Итак, в ноябре 1940 года на Тихом океане появляется беспощадный охотник за транспортами стран Британского союза немецкий вспомогательный крейсер (рейдер) «Комет», который вместе с перешедшим в Тихий океан «южным» путем вспомогательным крейсером «Пингвин» в короткое время потопил в тихоокеанских водах 16 транспортов, захватил голландский транспорт «Триона» с грузом натурального каучука, артиллерийским огнем уничтожил нефтехранилища и фосфатный завод на удаленном острове Науру и натворили много других бед.
В 90-е годы прошлого века о действиях нацистских рейдеров по плану «Фалль Грюн» («Зеленый случай»), было написано достаточно много. Поэтому вновь подробно рассказывать о том, что творил «Комет» в Тихом океане, нет смысла. Но если рассматривать эту историю, так сказать, с самого начала, то можно указать, что еще на совещаниях 30 декабря 1939 года и 2 января 1940 года Главком ВМФ Германии гросс-адмирал Эрих Редер доложил Гитлеру о необходимости во имя спасения 35 немецких судов, застрявших в портах стран Юго-Восточной Азии, использовать Севморпуть, абсолютно в то время закрытый для плавания иностранных судов.
Далее получилось так, что основной частью выполнения плана «Зеленый случай» была признана необходимость прохода в летнюю навигацию 1940 года по Севморпути от Мурманска до Берингова пролива какого-нибудь немецкого рейдера.
Ответственность за успешное выполнение этой части плана возлагалась на опытного разведчика вермахта фон Баумбаха, который в тот период был военным атташе германского посольства в Москве.
Но описывать деятельность этого матерого разведчика в СССР не входит в план нашей книга, хотя мы еще будем частично касаться его деятельности,
|
|
А вот о проходе рейдера «Комет» по Севморпути и роли его командира в подготовке создания нескольких секретных баз, обеспечивших в годы войны активные действия подводных лодок Кригсмарине и самолетов Люфтваффе в нашем глубоком арктическом тылу, стоит рассказать особо, но начнем мы почти с лирического вступления.
Июльское солнце 1940 года едва согревало вершины скал Новой Земли и глянцевую гладь Гусиной банки, по которой в сторону Горла Белого моря неспешно шел рыболовецкий траулер РТ-312 «Абрек».
Стоящий на капитанской вахте старпом Валентин Дартау привычно осматривал пустынное море. Неожиданно его глаза наткнулись на серый силуэт двухмачтового судна, быстро поднимающийся из-за горизонта.
Незнакомец, хищно прижавшись к морскому «зеркалу», словно ножом резал Баренцево море. Уже через полчаса силуэт превратился в загадочное судно без национального флага. Новые полчаса, и встретившиеся суда разошлись. Когда солнце осветило надпись на корме странного судна Дартау прочитал его название — «Дунай» и ниже порт приписки — Ленинград.
Серый призрак, так и не подняв национального флага, вскоре растворился в легком мареве у острова Колгуев.
Старпом «312-го» дал команду сделать запись в вахтенном журнале об этой необычной встрече с кораблем, чье название он ни разу не слышал в заполярных водах и которое почему-то при встрече не захотело показать свой национальный флаг. Что это был за незнакомец, Дартау узнал лишь через много лет. А пока запомним его название — «Дунай».
Здесь требуются некоторые дополнительные пояснения. Дело в том, что с началом Второй мировой войны за пределами Балтийского и Северного морей оказалось большое количество германских судов, которым пришлось укрываться в нейтральных портах или в портах дружественных стран. Только в Кольском заливе в это время собралось более 30 немецких транспортов, которым со временем удалось благополучно вернуться в Германию, правда, уже под покровом полярной ночи.
|
|
Но как мы уже писали выше, многие германские суда и ценные грузы прочно застряли в портах Юго-Восточной Азии. Переход через Индийский океан, и особенно через военную Атлантику, был для безоружных транспортов с весьма ценными для рейха грузами чрезвычайно опасен. В то же время руководителям рейха было совершенно ясно, что Севморпуть для нацистских судов абсолютно безопасен, так как Советский Союз никогда не допустит проникновения в эти районы английских ВМС- Но оставалось одно важное обстоятельство, связанное с тем, что условия плавания в советских арктических морях нацистам были практически неизвестны. Поэтому требовался корабль-разведчик, способный в короткое время пройти по Севморпути от Мурманска до Тихого океана и дать об условиях этого плавания исчерпывающую информацию.
