Слухи о Горном старце очень быстро распространились далеко за пределы исламского мира. Многие из европейских правителей платили дань, желая избежать его гнева. Ибн Саббах рассылал по всему средневековому миру своих убийц, никогда не покидая, впрочем, как и его последователи, своего горного убежища. В Европе всех предводителей гашшашинов в суеверном страхе называли «старцами горы» (на наиболее распространенном среди крестоносцев старофранцузском языке: le Vieil de la Montaigne, по-немецки: der Alte vom Berge и т. д.), часто даже не подозревая, кто именно сейчас занимает пост верховного владыки низаритов. Почти сразу после образования ордена Гассан ибн Саббах смог внушить всем правителям, что от его гнева невозможно укрыться. Осуществление «акта божьего возмездия» — это лишь вопрос времени.
Примером «отсроченного акта возмездия» может служить характерный случай, дошедший до наших дней благодаря многочисленным преданиям, передаваемым из уст в уста уцелевшими гашшашинами (со времен первого гашшишина-смертника Бу Тахир Аррани, убийцы сельджукского вазира Низама аль-Мулька, память о погибших за «святую идею» тщательно хранилась и почиталась последующими поколениями гашшишинов). Гашшишины долго и безрезультатно охотились за одним из могущественных «франкских» князей (скорее всего, речь шла о князе Раймунде I Антиохийском, действительно убитом низаритами, но подлинная история обросла легендарными подробностями; иногда летописцы делают героем аналогичной истории графа Триполийского или даже одного из герцогов Баварских). Охрана «франкского» вельможи была организована настолько тщательно и скрупулезно, что все попытки убийц приблизиться к жертве неизменно терпели неудачу Во избежание отравления или иных «коварных восточных ухищрений» ни один чужак не мог не только подойти к князю, но и приблизиться ко всему, чего могла коснуться его рука. Пища, которую принимал «латинский» князь, предварительно опробовалась специальным человеком — отведывателем государевых блюд («мундшенком»). День и ночь возле него находились вооруженные телохранители. Даже за большие богатства гашшишинам не удавалось подкупить кого-либо из охраны…
Тоща Гассан ибн Саббах применил иной метод. Зная, что «франкский» вельможа был ярым католиком (как и полагалось всякому уважающему себя крестоносцу), Горный старец отправил в Европу (в действительности, вероятно, все-таки в Антиохию, расположенную на азиатской территории близ нынешней турецко-сирийской границы) двух молодых людей, которые по его приказу обратились в христианство, благо, принятая среди шиитов практика «такийя» (о которой мы уже упоминали выше) позволяла им совершить обряд Святого Крещения для достижения священной цели. В глазах всех окружающих они стали «истинными католиками», ревностно соблюдавшими все католические посты. В течение двух лет они каждый день посещали местный католический собор, проводя долгие часы в молитвах, стоя на коленях. Ведя строго канонический образ жизни, молодые люди регулярно отпускали собору щедрые пожертвования. Их дом был крутые сутки открыт для любого страждущего. Фидаины понимали, что единственную узкую брешь в охране вельможи можно найти во время воскресного посещения им местного католического собора.
Убедив всех окружающих в своей «истинной христианской добродетели», новообращенные псевдокатолики стали чем-то само собой разумеющимся, неотъемлемой частью собора. Охрана перестала обращать на них должное внимание, чем незамедлительно и воспользовались убийцы. Однажды, во время очередного воскресного богослужения, одному из фидаинов удалось приблизиться к «франкскому» князю и неожиданно нанести ему несколько ударов отравленным кинжалом. Охрана молниеносно среагировала, и нанесенные гашшишином удары пришлись в руку и плечо, не причинив вельможе серьезных ранений. Однако второй фидаин, находящийся в противоположном конце зала, воспользовавшись суматохой и вызванной первым покушением всеобщей паникой, подбежал к жертве и нанес ему смертельный удар отравленным кинжалом в самое сердце. Убийца был тут же прикончен охраной, но убитого государя было уже не воскресить…
Как уже говорилось, в сохранившемся перечне жертв измаилитов фигурируют в основном султаны, амиры, вазиры, полководцы, улемы и муфтии. Мелкая сошка — чиновники, муллы, офицеры или горожане — чаще всего погибали бесследно. Никто никогда не узнает, сколько же всего человек пало от отравленных кинжалов и других орудий убийства фидаинов низаритского тайного ордена.
Фидаинами был убит известный иранский ученый, «отец прекрасных свойств и качеств» Абу-ль-Махасин, который поднял голос против учения Гассана ибн Саббаха и тем навлек на себя неотвратимый гнев Горного старца (не выносившего никакой критики в свой адрес); они убили восемь владетельных государей, включая трех халифов (в том числе фатимидского халифа Египта Амра ибн Мустали, своего же измаилита, но, увы, не низарита, а всего лишь мусталита! а также аббасидских багдадских халифов Мустаршида Билл-л-лаха и его сын Рашида — ну, им, как суннитам, туда и дорога! — сельджукского султана Ирака Дауда, падишаха гурджийцев Гуршасфа, падишаха Мазандерана Горбазу ибн Али ибн Шахрияра — и это не считая Малик-шаха, которого, несмотря на все подозрения, падающие на низаритов, теоретически могли отравить и не измаилиты, а кто-то еще!); низаритами были убиты сын азербайджанского атабека из рода Эльдегезидов Аксон-кор Ахмедиль; сын повелителя татаро-монголов Чингисхана Джучи (Зучи) и многие другие владыки Переднего Востока; шесть вазиров (в том числе неоднократно упоминавшийся нами выше злополучный главный вазир сельджукского султана Низам аль-Мульк и вазир султана Баркьярука — Абу ль-Фатх), сыновья вазира Низама аль-Мулька — Ахмед и Фахр аль-Мульк; несколько вали (наместников областей), правителей городов, начальников городской стражи, немало видных духовных лиц. Погибли от кинжалов ассасинов также два «франкских» государя — предводители крестоносцев князь Раймунд I Антиохийский (в 1105 году) и маркграф (маркиз) Конрад Монферратский (в 1192 году).
