Горло сжималось, будто сдавленное ошейником. Хенсё опустил тяжелый взгляд на чашку с уже остывшим чаем. Внутрь не лез даже он.
Махнув на собственные бесплодные попытки вернуть себе привычное состояние, хан-чи, на всякий случай прикрыв рот рукой, покопался в сумке и достал оттуда ту самую Книгу Тайны, о которой несколько дней назад писал Архонтам Ирмы. Но, разумеется, стоило ему открыть нужную страницу и попытаться вникнуть в знакомый, но чужой язык, в дверь каюты осторожно постучали.
- Снова ты, - проворчал он, не глядя на вошедшего Вильгельма.
- Простите, господин Хенсё, - не сказать, что парнишка раскаивался искренне, но в его голосе были нотки напряжения, которое вполне могло оказаться беспокойством, но тьма его знает…
- В чем дело? - Юнги скосил на невольника глаза и, увидев в его руке бумагу, кивнул сам себе. - Можешь не отвечать. Давай сюда. Совпадение? - слегка удивился Хенсё, заметив на письме печать Ирмы. - Или ты скрываешь он меня не только свое прошлое, но и пророческий дар?
Недоуменное лицо невольника окончательно испортило настроение, а потому, в надежде его поднять хорошими новостями, Хенсё вскрыл печать, разумеется, быстро и неосторожно, лишь мельком вспомнив несомненно нужные и полезные советы Ласточки.
Как и ожидалось, Архонты ответили на своем родном языке. Рэн счел бы это вопиющей невежливостью, но у Юнги это вызвало лишь улыбку.
Временный правитель Шао,
Господин Юнги Хенсё,
Мое имя Вам, очевидно, известно, но приличия требуют назваться. Я Рикардо Ривьера, Архонт Воздуха. Я говорю с Вами от имени города-острова Ирмы.
Прежде, чем перейти к основной причине, побудившей меня написать Вам, я должен уведомить Вас, что Ваше письмо произвело на моих собратьев по вере неизгладимое впечатление. В особенности, как это ни прискорбно, на почтенную Мелиссу. Я так же воздаю должное Вашим слогу и таланту, однако хочу Вас предупредить, что город защищает своих Архонтов, а посему я надеюсь, что Ваша встреча в Пасиире пройдет безукоризненно. По крайней мере, я имею смелость предполагать, что Вы умеете решать политические вопросы не только на бумаге. Вы читали Книгу Тайны и знаете, что от ветра скрыться нельзя, ибо он проникает через все щели.
Возвращаясь же к изначальному вопросу, Архонты приняли Ваше предложение с небольшими изменениями. Прежде чем я перечислю по пунктам, должен сообщить, что господин Таао Рен получил тот же список, что и Вы.
Архонты согласны:
1. Поддерживать нейтралитет на море, для этого обязать капитанов кораблей тщательно следить за дистанцией, Вами предложенной. Особые случаи будут оговорены между Таао Реном и почтенным Марком.
2. Принять Ваше определение торгового корабля, в кратчайшие сроки ознакомить командование Шао с таможенными законами Ирмы и разрешить торговые отношения между частными лицами.
3. Пересмотреть разделение обязанностей по защите Моря Малых Водоворотов, для этого начать непосредственные переговоры с действующим Адмиралом Шао, вышеупомянутым Таао Реном.
4. Принять предложенные Вами условия обмена пленными и в свою очередь взять на себя обязанность проследить за возвращением на родину Ваших пленных подданных.
Посмею так же напомнить, что мы осведомлены о Вашем отбытии в Пасиир, а посему дальнейшие переговоры будут вестись с Таао Реном. Полагаю, Вы согласитесь, что это целесообразно.
Да будет Огонь!
Да будет Вода!
Да будет Воздух!
Да будет Земля!
Да будет Мир!
- Хитрый сукин сын, - довольно улыбнулся Хенсё.
- А? - Вильгельм, похоже, опять был где-то в своих мыслях.
- Почтенный Архонт Воздуха прислал мне птицу мира, причем, почти полностью с моими перьями, - Юнги покачал головой. - Но при этом он не стесняется мне угрожать и явно показывать свое недоверие… Боюсь даже представить, как они пришли к этому согласию, учитывая, насколько он им недоволен. Смотри сам, - он протянул парнишке письмо.
Вильгельм удивленно моргнул, но письмо взял. Наблюдать, как он читает, медленно, шевеля губами, было почти забавно. Не так, как тихое бешенство почтенного Рикардо, но все равно в меру смешно.
- Вы… Необычный человек, господин Хенсё, - произнес невольник с легкой улыбкой спустя пару минут, когда Юнги уже успел отвлечься и почти уснуть.
- В каком смысле?
