— Ух ты! — воскликнул я. — Смотрите, где мы! На той стороне — Музей Комиксов!
Да!Бывает же такая удача!
В Музее Комиксов я провожу все свое свободное время. Мне там каждый уголок знаком. Жаль, что нельзя там жить. В этом музее хранится самая большая, самая потрясающая коллекция комиксов в мире. Чего уж там, во Вселенной.
— Доктор Корень тебя ждет, — сказала мама. — Обязательно расскажи ему, как у тебя зудит кожа после чипсов из тортильи.
— А вы со мной не пойдете? — спросил я.
— Не можем, — буркнул папа. — Нам еще забирать Эрни.
— А где Эрни? — спросил я.
— В кружке по лепке из глины, — ответила мама. Ее лицо всегда озаряет особая улыбка, когда она говорит о своем ненаглядном Эрни.
— Он же ничего не лепит, — заметил я. — Только кидается глиной в других детей.
И это чистая правда.
— Не говори гадостей про Эрни! — возмутилась мама.
— Эрни хотя бы не вычихивает свои мозги каждые пять минут и не ляпает соплями на ковер, — добавил папа.
Очаровательно.
Видите ли, Эрни в принципе не может совершить ничего дурного. Серьезно. Все, что ни делает мой младшенький, они считают шалостями гения.
Я выбрался из машины. Прохладный вечерний ветерок приятно освежал лицо. Солнце садилось за ряды высотных зданий. По тротуару тянулись длинные фиолетовые тени.
Я бросил взгляд через дорогу на огромное белокаменное здание музея, увенчанное куполом.
«Забегу туда после визита к врачу», — решил я.
— Увидимся! — бросил я родителям. И захлопнул дверцу автомобиля. Они уже вовсю пререкались из-за чего-то еще.
Я повернулся и подошел к стеклянной двери. Еще раз взглянул на табличку. Потом открыл дверь и вошел.
Откуда мне было знать, что мир вскоре сойдет с ума?
Табличка в вестибюле извещала, что доктор Корень принимает в кабинете № 301. Я вызвал лифт, поднялся на третий этаж и обнаружил искомый кабинет в конце длинного, тускло освещенного коридора.
Вошел в светло-зеленую комнату ожидания. Там не было ни души. За стойкой регистрации тоже никто не сидел. У стены я заметил две светло-зеленых кушетки. На низеньком столике покоилась стопка журналов «Пипл».
— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул я.
Никто не ответил.
— Доктор Корень? — В безлюдном помещении мой голос прозвучал неожиданно громко.
Я собирался уже уйти, когда в приемной послышались шаги. Тяжелые, громоподобные шаги. Дверь кабинета распахнулась, и вышел огромный дядя в белом халате с короткими рукавами.
У него были короткие черные волосы и пунцовая физиономия, похожая на надутый воздушный шар. Необъятное брюхо распирало белый халат. Я заметил, что две или три пуговицы отлетели. Жировые складки выпирали наружу. Ручищи напоминали пару жирных розовых окороков.
У него были глубоко посаженные черные птичьи глазки. Когда он расплылся в улыбке, образовались три-четыре лишних подбородка.
— Я… я уж думал, что ошибся кабинетом, — пробормотал я.
Его улыбка стала шире.
— Нет. Я тебя ждал, Ричард. — Голос у него был мягкий и доносился, казалось, из самой утробы.
Колыхаясь всем телом, он подошел и протянул мне розовую руку. Пальцы его походили на толстые сосиски. Вблизи мне отчетливо стали видны поблескивавшие на его лбу капельки пота.
Он пожал мне руку. Ладонь у него была теплая и рыхлая. Крошечные глазки пронизывали меня насквозь.
— Я слышал, у тебя проблемы с аллергией? — сказал он. — Много чихаешь, да?
— Да, — ответил я надтреснутым голосом. И откашлялся.
Он, наконец, отпустил мою руку. Кивнул, не сводя с меня пытливых глаз. А за окном был Музей Комиксов, и мне отчаянно хотелось оказаться там, а не в безлюдной приемной с отвратным пузырем-доктором, не влезавшим в собственный халат.
К тому же, уж больно он смахивал на Маркуса Меллони, вариант переработанный и ухудшенный.
— Не нервничай, Ричард, — сказал он мягко. — Полагаю, я смогу тебе помочь. У меня есть собственный метод лечения. На разработку ушли долгие годы. Но, кажется, я смогу изменить твою жизнь.
— Э… изменить мою жизнь?
— Прошу за мной. — Он повернулся и, переваливаясь с боку на бок, зашагал в приемную.
Я отчаянно пытался сдержаться, но не смог. Я чихнул. А потом еще раз.
— Я абсолютно уверен, что у тебя аллергия на содержащуюся в воздухе пыль, — заявил доктор Корень. — Ты слишком чувствителен. У тебя реакция на мельчайшие частицы
Я вытер нос рукавом и вошел в приемную. Там тоже все было зеленым-зелено. Зеленые обои. Зеленые столики. Даже свет — и тот казался зеленым.