Первоначально для такого разведывательного перехода командование Кригсмарине выбрало быстроходное судно — банановоз «Иллер», которое с осени 1939-го вместе с другими судами рейха Закрывалось в Кольском заливе. Но потом было принято решение перегнать по Севморпути грузопассажирское судно «Эмс», принадлежащее компании «Норддойче Ллойд» и имеющее более крепкий корпус. Хотя, как выяснилось позднее, крепость его корпуса, вероятно» фигурировала только в переговорах с советской стороной, но была далеко не главной причиной в этой замене?
|
|
В декабре 1939 года «Эмс» поставили для срочного ремонта и переоборудования к причалу гамбургского завода «Ховальдтсверке». После полугодового заводского переоборудования на заводе «Эмс» превратился во вспомогательный крейсер «Комет» (в дальнейшем у него будет еще несколько названий), предназначенный для активной охоты за вражескими судами в различных районах Мирового океана. Командовал рейдером фрегаттен — капитан Кептель.
В процессе переоборудования на «Эмсе» было установлено шесть 150-миллнметровых орудий, замаскированных откидными щитами, десять торпедных аппаратов (также под маскировочными щитами) и девять зенитных орудий. Перед выходом в плавание на борт было приняты четыреста якорных мин (значительно больше, чем это было положено по штату даже для более крупных рейдеров), быстроходный катер, специально предназначенный для скрытных минных постановок, и большой запас артиллерийских снарядов и торпед.
В специальном корабельном ангаре был также размещен гидросамолет типа «Арадо». Наличие на борту самолета позволяло рейдеру вести дальнюю разведку в море, в том числе и ледовую. Радиосвязь и радиоразведку на корабле обеспечивали шесть высококлассных радистов, свободно владеющих русским и английским языками.
Официально крейсер имел на борту большой запас топлива, который позволял ему осуществить переход по Севморпути на Тихий океан без дозаправки, Другие запасы обеспечивали автономную деятельность рейдера как в арктических, так и в тихоокеанских водах. Кстати, что еще было в трюмах рейдера, вообще неизвестно. Руководителем этой ответственной экспедиции был назначен капитен цур зее Роберт Эйссен, который еще в годы Первой мировой войны на борту вспомогательного крейсера «Метеор» участвовал в нескольких боевых походах к берегам Мурмана, а в июне 1915 года ставил мины в Горле Белого моря. Позднее Р. Эйссен был назначен командиром уже нового «Метеорa», специально построенного для проведения исследований в условиях Арктики- Он хорошо изучил особенности плавания в арктических водах, когда занимался гидрологическими работами у границы льдов Гренландии и Исландии,
Как выяснилось уже после войны, замена судна — банановоза «Иллер» на пароход «Эмс» была связана не столько с различиями в крепости корпуса, сколько с существенной разницей в численности экипажей этих судов.
Так, на банановозе экипаж состоял всего из 35 моряков, а в составе экипажа «Эмс» было 270 человек.
Поэтому тех «спецпассажиров», которых планировалось скрытно доставить куда-то в Арктику, в случае перехода на «Иллере» было практически невозможно скрыть от советских лоцманов (не говоря о сложностях с их размещением на корабле). Иное дело—судно, в корабельных помещениях которого можно свободно разместить до 300 человек. Здесь достаточно большое количество «спецпассажиров» могло легко «затеряться» среди команды, а в нужный момент и в нужном месте незаметно исчезнуть с борта рейдера и заняться тем делом, рада которого Абвер определил их специальный статус!