Воистину, не открытая война, а тайные убийства упрочили власть этого ордена международных террористов, без малейших колебаний обративших свои отравленные кинжалы даже против фатимидских халифов Египта, чью династию они в свое время привели к власти. Брат Конрада Монферратского, Райнер, ухитрившийся на службе у византийского императора василевса Мануила I Комнина (предполагаемого адресата упоминавшегося письма пресвитера Иоанна, о котором у нас пойдет речь далее) дослужиться до важнейшего в империи титула кесаря и получить в жены сестру василевса Марию, платил «крышевавшим» его низаритам регулярную дань — плату за сохранение жизни.
Мало того! Даже в военном лагере знаменитого предводителя крестоносцев, римско-германского императора, короля Сицилийского и Иерусалимского Фридриха II Гогенштауфена (прозванного его врагом, папой римским, «сицилийским султаном» за его терпимость к мусульманам, составлявшим лейб-гвардию Фридриха) при осаде Милана был схвачен посланный убить его фидаин-низарит. Сельджукский султан Санджар (по другим версиям, халиф багдадский) отказался от военного похода против ассасинов, обнаружив наутро вонзенный в свое ложе возле подушки кинжал с запиской от Горного старца, следующего содержания: «То, что вонзено в твое ложе, может быть вонзено и в твое сердце». Король английский Ричард Львиное Сердце лишь чудом избежал кинжала низаритского боевика.
Не только Райнер Монферратский, но и целый ряд ближневосточных правителей были вынуждены регулярно вносить низаритам плату за сохранение собственной жизни. Как и для современных исламистских (и не только!) террористов, для низаритов были характерны величайшее презрение как к жизни других, так и к своему собственному существованию — презрение, вытекавшее из систематически проповедуемого им учителями «уничтожения всякого страха и всякой надежды». Эти свойства последовательно прививались вождями низаритов той группе их последователей, которая специально предназначалась для осуществления убийств. При этом во многих случаях использовался и самый грубый обман. Но главное значение имело постоянно и обдуманно проводившееся давление на разум («промывка мозгов»), непреодолимое для кандидатов в фидаины — детей и подраставших юношей, заботливо ограждавшихся от других впечатлений и влияний.
Далеко не все покушения были удачными. И хотя фидаины были обучены принимать обличья купцов и нищих, вельмож и разносчиков воды, музыкантов, воинов и муфтиев, мусульманских дервишей и христианских монахов, хотя они умели ждать месяцами, потому что не смели вернуться в Ламасар, не выполнив приказа, все равно не обходилось без провалов. Настоящим проклятием для измаилитских фидаинов стал в ХП веке неоднократно упоминавшийся нами султан Салах-ад-дин, великий враг крестоносцев, кумир мусульманского мира. Множество заговоров, направленных против него, сорвалось, ибо он был разумен и осторожен, а его охрана — неподкупна. После каждого заговора очередные исполнители закалывали себя либо шли на плаху.
Формально фидаины подчинялись лишь Гассану ибн Саб-баху — именно он посылал их на смерть «к вящей славе Божией». До наших дней дошла легенда о том, как Горный старец с одним высокопоставленным гостем стоял на балконе у своей горной кельи. И когда знатный гость вслух позволил себе усомниться в том, что фидаины готовы выполнить любое приказание Гассана ибн Саббаха, «даис» указал гостю на фидаина, стоявшего на страже меж зубцов одной из крепостных башен. Затем Горный старец взмахнул рукой, и, подчиняясь жесту Гассана ибн Саббаха, часовой кинулся с башни в пропасть.
Аналогичная история сохранилась и о другом Горном старце — главе сирийских ассасинов Рашид ад-дине ас-Синане (которого арабы Северного Ливана именовали горным старцем на своем, арабском, языке — «шейх уль-жебейль»), отделившемся от ордена по мере ослабления его внутренних структур, спаянных при Гассане ибн Саббахе железной дисциплиной. Мы еще подробнее коснемся ее несколько ниже.
Фидаины были послушными, фанатичными и упорными исполнителями порученных им орденским руководством кровавых миссий. А готовил их, награждал и наказывал комендант крепости Ламасар Кийя Бузург Умид. Особенно возросло значение старого перса, когда в последние годы жизни Горного старца погибли, оклеветанные, его сыновья и были ликвидированы многие его соратники. Но передать всю власть Кийя Бузург Умиду крайне недоверчивый и подозрительный ходжа Гассан ибн Саббах не хотел. Умирая, он завещал низаритам впредь подчиняться коллегиальному органу из четырех человек, которых назвал в завещании. И Кийя Бузург Умид был лишь одним из них, но не единственным наследником «худжжи».
«Даис» Гассан ибн Саббах перешел в мир иной в лето от Рождества Христова 1114-е (по другим данным — 1124-е) в возрасте 73 лет. После себя он оставил радикальную религиозную идеологию и тесно сплетенную сеть хорошо укрепленных горных крепостей, управляемых его фанатичными сторонниками. Орденскому государству Гассана ибн Саббаха было суждено просуществовать еще 132 года…