Доктор склонился над шкафчиком. Дряблая плоть на его руках колыхалась, когда он рылся в ящичках.
— Ты бы, наверное, рад был избавиться от чихания раз и навсегда, да, Ричард?
— Ну, да. Само собой, — ответил я. — Но у меня эта аллергия с рождения. Я…
— Я тебе поставлю укольчик, — сказал он. И выпрямился. Я не мог разглядеть, что он держит в руке. Он прятал ее за складкой халата.
По спине у меня пробежал холодок.
— Укольчик?
Он кивнул:
— Да. Полагаю, это сработает. Один укольчик — и твою аллергию как рукой снимет. — Он жестом велел мне повернуться к нему спиной. — Я собираюсь сделать тебе инъекцию под лопатку.
У меня вдруг пересохло во рту. Я плохо переношу уколы. У меня аллергия на уколы. К тому же, я их ужасно боюсь.
— Ну, не знаю… — начал я.
— Не шевелись, Ричард, — сказал он. — Пару секунд будет пощипывать. Но не шевелись. Умоляю. Не оборачивайся.
Я затаил дыхание. Я напрягся всем телом. Я зажмурился и ждал, когда спину пронзит острая боль.
«Раз… два… три…», — считал я про себя. И ждал… ждал боли...
«…четыре… пять…»
Я не выдержал. Я открыл глаза и обернулся.
И увидел шприц в руке доктора Корня. Игла была добрых полметра в длину!
Не успел я пошевелиться, как он всадил ее мне в спину.
Я дико закричал.
Все погрузилось во тьму.
Я открыл глаза. Несколько раз моргнул и уставился в бледно-голубое небо.
Небо?
Где я?!
Нет. Я смотрел на длинную потолочную лампу. Потолок был зеленый. Я поднял голову. Еще немного поморгал. В поле зрения медленно возник кабинет доктора Корня.
Я откашлялся. Несколько раз вздохнул. Потребовалось немало времени, прежде чем я понял, что лежу на спине.
Надо мною склонился доктор Корень. Лицо его было красным, как помидор. Крошечные черные глазки вперились в меня.
— Прости, Ричард, — прошептал он.
— Я?.. — Потолок бешено вращался.
— Ты в порядке, — сказал он, похлопав меня по руке. — Ты упал в обморок. Боюсь, ты не первый, кто отключился при виде этой длинной иглы. — Он покачал головой. — Я же просил тебя: не оглядывайся.
— Я… я не смог удержаться. Я…
Он осторожно взял меня за плечи и привел в сидячее положение.
— Теперь с тобой все будет хорошо, — сказал он. — Шприц, конечно, выглядит жутко, но вот увидишь: тебе действительно поможет.
Головокружение постепенно проходило. Я почувствовал себя лучше. Я поднялся на ноги.
Доктор Корень обеими руками вытер пот со щек. Он снова улыбнулся, отчего его подбородок собрался в складки, точно сырое тесто.
— Совсем не больно, правда?
— Я… кажется, нет, — пробормотал я. — То есть, я ничего не почувствовал.
— Хорошо, — сказал он мягко. — Очень рад. — Он указал на дверь. — Можешь идти. Не думаю, что тебе нужен еще один укол. Но если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.
— Ну… спасибо, — ответил я.
Как же, «спасибо». Мне просто хотелось поскорее отсюда выбраться.
Я повернулся и направился в комнату ожидания. Он за мной не последовал. Я вышел в коридор, поспешил к лифту и спустился на первый этаж.
Я вышел на улицу. Солнце низко висело в вечернем небе. Ветерок стал прохладнее. Я поднял глаза на музей. Мне не терпелось туда попасть.
Я посмотрел направо, потом налево. Побежал через дорогу. И…
— ААААААААААААААА-ПЧХИИИИИИИИ!!!
Я вошел в широкие двери музея. Потолки были высотою в милю, вдоль стен располагались высокие окна. Огромная красно-синяя люстра свисала над длинным столом администратора.
Подошвы моих ботинок звонко стучали по беломраморному полу. Эхо разносило звук по всему огромному залу. Я окинул взглядом развешенные по стенам плакаты с изображениями супергероев.
— Здорово, Шаман! Как жизнь? — крикнул я.
Сидевший за столом Шаман оторвался от графического романа:
— Йо, Ричард. Как твоя?
Великий Шаман — главный зазывала и куратор музея. Настоящего его имени я не знаю. Я всегда зову его Шаманом. Мы с ним добрые друзья. В том смысле, что я гораздо больше времени провожу с ним, чем с собственной семьей.
У Шамана серьезное, удлиненное лицо. На носу сидят очки с темными стеклами. Темно-каштановые волосы он стягивает в конский хвост на затылке. С одного из ушей свисает солидных размеров серебристая пиратская серьга в форме обруча. А еще у него есть красочные татуировки с изображением его любимых героев, на руках — от плеч до запястий — и на груди. Он всегда ходит в майке, выставляя их напоказ.
Парень он — что надо, но я никогда не видел, чтобы он улыбался.
