Романова О.В.
Среди древнерусского археологического текстиля 11-13 веков примечательна довольно значительная группа узорных тканей, которую объединяет одна яркая особенность. Все они сохранили геометрические орнаменты, выполненные в технике броше (выборное ткачество) шерстью по шерсти. Узор обычно составлен из мелких – по 2 нити основы – прокидок брошировочного утка. Грунтовое переплетение – полотно или гладкая саржа 2/1, плотность по основе у описанных образцов колеблется в пределах от 12 до 22 нитей/см, по утку – от 7 до 14 нитей/см, основа в среднем в 1,5-2 раза плотнее, чем уток. Помимо шерстяного, часто прослеживаются следы второго узорного утка, из растительных волокон. Этот уток не сохраняется в земле, но его отпечатки на грунтовой ткани в ряде случаев позволяют восстановить ту составляющую орнамента, которая была утрачена.
Большинство фрагментов имело цвет фона синий, а узор был выполнен красной шерстью и растительной пряжей желтого цвета (или, возможно, иногда неокрашенной). В настоящее время такие образцы выглядят как синевато-черные с коричневым узором различных оттенков. Известны также образцы с красно-коричневым фоном. Узор на них был либо синим, либо, вероятно, желтым или красным более светлого оттенка.
В основе орнаментации лежат несложные геометрические элементы – различные ромбы, косые кресты, «репьи» и т.п. Когда на одном фрагменте сохранилось несколько орнаментальных мотивов, они обычно равномерно, рядами размещены по полю. В тех случаях, когда удается проследить рисунок второго, истлевшего узорного утка, он создает сетку из ромбов, в центре которых и находятся фигуры, выполненные шерстяными утками.[1] В целом, формы и композиции орнамента диктуются техникой исполнения и находят близкие соответствия в позднейших этнографических образцах.
Рис. 1. Бубенчики, прорисовки узорных мотивов и фрагменты тканей из раскопок в Харлапово (по: Шмидт Е.А. Курганы XI-XIII вв. у д. Харлапова в Смоленском Поднепровье // Материалы по изучению Смоленской области. Смоленск, 1957. - табл. VIII, с. 223).
Ткани этого круга встречаются в курганах 11-13 вв. в основном в пределах Смоленской, Тверской и Московской областей. Наибольшее число фрагментов – несколько десятков – было обнаружено в 1950-х годах Е.А. Шмидтом при раскопках курганного могильника Харлапово под Дорогобужем, Смоленская область, в погребениях 11 – 1-й пол. 13 в.[2] Харлаповскую коллекцию узорных тканей из собрания Смоленского музея-заповедника реставрировала А.К. Елкина. По итогам реставрационных работ вышел краткий отчет Ф.Э. Модестова.[3] Однако при его сличении со статьей Е.А. Шмидта становится очевидно, что в руки реставратора попала лишь часть находок из Харлапово: ни один из трех фрагментов ткани и пяти узорных мотивов, зарисованных при раскопках и приводимых Е.А. Шмидтом в табл. VIII (рис. 1), не находит соответствия среди образцов, перечисленных Ф.Э. Модестовым. Кроме того, описания текстиля крайне неполны. Даже плотность ткани дается лишь для фрагментов с полотняным переплетением. Размеры и форма образцов, швы, ткацкие кромки, расположение орнамента – все остается за рамками отчета.
Однако даже имеющиеся лаконичные сведения по материалам из Харлапово чрезвычайно важны для исследования древнерусского ткацкого ремесла и костюма. Как это обычно и бывает в курганах, фрагменты тканей сохранились возле металлических украшений, поскольку окислы металлов консервируют органику. В мужском костюме это фибулы, скрепляющие плащи у шеи или у пояса на боку (по-видимому, речь должна идти об узорной кайме на плащах); в женском - область шеи и груди, головной убор, а также рукава. В отдельных женских захоронениях прослеживаются останки нескольких видов тканей, узорных и гладкокрашеных – до 5 в одном погребении. Причем расположение узорных фрагментов на руках позволяет предполагать полную орнаментацию рукавов,[4] а узорные ткани вкупе с остатками бересты в различных частях головы, как спереди, так и на затылке – наличие головных уборов на жесткой основе типа кокошников, близкие по конструкции к головным уборам из Юдичей и Новинок-I [5]. Для Харлапово характерно отсутствие на очелье головного убора каких-либо украшений, кроме височных колец и отдельных мелких подвесок, которые находили нечасто и только с одной стороны головы. Вероятно, основным средством отделки головного убора являлись именно узорные ткани. Крайне интересен комплекс из кургана 17, изобилующий украшениями, в числе которых кайма из металлических подвесок по подолу – крайне редкое указание на длину одежды. Остается лишь удивляться, почему столь яркий и разнообразный материал до сих пор не привлекал к себе пристального внимания специалистов по средневековому текстилю и костюму.
