Конвенции международные документы: Правовое руководство ЮНСИТРАЛ по электронному переводу 1987 года <1>, Типовой закон ЮНСИТРАЛ об электронной торговле 1996 года <2>, Конвенция ООН об использовании электронных сообщений в международных договорах 2005 года <3>.
--------------------------------
<1> Подготовлено Секретариатом Комиссии ООН по праву международной торговли. Нью-Йорк, 1987. См.: Ефимова Л.Г., Новоселова Л.А. Банки: ответственность за нарушения при расчетах. М., 1996; См. также: https://www.uncitral.org.
<2> Типовой закон ЮНСИТРАЛ об электронной торговле. Принят на 29-й сессии ЮНСИТРАЛ. Нью-Йорк, 28 мая - 14 июня 1996 г. См.: ООН. Комиссия ООН по праву международной торговли. Ежегодник. Нью-Йорк, 1992. Т. XXIII; https://www.uncitral.org.
<3> См.: Конвенция ООН об использовании электронных сообщений в международных договорах. Принята 23 ноября 2005 г. Вступает в силу с 1 марта 2013 г. Ратифицировали Конвенцию Гондурас, Доминиканская Республика, Сингапур. См.: Текст и статут Конвенции: https://www.uncitral.org.
С учетом этих тенденций в последнее время все чаще высказывается мнение, что при наличии электронных средств передачи информации ценные бумаги (вексель, чек, облигации и т.д.) как инструмент обеспечения ускорения оборота утратили значение, а бумажный документ стал помехой для торгового оборота <1>.
--------------------------------
<1> См.: Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 331.
Разработчики Конвенции посчитали, что новые технологии и практика не способны "заменить" правовые инструменты, используемые для достижения целей Конвенции, оставляя за векселем важную роль в осуществлении финансирования международных коммерческих сделок. Подобным образом в настоящее время решается данная проблема и в других международно-правовых документах в области регулирования банковских обязательств, в том числе принятых после одобрения Конвенции. В них признается широкое использование при осуществлении банковских расчетных операций переводных векселей (тратт) <1>.
--------------------------------
<1> См., например: Унифицированные правила по инкассо 1995 г. (Публикация Международной торговой палаты (МТП) N 522, Унифицированные правила для документарных аккредитивов 2007 г. (Публикация МТП N 600).
Выбирая методы унификации, ЮНСИТРАЛ рассматривала три возможных варианта ее проведения. Во-первых, путем расширения круга участников Женевских вексельных конвенций 1930 года; во-вторых, путем пересмотра Женевских вексельных конвенций 1930 года с точки зрения возможности приспособить содержащиеся в них положения для использования странами, принадлежащими к англо-американской правовой системе; в-третьих, путем создания правовых норм, рассчитанных на применение нового оборотного документа.
ЮНСИТРАЛ пришла к выводу о создании специальных документов - международного переводного векселя и международного простого векселя, предназначенных для применения только в сфере международного торгового оборота. Их использование предусматривалось на основе специально созданного правового режима, при условии что в качестве обязательного реквизита векселей на них будет указано: "Международный переводной вексель (Конвенция ЮНСИТРАЛ)", либо "Международный простой вексель (Конвенция ЮНСИТРАЛ)" (п. 1 ст. 1 Конвенции).
При формулировании отдельных статей Конвенции были использованы положения Закона Великобритании о переводном векселе 1882 года (впоследствии дополненного Законом о чеках 1957 года), ст. 3 Единообразного торгового кодекса США (далее - ЕТК США), в которой определяется понятие ценных бумаг как оборотных документов, ч. 7 раздела 3-701 ЕТК США и схожих с ними положений Женевских вексельных конвенций 1930 года, а также нормы, содержащиеся в законодательстве стран континентальной Европы.
Одновременно в Конвенцию были включены новые нормы, не известные ни англо-американской, ни континентальной правовой системе (в частности, это относится к понятию "защищенный держатель" наряду с традиционным понятием "держатель" к двум видам используемых гарантий и т.д.) (ст. ст. 5, 12).