Практику подобной доставки нацистских «специалистов» в Арктику сотрудники Абвера освоили еще в июне 1939 года, когда некие «пассажиры» (говорившие между собой только на немецком языке) пришли в Карское море на советском зверобойном судне «Мурманец» и были высажены здесь на различные арктические острова. В официальных бумагах такие группы именовалась «научными сотрудниками ленинградского Арктического института», хотя жили в помещении, куда вход советскому экипажу был категорически запрещен. Были ли среди этих «ученых» офицеры немецкой военно-морской разведки — гадать не стоит, так как всех этих «исследователей» высаживали на островах архипелага Норденшельда и шхер Минина. К сожалению, только после окончания войны наши компетентные органы обратили внимание на то, что районы высадки групп этих «научных сотрудников Арктического института» почти всегда располагались вдоль маршрута полета «Графа Цеппелина».
А ведь уже тогда было совершенно очевидно, что сам факт капитального переоборудования «Эмса», как и подготовка его к арктическому плаванию, уже должен был насторожить соответствующие органы СССР» но этого не произошло. И рейдер «Комет» 3 июля 1940 года в сопровождении двух тральщиков вышел из Готенхафена (Гдыни) и направился к норвежскому порту Берген.
Когда рейдер проходил траверз Рюгенского маяка, его догнал специальный гидросамолет Do-18, целью которого было доставить на борт рейдера еще двух «пассажиров»»: обер — лейтенанта Вильгельма Доберштайна (нового командира корабельной радиогруппы) и лейтенанта Вильфри — да Карстена (прибывшего на должность второго штурмана). Однако это было только начало вроде бы незапланированных встреч, о которых в то время советские компетентные органы даже не подозревали.
Действительно, у норвежского побережья «Комет» ожидали подлодка U-56 и танкер «Эссо». Для каких целей потребовалась эта встреча, пока совершенно неясно. Ведь, по официальным данным» двигатели рейдера были столь экономичны, что свободно обеспечивали переход корабля в Тихий океан без дополнительной заправки топливом. Более того, еще была встреча с подводной лодкой, которая вроде бы к арктическому походу вообще не имела никакого отношения.
Девятого июля «Комет», уже как советский ледокольный пароход «Семен Дежнев», вышел из Вергена и направился на восток. Вообще наименование рейдера в зависимости от районов плавания постоянно менялось. Фактически, у него на борту находилось не менее пяти комплектов судовых документов, в том числе для советских пароходов «Семен Дежнев» и «Дунай», германского теплохода «Донау» и японского парохода «Токио-Мару».
В соответствии с утвержденным планом переход «Комета» по арктическим морям должны были обеспечивать ледоколы Главного управления Северного морского пути (ГУ СМП). Для этого уже 15 июля в бухте Варнека (остров Вайгач) рейдер должен был принять на борт советских ледовых лоцманов.
Но срок начала перехода по Севморпути неожиданно изменился. Вероятно, это было связано с тем, что в состав экспедиции особого назначения (ЭОН-10) входила наша подводная лодка Щ-423, которая, возможно» еще не была готова к арктическое переходу.
Поэтому еще в районе Нордкапа Эйссен получил радиограмму от руководства ГУ СМП о задержке выхода в Арктику, «Комету» было предложено зайти в Мурманск, где и дожидаться начала проводки. Но Эйссен категорически отказался от этого предложения, мотивируя невозможность посещения советского заполярного порта нарушением соблюдения секретности перехода «Комет» по Севморпути.
И, как следствие, «Комет» примерно на две недели «задержался» у северного побережья Норвегии, где за это время он успел встретиться еще с одним рейдером — тяжелым крейсером «Адмирал Хиппер», а затем сопроводил в финский порт Петсамо финский же пароход «Эстер Торден».
