Сальвадор Дали был достаточно религиозным человеком, что не могло не сказаться на его творчестве, поэтому у него так много произведений, посвященных Христу, святым, церкви, вере.
По словам исследователей Робера и Никола Дешарнов, «1950 год становится переломным в творчестве Дали… Как и большинство художников того времени, он не может преодолеть порожденный войной надлом иначе, чем через поиск абсолюта за пределами собственного гения. Путь к этому преодолению он находит в религии», - утверждают искусствоведы. Не испытывая подлинную веру в полной мере, Дали уверен, что несет в себе мистическую истовость Испании. Он стремится стать «божественным Дали» (его собственные слова).
С. Дали порвал с авангардистами, поверхностно, по его мнению, относившихся к истории и искусству, и обратился к классике. Он стал создавать произведения мистического характера – на религиозные темы.
Первыми религиозными творениями художника стали два варианта «Мадонны Порт-Лигата» с их символами (яйцо, например, подвешенное в виде раковины) в духе Пьеро делла Франчески – живописца – новатора эпохи Возрождения. Это висящее над головой Девы Марии, Царицы Небесной, яйцо воплощает идею того, что, по словам Дали, над головой Богоматери «сосредоточено наибольшее притяжение, к ней тяготеет мир». Интересны утверждения Дали этих лет, связанные с критикой современных ему авангардистов: «Они пишут дерьмо, материал их произведений выводится непосредственно их собственными физиологическими каналами, без малейшего участия души или сердца». Душа и сердце руководят С.Дали при создании им религиозных полотен. А зрителю он говорит: «Смотреть – значит думать». В свои союзники он берет в эти годы П. Пикассо и славит его в своем «Мистическом манифесте» 1951 года. Напряженно трудится Дали над картиной «Христос святого Хуана де ла Крус». Сфера, символизирующая атомное ядро, и религиозный экстаз соединяются в полотнах Дали. Придуманная им атомарная техника помогает художнику выразить свои мистические религиозные переживания. Это следующие картины: «Лазурное корпускулярное Вознесение Мадонны», «Евангельский натюрморт», «Ядерный крест», «Корпус гиперкубус» (распятие), «Тайная вечеря», «Ангел», «Святой Иаков Великий», «Вселенский собор», «Крест ангела».
|
|
Остановимся на его прекрасном творении – «Вселенском соборе» 1960 года, соединившем в себе традиции Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэля и самобытность Дали. Впечатляют размеры картины: 300х254 см – традиция Микеланджело. На втором плане этого шедевра грандиозная церковь в романском стиле, величие которой подчеркивается фигурой, сходной с работами великого итальянца эпохи Возрождения. Фигура вписана в портал храма и будто вырастает из него. Он закрыл лицо рукой, отвергая, не желая видеть эту реальность, этот мира греха и порока.
Христа, также отвергающего этот мир, мы видим в «Страшном суде» Микеланджело. Ликом грозным и непреклонным повернулся он к грешникам, проклиная их, к великому ужасу Богоматери, которая, сжавшись в своем плаще, слышит и видит всю эту погибель. Христа окружают бесчисленные фигуры пророков и апостолов и особняком среди них Адам и св. Петр.