Оценивая Конвенцию, зарубежные исследователи нередко обращают внимание на то, что создание нового типа векселя для использования в международном коммерческом обороте наряду с уже существующими в различных правовых системах может привести к еще большим проблемам в международном вексельном обороте. Указывалось, в частности, на опасность создания ситуации, когда в обращении одновременно будет использоваться несколько видов переводных и простых векселей, с подчинением различным правовым режимам и юрисдикциям <1>.
--------------------------------
<1> См.: Ademuni-Odeke. The United Nations Convention on International Bills of Exchange and Promissory Notes. The Journal of business law. May. 1992. P. 285.
Следует отметить, что страны с различными правовыми системами отнеслись к участию в этой Конвенции весьма осторожно, о чем свидетельствует незначительное число ратифицировавших ее государств.
Вместе с тем достигнутые в ней компромиссы подготовили почву для применения странами с различными правопорядками. Одним из них является вышеупомянутое правило "об условии добровольного подчинения". В соответствии с ним в случае вступления Конвенции в силу участникам международного вексельного обращения предоставляется право выбрать, подчинить ли свои отношения Конвенции (если страны, к которым они принадлежат, участвуют в ней), и в этом случае, как это следует из п. п. 1, 2 ст. 1, на векселе должна быть четкая метка - "международный переводной вексель (Конвенция ЮНСИТРАЛ)", "международный простой вексель (Конвенция ЮНСИТРАЛ)", либо подчинить их подлежащему применению праву.
Это, в свою очередь, в литературе позволило сравнить Конвенцию с Правилами толкования международных торговых терминов (Инкотермс) и другими публикациями Международной торговой палаты (МТП), связывающими участников коммерческого оборота содержащимися в них положениями в случае, если об этом имеется соответствующее указание. Как отмечалось, с этой точки зрения для участников международного вексельного оборота "ничего не меняется с вступлением в силу данной Конвенции" <1>.
--------------------------------
<1> Op. at. P. 284.
Конвенция ООН о независимых гарантиях и резервном аккредитиве 1995 года. Вступила в силу с 1 января 2000 года. Ее участниками являются государства Белоруссия, Габон, Кувейт, Либерия, Панама, Сальвадор, Тунис, Эквадор. Конвенцию подписали США.
Целью Конвенции явилось устранение различий в правовом регулировании двух широко востребованных в коммерческой практике инструментов: гарантии по требованию и резервного аккредитива. Конвенция призвана содействовать использованию этих правовых инструментов "там, где традиционно используется только какой-либо один из этих двух инструментов" <1>.
--------------------------------
<1> Пояснительное примечание Секретариата ЮНСИТРАЛ к Конвенции Организации Объединенных Наций о независимых гарантиях и резервных аккредитивах // https://www.uncitral.org.
Потребность в этом возникла в связи с необходимостью внести ясность в международную практику их применения в странах с различными правовыми системами, в частности в США, где были установлены ограничения на использование банковской гарантии, повлекшие возникновение нового правового института - резервного аккредитива, используемого в качестве своеобразной гарантии исполнения.
При исследовании правовой природы резервного аккредитива обычно отмечается его сходство с гарантией по требованию, поскольку "резервный аккредитив является абсолютным (безусловным) обязательством банка совершить платеж при условии выполнения требований для такого платежа, а также учитывая, что эмитент данного аккредитива, как и гарант при исполнении гарантии по требованию, не связан с самим фактом исполнения обязательства" <1>.
--------------------------------
<1> См.: Gorton L. Draft UNCITRAL Convention on Independent Garantees. European Business Law. May Issue. 1997. P. 241.