Я подошел к стойке.
— Шазам, бро[4], — сказал он. Мы стукнулись кулаками. — Чегой-то ты припозднился?
Я поспешно отвернулся, чтобы чихнуть. Потом задержал дыхание и подождал, дабы убедиться, что продолжения не предвидится. После чего снова повернулся к Шаману.
— Заходил к аллергологу, — сказал я. — Он мне сделал укол.
Шаман фыркнул:
— По ходу, не помогло. — Он выдвинул ящик стола и принялся рыться внутри. — Есть тут для тебя кое-что.
Он вытащил две книжки комиксов. Я не видел обложек, но они явно были очень старыми. Бумага пожелтела от времени.
Все-таки Шаман — классный мужик. Он всегда подыскивает комиксы, которые придутся мне по вкусу. И еще он позволяет мне делать в музее все, что заблагорассудится. Я могу зайти в любую комнату, где хранятся редкие комиксы, и любоваться ими, сколько душе угодно.
Он поднял комиксы, чтобы я смог как следует их разглядеть. На обложках красовался шимпанзе в натянутой на голову черной маске.
— «Обезьян в Маске»! — воскликнул я.
Шаман кивнул.
— Это, бро, большая редкость. Про Обезьяна в Маске было всего два выпуска. В 1973 году. Видел такие? Не видел, конечно, — тут же ответил он за меня.
Мои руки слегка дрожали, когда я брал у него комиксы. Уж больно они были редкие и ценные.
— Чума, — сказал я. — Просто чума. Я возьму их в читальный зал и почитаю. Спасибо, Шаман.
Мы снова стукнулись кулаками. Потом, бережно держа комиксы перед собой, я поспешил в читальный зал, расположенный в конце огромного главного зала.
Цокая ботинками по мраморному полу, я миновал бронзовые статуи Марсианского Хаоса и его заклятого врага Плутопуса.
В другое время я бы наверняка остановился, чтобы изучить обложки сотен книжек комиксов, выставленных на полочках вдоль стены. Но не сегодня. Слишком уж не терпелось мне изучить бесценные выпуски про Обезьяна в Маске.
Кроме себя любимого я не заметил в музее ни одного посетителя. Интересно, почему он так непопулярен? Как люди не понимают, что другого такого музея днем с огнем не сыщешь?
Я миновал проекторскую и стоявшую перед ней высоченную статую Капитана Протоплазмы. В зрительном зале было темно и тихо.
Я поспешил в конец главного зала. Я знал, что времени в обрез. Родители, наверное, уже вернулись домой, и сейчас пререкаются из-за того, что будет на ужин.
— Вот блин! — воскликнул я, увидев, что дверь читального зала закрыта. Я схватился за ручку и повернул ее.
— Нет. Пожалуйста.
Дверь была заперта.
Я повернулся и поспешил назад, чтобы попросить у Шамана ключи. На ходу я украдкой вытирал руки о штанины джинсов. Мне не хотелось запятнать потом ценные комиксы.
Я был на середине зала, когда услышал крики.
Раздался треск. Потом — глухой звук удара.
И снова крик.
Неужели на Шамана кто-то напал?
Я бросился к выходу. Ботинки скользили на полированном мраморе. Сердце бешено заколотилось.
Вот и стол администратора.
Но где, черт возьми, Шаман?
На обычном месте — высоком стуле за столом — его не было.
Я резко затормозил. И уставился на стоявшего за столом незнакомца.
Лица его я не видел. Он стоял ко мне спиной.
Я машинально сунул «Обезьяна в Маске» в рюкзак и подошел к столу.
— Эй, а где Шаман? — спросил я. Собственный голос показался мне резким и пронзительным.
— Ему пришлось уйти, — не оборачиваясь, ответил мужчина.
Я моргнул.
Происходило что-то очень и очень странное.
Мужчина стоял в высокой мусорной корзине.
Я уставился на его спину. Он был в длинном черном плаще-крылатке. Серебристые волосы ниспадали на воротник.
Он медленно повернулся ко мне лицом — и я испуганно ахнул.
Его глаза… в них не было зрачков. Вообще никаких цветов. Они были совершенно белые.
— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил он.
Я смотрел в эти пустые жуткие бельма. Ни зрачков. Ни радужки. Совсем ничего. Неужели он слеп?
— Я могу тебе чем-то помочь? — повторил он. Голос у него был грубый и хриплый. За исключением волос на затылке, голова его была лысой и блестящей, а формой напоминала электрическую лампочку.
— Э… ничем, — сказал я. — В смысле, я…
Он взял карандаш и нацарапал несколько слов в лежавшем на столе блокноте.
Он не слепой. Но у него нет зрачков.
— Я… э… опаздываю к ужину, — промямлил я. — Я вернусь, когда Шаман будет здесь.
Он кивнул.
— Желаю СУПЕР вечера, — сказал он. Но слова его прозвучали холодно. Как угроза.
Меня пронизал леденящий ужас; я содрогнулся. Что это было? Я точно слышал крики и треск. А потом за столом Шамана вдруг нарисовался этот жуткий тип.