Находящийся здесь один из них (Адам)– знак того, что он предок людей, явившихся на суд, другой (Петр) – знак того, что он основа христианской религии. У его ног прекрасная фигура св. Варфоломея, показывающего содранную с него кожу. Здесь и св. Лаврентий, равным образом нагой, и счета нет бесчисленнейшим святым мужского пола и женского и прочим фигурам, женским и мужским, вблизи и вдали; они обнимают друг друга и ликуют, получив вечное блаженство по милости Божьей и в награду за содеянное ими. Под фигурой Христа семь ангелов с семью трубами, описанных евангелистом Иоанном. Они призывают на суд, и волосы дыбом встают у того, кто смотрит на них, от ужаса, явленного на их лицах. Недаром изображены рядом с ними семь смертных грехов; в дьявольском обличии они влекут вниз, к аду, души, пытающиеся улететь к небу. Микеланджело показал миру, как мертвые, воскресая, облекаются костьми и плотью из той же земли и как, поддерживаемые другими ожившими людьми, они взлетают к небу, причем души, уже вкусившие блаженство, оказывают им помощь. Харон яростно бьет веслом души, сброшенные дьяволами в барку. Лица грешников выражают греховность и вместе с тем боязнь вечного проклятья. Как видим, гениальная фреска Микеланджело поражает глубиной мысли, широтой воплощения евангельских картин, мощью воображения, потрясающим владением искусством композиции. Возможно С. Дали хотел создать нечто конгениальное: «Теперь, когда мне сорок пять, я хочу написать шедевр и спасти современное Искусство от хаоса и праздности – и сделаю это! Вот книга, повествующая об этом крестовом походе. Посвящаю ее всем молодым, тем, кто верит в истинную живопись». Так говорил С. Дали в предисловии к своей книге «Пятьдесят волшебных секретов», в которой проявил себя как живописец и теоретик. Следовательно, общение с мировой художественной культурой привело С. Дали к необходимости ее спасения. И он избирает путь переосмысления классических сюжетов мирового искусства. В фреске «Страшный суд» на алтарной стене «Сикстинской капеллы» (1535-1541) Микеланджело воплощает религиозную тему как человеческую трагедию космического масштаба. Немыслимая в условиях ограниченного пространства стены, картина представляет грандиозную лавину могучих тел людей: возносящихся праведников и низвергающихся в ад грешников. Творящий суд гневный Христос, обрушивая проклятья, осуществляет возмездие, которого требуют святые мученики. Казалось бы, справедливость торжествует над злом. Однако фреска воспринимается зрителями как трагическая катастрофа, как воплощение мысли неизбежности крушения мира. Святой Варфоломей с собственной содранной кожей в руках полон устрашающего отчаяния. Вся эта трагичнейшая кипень привлекла С. Дали, стремящегося к воплощению катастрофичности мира. Вместо лица святого Микеланджело на содранной коже написал свое лицо как маску с трагической гримасой. Изображая себя на своих картинах, Дали продолжил классическую традицию Высокого Возрождения. Несомненно и то, что художника-сюрреалиста ХХ века привлекло и композиционное решение фрески: в противовес ясной архитектонике (построению) в организации фигур, Микеланджело экспрессивно подчеркивает стихийное начало – вихрь, смятение, и все человеческие тела увлечены общим потоком. Этот композиционный прием воспринял испанский живописец трагичнейшего двадцатого столетия, претворив его по-своему. «Вселенский собор» - картина, созданная в традициях Микеланджело.
|
|
|
|
На переднем плане «Вселенского собора» Дали изобразил себя пишущим картину и Галу. Изобразил с поразительной фотографической точностью. Гала, в образе Мадонны,одета в прекрасные белые одежды, которые написаны в лучших традициях Рафаэля и Леонардо да Винчи. В правой руке у нее Библия, а в левой – католический крест. Вдали мы видим берег моря, скорее всего, это вид на залив Порт Лигат, столь часто встречающийся в картинах Дали. Нижняя часть картины – кусок моря и скала над ним, а вверху – все в мистическом озарении художника. Позади Галы множество священнослужителей, но они безлики, вместо лиц у них тиары. Этим Дали хотел показать, насколько лживы и неискренни бывают люди, посвятившие себя служению Богу. Справа мы видим молодую женщину, в правой руке которой крест, занесенный над архиепископами. Её белые одежды изрезаны множеством ломаных линий. Слева мы также видим красивую молодую женщину, молитвенно скрестившую на груди руки. Ее лицо туманно, но отчетливо видны ее глаза, полные страха перед неизвестностью. Вместо колен ее - страшные и уродливые лица, даже не лица, а просто чудовищные изображения грешников. И все это уносит вихрь невероятной силы – тот, что господствует на фреске Микеланджело. Земное и небесное смешалось в этом могучем неистовом движении.
На картине только три четко выписанные изображения: это парящий белый голубь, олицетворяющий Святой Дух, Гала и сам Дали, расположенные по диагонали. Белый цвет – символ чистоты, духовной чистоты, поэтому на картине мы видим лишь Галу и Дали, одетых в белое, и белого голубя. Только они вне этого страшного вихря. Но самая выразительная и значительная в идейном плане фигура – разгневанный Христос. Трагический и гневный.