В Конвенции установлен свод согласованных правил, направленных на содействие признанию общих принципов и признаков независимых гарантий и резервных аккредитивов. В понятие гарантийного письма входят гарантия по требованию, резервный аккредитив, выданные банком или другим учреждением или лицом (гарантом или банком-эмитентом), а также контргарантия и "подтверждение обязательства", то есть "обязательство, выданное в дополнение к обязательству гаранта (эмитента) и предоставляющее бенефициару право по своему выбору востребовать платеж у подтверждающей стороны вместо гаранта (эмитента) по простому требованию, без ущерба для права бенефициара востребовать платеж у гаранта (эмитента)" (п. п. "d", "e" ст. 6). Она также может применяться к международным аккредитивам (п. 2 ст. 1).
Комментаторы Конвенции отмечали, что в целом включенные в нее положения совпадают с правилами, выработанными международной банковской практикой и нашедшими отражение в публикациях МТП - Унифицированных правилах для документарных аккредитивов (UCP) и Унифицированных правилах для гарантий по требованию (URDG). Различия состоят лишь в дополнительных правилах, определяющих случаи освобождения банка от платежных обязательств и предусматривающих применение временных обеспечительных мер <1>.
--------------------------------
<1> См.: Goode R., Kronke H., McKendrick E. Transnational Commercial Law. Text, Cases, and Materials. Oxford, 2007. P. 382. См. также: Шамраев А.В. Правовое регулирование международных банковских сделок и сделок на международных финансовых рынках. М., 2009. С. 82.
Включение таких правил в Конвенцию было обусловлено необходимостью правовой регламентации одной из наиболее острых проблем, возникающих при использовании "абстрактных" обязательств, каковыми являются гарантия и аккредитив, - проблемы злоупотребления и мошенничества бенефициара при выплате платежей гарантом.
Важность ее решения объясняется отсутствием либо несогласованностью подходов, существующих в настоящее время в национальном законодательстве стран, а также в международной банковской практике.
В зарубежной литературе на основе обобщения практики стран общего права назывались основания, по которым при решении вопроса, выплачивать ли денежные суммы бенефициару при злоупотреблениях, применение принципа "абстрактности" гарантии (аккредитива) могло бы ограничиваться. В частности, указывалось, что гарант (банк) либо банк-эмитент (при расчетах по аккредитиву) могут освобождаться от выплат недобросовестному бенефициару в случае незаконности, недействительности, невыполнения либо прекращения основного обязательства, отсутствия полномочий на получение платежа, в связи с введением ограничительной торговой практики <1>.
--------------------------------
<1> См.: Mugasha A. Enjoining the Beneficiary's Claim on a Letter of Credit or Bank Guarantee. The Journal of business Law. 2004. September. P. 515.
Основанием для отказа в платеже также признавалось мошенничество, обнаруженное до обращения бенефициара в банк, которое было расценено как "отсутствие прав бенефициара на получение платежа". Для иллюстрации приводился пример, когда при рассмотрении дела по иску Contronic Distributors Pty Ltd & Bank of New South Wales австралийский суд признал неправомерным представление бенефициаром документов для получения платежа, поскольку бенефициар заведомо знал, что документы были поддельными, и это было установлено до их предъявления банку <1>.
--------------------------------
<1> Op. cit. P. 515.
Однако в виде общего вывода признавалось, что даже при возникновении проблемы защиты гаранта (эмитента) от мошенничества со стороны недобросовестного бенефициара действует принцип абстрактности (автономии) гарантии либо аккредитива от основной сделки, исходя из того, что роль гаранта (эмитента) по обязательствам из независимых гарантий сводится к "осуществлению платежа, а не проведению расследования".
Следует отметить, что некоторые положения, направленные на защиту эмитента от злоупотреблений со стороны недобросовестного получателя платежа, в настоящее время содержатся в ЕТК США (в ред. 1995 года). В разделе, посвященном документарным аккредитивным операциям, предусматривается в случаях очевидного мошенничества бенефициара применение средств защиты в виде предварительного судебного приказа (injunction), налагаемого по заявлению приказодателя в аккредитиве (ст. 5-109). Обращаясь в суд, приказодатель вынужден не только доказать факт совершения мошенничества, но также и то, что оно носило существенный характер. При этом для применения указанных мер необходимо соблюдение ряда условий. Они применяются, во-первых, лишь в случае, когда бенефициаром допущено "серьезное правонарушение", во-вторых, при условии что они смогут "обеспечить защиту непричастным к мошенничеству и несведущим лицам", получившим от бенефициара документы. Наконец, суд должен убедиться, что у заявителя имеются основания для этого, а бенефициар может получить страховку либо иное вознаграждение в связи с потенциальными потерями в результате применения судебного запрета <1>.