Возможно, при более подробном исследовании находки из Харлапово позволят проследить развитие техники узорного ткачества во времени. Например, интересно отметить, что саржа 2/1 в качестве грунтового переплетения безусловно преобладает в Харлапово в 11 - начале 12 в. (9 образцов саржевых против 2 полотняных), а с середины 12 в. все чаще встречается полотно (5 саржевых против 7 полотняных).[6] Безусловно, данный вывод не бесспорен, поскольку данные, очевидно, неполны. Не все харлаповские ткани до нас дошли, и, как говорилось выше, не все они были должным образом описаны. При имеющихся данных можно выдвинуть осторожное предположение, что ткачество по саржевому грунту – более древний вариант, связанный с традицией производства гладкой шерстяной ткани с помощью именно этого переплетения. Однако при узорном ткачестве работа с саржей имеет очевидный минус. После выборки узора и прокладки узорных утков ткач вынужден каждый раз проверять, какую подножку из трех ему следует нажать следующей для проброса очередного грунтового утка. Это заметно осложняет и замедляет работу, особенно при большой плотности основы. При ткачестве же полотняного грунта выбор подножки каждый раз легко определяется в зависимости от положения челнока: челнок справа – правая подножка, челнок слева – левая. В силу этого выборка узора по сарже постепенно была вытеснена более технологичным ткачеством по полотняному грунту. Во всяком случае, автору неизвестны этнографические техники ткачества браного или выборного узора по саржевому грунту, только по полотняному. Окончательно же вопрос развития данной ткацкой техники во времени можно решить лишь после полного исследования и достоверной датировки всех фрагментов, доступных в настоящее время.
Как уже говорилось, Харлапово – далеко не единственное место обнаружения тканей данного круга. Как отмечает И.И. Елкина, они являются нередкой находкой в курганах Московской и Смоленской областей[7]. Наиболее яркими и хорошо известными являются, без сомнения, два фрагмента, находящиеся в экспозиции ГИМ. Один происходит из неизвестного кургана в Дорогобужском районе Смоленской области[8], а другой - из кургана под деревней Болшево Мытищинского района Московской области[9] (рис. 2). Оба имеют размытую датировку в пределах 11-13 вв.[10] А. Нахлик подробно описывает эти великолепные ткани и приводит графическую реконструкцию их переплетения, включая узор, образованный несохранившимся растительным утком. Обе ткани имели первоначально синий фон, а броширование было выполнено шерстью красных и коричневых оттенков. Второй, несохранившийся узорный уток, создавал сетку из ромбов, в которые были вписаны брошированные мотивы. На ткани из Болшево эта сетка проста и состоит из строенных косых линий. Орнамент фрагмента из Дорогобужского района сложнее. Сетка состоит из широких полос, в которые вписаны пары свастик, вытканных также несохранившимся растительным утком.[11] (рис. 3).
Рис. 2. Экспозиция ГИМ. Фрагменты ткани из Болшево (слева) и из Дорогобужского района Смоленской области (справа). На последнем хорошо просматриваются отпечатки несохранившегося растительного утка. Фото М. Емельяновой.
Рис. 3. Схемы переплетений тканей из Болшево (вверху) и Дорогобужского района (внизу) по А. Нахлику (с. 41). а, b – броширующий уток, шерстяной, красно-коричневый (а) и светло-коричневый (b); c – растительный лансирующий уток; d, e – переплетение грунтовой ткани: полотно 1/1 (d) и саржа 2/1 (e).
Рис. 4. Другой фрагмент ткани из Болшево, лицевая и оборотная сторона. По: Левинсон-Нечаева М. Н. (с. 29).