— Пока, — сказал я. Повернулся и выбежал из музея.
* * *
О том, что случайно прихватил с собой «Обезьяна в Маске», я вспомнил только после ужина.
Ужин выдался вполне типичным для семейки Дризер. Мама с папой опять переругивались, выясняя, были ли свиные ребрышки достаточно нежными. Эрни вертелся на стуле и вел себя как дебил, дергаясь и изображая марионетку. При этом он расплескал свой яблочный сок. Но родичи, разумеется, не стали на него кричать, ведь все, что он делает — очаровательно.
Я уронил на пол морковку, и родичи тут же подняли крик — мол, у меня руки не из того места растут. Потом я чихнул в тарелку, и они велели мне выйти из-за стола.
Обычное дело.
У себя в комнате я начал выгружать рюкзак — и нате вам. Два редчайших комикса.
Я понял, что их необходимо завтра же вернуть. Шаман должен понять, что я унес их случайно.
Я аккуратно разложил комиксы на столе и начал читать первый.
Несмотря на то, что героем была обезьяна, комикс отличался реалистичной прорисовкой. Во вступлении говорилось, что никто не знал, откуда обезьяна взялась. Ее могущество заключалось в ее маске. Будучи размером с обыкновенного шимпанзе, она обладала силой десяти горилл.
— Вот так обезьяна! — пробормотал я себе под нос.
Снизу доносились вопли — родители спорили, как лучше загрузить посудомоечную машину. А потом послышался другой звук. Топот бегущих ног.
Я обернулся как раз в тот момент, когда в комнату ворвался Эрни. С воинственным кличем он подлетел к моему столу.
— Стой! — крикнул я и попытался его оттолкнуть.
Поздно. Он схватил оба комикса и бросился наутек.
Этот малолетний бандит постоянно тырит мои вещи. Но в этот раз он зашел слишком далеко.
Я вскочил.
— А ну верни! — завопил я. — Сейчас же! Не буду я с тобой играть!
Он остановился в коридоре и показал мне язык:
— Бе-е-е-е-е-е!
Я приблизился к нему на несколько шагов. Я не сводил глаз с комиксов. От бешенства меня так трясло, что я, казалось, вот-вот взорвусь.
— Они ценные, — сказал я. — Они принадлежат музею. Они очень редкие. Отдай их мне.
Эрни помотал головой. На его личике, похожем на мордочку хорька, играла гаденькая усмешка.
— Теперь они мои, — заявил он.
— А НУ ОТДАЙ!!! — завизжал я.
Тут подоспела мама:
— Что тут за шум?
— Эрни стащил книжки комиксов, — произнес я, задыхаясь. — Они не мои. Они принадлежат музею. А он стащил. Заставь его отдать. Заставь его. Заставь его!
Мама посмотрела на Эрни. Эрни прижал комиксы к груди.
— Успокойся, Ричард, — сказала мама. — Зачем ты обижаешь братишку?
— ЧТО?! — вскричал я. — Я? Я его обижаю?!
Мама улыбнулась Эрни.
— Ричард, разве ты не видишь, какой он милый? Просто Эрни хочет во всем походить на тебя. Это так трогательно!
— Но… но… но… — От возмущения я начал заикаться. — Я… я поверить не могу, что ты на его стороне. Почему ты всегда берешь его сторону?
— Ничью сторону я не беру, — отрезала мама. — Я просто считаю, что ты должен прекратить свои нападки на брата.
Эрни опять показал мне язык:
— Бе-е-е-е-е-е!
После чего швырнул комиксы в мою комнату.
Мне хотелось кричать. Мне хотелось рвать и метать.
Я подождал, пока мама с Эрни спустятся вниз. И тогда я разинул рот, чтобы заорать в голос. Но вместо этого — чихнул. Раза три или четыре.
От укола не было никакого толку.
— Доктор Корень — шарлатан, — проворчал я.
Я вытер нос рукавом. И осторожно положил комиксы обратно на стол.
Моя ярость ушла. Ей на смену внезапно пришла тоска. Тоска и одиночество.
«Вот бы и мне иметь силу десяти горилл», — подумал я.
Персонажи комиксов ведут яркую жизнь. Днем и ночью переживают они тысячи захватывающих и волнующих приключений. Никто не насмехается над ними из-за аллергии. У них есть верные друзья, всегда готовые придти на помощь в трудную минуту.
Неудивительно, что я мечтаю о супергероях и комиксах. Будь вы в моей шкуре, вы бы тоже мечтали.
— Я — Обезьян в Маске! — внезапно воскликнул я. Я представил себя покрытым шерстью, с огромными, мощными, рельефными мышцами, в черной маске, скрывающей мое истинное лицо.
— Я обладаю силой десяти горилл!
Я забегал по комнате, колотя себя кулаками в грудь. Я выл и ревел, и кричал яростно, словно горилла. Я вскочил на постель. И принялся скакать по ней, колотя себя кулаками в грудь и завывая.