Формально можно считать, что отказ от захода в Мурманск был вполне мотивирован, так как для перехода «Комет» была изначально подготовлена надежная легенда прикрытия. Она предусматривала, что Норвежское и Баренцево моря германский рейдер будет проходить замаскированным под новый советский ледокольный пароход «Семен Дежнев».
Для этого некоторые отличия силуэта немецкого вспомогательного крейсера от силуэта советского ледокольного парохода устранялись с помощью парусиновых обвесов и других специальных приспособлений, изготовленных еще на верфи «Ховалвдтсверке». Там же были изготовлены другие дополнения в этот «джентльменский набор», которые позволяли весьма существенно изменять силуэт рейдера за счет изменения высоты мачт, формы и высоты дымовой трубы, а также количество колонок грузовых стрел.
Все это позволяло океанскому оборотню полностью менять свой силуэт. Более того, для надежного прикрытия «Лже-Дежнева» в советских водах руководство ГУ СМП вообще убрало из акватории Баренцева моря настоящего «Дежнева», кардинально изменив планы летней эксплуатации этого судна, Действительно, вместо того чтобы работать на трассе Мурманск — Шпицберген в интересах советского треста «Арктикуголь», «Дежнев» был отправлен в Карское море для доставки снабжения на самые отдаленные полярные станции этого региона.
Таким образом, была создана идеальная легенда прикрытия для германского рейдера, так как, с одной стороны, новый советский ледокольный пароход вообще уходил из Баренцева моря (от лишних «глаз»), а с другой — шел в тех лее районах Карского моря, где следовал и его немецкий двойник.
На фоне столь тщательно разработанного легендирования отказ капитена цур зее Роберта Эйссена от захода в порт Мурманск понятен. Но представляется более чем странным сопровождение рейдером финского парохода «Эстер Торден» в международный порт Петсамо, что действительно могло существенно повредить скрытности всего похода, так как в Петсамо, в отличие от Мурманска, имелись конторы английской и американской компаний (Shell и Esso соответственно).
А среди персонала этих контор, безусловно, было достаточно внимательных и сообразительных людей, имеющих прямое отношение к английской секретной службе, которые могли бы обратить внимание на более чем странный заход советского ледокольного парохода в финский порт. Но этот заход все-таки состоялся! И объяснение этому может быть только одно: видимо, уже на переходе Эйссен получил из Берлина какое-то специальное указание на посещение Петсамо или Лиинахамари, вероятно связанное с тем, что на борту финского транспорта находились либо чрезвычайно важные документы, либо некое официальное лицо, прибывшее из рейха, либо весьма ценный груз для будущего похода рейдера, перегрузка которого в море оказалась невозможной.
А дальше после захода в Петсамо нацистский рейдер вообще исчез из поля зрения советской разведки.
По официальной версии, заявленной позднее Р. Эйссеном советской стороне, в эти дни с целью экономии топлива «Комет» находился в дрейфе в восточной части Баренцева моря. Но уже после войны нам стало известно, что во время нахождения в Печорском море экипаж германского рейдера под видом сбора плавника, необходимого якобы для подкрепления трюмов и бортов на случай сжатия корпуса корабля льдами, занимался у острова Колгуев гидрографическими работами. Кроме того, достоверно выяснилось, что в эти же дни «Комет» скрытно заходил в «Базис Норд», которая была создана Третьим рейхом на Мурмане в губе Большая Западная Лица.
Об этом рассказал в своих воспоминаниях гросс-адмирал Эрих Редер, правда, при этом он называет секретную базу «Полярным», что, скорее всего, является искаженным переводом слова «Норд». Таким образом, отказ немцев от захода в Мурманск, а также последующее сообщение о дрейфе в восточной части Баренцева моря с целью экономии топлива были чистейшей дезинформацией, предназначенной для официальных властей СССР. Но вера в искреннейшую дружбу фашистской Германии и Советского Союза была в те дни настолько твердой, что проверять эти явные байки никто не стал.