Из раскопок в Болшево происходят еще два небольших фрагмента темно-красного цвета с брошированными шерстью тремя желтыми ромбиками, вписанными друг в друга (рис. 4). А. Нахлик сообщает, что один из них по контуру ромба с двух сторон имеет следы второго узорного утка черного цвета, а на изнанке – следы несохранившегося утка в виде косых линий. Грунтовое переплетение саржевое, плотность 18 нитей/см по основе и 12 нитей/см по утку.[12]
В кургане 30 у деревни Паново Гагаринского района Смоленской области обнаружен фрагмент ткани 11-12 вв.[13] с более сложным брошированным мотивом: ромб, внутрь которого вписан косой крест. В полях по сторонам креста – четыре маленьких ромбика. Грунт темно-коричневый, полотняный, узорный уток также коричневый, плотность по основе 14 нитей/см, по утку 8 нитей/см. Узорный уток также коричневый.[14] Вероятно, первоначально ткань была выполнена в красных тонах (рис. 5-1).
Близок к этому образцу фрагмент 11-нач. 12 вв. из кургана 11 близ деревни Устье Конаковского района Тверской (бывшей Калининской) области, описанный А. Нахликом. Он имеет аналогичную плотность грунтового полотняного переплетения, только узорный уток - сдвоенный.[15] Узор также представляет собой квадрат с косым крестом внутри, но вместо маленьких квадратиков по бокам креста – одиночные точки (рис. 5-2). К сожалению, на обоих этих образцах сохранилось лишь по одному узорному мотиву, а потому невозможно судить о первоначальной композиции орнамента.
Фрагменты тканей с брошированными геометрическими мотивами были также обнаружены при раскопках Беседской курганной группы и курганной группы Волково, Московская область. Ткань из Бесед найдена в составе женского головного убора с жесткой основой. Она бурая, шерстяная, полотняного переплетения с узором, выполненным красными шерстяными нитями в виде ромбов, посаженных в шахматном порядке. Датируется началом-серединой 12 в.[16] В кургане
Рис. 5. 1 – Паново, схема переплетения ткани (1); 2 – Устье, схема переплетения ткани; 3 – Ушмары, изнаночная сторона (видны длинные прокидки узорных утков) и схема переплетения ткани. По А. Нахлику, с. 37.
28 Волковской курганной группы, также в составе головного убора, найден фрагмент синей шерстяной ткани полотняного переплетения. Она имеет геометрический узор в виде двух треугольников, соединенных вершинами в «бантик». Он выткан отдельными челноками нитью красного цвета, фигуры разбросаны по поверхности ткани. Плотность по основе — 14 н/см, по утку — 7-8 н/см. Датируется серединой 12 в.[17]
Еще один образец узорного текстиля 2-й пол. 12 в. находится в Музейно-выставочном центре «Путевой дворец» г. Солнечногорска (Московская обл.). Волокно шерстяных фрагментов тонкое, нить скручена довольно сильно, одинаковой толщины в основе и утке. На фрагментах темной шерстяной ткани частично сохранился узор в виде ромбов, вытканных нитями желтоватого цвета (вероятно, шерстяными), другого качества, чем нити всей ткани.[18]
В кургане под деревней Ушмары Подольского района Московской области в составе женского головного убора найдена ткань 12 в., которую также следует отнести к рассматриваемой группе, хотя она заметно отличается от ранее упомянутых образцов. Это синяя шерстяная ткань полотняного переплетения, плотность по основе 12 нитей/см, по утку – 10 нитей/см. Орнамент – узор красного и желтого цветов в виде мелких крестообразных фигур, расположенных в шахматном порядке. Каждая фигура состоит из четырех точек – уточных прокидок, перекрывающих по 2 нити основы, что соответствует технике броширования обсуждаемых тканей. Однако в данном случае узор выполнен в технике лансе (браного ткачества): узорный уток работает по всей ширине ткани от кромки до кромки[19], создавая на изнаночной стороне хорошо сохранившиеся длинные уточные прокидки (рис. 5-3).
Помимо этого, еще ряд фрагментов известен по прорисовкам. Прежде всего, это ткань, обнаруженная Д.Я. Самоквасовым в кургане № 2 у села Левенка Стародубского уезда Брянской губернии (рис. 6). По описанию Д.Я. Самоквасова: «на остове остатки шерстяного платья, застегнутого сверху серебряной пряжкой и опоясанного шерстяным поясом, шерстяные заплаты сказанного платья, из которых две заплаты представляют собой куски однообразных тканей, две украшены набойными узорами, а остальные – вышитые цветными квадратами по темному фону». Судя по инвентарю, погребение мужское[20]. Наиболее вероятной представляется датировка в пределах 11-12 вв.[21]. Вероятнее всего, упомянутые фрагменты все же декорированы не вышивкой, а ткачеством: узор на прорисовке полностью соответствует другим образцам обсуждаемой группы. Он состоит из мелких ромбов и крестов, расположенных в шахматном порядке. «Заплаты» - это либо декоративные нашивки на основной ткани платья, либо остатки одежды верхнего слоя.
