Чтобы понять эту связь, мы должны предварительно сделать ряд шагов от примитивных к высшим животным и, в конечном счете, к человеку. Нидэм назвал регенерацию "одним из более таинственных спектаклей в репертуаре живых организмов". Ее самое впечатляющее проявление можно найти у низших существ, таких, как дождевые черви и полипы. Если червя разделить пополам, у одной части вырастает хвост, у другой — голова; даже если его разделить на шесть и более кусков, каждый сможет регенерировать в целое животное. Среди высших животных способность восстанавливать утерянные органы имеется у амфибий. Когда ампутируют лапку саламандры, мускульные ткани и скелет около раны восстанавливаются и принимают вид эмбриональных клеток.
Примерно на четвертый день формируется бластема или "регенерационная почка", похожая на орган размножения нормального эмбриона; и с этого момента начинается процесс, близкий к росту конечности в эмбриональном развитии. Место около ампутированной лапки регрессирует до квази-эмбрионального состояния, здесь проявляется генетический потенциальный рост, который существует в нормальных взрослых тканях2. Я сравнивал генный комплекс в специализированной клетке с пианино, в котором большинство клавишей бездействует, регенерирующие ткани, напротив, имеют в своем распоряжении всю "клавиатуру". "Таинственность" самовосстановления имеет регрессивную (катаболическую) и прогрессивную (анаболическую) фазу; оно происходит по модели уничтожения и восстановления. "Травма играет роль, подобную роли оплодотворения в эмбриональном развитии"3. Шок служит как спусковой крючок для творческой реакции.
Явление замены потерянной конечности или потерянного глаза совершенно отличается от явления адаптации в нормальной среде. Регенерация могла быть названа "метаадаптацией на травматический вызов". Но сила, способная производить подобные явления, действует только тогда, когда вызов превосходит критический предел. Регенеративная способность вида, таким образом, обеспечивает его добавочным предохранительным устройством, которое функционирует, когда нормальные адаптивные средства теряют свою силу; это похоже на гидравлический амортизатор автомобиля, который вступает в действие, когда превышен предел упругости пневматической подвески. Но это больше, чем предохранительное устройство: мы увидели, что большинство филогенетических изменений вызвано также возвратом от взрослых форм к эмбриональным. В самом деле, основная линия развития, которая привела к нашему виду, могла быть описана как серия операций филогенетического
Говоря точнее, происхождение материала, который формирует бластему, все еще в какой-то степени спорно; согласно Хэмбергеру, вероятно, он состоит частично из недифференцированных ме-зенхимальных соединяющих тканевых клеток, которые выполняют функцию, похожую на функцию "резервных" или "регенерационных" клеток в примитивных организмах. 3 Hamburger V. Article on "Regeneration" in Encyclopedia Britannica, 1955 ed.
самовосстановления4 — серия попыток избежать тупиков путем уничтожения и восстановления плохо адаптированных структур.
Если мы поднимемся выше, от рептилий до млекопитающих, сила регенеративных структур организмов уменьшается и заменяется возрастающей способностью нервной системы к реорганизаторскому поведению.
(В конечном счете эти реорганизации функций должны также включать структурные изменения прекрасно устроенного аппарата нервной системы, и, таким образом, мы все еще движемся вдоль бесконечной линии.) Более чем столетие назад немецкий физиолог Флёгер продемонстрировал нам опыт, из которого можно сделать заключение, что даже обезглавленная лягушка не есть только рефлекторный аппарат. Если капнуть кислотой на ее левую переднюю конечность, она чешет ее задней левой конечностью. Это нормальный спинномозговой рефлекс. Но если левая задняя конечность лишена подвижности, лягушка имеет вместо нее правую заднюю ногу. Так, даже безголовое существо — "спинальный препарат", как его эвфемически называют, доказало свою способность к импровизации, когда рефлекс действия был предотвращен.
В первой половине нашего столетия К.С. Лэшли и его сотрудники в серии классических экспериментов опровергли концепцию нервной системы как костного механизма. "Результаты показывают, — писал Лэшли, — что обычно используемые моторные органы превращены в нефункционирующие путем удаления или в результате паралича, происходит немедленное спонтанное использование других моторных систем, которые раньше не принимали участия в данной ситуации". Лягушка, использующая левую ногу вместо правой в чесательном рефлексе, представляет простую иллюстрацию этого, но Лэшли показал, что нервная система способна к несравненно более удивительным вещам: ткани мозга, обычно выполняющие специальные функции, при определенных условиях берут на себя функции других тканей. Приведу один из многочисленных примеров: Лэшли тренировал крыс выбирать между двумя кругами всегда относительно более светлый. Затем он удалял зрительный центр коры головного мозга, и различительная способность крыс должна была бы исчезнуть, как это можно было ожидать. Но, против ожидания, крысы с удаленным зрительным центром продолжали различать круги. Некоторые другие области мозга, ранее не специализировавшиеся в зрительном узнавании, выполняли эти функции вместо извлеченного зрительного центра. Более того, если крыса научилась находить путь в лабиринте, независимо от того, какую часть моторного центра коры удалить, она все равно будет правильно двигаться; и если ее лишить способности повернуть направо, она достигает цели, повернув налево. Крыса может быть ослеплена, лишена обоняния, частично парализована, и все-таки "она будет тащиться на передних лапах, другая падать на каждом шагу, но пробираться вперед; третья перекатываться, к все же избегать тупика, стремиться к безошибочному пути"5.