--------------------------------
<1> Об этом см.: Dolan J.F. Letter of Credit: A Comparison of UCP 500 and the New U.S. Article 5 // The journal of business law. 1999. November; Шамраев А.В. Регулирование документарного аккредитива в праве США // Деньги и кредит. 2001. N 6. С. 73.
В Конвенции предпринята попытка устранить существующую проблему злоупотреблений путем установления специальных правовых мер материально-правового и процессуального характера с использованием подходов, заложенных в ЕТК США. Так, при квалификации действий бенефициара как "мошенничество" или "злоупотребление правом" предусматривается вынесение судом временных судебных приказов (injunctions), имеющих целью приостановление гарантом платежа либо блокирование сумм, уже выплаченных бенефициару. Производство о принятии этих мер возбуждается по инициативе принципала по основаниям, предоставляющим гаранту право приостановить платеж, учитывая при этом, что отсутствие такого приказа может привести к возникновению у принципала серьезных потерь (п. 1 ст. 20).
В качестве оснований, по которым платеж может быть приостановлен гарантом, названы обстоятельства, при которых "совершенно очевидно, что: a) какой-либо документ не является подлинным или был подделан; b) платеж не подлежит выплате по основаниям, указанным в требовании и дополнительных документах; или c) с учетом цели обязательства для требования не имеется достаточных оснований" (п. 1 ст. 19). При этом "требование не имеет достаточных оснований": если не наступили обстоятельства, с которыми связывалось обеспечение обязательства; "основное обязательство объявлено недействительным судом или арбитражем"; "основное обязательство было исполнено удовлетворительным для бенефициара образом", "исполнению основного обязательства явно воспрепятствовало умышленное неправомерное поведение бенефициара" (п. 2 ст. 19).
В связи с рассмотрением указанных положений отмечалось, что предпринятая в Конвенции попытка защитить интересы гаранта от недобросовестных действий бенефициара путем обращения в суд для решения вопроса о запрещении платежа либо осуществления его выплаты, фактически означает сужение сферы применения независимых гарантий (гарантий по требованию) в пользу условных гарантий <1>. Вместе с тем учитывая, что изучение обстоятельств по основной сделке в связи с допущенным злоупотреблением при выплате суммы гарантии (аккредитива) относится к компетенции суда, а не гаранта (эмитента) по гарантийному обязательству, как представляется, такое "сужение" в пользу условных гарантий является неизбежным.
--------------------------------
<1> См.: Gorton L. Draft UNCITRAL Convention on Independent Garantees // European Business Law. 1997. May Issue. P. 249.
Поскольку в основе регулирования в Конвенции лежит институт судебного запрета (injunction), известный странам англо-американской системы права, не все ее положения являются приемлемыми для стран, принадлежащих различным правовым системам. С учетом этого Конвенция предоставляет возможность коммерческим участникам в обязательстве исключить ее применение (п. "b" ст. 1).
С другой стороны, Конвенция предусматривает право участников применять согласованные правила международной банковской практики. Часть 1 ст. 13 Конвенции сформулирована таким образом, чтобы ориентировать гаранта (эмитента) и бенефициара на применение к их правам и обязанностям установленных в обязательстве "конкретно упомянутых в нем правил, общих условий или обычаев". В частности, это подразумевает использование документов, принятых МТП - Унифицированных правил и обычаев для документарных аккредитивов и Унифицированных правил для гарантий по требованию.