Кроме воспоминаний адмирала, бесспорным подтверждением захода рейдера в «Базис Норд» стало появление на борту «Комет» переводчика германского посольства в Москве Курта Крепша, который вместе с помощником военно-морского атташе Германии корветтен-капитеном Вильгельмом Шторхом проверял состояние дел в этой секретной немецкой базе. При этом надо особо отметить, что Крепш вряд ли был простым переводчиком. Но это официальная версия, фактически ясе все было иначе. Это подтверждается информацией почти что из первых рук — в сборнике воспоминаний отныне несекретно» о работе мурманских чекистов в преддверии и во время Великой Отечественной войны, который был опубликован в 1995 году Управлением ФСБ РФ по Мурманской области. Один из рассказов этого сборника ("Накануне войны" В. Стенькина) был непосредственно посвящен специальной операции по изобличению деятельности германского шпиона корветтен-капитена Вильгельма Шторха, который прибыл из Москвы якобы для проверки «Базис Норд». Вот как начало этой операции описано В. Стенькиным:
В ближайшие дни в Мурманск сроком на 4–5 месяцев прибудет помощник военно-морского атташе Германии корветтен — капитен Вильгельм Шторх, 42 лет, уроженец города Хемниц.
Из достоверных источников известно, что Шторх является офицером военной разведки и, несомненно попытается использовать свое пребывание в Мурманске во враждебных целях. Предлагаем принять активные меры по выявлению и пресечению разведывательной деятельности и г других подрывных акций с его стороны. Шторх приехал в Мурманск 9 июля и поселился в гостинице «Арктика», где для него был забронирован двухкомнатный номер, выходивший окнами на площадь Пяти углов.
В четверг утром он отправился в морской порт. Там, разыскав здание управления, зашел в кабинет помощника начальника порта капитана 2 ранга Виктора Кудряшева. Представился и сообщил, что приехал в Мурманск, чтобы ознакомиться, как идут дела на базе в заливе Западная Лица (с разрешения советской администрации немцы создавали там морскую базу).
Далее в разговоре Шторх просил оказать содействие в получении катера для поездами 19 июля в Западную Лицу. После согласования вопроса о поездке в Мурманск неожиданно прибыл переводчик германского посольства в Москве Курт Крешп, которого во изменение прежней договоренности Кудряшеву также пришлось везти в Западную Липу.
Зачем Вильгельму Шторху, который прекрасно знал русский язык, столь срочно понадобился переводчик из посольства, тем более для общения со своими же соотечественниками?
К слову, в дальнейшем сам Шторх во время попытки вербовки капитана 2 ранга Виктора Кудряшева (фактически мурманского чекиста и капитана госбезопасности) в какой-то мере Ответил на этот вопрос: «Я и мой друг Курт служим в одном ведомстве…», а в одной из дипломатических шифровок, отправленных уже из Арктики, с борта германского рейдера, господин Крепш был даже назван «фертрауэрсманном», что может Заказывать либо на его настоящий статус, либо на принадлежность к службе безопасности (СД) или внешней разведке (Абверу). Вероятнее всего, должность переводчика германского посольства в Москве была для Курта Крепша прикрытием. Более того, вполне возможно, что именно Крепшу принадлежала одна из главных ролей в плавании «Комета» по Севморпути, но об этом позднее.
Подробное описание операции, успешно проведенной мурманскими чекистами, естественно, выходит за рамки настоящей книги, но приведенные выше сведения являются отличным дополнением к портрету «переводчика» Курта Крепша и документальным доказательством существования на Мурмане нацистской базы.
Но пока вернемся на борт крейсера «Комет».
Пятого августа 1940 года ЭОН-10 (в составе подводной лодки Щ-423 и сопровождающего его транспорта «А. Серов» при обеспечении ледоколами ГУ СМП) начала свой переход по Севморпути на Дальний Восток.