И тут у меня перехватило дух. Я ахнул. Глаза полезли на лоб. Я замер на кровати, глядя на Бри Бирнбаум, которая стояла в дверях и, в свою очередь, во все глаза глядела на меня.
У меня подогнулись колени. Я чуть не упал с кровати.
Бри откинула за плечи белокурые волосы. Она склонила голову набок и прищурилась.
— Ричард? Ты что делаешь? — спросила она.
— Э-э…
А что я еще мог сказать? Я бы скорее умер, чем признался ей, что был Обезьяном в Маске, наделенным силой тысячи горилл.
— Ну… это такие специальные упражнения, — сказал я. — Они должны помочь мне избавиться от аллергии.
Не знаю, поверила она мне или нет. Она все так же смотрела на меня своими ясными, чарующими зелеными глазами.
На ней был зеленый свитерок, выгодно подчеркивавший цвет глаз, и короткая плиссированная юбочка поверх темных джинсов.
Я спрыгнул с кровати. Пригладил волосы одной рукой. Мое лицо взмокло от пота. Быть гориллой — дело нелегкое.
Бри вошла в комнату и огляделась. Ее внимание привлекла Мамба-Мама на плакате, висевшем над моей кроватью.
— Фу, гадость, — сказала она. — Эта женщина что, наполовину змея?
— Ну, она воспитательница в детском садике. Но может, когда захочет, превращаться в гигантскую ядовитую змею, — пояснил я.
Бри закатила глаза:
— Ай, неважно.
Я присел на край кровати.
— Что ты здесь делаешь? — спросил я.
Она снова закатила глаза:
— Хороший вопрос. Наверное, у меня просто выдался удачный день.
Бри страшно язвительная. Я к этому, пожалуй, привык. Мы с ней были в одной группе еще в детском саду. Думаю, я влюбился в нее, когда нам было по пять. Несмотря на то, что она бросила мне на голову муравейник из живого уголка.
Она плюхнулась на стул.
— Ричард, ты в курсе, что миссис Каллус собирает команды для работы над музейными проектами? — спросила она.
— Неужели?
— Кончай считать на уроках ворон, Ричард. Она собирает команды — и ты мой партнер. «Повезло» же мне.
— Клево, — сказал я.
Я знал, что она опять съязвит. Ну и что? Мы с Бри будем вместе работать над проектом! Разве не здорово?
— Итак, нам, похоже, придется работать вместе, — сказала она. — Но ты должен мне кое-что пообещать.
— Что же? — спросил я.
— Ты должен пообещать мне, что никому не расскажешь, что мы работаем вместе
Я задумался на несколько мгновений.
— Идет.
— Подними правую руку и поклянись.
Я поднял правую руку и поклялся:
— Я никому не скажу, что мы работаем вместе.
— Ладно. — Она устроилась на стуле поудобнее. Взяла со стола статуэтку моего любимого злодея — Струпа. Повертела в руке.
— Фу, гадость. Почему он такой колючий?
— Он весь в струпьях, — ответил я. — Осторожнее с ним. Это подарок ко дню рождения.
Она снова прищурилась:
— Ты что, ненормальный?
На это я лишь рассмеялся.
— Я не шучу, — сказала она. Она поставила Струпа рядом с подписанным фото Волка в Плаще. Потом вскочила. — Мне нужно выбраться отсюда. Меня от этой комнаты с души воротит.
— Стало быть, ты не хочешь заняться проектом в Музее Комиксов? — спросил я.
Она засунула два пальца в глотку и издала рвотный звук. Я решил, что это означало «нет».
Я последовал за ней к двери.
— Бри, ты хочешь получить «А»?
— Конечно.
— Тогда идем в Музей Комиксов, — сказал я. — Я там все знаю. Каждый закуток. Каждый экспонат. Всё и вся.
— Да ну?
— Слушай, я возьму на себя всю работу. Я сделаю весь проект. Мне это только в радость. И гарантирую — мы оба получим «А».
Она скрестила руки и долго смотрела на меня.
— Ты сделаешь всю работу?
Я снова поднял правую руку:
— Клянусь.
Она погрузилась в долгое раздумье. Потом снова откинула назад волосы.
— Пожалуй, годится.
— Замечательно, — сказал я. — Поедешь со мной в музей на автобусе после уроков?
— Нет. Встретимся на месте. Не хочу, чтобы кто-нибудь из школы видел меня с тобой. — Она отвернулась и побежала вниз по лестнице.
«Вот это удача!» — подумал я.
На следующее утро у меня было такое ощущение, будто голова превратилась в наполненный водою шарик. Сам же я превратился в автомат по производству соплей. Я чихал так сильно, что опасался, не взорвалась бы голова. А глаза так слезились, что я едва мог что-либо разглядеть.
Я начал чистить зубы и зачихал все зеркало над раковиной. Я пытался вытереть глаза полотенцем, но слезы все равно хлестали, как вода из сломанного питьевого фонтанчика.
Я напялил на себя первое, что попалось под руку, и спустился на кухню. Мама с папой уже вовсю бранились, выясняя, ветреный будет день, или нет.