Рис. 6. Набивные и вышитые (?) ткани из раскопок Д.Я. Самоквасова в Левенке. Прорисовка В.А. Прохорова.
Еще три фрагмента из Харлапово известны по прорисовке Е.А. Шмидта[22] (рис. 1). Как уже упоминалось выше, ни один из них не удается сопоставить с образцами, описанными Ф.Э. Модестовым, и Е.А. Шмидт не указывает в своей статье, из каких именно погребений они происходят.
Первая ткань – фрагмент 10 - чрезвычайно интересна (рис. 7). Она имеет черты несомненного сходства с образцом из Дорогобужского района из коллекции ГИМ. Во-первых, в обоих случаях при достаточно больших сохранившихся фрагментах знаки на них не повторяются.[23] Во-вторых, узорные мотивы размещаются не в шахматном порядке, как на образцах из Болшево и Левенки, а рядами один над другим. Это заставляет предполагать, что созданная растительным утком ромбическая сетка в ткани из Харлапово имела ту же схему строения, что и в ткани из Дорогобужского района: она состояла из широких перекрещивающихся полос, и половина узорных мотивов была вписана в ее узлы, а половина – в пустые поля.
Рис. 7. Прорисовка фрагмента ткани из раскопок в Харлапово (по: Шмидт Е.А. табл. VIII, с. 223). Для удобства изучения сохранившиеся узорные мотивы пронумерованы.
Попытка восстановления патрона узора позволила сделать некоторые предварительные выводы о способах его исполнения. Можно предполагать два или три варианта техники броширования. Во-первых, нам уже известны короткие прокидки по 2 нити, смещающиеся в каждом следующем ряду на 2 нити в сторону. Так выполнены узорные мотивы № 2, 4 и 6. Получить аналогичные фигуры с помощью более длинных прокидок (по 3, по 4 нити) при сохранении форм и пропорций рисунка не представляется возможным. Возможно, маленький крест, вписанный в большой (№ 3), выполнен так же. Во-вторых, в ромбах № 1, 5 и 7 мы явно имеем дело с брошированием, заполняющим всю площадь фигуры; причем похоже на то, что закрепляющие узорный уток основные перекрытия расположены хаотично, а не по счету. Впрочем, не исключено, что прорисовка не совсем точна, и на самом деле броширование выполнено так же, как в малых фрагментах из Болшево – в виде уменьшающихся ромбов, последовательно вписанных один в другой. И, наконец, большой косой крест № 3 и обрамление большого ромба № 1 явно прорисованы длинными штрихами, каждый из которых смещен на половину длины штриха относительно предыдущего. Можно предполагать, что здесь броширование было сделано более длинными прокидками по 4 нити, смещающимися в каждом следующем ряду на 2 нити в сторону. Однако мелкие фигуры № 2 и 6 прорисованы точно так же, а выполнить их длинными прокидками, как было сказано выше, не представляется возможным. Так что не исключено, что броширование длинными прокидками по 4 нити в данном случае – ошибка, вызванная неточностью прорисовки, а все тонкие линии в данном фрагменте были выполнены короткими прокидками – по 2 нити. К сожалению, качество прорисовки не позволяет сделать окончательные выводы.
Масштаб прорисовки дает возможность приблизительно подсчитать плотность исходной ткани – порядка 19 нитей/см по основе и 11 нитей/см по утку. Грунтовое переплетение и цветовое решение неизвестны.
Узор фрагмента 11 (табл. VIII), вероятно, выполнен прокидками по 4 нити (рис. 1). Интересно отметить, что его композиция, составленный из мелких квадратиков, не вписывается в известную схему размещения узорных мотивов рядами в промежутках предполагаемой ромбической сетки. Вероятно, первоначальный орнамент был сложнее, и основную композиционную нагрузку в нем нес утраченный растительный уток. Приблизительный подсчет показывает плотность порядка 15 нитей/см по основе и 10-11 нитей/см по утку.