Неделю спустя настоящий «Семен Дежнев» вошел в Карское море, а через два дня в районе архипелага Новая Земля появился его двойник — рейдер «Комет», который уже в новом обличье — в виде немецкого теплохода Danau, но без лоцмана на борту — вошел 14 августа в пролив Маточкин Шар.
Возможно, в обличье теплохода Danau ("Дунай") Эйссен планировал самостоятельно проскочить в Карское море, но ухудшившаяся ледовая обстановка вынудила его стать на отстой в ожидании более благоприятной погоды.
Уже во Бремя этой стоянки на борт нарядного немецкого «теплохода» с ослепительно белыми надстройками, черной трубой и ярко-красным поясом ватерлинии поднялись советские лоцманы Дмитрий Сергиевский и Афанасий Карельских. Первое, что сразу же определили советские лоцманы, — это то, что комфортабельный с виду немецкий теплоход фактически является хорошо вооруженным боевым кораблем, на борту которого господствует строжайшая военная дисциплина. Об этом открытии было своевременно доложено в Москву, но… Москва ведь и так отлично знала, кого проводят советские ледоколы по Севморпути!
Во время стоянки Эйссен вдруг решил организовать отдых своей команде на берегу, мотивируя это теми трудностями, которые им еще предстоят. Вполне естественно, что советские лоцманы категорически запретили проводить высадку иностранцев на советские берега, Эйссен потребовал запросить Москву, и разрешение было получено. Так были начаты бесконтрольные высадки «шуточных» (как сказал Эйссен) немецких десантов на берега Маточкина Шара.
Много лет спустя выяснилось, что десантники Эйссена вместо отдыха активно занимались изучением крутизны береговых склонов и разведкой прибрежных сопок. Кстати, в литоральной зоне десантники интересовались наличием в плавнике деловой древесины, которая, безусловно, рассматривалась как местный строительный материал для будущих секретных опорных пунктов. Большое количество такой древесины различных сибирских пород было найдено на литорали северо-восточного берега Маточкиного Шара.
Есть также информация, что во время «отдыха» на Новой Земле специалисты из состава команды «Комета» проводили поиск следов серебряно-свинцовых месторождений. Кроме того, за время «бесконтрольного» (с советской стороны) ожидания начала перехода радиослужба рейдера успешно практиковалась в перехвате и обработке радиопереговоров между кораблями и ледоколами ЭОН.
Вообще, наиболее вероятным представляется, что вся комедия с отдыхом команды была организована по указанию из Берлина с целью проверки состояния секретной базы подводных лодок, созданной где-то в этом районе еще в годы Первой мировой войны и законсервированной немцами. Анализ поведения немецких подводников в годы Второй мировой войны достаточно обоснованно подтверждает возможность наличия такой базы в районе Маточкина Шара.
Далее переход проходил по намеченному плану. Правда, с 19 по 25 августа «Донау» пришлось Закрываться от шторма в проливе Матисена (архипелаг Норденшельда). Эта еще одна вынужденная стоянка рейдера представляется для нас также весьма интересной, так как именно в проливе Матисена, возможно, находится тот самый район, где в 1942–1944 годах немцы добывали нечто, перевозимое затем на борту «серых волков)» в порт Лиинахамари для какой-то переработки, после чего это нечто срочно доставлялось куда-то на территорию рейха. Такое предположение подтверждается тем, что поиском серебряно-свинцовых месторождений в проливе Маточкин Шар на Новой Земле могли заниматься только высококлассные специалисты-геологи, которые, вероятно, были в составе экипажа рейдера,
Еще через неделю плавания, но уже в море Лаптевых нацистские моряки подверглись первым серьезным ледовым испытаниям. В этих широтах лед оказался настолько тяжелым, что даже самому современному ледоколу того времени «Иосиф Сталин» с большим трудом удалось вывести рейдер к проливу Санникова.