Я занял свое место напротив Эрни. Тот уже успел перемазать весь подбородок овсянкой. Он разинул рот, демонстрируя мне пережеванную кашицу.
Можно подумать, он и без того недостаточно гадок.
Я взял с тарелки сладкий пирожок «Поп-Тарт» и откусил кусок. Мой любимый. С вишневой начинкой.
— Ветер ожидается без малого пятьдесят километров в час! — твердил папа.
— И это ты называешь ветром? Никакой это не ветер, Барри, — отвечала мама.
— Я же не говорил, что будет ураган! — огрызался папа. — Почему ты никогда меня не слушаешь?
— А ты почему никогда не говоришь ничего толкового?
Эрни цапнул с моей тарелки пирожок и засунул в рот.
— Эй, он мой! — воскликнул я. И потянулся за пирожком. Но Эрни захихикал и замотал головой, увертываясь от моих рук и яростно жуя.
— Мама? Папа? Эрни у меня пирожок стибрил! — крикнул я.
Они повернулись к Эрни.
— А, вишневые, — сказала мама. — Его любимые.
— Но… но… — пробормотал я.
— Он просто ребячится, — сказала мама. — Пусть кушает, Ричард.
— И вообще, ты слишком налегаешь на сладости, — подхватил папа. — Лучше б грейпфрут взял из холодильника.
— Грейпфрут?!
Мама нацелила папе в грудь указательный палец.
— Хочешь сказать, я не даю им здоровой пищи? Хочешь сказать, я неправильно кормлю детей?
Я притворился, что их вовсе не существует. Все о чем мне хотелось думать — сегодняшний вечер после занятий. Мы с Бри встретимся перед Музеем Комиксов. Я не мог дождаться момента, когда покажу его ей.
Я три-четыре раза высморкался и вытер слезящиеся глаза. Потом надел куртку и накинул рюкзак на плечо. Каждое утро мне приходится отводить Эрни в школу. И каждое утро он не находит забавы лучше, чем запрыгнуть мне на спину с воплем «Поехали! С орехами!»
И ничего смешного. В это утро он прыгнул мне на спину так, что я полетел вперед и приложился головой об стену.
Через несколько минут мы пересекли Орландо-Стрит и свернули на Куберта[5]. Был прохладный осенний день. Красные и желтые листья срывались с ветвей деревьев и кружились, подхваченные холодным ветром.
Я застегнул «молнию» на куртке до самого горла.
— Эй. Постой. — Я схватил Эрни за плечо.
Неужели у меня начинаются глюки?
Я заморгал, пытаясь прочистить слезящиеся глаза. Да! Две фигуры сновали по крыше дома семьи Ромита[6] на другой стороне улицы.
Но… но…
— Ну нафиг! — выдохнул я.
Существа низко пригибались на бегу. Оба были с ног до головы облачены в зеленое.
Я протер глаза и пригляделся получше. Невероятно. Быть такого не может!
Я смотрел на Лягушку-Мутанта по имени Капитан Квакун. А за ним следовал его низкорослый приспешник — Терри Головастик.
— Эй… это что, действительно вы?! — крикнул я.
Солнце било в глаза. Я не мог как следует их разглядеть. Они метнулись на другую сторону крыши и пропали из виду.
Сердце мое учащенно забилось. Голова пошла кругом.
Я схватил Эрни за плечи.
— Ты их видел? — воскликнул я. — Ты тоже видел это?
Он кивнул:
— Ага. Я это видел.
— Серьезно?! — вскричал я, по-прежнему держа его за плечи. — Я не схожу с ума? Ты тоже это видел?
— Ага. Я видел ту красную тачку, — сказал Эрни. — Из которой собака высовывалась.
— Что-о? — Я отпустил его и отшатнулся. — Ты… ты не видел тех двоих на крыше? Парней в зеленых костюмах?
Он помотал головой.
— На крыше я никого не видел.
Да и с чего бы ему их видеть? Они же ненастоящие.
Я прирос к месту, словно громом пораженный. Я во все глаза смотрел на крышу. Теперь она была пуста. На дымовую трубу приземлилась птица. Помахала крыльями и с хозяйским видом устроилась на краю трубы.
Я вскрикнул, когда Эрни со всей дури наступил мне на ногу.
— Ах ты гаденыш! — завопил я. — Зачем ты это сделал?
Он пожал плечами.
— Да так, захотелось, наверное.
Я хромал всю дорогу до его школы. Не иначе мелкий стервец переломал мне как минимум сотню косточек. Но я не думал о боли. Я думал лишь о Капитане Квакуне и Терри Головастике.
Я видел их совершенно отчетливо. Это наверняка были они.
Но как такое возможно?!
Я был совершенно обескуражен. Я думал об этом весь день.
После уроков я поискал Бри. Может, она передумала — может, она захочет поехать со мной на автобусе к Музею Комиксов. Но я нигде ее не нашел.
