Во Владимиро-Суздальском княжестве появилось такое выдающееся произведение, как «Слово» Даниила Заточника. Это произведение дошло до нас в двух редакциях: XII в. — «Слово» Даниила Заточника и первой половины XIII в. — «Моление» Даниила Заточника.
Оно построено на искусной контаминации послания-просьбы, поучения, обличительного слова и панегирика.
«Слово» Даниила Заточника адресовано Ярославу Владимировичу, князю новгородскому с 1182 по 1199 г. Оно открывается авторским вступлением, в котором Даниил с гордым самосознанием ценнности своей личности прославляет «разум ума своего». Разум — главное качество сердечной красоты, духовной сущности человека, утверждает автор. Он слагает панегирик человеческой мудрости, определяет главную тему «Слова», его жанровую структуру, основной которой является притча — мудрая сентенция.
Даниил заявляет, что не может не писать своего «слова», только писанием он может облегчить душу, сбросить с сердца тяжкие оковы.
Тут же Даниил сообщает о своей жизненной неудаче и полагается на «добросердие» князя, на обычную его любовь. Так возникает вторая, не менее важная тема — тема князя, способного защитить попавшего в беду умного человека твердым оплотом своего могучества, своей любовью-милостью.
При помощи каламбуров Даниил Заточник отмечает бедственность своего положения, подчеркивая различие между собой и князем.
Далее писатель вводит читателя в типичную жизненную бытовуюситуацию: от человека, поавшего в беду, отвернулись его друзья и близкие. Теперь на передний план выдвигается тема бедности и богатсва. Автор не хочет мирится с нищетой. И одержмый ей, он вопиет к сыну «царя Владимира» с просьбой о милости. Просьба к князю перерарстает в панегирик правителю,милостивому к обижаемым вельможами сиротам и вдовицам.
Положение бедняка, питающегося сухим хлебом, контрастирует с описанием картины обильного княжеского пира, Даниил Заточник вводит читателя в княжескую опочивальню, где правитель возлежит на мягкой постели.
Вновь автор призывает князя к милости, щедрости, подчеркивает гиперболически неисчерпаемость княжеского богатсва и отмечает, что славу и честь князя составляют его люди, его воины.
Даниил Заточник противопоставляет доброго и злого господина, щедрого и скупого князя. Симпатии его на стороне первых, ибо, служа доброму господину, можно получить свободу.
Резко выступает автор «Слова» против земельных владений, расположенных близ княжеских сел. Теперь его обращено к тем княжеским слугам, которые получают за свою службу от князя земли.
Снова в обращении к князю звучит хвала мудрому человеку, пусть нищему, но зато «осмысленному». Он противопоставляется богатому «неосмысленному», которому нельзя ничего поручить.
Обращаясь к князю Даниила Заточник утверждает, что главная ценность личности не в ее положении в обществе, а во внутренних качествах. Тем самым автор вступает в воображаемый диалог с князем.
В беду князь попадает благодаря своим «думцам». Перед нами типичный удельный князь, правитель города, ставящий своей целью добывание «высокого стола».
Далее в «Слове» следует внезапный переход к характеристике семейнх отнощений. Даниил Заточник показывает всю нелепость таких отношений, когда мужем «своя жена владеет». Автор обращает внимание на нелепость женитьбы на «злообразной жене», «прибытка деля».
Отвергает писатель воображаемый совет князя жениться «у богата тьстя чти великиа ради». На место обращений к князю прходит в «Слове» риторический вопрос «Что есть жена зла?», повторяемый дважды, и обращение к «братии» - слушателям, которым автор также адресует свое произведение, помимо главного адресата — князя, а также обращение к мужьям и женам.
Даниил Заточник не верит в возможность нравственного возрождения «злой жены». Обличие злых жен писатель завершает притчей о муже, который после смерти жены стал продавать своих детей.
Отклонясь оттемы, автор вновь обращает внимание на характер адресованного князю произведения. Даниил Заточник отмечает книжность своего произведения, т. е. оно вылеплено из «сладости словесной», которую он подобно пчеле собрал из многих книг. Писатель придает «Слову» форму импровизации, довольно свободно распологая заимствованные из разных источников афоризмы, образные сравнения, наставления.