Выйдя из ледового плена, Эйссен отказался от дальнейшего сопровождения советских ледоколов и, миновав Новосибирские острова, на максимально возможной скорости направил рейдер на юго-восток, Кстати, здесь он показал себя как опытный полярный гидрограф. Чтобы избежать встречи с многолетними практически непроходимыми льдами, он повел «Комет» не по трассе, рекомендованной советскими лоциями, а между прибрежными островами, руководствуясь только показаниями эхолота, где под воздействием теплых вод реки Колымы, лед между прибрежными островами в летний период был достаточно слабый.
Однако это решение, весьма перспективное с соображений ледовой обстановки, в навигационном отношении было весьма опасным, так как требовало от судоводителя знаний особенностей района, местной гидрологии и отличной практики плавания в ледовых условиях.
И здесь опять возникают определенные вопросы, так как Р. Эйссен имел опыт только в части ледового плавания, который он получил во время службы на «Метеоре» во льдах Гренландии и Исландии, А вот откуда у него появились знания об особенностях этого «медвежьего угла» и тем более его гидрологии — остается тайной!
Однако именно это весьма рискованное плавание позволило «Комету» в назначенное время успешно выйти в район встречи с ледоколом «Лазарь Каганович», на борту которого находился начальник морских операций восточного района Арктики ледовый капитан Афанасий Мелехов, принявший руководство дальнейшим переходом ЭОН-10.
В ночь с 31 августа на I сентября участок пути по Восточно-Сибирскому морю оказался для рейдера самым опасным, так как почти при нулевой видимости и ураганном ветре сильное морское течение стало сносить ледовые поля на малые глубины, а вместе с ними потащило на мелководье ледокол и рейдер.
Позже, вспоминая этот участок перехода, Роберт Эйссен скажет, что «той ночи он не забудет никогда». И все же на следующий день оба корабля благополучно достигли района острова Айон.
Но вероятно, где-то, еще пока в мирной тишине московских кабинетов, возникли сомнения в истинных целях перехода «Комета» по Севморпути или «в чем-то ином». Вполне возможно, что в это время советской разведке уже стало известно о начале разработки плана «Барбаросса». Так это или нет, мы уже, наверное, никогда не узнаем, но 1 сентября от начальника ГУ СМП И, Папанина в адрес А. Мелехова поступила срочная шифрограмма с указанием «вернуть назад» из Арктики, Причем с этим «вернуть назад» произошла почти комедийная ситуация, так как в процессе то ли шифровки, то ли дешифровки текста радиограммы получилось, что А. Мелехову было совершенно непонятно, кого возвращать — самого Эйссена или рейдер.
После повторного запроса стало ясно, что рейдер, о чем А. Мелихов немедленно поставил в известность Эйссена. Однако Эйссен категорически отказался выполнять это указание, заявив, что Москве он не подвластен, а подобного распоряжения из Берлина он не получал.
Одним словом, возникли совершенно беспочвенные разногласия, так как невооруженные ледоколы никак не могли настаивать на возвращении боеспособного немецкого крейсера. Эти разногласия привели к тому, что дальше на восток немецкий крейсер пошел самостоятельно, но, вероятно, на всякий случай снова изменил свое обличие, став советским пароходом «Семен Дежнев»»
Так он и вошел в бухту Анадырь, где власти даже не успели разобраться, кто стал на якорь у них на рейде, так как всего за пять часов водолазы рейдера осмотрели корабельные винторулевые устройства. Убедившись, что серьезных повреждений нет, Эйссен устремился на встречу с другим крейсером — «Орион», прибывшим в Тихий океан южным маршрутом.
Переход по Северному морскому пути «Комет» совершил за рекордно короткий срок — всего за 23 суток, из которых только пятнадцать были ходовыми. Обычно на такой переход караваны советских кораблей и судов затрачивали не менее 26 ходовых суток.
А в это время настоящий "Семен Дежнев", действительно побывав в 15 отдаленных арктических пунктах, в ноябре вернулся в Мурманск и в начале декабря 1940 года ушел на Шпицберген для работы в Айс-фьорде по планам треста «Арктикуголь».