Ссылки на необходимость гибкой увязки Конвенции с "общепризнанными стандартами международной практики независимых гарантий и резервных аккредитивов" неоднократно даются по тексту Конвенции (см., например: ст. ст. 5, 14, 16). Это позволило дать оценку Конвенции, согласно которой она не только в основном соответствует решениям, предлагаемым в выработанных международной практикой правилах, но также дополняет их путем решения вопросов, выходящих за сферу их действия <1>.
--------------------------------
<1> См.: Пояснительное примечание Секретариата ЮНСИТРАЛ к Конвенции Организации Объединенных Наций о независимых гарантиях и резервных аккредитивах. С. 17 (https://www.uncitral.org). На это также обращалось внимание в кн.: Goode R., Kronke H., McKendrick E. Transnational commercial law. Text, Cases, and Materials. Oxford, 2007. P. 382.
Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге была подписана в г. Оттаве 28 мая 1988 года <1> и с 1 мая 1995 года вступила в силу после присоединения к ней (ратификации) Италии, Нигерии и Франции. В Конвенции также участвуют Белоруссия, Венгрия, Латвия, Панама, Узбекистан, Украина. Российская Федерация является участницей Конвенции после ее ратификации на основании Федерального закона от 8 февраля 1998 года "О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге" <2>.
--------------------------------
<1> Бюллетень международных договоров. 1999. N 9. С. 3.
<2> СЗ РФ. 1998. N 7.
Принятие Конвенции обусловлено широким распространением в международной коммерческой деятельности финансового лизинга, используемого в целях привлечения дополнительных денежных средств в производственную сферу в тех случаях, когда потребность в финансировании не может быть удовлетворена за счет собственных средств предприятий и банковских кредитов. Соответственно, в сферу применения Конвенции входят лишь сделки коммерческого характера, и она не применяется к договорам лизинга оборудования, используемого в основном для личных, семейных или домашних целей.
В договорной практике финансовый лизинг выделился из института аренды, что находит отражение в законодательстве отдельных стран. Например, в Единообразном торговом кодексе США дается определение финансовой аренды, из которого следует, что участвующий в ней арендодатель сам не выбирает имущество, являющееся предметом финансовой аренды, а приобретает его или право владения и пользования данным имуществом (п. 1 "g" ст. 2А-103). Согласно Гражданскому кодексу Квебека лизингом признается договор в сфере предпринимательской деятельности, по которому одно лицо (лизингодатель) предоставляет движимое имущество в распоряжение другого лица (лизингополучателя) на определенный срок за плату. При этом лизингодатель приобретает это имущество у третьего лица (продавца) по требованию и в соответствии с указаниями лизингополучателя (гл. III "О лизинге", ст. ст. 1842 - 1850) и т.д.
Вместе с тем, как отмечали комментаторы Оттавской конвенции, одной из причин ее принятия было то, что в большинстве, если не во всех правовых системах, законодательство четко не определяло отличительные характеристики финансового лизинга, в частности, "трехсторонний" характер отношений, которые при этом устанавливаются <1>.
--------------------------------
<1> См.: Goode R., Kronke H., McKendrick E. Transnational Commercial Law. P. 390.
Следует отметить, что в отечественной доктрине признание российским законодательством финансового лизинга в качестве разновидности договора аренды (§ 6 гл. 34 ГК РФ) также привело к его неоднозначной характеристике. В частности, поднимался вопрос о том, является ли финансовая аренда (лизинг) двусторонней сделкой, либо необходимо учитывать все своеобразие лизинга, что возможно лишь в рамках "трехсторонних отношений", возникающих из сделки финансового лизинга <1>.
--------------------------------
<1> См., в частности: Витрянский В.В. Договор аренды и его виды. М., 1999. С. 291; Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1997. Ч. 2. С. 197 (автор главы - А.А. Иванов); Юсева Ю.В. Понятие финансовой аренды и ее регулирование в международном частном праве // Актуальные проблемы гражданского права. М., 2002. Вып. 5. С. 494; Медников В. Лизинг в международном праве // Закон. 1999. N 8. С. 40; Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М., 2008. С. 355.
Для регулирования международного финансового лизинга в Конвенции использована правовая конструкция, в которой банк или иная финансовая компания (арендодатель) "оказываются между собственником (поставщиком) и арендатором оборудования" <1>.