Фрагмент 12 (табл. VIII), по-видимому, развернут под 45 градусов (рис. 1), так что направления основы и утка приходятся по диагонали. Однако сказать что-либо определенное на основании прорисовки в данном случае не представляется возможным.
А. Нахлик также относит к обсуждаемой группе маленький фрагмент текстиля из Челмужей в Медвежьегорском районе Карельской АССР[24], но подробно его не описывает. Он считает, что наличие данной ткани так далеко на севере от области их наибольшей распространенности в археологическом материале есть результат торговли.[25]
Р.Л. Розенфельдт упоминает несколько фрагментов узорных тканей, найденных при раскопках курганов у села Битягово Домодедовского района Московской области. В кургане 1 под височными кольцами был обнаружен хорошо сохранившийся остаток шерстяной ткани с геометрическим узором, выполненным в бранной технике; в кургане 9 под браслетом - кусок шерстяной ткани с остатками вышивки (?); в кургане 22 – кусок шерстяной ткани с меандровым орнаментом.[26] Курганный могильник принадлежал вятичам, датируется 9 - нач. 14 в. Неясно, однако, как именно выглядели эти ткани и относятся ли они к обсуждаемой группе. Термин «браное ткачество» часто и не вполне корректно применяется к целому ряду техник, в которых узор создается при помощи ручной выборки – «бранья»: как к собственно браному ткачеству (лансированию), так и к выборному (брошированию), и даже к двухслойному и закладному.
Основная масса находок текстиля данного круга сосредоточена на территории Смоленской и Московской областей, и по одной – в Тверской и Брянской областях. Не вызывает сомнения, что именно здесь находился основной регион производства таких тканей.[27] Это области расселения смоленских кривичей, а также территории, пограничные с вятичами и радимичами. Следует ли связывать данную ткацкую традицию исключительно с кривичами и их влиянием, а прочие находки считать результатом товарообмена – вопрос, требующий дополнительного исследования.
А. Нахлик отмечает, что местонахождение всех рассматриваемых тканей в курганах однозначно указывает на способ их использования – они служили верхней одеждой, вероятно, праздничной, поскольку обычай облачать покойника в одежду для торжественных случаев хорошо известен.[28] М.Н. Левинсон-Нечаева также предполагала возможность их применения для праздничных понев и другой верхней одежды, а также головных уборов[29]. Однако многочисленные и достаточно длинные прокидки узорных утков на изнаночной стороне делали самостоятельное использование таких тканей проблематичным – они требовали подкладки, а потому вряд ли могли использоваться как поневные. Интересно отметить, что некоторые сохранившиеся образцы имеют вид неширокой полосы с подшитыми продольными краями.[30] Вероятнее всего, они применялись в качестве отделки, нашивавшейся сверху на основную ткань изделия, возможно, и на поневы тоже. Косвенно это подтверждается сообщением Д.Я. Самоквасова о том, что ткань из Левенки представляла собой «заплаты» на шерстяном платье.[31] В ряде случаев такие нашивки могли быть достаточно большими по размеру, покрывая, например, как в Харлапово, всю поверхность рукава. Интересно, что традиция сплошной орнаментации рукавов праздничных рубах узорным ткачеством сохранялась на Смоленщине даже в начале 20 века.[32]
Здесь стоит отметить, что известны находки древнерусских вышивок, по внешнему виду весьма сходных с узорными тканями обсуждаемой группы. Фрагменты двух вышитых одежд – возможно, плащей, мужского и женского - обнаружены в курганном могильнике Новоселки-2 в Химкинском районе Московской области и относятся к 12 в. Основная их ткань была шерстяной, синего или зеленого цвета, вышивка выполнена счетным швом мелкими – по 2 нити – стежками. На мужском плаще сохранился один мотив – крест, составленный из 5 ромбиков - вышитый оранжево-красной шерстью. Техника вышивки полностью имитирует узорное ткачество. На женском плаще сохранились два креста – прямой и двенадцатиконечный - вышитые красной и желто-зеленой шерстью. Насколько можно судить, фигуры располагались в шахматном порядке друг относительно друга вдоль переднего края одежды. Однако построение узора здесь заметно отличается от того, что мы видим в ткачестве: узор составлен не из косых, а из горизонтальных и вертикальных линий.[33]
Два других фрагмента вышивок обнаружены в курганном могильнике Избрижье в Тверской области. Фрагмент из кургана № 64 относился к женскому головному убору, из кургана № 47 – к платью или рубахе в районе груди и ворота. Оба выполнены мелким односторонним счетным косым швом красной шерстью по синему шерстяному фону. Несложные мотивы составлены из ромбов и крестиков. Оба захоронения датируются в пределах 2-й пол. 11 – 12 в.[34]
Обращает на себя внимание единство колористического решения тканого и вышитого текстиля, использование сходных по внешнему виду орнаментов, композиций и техник исполнения. Имитация тканого узора с помощью счетной вышивки – прием, хорошо известный по этнографическим материалам. Исходя из этого, нельзя исключать, что фрагменты, известные лишь по описаниям и прорисовкам, могут все-таки оказаться вышитыми.