Хотя в целом скрытность и секретность перехода «Комета» в Тихий океан была сохранена, но некая информация все же достигла Британских островов.
Так, 2 ноября 1940 года в одной из английских газет появилась статья о проводке Северным морским путем с запада на восток подводной лодки и германского парохода, которые несомненно рассматривались как один отряд судов Кригсмарине. О последствиях, которые повлек за собой выход в свет этой информации, мы узнаем ниже.
Войдя в тихоокеанские воды, нацистский оборотень сразу же направился к острову Айлинглоп, где была запланировала встреча с танкером и рейдером «Орион». Но еще не дойдя до места встречи, «Комет» пошел в район Каролинского архипелага. Это было связанно с тем, что танкер «Везер», везший из мексиканского порта Мансанильо топливо германским рейдерам, был перехвачен английскими кораблями. Поэтому не было никаких гарантий, что англичане не имеют информации о месте встречи германских рейдеров.
Четырнадцатого октября у атолла Ламутрека (в новой точке встречи) «Комет» получил от судов снабжения 10-месячный запас топлива и продовольствия для продолжения крейсерства. Отсюда на юг этот океанский оборотень пошел уже как японский пароход «Токио-Мару».
Считается, что активная охота «Комета» на океанских коммуникациях была настолько удачной, что вскоре капитену цур зее Эйссену было присвоено воинское звание контр-адмирал.
Однако, как показывает анализ чисто рейдерской (читай — разбойничьей) деятельности Эйссена на торговых коммуникациях Британского союза, в Тихом океане ему удалось потопить не более трех судов. Но тем не менее он становится контр-адмиралом. Спрашивается: за какие заслуги?
Занимаясь арктической одиссеей Эйссена, мы склонны считать, что свой путь в адмиралы он начал еще в секретной нацистской базе Норд, которая размешалась в 1939 году на территории советского Мурмана в губе Западная Лица.
Это опосредованно подтверждается тем, что в истории перехода «Комета» по Севморпути есть весьма интересный эпизод, связанный с исчезновением из Западной Лицы уже упомянутого выше «переводчика» Курта Крепша, который в июле 1940 года срочно приезжал сюда из Москвы.
И особенно последующими событиями, когда уже у атолла Ламутрека в Тихом океане К. Крепш срочно перешел с «Комета» на борт корабля снабжения рейдеров «Регенсбург», Это судно-снабженец вместо того, чтобы заниматься обеспечением рейдера «Орион», на полном ходу рвануло к Японским островам и доставило туда «простого» переводчика, который затем через Владивосток, уже по железной дороге, вернулся в Москву. Так как путь из Мурманска в Москву существенно короче, чем из Владивостока, то личность К. Крепша становится еще более загадочной! И было бы весьма интересным заглянуть хотя бы в вахтенный журнал «океанского оборотня» или в отчет контр-адмирала Р. Эйссена о переходе по Севморпути, а еще лучше — в личное дело господина Крепша, которое, безусловно, хранится где-то в архивах МИД ФРГ или вермахта. Вероятно, эти документы в Германии уже давно рассекречены. И нам остается только отыскать их, что, может быть, достаточно просто сделать при современных добрых взаимоотношениях наших государств. Но в истории с Эйссеном дело совсем не в Крепше, а в том, что за документы он увез с собой в Москву, о которых Эйссен срочно писал в первые дни своего рейдерства в Тихом океане. Именно в том, что он описал, предложил или открыл для Третьего рейха, кроется секрет присвоения ему адмиральского звания.
Вероятно, и этот отчет хранится где-нибудь на пыльных архивных полках, ведь чиновники Третьего рейха были очень аккуратными и исполнительными специалистами.
Заодно, быть может, мы смогли бы узнать много интересного и о «Базис Норд», вызывающей давние споры у советских историков. Впрочем, сегодня об этой базе мы уже можем немного рассказать!