--------------------------------
<1> Шмиттгофф К. Экспорт: право и практика международной торговли. М., 1993. С. 238.
Как следует из определения финансового лизинга, приведенного в Конвенции, хотя договор лизинга носит относительно самостоятельный характер, он не может существовать в отрыве от договора купли-продажи. Это, в частности, подтверждается взаимообусловленностью обязательств, содержащихся в обоих договорах, оформляющих правоотношения лизинга, при которой участники лизинга одновременно выступают сторонами указанных договоров (договора купли-продажи и договора лизинга), создавая своего рода "перекрестную связь" <1>. В этом аспекте правоотношения лизинга можно охарактеризовать как сложный юридический состав (сделку), оформляемый двумя видами взаимосвязанных договоров: договором лизинга и договором купли-продажи.
--------------------------------
<1> Об этом см.: Кабатова Е.В. Лизинг: правовое регулирование, практика. М., 1996. С. 20.
Согласно ст. 1 Конвенции финансовый лизинг оформляется двумя взаимосвязанными договорами: договором купли-продажи (поставки) между лизингодателем (арендодателем) и поставщиком оборудования, выбранного по спецификации лизингополучателя (арендатора), а также договором лизинга между лизингодателем и лизингополучателем, на основании которого лизингополучатель использует оборудование взамен выплаты периодических платежей (п. 1 ст. 1).
Сделка финансового лизинга должна обладать следующими характеристиками: а) лизингополучатель (арендатор) сам определяет оборудование и выбирает поставщика, не полагаясь "на опыт и суждение арендодателя"; б) предоставляемое в лизинг оборудование приобретается лизингодателем (арендодателем) только в связи с договором лизинга, заключенным между лизингополучателем и лизингодателем, который, приобретая оборудование, должен поставить об этом в известность продавца; в) периодические платежи, подлежащие выплате по договору лизинга, рассчитываются с учетом амортизации всей или существенной части стоимости оборудования (п. 2 ст. 1).
Право лизингополучателя на покупку оборудования - предмета лизинга не является непременным условием договора лизинга. Конвенция применяется к договору финансового лизинга независимо от того, предоставлено ли в нем арендатору право выкупить оборудование или он будет пользоваться им на условиях лизинга (сублизинга) в последующий период (п. 3 ст. 1).
С учетом указанных особенностей отмечались четыре основных положения, на которых в Конвенции базируется регулирование финансового лизинга: перенос ответственности за неисправности оборудования с лизингодателя на поставщика (п. 1 а) ст. 8); ограничение ответственности лизингодателя перед третьими лицами за причинение оборудованием вреда их жизни, здоровью, имуществу (п. 1 б) ст. 8); сохранение вещных прав лизингодателя в случае несостоятельности лизингополучателя (п. 1 ст. 7); обеспечение эффективности положений, направленных на возмещение лизингодателю понесенных убытков (ст. 13)<1>.
--------------------------------
<1> См.: Goode R., Kronke H., McKendrick E. Op. cit. P. 395.
Так, в соответствии со ст. 8 Конвенции, арендодатель освобождается от всякой ответственности перед арендатором в отношении оборудования, кроме случаев, когда арендатору причинены убытки вследствие того, что он "полагался на опыт и суждение арендодателя, и вследствие вмешательства последнего в выбор поставщика или спецификаций оборудования" (а); арендодатель освобождается в своем качестве арендодателя от ответственности в отношении третьих лиц в случае причинения оборудованием вреда их жизни, здоровью или имуществу (б); за исключением случаев, когда арендодатель выступает в каком-либо ином качестве, например, в качестве собственника (в).
В свою очередь, лизингополучатель наделяется рядом прав, свойственных покупателю оборудования. В частности, обязанности по договору поставки распространяются и на лизингополучателя (арендатора), "как если бы последний являлся стороной такого договора, а оборудование поставлялось непосредственно ему" (п. 1 ст. 10).