Взаключении Даниил Заточник выступает в роли наставника, чувствующего тот мир, к которому он обращается, понимающему, что нельзя безумному запретить безумие (глупость) его.
Завершается «Слово» молитвой, в которой автор просит у Бога «князю нашему Самсонову силу, храбрость Александрову, Иосифль разум, мудрость Соломоню и хитрость Давидову».
Афоризмы-гномии служли весьма удобной, емкой обобщающей формой, позолявшей автору заявить о незаурядности своей собственной личности, своем умственном превосходстве над обществом, обратить внимание на его противоречия, общественный и социальный быт, увидеть расхождения между идеалом и действительностью.
«Моление» Даниила Заточника адресовано князю Ярославу Всеволодовичу Переяславскому, княжевшему с 1213 по 1236 г.
В «Молении» усилено панегирическое прославление князя путем цитирования «Песни песней» царя Соломона. Подчеркнуто значение мудрых властителей и доказывается преимущество мудрости над храбростью.
В «Молении», по сравнению со «Словом», появляется резкоеосуждение боярства. Бояр Даниил Заточник относил к злым господам, которые попирают человеческое достоинство своих слуг. Автор предпочитает служить князю.
Более скромное место в «Молении» по сравнению со «Словом» занимает обличие злых жен. Гнев писательздесь направлен на старых злообразных жен, обобщенный гротескный образ которых он создает.
Вводится в «Молении» и новая, по сравнению со «Словом»,тема облигчения монашества. С негодование отвергает Даниил воображаемый совет князя постричься в монахи. Даниил Заточник изображает нравы монахов, возвращающихся на «мирское житие, аки пес на своия блевотины». Он обличает порочные, низменные обычаи чернецоы и черниц.
Завершает «Моление» молитва, в которой звучит тревога по поводу «незнаемого языка».
Таким образом, и «Слово» и «Моление» принадлежат к публицистическим дидактическим произведениям, которые в лапидарной форме гномий-афоризмов, наполненных философским нравственным содержанием, раскрывают быт и нравы Руси накануне монголо-татарского нашествия.
«Повесть об убиении Андрея Боголюбского»
Важным этапом в развитии исторической повести явилась «Повесть об убиении Андрея Боголюбского», в которой фактографичесская основа сочетается с публицистичностью.
Андрей Боголюбский (ок. 1110–1174 гг.), второй сын Юрия Долгорукого от половецкой княжны.
Погиб в результате дворцового заговора в своей резиденции недалеко от Владимира. Повествование об этом событии содержит множество конкретных подробностей, которые выдают в авторе очевидца описываемых событий. Возможным автором поэтому и называют одного из действующих лиц повести.
Автор составил текст в духе южнорусских биографических повестей XI–XII веков, с подражаниями или прямыми цитатами из житий Владимира, Бориса и Глеба.
В «Повести…» умело и тонко сплетены две линии: мирская и земная, поданная в действии (в событиях), – и церковная, духовная, поданная в размышлениях князя и комментариях автора. Психологические детали повествования и образная народная речь реалистически видоизменяют намеренно идеализированный образ князя, навеянный традицией житий. Действия живого князя не совпадают с авторскими разъяснениями в отношении этих действий; впечатление такое, будто повесть в ее полном варианте писали два автора.
Исторические события, о которых мы читаем в повести, соответствуют времени возвышения и централизации власти князя Андрея Боголюбского и несогласия с этим местной знати. Князь представлен жестким политиком, храбрым воином, но в то же время благочестивым христианином, любящим Бога, строителем и благоукрасителем церквей, кормителем нищих. Интересна композиция повести. В начале - краткое содержание, а последующие эпизоды напоминают вставки, подобно литературному приему обрамление.
Экспозиция фактически кратко излагает суть произведения.
В отличие от предыдущих повестей увеличивается число заговорщиков. Мы наблюдаем массовое двойное преступление.
Повесть, несмотря на строгую документальную основу, задумывалась для создания образа святого князя, т.е. является образцом житийного творчества, отсюда конечная похвала и обращение к нему, как к молитвеннику пред Богом.