Глядя на репродукции Микеланджело и Дали, видишь различия. Христос итальянца плотный, могучий атлет, и фигура его, как обычно у Микеланджело, статуарна, хотя экспрессивное движение корпуса и рук, напряжение мышц передано более чем впечатляюще, жест поднятой над головой правой руки с повернутой кистью, отторгающей людское зло и пороки, - самое выразительное в фигуре Христа Микеланджело. Иисус С. Дали и статуарен, и живописен одновременно: он юношески легок, мускулы его едва заметны, торс тонок – он в полете, вихрь захватил его ноги, но, оказавшись между колонн портала, он сжат, и его свободный полет невозможен. Кроме того, если за спиной Христа Микеланджело от порывов адского ветра вьется его плащ, то над Христом С. Дали каменная арка роскошного храм-дворца, и нет той могучей свободы, которой наделил скульптор Возрождения своего героя – идейно- композиционный центр всей фрески. Христос вверху композиции и царит над всеми. Христос художника ХХ века тоже изображен как идейно- композиционный центр. Но как он отличен от Христа Микеланджело! Его правая рука заломлена (над головой и чуть назад), а левая выброшена экспрессивно вперед, и распластанная кисть ее, тоже отторгающая погрязший в греховности мир, закрывает все лицо. Христово воинство слева от главной фигуры готово бороться за Христову истину, белый чудный голубь реет над всеми, свет заливает центральную часть картины (небо и землю), улыбка сидящей Мадонны с крестом и Писанием в руках словно освещает все вокруг – и все же ощущение безысходного трагизма (два лица Мадонны по обе стороны фигуры Христа, скорбное и отчаявшееся) остается господствующим в душе зрителя. «Вселенский собор С. Дали – это Страшный суд самого художника над современным человечеством. В этом полотне кары Небесной ждут и Христос, и Мария, мятущийся Святой Дух.
Тайная вечеря
По словам исследователей творчества Сальвадора Дали Р. и Н. Дешарнов, в свое мистическое время (50-е – 60-е годы) художник представлял единственно возможным спасением от послевоенного разорения и разлада, избавлением от тоталитаризма, как правого (фашизм), так и левого (коммунизм), от безответственности демократов – религию и научный прогресс. «Дали полон решимости целиком посвятить себя освоению научных открытий и, в частности, третьего измерения, «волн и частиц (слепого и слепящего света) Господа Бога» (слова Дали). Он увлекается кибернетикой, интересуется приложением четырехмерной геометрии в физике и готовится приступить к изучению, что станет одним из самых взыскательных полей его исследований, бинокулярного видения», - пишут Дешарны.
Примером совмещения современных научных устремлений с религиозным классическим сюжетом является работа С. Дали 1955 года «Тайная вечеря» (167х268 см). Картина по сюжету восходит не только к знаменитому событию Евангелия, но и к прославленной в веках фреске Леонардо да Винчи 1495 года, находящейся в трапезной монастыря Санта Мария делла Грацие в Милане. Фреска эта – огромных размеров композиция, занимающая торцовую стену большого зала трапезной. Вновь сравним картину Высокого Возрождения и картину середины ХХ столетия – реализм и сюрреализм.
Фреска Леонардо поражает не только естественностью, органичностью всего происходящего, но и удивительной человечностью, исходящей из самой манеры живописного письма Мастера – изумительного его сфумато, когда живописец смягчает очертания предметов и людских фигур с помощью колористического воссоздания окружающей их световоздушной среды. Эта мягкость (прием, разработанный Леонардо) и способствует ощущению «лелеющей гуманности», исходящей от фрески. Ясна и
глубоко выразительна композиция: в центре по центральной оси – фигура Христа, справа и слева от нее – по две группы апостолов, из трех фигур каждая. Изображен момент, после того, как Иисус произнес: «Один из вас предаст Меня». Потрясенные неожиданным пророчеством, апостолы экспрессивно реагируют на слова учителя. Это для них удар, и, так как каждый по-своему реагирует на роковое предсказание, вся сцена полна драматизма, выраженного в бурных эмоциях – в выразительных и сугубо индивидуальных мимических движениях, в характерных для каждого апостола жестах и ракурсах тела. Экспрессивное движение фигур учеников Христа передает внутреннюю драму каждого, и их головы, или руки, или наклон корпуса устремлен к Господу. И чем больше эмоционально насыщены изображения каждой группы из трех фигур, тем резче противостоит им несколько отдаленная от всех, в центре на фоне дверного проема, где виднеются светлое небо и зелень земли, фигура Спасителя – благородно спокойного в своей трагической обреченности. Бессильно лежат на столе раскинутые руки Христа, левая – вверх ладонью. В этом жесте, как и в лице, чувство стоической покорности в ожидании своей участи. Действие развертывается, когда Учитель и ученики сидят за трапезным столом, покрытым белой скатертью. На нем разложен хлеб, тарелки с какой-то пищей, около Христа – небольшая чаша. Композиция дана во фронтальной перспективе обширного помещения, стены которого увешаны коврами. Христос не только композиционный центр, он выделен и колористически: на нем ярко-красный хитон и интенсивно синий плащ. В ослабленном виде синий и красный цвета варьируются в разных оттенках в одеждах апостолов и стенах с коврами. Светлые пятна дверного проема с головой Христа на его фоне и двух окон по обеим сторонам перекликаются со светлой полосой на переднем плане (низ фрески), это стол: белая скатерть на нем, и виден светлый камень (стол – это античные времена – каменный).