Я уселся в конце автобуса, направлявшегося в центр города. Мне не терпелось рассказать Шаману, что я видел на крыше дома Ромита. Я нисколько не сомневался, что он мне поверит. И я знал, что он найдет всему объяснение. Например, в городе мог проводиться конкурс костюмов.
Я взбежал по крутой бетонной лестнице, распахнул двойные стеклянные двери и влетел в музей. И сразу же бросился к столу администратора.
— Шаман! — закричал я.
Его там не было.
Вместо него за столом стоял высокий мужчина в маске, одетый в обтягивающий желто-зеленый костюм, и смотрел на меня. Два изогнутых белых клыка на его маске шевелились, когда он перегнулся ко мне через стол.
К своему великому изумлению, я узнал его. То был Человек-Змей с Сатурна.
— Зачем ты здесь, с-с-с-с-с-с-сынок? — прошипел он.
— Э … я… э… — я собрался с духом. — Потрясающий костюм, — выдавил я наконец. — Сами пошили?
Он не ответил. Клыки по бокам маски, казалось, загнулись еще сильнее. Маска скрывала лицо, за исключением глаз и рта. Он приоткрыл рот, и оттуда выскочил черный, раздвоенный как вилка язык.
О Боже! Как он это делает? Ну и страшилище!
— Где Великий Шаман? — спросил я.
— А кто это, прос-с-с-сти, такой? — спросил он. Раздвоенный язык метнулся из стороны в сторону и снова исчез во рту.
— Он… он здесь работает, — выдавил я. Его язык приводил меня в ужас.
Человек в костюме приблизил свое лицо к моему. Глаза у него были желто-зеленые.
— С-с-с-с-с-с-сомневаюсь, — выдохнул он.
Он определенно внушал мне страх. Я повернулся к дверям, чтобы посмотреть, не покажется ли Бри. Нет. Ее еще не было.
— Мы с моей подругой работаем над проектом об этом музее, — сказал я. — Ну, понимаете. Для школы проект.
Человек в маске покачал головой.
— Нет. Не работаете, — просипел он. Из-под прорезей маски страшные, желто-зеленые глаза смотрели мне прямо в лицо.
Холодок побежал у меня по спине. Я отступил на несколько шагов.
— Я… не понимаю, — проговорил я.
— Тебе придется уйти, — сказал он. — Этот музей закрыт.
Я отступил еще на шаг от стола — и только теперь осознал, что и этот мужчина стоит в пустой мусорной корзине. Он вышел из нее и зашипел по-змеиному.
Он выскользнул из-за стола. Белоснежные клыки маски сверкали в ярком электрическом свете. Желто-зеленые глаза сузились.
— Мы закрылис-с-с-с-с-с-с-сь, — прошипел он. — Ступай отсюда. Иди со своим проектом в другой музей.
Что же здесь происходит? Как такое возможно?
Я был до того растерян и напуган, что буквально примерз к месту.
Двигался он стремительно. Он зашагал ко мне. Взгляд его был ужасен. Рот вновь приоткрылся, выпустив черную вилочку языка.
— Пожалуйста… — произнес я. — Не трогайте меня. Не надо… — Дыхание мое прервалось.
К моему изумлению, он прошествовал мимо. Его глаза теперь были устремлены на стеклянные двери. Он поднял обтянутую желтой перчаткой руку и откуда-то из плеча извлек длинную нить паутины.
Застыв на месте, я наблюдал, как он вытягивает нить — или, скорее, длинную тонкую веревку, — из плеча. Не обращая на меня ни малейшего внимания, он направился к выходу. Распахнул двери настежь. Затем метнул веревку в воздух — и вскочил на нее!
Веревка поднималась все выше и выше, унося его в небеса. Сквозь захлопнувшиеся стеклянные двери, я отчетливо видел, как он пролетел над улицей, неподвижно стоя на веревке и поднимаясь вверх… вверх… пока не исчез из виду.
Боже.
Внезапно я осознал, что уже целую минуту не дышу. Я протяжно выдохнул. А потом повалился на колени на мраморный пол.
Я был ошеломлен. Потрясен до глубины души.
«Кажется, у меня конкретно поехала крыша», — подумал я.
— Что это было? — прошептал я. Потер глаза. Обвел взглядом пустой музей. — Я этого не видел. Я не видел, как Человек-Змей с Сатурна улетел отсюда на своей Чудо-Паутине...
Я стоял на коленях, пытаясь отдышаться. Все вспоминал, как он выскальзывает из пустой корзины, поблескивая изогнутыми клыками по бокам маски. Надвигается на меня… шипит на меня…
«Музей закрыт», сказал он.
Но как такое могло случиться?
Куда делся Шаман? Куда подевались все остальные?
Я открыл рот и оглушительно чихнул. Эхо подхватило мой чих и разнесло его по всему залу. Я чихнул снова. Я не мог остановиться.
Я все еще чихал — по-прежнему стоя на коленях, — когда двери музея снова открылись.
Я повернулся… и завопил:
— А ты что тут делаешь?!
Эрни вприпрыжку влетел в зал. Он скосил глаза и показал мне язык:
— Бе-е-е-е-е-е!