То, что в начале 11 века означенная техника ткачества является нам уже в готовом виде и существует практически неизменной на протяжении 2,5 столетий, говорит о том, что сложиться она должна была раньше, как минимум в 10 веке.
Для реконструкции в материале были выбраны два фрагмента ткани из коллекции ГИМ, наиболее полно описанные в литературе - из Болшево и из Дорогобужского района (рис. 2,3).
Первую А. Нахлик описывает следующим образом: «Ее основная часть черного цвета была выполнена полотняным переплетением 1/1, плотность по основе 12 нитей / 1 см, по утку 8 нитей / 1 см. Обе системы нитей состоят из шерстяного сырья, имеющего однонаправленную крутку Z. Ткань состоит из двух элементов, декорированных в разной технике, но тесно связанных между собой композиционно. Техника броширования использована в двух рядах восьмиконечных звездочек двух различных форм, расположенных в шахматном порядке. Способ броширования идентичен с описанным прежде. Разница состоит в использовании двух разных видов узорной пряжи. Первая, красно-коричневого цвета, скручена 2 Z в S; другая, светло-коричневая, состоит из двух нитей скрутки 2 Z/S, скрученных дополнительно еще круткой Z. Другая система узорных утков этой ткани была лансирующей и пролегала через всю ширину ткани. Уток этот, вероятно, был из льняной пряжи, но длительное пребывание в кислой среде вызвало разложение растительных волокон. Существование его становится очевидным благодаря четким отпечатками на грунтовой ткани. Исходя их этого мы можем сейчас утверждать, что лансирующий уток, как и брошировочные, пролегал попеременно после каждой нити грунтового утка. В частях фона либо гладких полях, где располагались брошированные звездочки, лансирующий уток свисал свободно на левой стороне ткани. Там же, где располагался узор из косых клеток, обрамлявших звездочки, он выходил на правую сторону ткани короткими прокидками, создавая уточные перекрытия над тремя нитями основы в три косых ряда, разделенных двумя рядами по две нити основы. В целом ткань представляется лаконичной и изысканной, хотя и простой по строению узора, проистекающего из
использованных технологических средств. Регулярность рисунка и порядок чередования утков, а также их равномерное расположение склоняет к допущению, что мы имеем дело с материей, вытканной на горизонтальном стане. Техника броширования, как можно видеть на фотографии изнаночной стороны ткани, показывает, что работа велась, скорее всего, левой стороной к ткачу.»[35]
Однако А. Нахлик не обратил внимание на одну существенную деталь: брошировочные утки работают не строго в пределах узорных мотивов, а выходят за их пределы, образуя на изнаночной стороне небольшие петельки по бокам. Эти петельки покрывают часть пространства вокруг каждого мотива, создавая поле в виде прямоугольника со скругленными боковыми сторонами. При этом петельки не лежат свободно, они вытянуты строго в направлении утка параллельно друг другу. Совершенно очевидно, что первоначально концы петелек были закреплены в этом положении и после долгого пребывания в земле сохранили форму. В противном случае петельки явно были бы округлыми и перепутанными между собой. К тому же, на прокидках, образованных узорным утком при переходе от одного мотива к другому, ясно видны изломы, как если бы уток был закреплен при окончании одной фигуры и при начале другой.
Можно было бы предположить, что концы петелек были прикреплены к основной ткани с изнанки, проходя в местах поворота под уточным или основным перекрытием грунта. Однако на фотографиях не просматривается какое-либо переплетение концов петелек с грунтом. Совершенно неясен также смысл применения такого приема.