Характерны головы апостолов – с длинными волосами, с бородами некоторые, с залысинами другие. Это исторически соответствует той действительности. На всех хитоны и плащи.
Реализм и красота фрески вызывают молитвенное благоговение у верующих, волнение, сострадание, трагическое ожидание рокового неизбежного – у всех.
Картина С. Дали, хранящаяся в Национальной галерее искусств Вашингтона, сотворена по принципу соответствия, сходства с фреской Леонардо и одновременно ярко выраженного контраста. Вообще С. Дали ведет полемический диалог с современной и прошлой культурой, защищая ее и споря с ней. Дали сохранил горизонтальную вытянутость стола, явственно дав понять, что он из геометрически равных кусков светлого камня, мысленно уводящего зрителя в Древнюю Иудею. Вокруг стола – действующие лица: на темном фоне переднего темного плана (внизу) – две параллельно изображенные слева и справа, открыв центр, две в плащах со спины фигуры апостолов – склоненные перед Учителем, даже согбенные, покрытые одинаково драпирующимися плащами. Кажется, что каждая фигура повторяет другую. Лиц не видно. У мужчин этих современная стрижка волос. Другие апостолы (по пять слева и справа от Христа) склонили головы, положив их на руки так, что лиц не видно, только копны волос. Они сжались в своих плащах, и никаких эмоциональных жестов, никакой экспрессии движений. Напротив, реакция на то, что говорит Учитель, загнана внутрь каждого их них. Фигура Христа контрастна с фигурами апостолов на этом полотне, и с Иисусом на фреске Леонардо. Экспрессия жеста – у Христа. На нем белое одеяние с открытой слева грудью. Длинные волосы его тоже светлы. Его левая рука с резко развернутой ладонью лежит на груди у самой шеи, а правая – согнута, поднята с выброшенным верх длинным указательным пальцем. В лице уверенность в том, что предсказанное роковое событие – и предательство, и казнь – неминуемо сбудутся. Мягкость, гуманность чудного Лица Спасителя на произведении Леонардо полностью отсутствуют на картине Сальвадора Дали. Но (и это главное!) две трети полотна Дали занимает то, что находится за пределами огромного окна с геометрически четким делением на части: полоса моря, за ней груды гор, над ними светлое небо (большая часть картины) и там, надо всеми предметами и фигурами, с раскинутыми почти как на кресте, но и как бы обнимающая землю и людей на ней, без головы(уходит за пределы полотна ввысь, в небо) полупрозрачная (по грудь) фигура Спасителя. Белый свет господствует, контрастируя (это специально подчеркивается) с темной полосой внизу. Он затопляет небо, землю, стол и особенно – Христа.
Событие, как кажется, происходит будто бы в космическом корабле из научно-фантастического фильма. Все изображено безупречно реалистически, так это виртуозно сделал С. Дали. Таким образом, зрителю открывается философский смысл картины: образ космического корабля – символ не только реальности – современности, но и символ вечности, вечности трагедий, катастроф, неизбежно-рокового, и всегда в борьбе светлого и темного, жизни и смерти.
Белый цвет одежд героев – символ душевной чистоты. А вдали художник изобразил восход солнца: зачинается новый день – новая эпоха в истории человечества, неотделимая от имени Христа и его подвига. И сейчас, в наши дни, еще не все потеряно, род людской поднимется, как это солнце, этот корабль. А на столе перед Христом на полотне С. Дали – два куска хлеба и стакан с вином, символ тела и крови Господа. Он всем существом своим объемлет Землю – Человечество, дает ему Свет и Жизнь. Гуманизм полотна С. Дали исходит в отличие от фрески Леонардо да Винчи не из колорита и красоты кисти художника (сфумато), а из символического характера композиции, соединяющей евангельский мудрый сюжет с современностью и будущим.