— Ты что тут делаешь? — повторил я.
Тут я увидел Бри, вошедшую следом за ним. Она мотнула головой, откинув за плечи непослушные волосы.
— А я тебе подарочек привела, — сказала она. — Его!
— Ничего не понимаю, — пробормотал я. — Зачем?..
— Зачем ты стоишь на полу на коленях? — парировала Бри.
— Ой. — Я тут же вскочил. — Я… э… автобусный жетон уронил, — солгал я.
— Твоя мамаша тормознула меня по дороге в музей, — сказала Бри. — И повесила его мне на шею. Сказала, что мы должны присмотреть за маленьким монстром.
Эрни грозно зарычал. Он обожает, когда его называют монстром. Он считает, что это комплимент.
Бри нагнулась потереть голень.
— Ты бы не мог попросить его перестать щипать меня за ногу?
— Эрни, перестань щипать Бри за ногу, — сказал я.
Он опять зарычал.
— Я монстр. Я должен всех щипать. — И взорвался хохотом, точно псих. Затем он принялся носиться по залу, раскинув руки, как крылья и вопя во всю мощь своих легких.
— У нас есть проблемы посерьезнее Эрни, — сообщил я.
Бри опустила на пол рюкзак и расстегнула «молнию» на курточке. Потом огляделась вокруг:
— Эй, Ричард, а куда все подевались?
— Здесь творится что-то странное, — сказал я. — Какой-то тип сказал мне, что музей закрыт.
Она тут же подняла рюкзак.
— Ладненько. Пошли.
— Нет! Постой! — крикнул я. — Я не уверен. Я хочу сказать…
Внезапно я понял, что не вижу Эрни.
— Эй, Эрни! — завопил я. — Эрни! Ты где?
Мой братец обожает заблудиться где-нибудь, чтобы потом его все искали. Папа зарекся брать его с собой в торговый центр, потому что он постоянно теряется. Нарочно.
Мама находит это совершенно очаровательным. Она называет его «мой малютка-исследователь».
Мы с Бри принялись осматривать в зал.
— Видишь где-нибудь? — спросил я.
Она покачала головой.
— Ну его. Вот ведь поганец! Никак у тебя научился.
Ха-ха. Я был не в настроении слушать ее колкости.
Я отвернулся от Бри и побежал в зал, звонко стуча ботинками по мраморному полу. Я сложил ладони рупором и гаркнул:
— Эрни!
Долго искать его не пришлось. Он забрался на статую Удивительной Летучей Мыши и притаился за крыльями.
— А ну слезай! — крикнул я. — Здесь тебе не игровая площадка. Тут музей.
— И чё?
Я попытался его схватить, но он отпрянул.
— Упадешь и сломаешь шею, — пригрозил я.
— И чё?
Я схватил его за лодыжку. Он попытался перебраться на голову статуи. Но я дернул посильнее, и он сверзился на пол.
— Держись подальше от статуй! — приказал я. — Они очень ценные.
— И чё?
Я поднял его с пола. Он попытался цапнуть меня за руку, но я успел ее отдернуть.
Чудесный ребенок, правда?
К нам подоспела Бри. Рюкзак висел у нее на плечах.
— Так мы остаемся? — спросила она. — Если музей закрыт…
— Я хотел все тебе здесь показать, — сказал я. — Но тут творится какая-то чертовщина.
— Ну так пошли. Мы можем заняться проектом в Музее Цветов. Мой любимый музей.
— Как ты сказала? В Музее Цветов?
Она не ответила. Ее взгляд был устремлен в одну точку. Ее зеленые глаза округлились.
Я повернулся и увидел, что к нам мчится вприпрыжку здоровенный детина. Его безумный наряд нельзя было не узнать. Одет детина был в серебристую броню поверх сине-зеленого трико и плащ из шкуры леопарда. На высоких белых сапогах топорщились желтые перья. Он запрокинул на бегу голову и разразился отвратительным визгливым смехом.
Доктор Маньяк!
Я обомлел.
Как такое возможно?
Быть такого не может!
Доктор Маньяк — персонаж комиксов!
Эрни больно пихнул меня локтем в бок.
— А это еще что за чучело? — прошептал он.
— Заткнись, — прошептал я в ответ. — Это Доктор Маньяк. Он… он…
— Где я? — вскричал Маньяк. — Что происходит?
Он остановился в нескольких футах от нас и огляделся вокруг. Провел рукой по всклокоченной рыжей шевелюре. Леопардовый плащ трепетал у него за спиной.
— Где я? Это Цинциннати? Какого черта я делаю в Цинциннати?
— Это не Цинциннати, — сказал я.
Он заморгал. И смерил взглядом нас троих.
— А вы кто такие будете?
Прежде чем мы успели ответить, его взгляд остановился на мне.
— АГА!!! — радостно заорал он. — КОГО Я ВИЖУ! МОЙ ЗАКЛЯТЫЙ ВРАГ!
Его глаза сузились. Лицо исказила злоба. Он д