Другая возможность – крепление петелек к несохранившемуся растительному утку. Это можно сделать двумя способами: петельки зацепляются либо за длинные прокидки лансирующего утка над местами расположения брошированных фигур, либо в промежутках между косыми линиями ромбической сетки - там лансирующий уток выходит на изнаночную сторону ткани короткими перекрытиями по 2 нити основы.
Рис. 8. Изнаночная сторона ткани из Болшево по М.Н. Левинсон-Нечаевой (с. 28). Хорошо видны петельки по краям фигур и способ перехода узорных утков от одного мотива к другому.
Третий вариант, который представляется наиболее правдоподобным: растительный уток, вопреки предположению А. Нахлика, был лансирующим не на всех фрагментах узора. В тех частях ткани, где броширование красной шерстью отсутствовало, второй узорный уток действительно мог быть сплошным – от кромки до кромки ткани. Но в тех полосах, где располагались горизонтальные ряды вытканных шерстью фигур, растительный уток также мог состоять из ряда брошировочных утков, заполнявших промежутки между шерстяными. По краям шерстяные и растительные утки сцеплялись между собой, как при закладном ткачестве, и с обеих сторон образовывались вытянутые петельки. Отпечатки несохранившихся узорных утков – как лансирующего, так и брошировочных - на грунтовой ткани будут выглядеть при этом почти так же, как если бы растительный уток был полностью лансирующим. Поле, заполняемое петельками вокруг брошированного шерстью мотива, и прокидки при переходе от одной фигуры к другой также должны выглядеть в соответствии с оригиналом. При этом длина прокидок узорного утка на изнаночной стороне ткани заметно уменьшится. Подсчеты показывают, что при сплошном лансировании максимальная их длина в ткани из Болшево должна составлять 38 нитей основы (3,2 см), а в ткани из Дорогобужского района – 74 нити основы (3,36 см), в то время как при ткачестве с петельками она составит лишь 1,5-1,7 см.
Для проверки данного предположения были выполнены пять пробных образцов. Готовые образцы были постираны, проклеены и отутюжены, а потом из них был частично удален льняной уток. Петельки сохранили свое изначальное положение на ткани, что позволяет сравнить полученный результат с музейным образцом. Примечательно, что на современной ткани, как и на оригинале, сохранились и хорошо видны отпечатки отсутствующего льняного утка.
Образец № 1 был выполнен с петельками, прикрепленными с изнаночной стороны к основным перекрытиям грунтовой ткани. Льняной уток – лансирующий. Как видно на фотографии (рис. 9), форма заполненной петельками области и прокидок при переходе от одной фигуры к другой, в целом, соответствует оригиналу. Однако на лицевой стороне просматриваются красные точки по бокам узорных мотивов – места закрепления петелек на поворотах. На оригинальном фрагменте эти точки отсутствуют.
Рис. 9. Образец № 1, лицевая и изнаночная сторона. Петельки брошировочных красных утков закреплены с изнанки к основным перекрытиям грунтовой ткани. Форма заполненной петельками области и прокидок при переходе от одной фигуры к другой, в целом, соответствует оригиналу. Однако на лицевой стороне, в отличие от оригинала, просматриваются красные точки по бокам узорных мотивов – места закрепления петелек на поворотах.
Второй и третий образцы были выполнены с петельками, прикрепленными двумя разными способами к льняному лансирующему утку – к длинным прокидкам над узорными мотивами (образец № 2, рис. 10) и в промежутках между косыми линиями ромбической сетки (образец № 3, рис. 11).
Рис. 10. Образец № 2, лицевая и изнаночная сторона. Петельки прикреплены к льняному лансирующему утку, к длинным прокидкам над узорными мотивами. Они свободно обвиваются вокруг нитей льняного утка и, фактически никак не закрепленные, не прилегают к грунтовому полотну и беспорядочно курчавятся по краям узорных мотивов.
Рис. 11. Образец № 3, лицевая и изнаночная сторона. Петельки прикреплены к льняному лансирующему утку в промежутках между косыми линиями ромбической сетки. Петельки лежат ровно и плотно, вытянутые в направлении утка, но область вокруг каждого узорного мотива, заполненная петельками, имеет форму шестиугольника.
Как видно на фото (рис. 10), первый способ оказался неудачным. Петельки имеют достаточную длину для того, чтобы заполнить область вокруг брошированных фигур, но именно вследствие своей длины они лишь свободно обвиваются вокруг нитей льняного утка и, фактически никак не закрепленные, не прилегают к грунтовому полотну и беспорядочно курчавятся по краям узорных мотивов. Прокидки при переходе от одной фигуры к другой провисли, они расположены более полого, чем в оригинале, и не имеют характерного излома.
На образце № 3 (рис. 11) петельки, напротив, лежат ровно и плотно, вытянутые в направлении утка; прокидки при переходе от одной фигуры к другой тоже, в целом, соответствуют оригиналу. Однако область вокруг каждого узорного мотива, заполненная петельками, имеет форму четко очерченного шестиугольника, а не прямоугольника со скругленными боками.
Таким образом, ни один из первых трех образцов не дал картины, полностью сходной с оригинальной древней тканью. Кроме того, практическая работа над ними показала нетехнологичность данных способов ткачества: приходилось выполнять дополнительные, иногда достаточно сложные действия, чтобы получить желаемый порядок сцепления утков, что заметно замедляло работу.
Образец № 4 (рис. 12) был сделан иначе: льняной уток работал по всей ширине ткани лишь в промежутках между рядами вытканных шерстью фигур, а пространство между фигурами было заполнено льняными брошировочными же утками, причем петельки шерстяных и льняных утков сцеплялись друг с другом. Образец № 5 (рис. 13) был соткан полностью выборной техникой с петельками (в полосе расположения узорных мотивов) и без них (в тех частях, где узор формируется только льняным утком).
Четвертый и пятый образцы и с лицевой, и с изнаночной стороны полностью соответствует исходной ткани из собрания ГИМ. Петельки лежат ровно и плотно, вытянутые в направлении утка, заполняя вокруг каждой фигуры область в форме прямоугольника со скругленными сторонами. Прокидки при переходе от мотива к мотиву имеют характерный излом и лежат под тем же углом, что и в оригинале. При этом сцепление брошировочных утков и образование петелек в процессе ткачества не вызывало затруднений: при последовательном переборе узорных утков от одного края ткани к другому они переплетаются вполне естественно. При отсутствии длинных прокидок лансирующего утка, закрывающих уже сотканный рисунок, набор следующего ряда узора стал заметно легче и удобнее.
Рис. 12. Образец № 4, лицевая и изнаночная сторона. Льняной уток работает по всей ширине ткани лишь в промежутках между рядами вытканных шерстью фигур, а пространство между фигурами заполнено льняными брошировочными утками, причем петельки шерстяных и льняных утков сцепляются друг с другом. Они лежат ровно и плотно в направлении утка, заполняя вокруг каждой фигуры прямоугольник со скругленными сторонами.
Рис. 13. Образец № 5, лицевая и изнаночная сторона. Образец соткан полностью выборной техникой с петельками. В тех частях, где узор формируется только льняным утком, он также выполнен отдельными утками. Петельки шерстяных и льняных брошировочных утков сцепляются друг с другом. Они лежат ровно и плотно в направлении утка, заполняя вокруг каждой фигуры прямоугольник со скругленными сторонами.
Видимые различия между последними двумя образцами очень незначительны. Во-первых, на образце № 5 льняной уток не заполняет небольшие участки выше и ниже узорных мотивов. Во-вторых, прокидки льняных утков при переходе от одной области броширования к другой лежат по-разному: в образце № 4 под углом, а в образце № 5 горизонтально.
Следовательно, ткань из Болшево могла быть выполнена как с применением лансирования, так и без него. Автору представляется, однако, более вероятным, что лансирование все же имело место. В противном случае придется допустить, что вместо него мастер пользовался выборной техникой, известной в этнографии – без петелек. Но тогда непонятно, почему этот вариант, менее трудоемкий и материалоемкий, не применялся сплошь во всей работе, а чередовался с архаичным брошированием с петельками. Прочие известные фрагменты текстиля данного круга не противоречат этому предположению, однако окончательно решить вопрос о применении лансирования было бы возможно лишь после детального изучения отпечатков утраченного утка на всех известных образцах.
Таким образом, результаты опытов в материале позволяют утверждать, что при выработке ткани из Болшево использовалась несколько более сложная, чем предполагалось ранее А. Нахликом, комбинированная техника, соединяющая признаки выборного (броше) и закладного ткачества, а вероятно, и обычного браного (лансе). Использование отдельных броширующих утков, сцепляющихся на оборотной стороне ткани, имеет определенное преимущество перед сочетанием шерстяных броширующих и растительного лансирующего утка, какое предполагал