- Вы способны распознать оттенки эмоций незнакомого человека по официальному письму, - заметил он с легкой долей иронии. - Но при этом доверяете мне читать ваши письма и заваривать вам чай. Вы всегда так доверяете невольникам или я на особом счету? Или я чего-то не понимаю?
- Ты не понимаешь многого, - Хенсё пожал плечами. - Но разве это проблема?
- Сложно находиться рядом с кем-то, кого не понимаешь, - Вильгельм опустил голову. - Впрочем, я не в том положении, чтобы задавать такие вопросы, - он помотал головой. - Простите, господин Хенсё.
- И это со мной что-то не так? - хан-чи усмехнулся.
Невольник и не думал отвечать. Вместо этого он сидел на полу, опустив голову, как будто ждал наказания. Хенсё вздохнул.
- Позволь задать тебе встречный вопрос, поскольку я тоже тебя не до конца понимаю, - произнес он строго, как в свое время разговаривал с Ласточкой, который тоже в начале был неподатливым, как перевал Арма. - Почему ты думаешь, что я сейчас тебя накажу?
- Потому что рабы не имеют права задавать личные вопросы господам, - серые глаза смотрели недоуменно, будто он объяснял очевидные вещи. - По крайней мере… Я так думаю…
- Мм, - Хенсё на секунду задумался. - Твой прежний хозяин тебя бил? - почти утвердительно спросил он.
- Д-да, - нехотя признался парнишка.
- Каждый раз, когда ты открывал рот без особого разрешения? - получив ответ нервный кивок, Юнги нахмурился. - Вот что, - он решительно наклонился вперед и оперся локтями на колени. - Раздевайся.
Парнишка вздрогнул всем телом. Помедлил полминуты, словно ждал то ли разъяснений, то ли дальнейших инструкций, а потом медленно потянулся к застежке на шее. Сглотнул. Закрыл глазами и помотал головой. Расстегнул пару пуговиц, чуть ни оторвав их и все еще не поднимая глаз.
В напряженной тишине послышался сдавленный всхлип и тихое:
- Не надо… Пожалуйста, не заставляйте меня…
- Отвратительно, - Хенсё поморщился. - Прекрати, - парнишка вздрогнул повторно. - Я все понял.
И то, что Хенсё для себя понял, ему совсем не нравилось. Жестокое обращение с пленными всегда вызывало в нем плохо контролируемое отвращение, а если речь шла о таком обращении, после которого подобные приказы воспринимаются с таким страхом… Юнги не знал, какой вариант хуже — что таким образом себя ведет кто-то из своих или так принято обращаться с рабами в Согране. Тошнило от обоих.
- Прости, - произнес он, потирая висок. - Это было слишком жестко для простой проверки моих умопостроений… Мне всегда говорили, что я ужасен в качестве хозяина.
- П-подождите, - кажется, до Вильгельма наконец-то дошло, что произошло. - То есть… Вы просто…
- Проверял, как ты отреагируешь на такой приказ, да, - признался Хенсё с легкой виноватой улыбкой. - Ну и хотел посмотреть, насколько у тебя все плохо… В плане побоев и прочего.
- Вы! - Вильгельм даже встал.
- Хочешь меня ударить? - фыркнул Юнги, вставая. - Давай. Разрешаю.
От удара, удачно прилетевшего в правую скулу, зазвенело в голове. Хенсё сплюнул накопившуюся в горле жидкость и заглянул в уже остывающие серые глаза.
- Сильный удар, - одобрительно прокомментировал он. - И точный. Чтобы не покалечить и не убить, но больно сделать. Одобряю.
Вильгельм удивленно посмотрел сначала на свою руку, потом на хозяина. Тот лишь рассмеялся.
- Спаси Создатель вашу душу, - прошептал парнишка, отступая на шаг. - Разве… Разве вам не больно?
- Конечно больно, ты же меня ударил, что за глупый вопрос? - Хенсё потер пострадавшую часть лица. - Если синяк останется, придется его объяснять… Это я не подумал.
- У вас многие действия этой фразой заканчиваются? - усмехнулся Вильгельм, скрестив руки на груди.
- Не умничай и принеси что-нибудь холодное, - Хенсё уже успел десять раз пожалеть о том, что вообще завел такой разговор, но не говорить же об этом вслух.
Невольник вышел явно довольный собой. Юнги плюхнулся обратно в кресло, раздумывая, что ответить и стоит ли вообще, учитывая, что отвечать ему не собирались. Вот Рену написать стоило… Дать пару советов по переговорам хотя бы. О желаемых результатах он и так знает...
Не успел Юнги сочинить даже первую строчку, как Вильгельм вернулся с куском льда и уже знакомым вороном на плече.
- Хенсё! - возвестила настырная птица, влетая в каюту и чуть ни врезаясь в лицо Юнги. - Хенсё!
- Похоже, что-то срочное, - предположил невольник. - В прошлый раз он был куда спокойнее…
- Возможно, ты прав, - хан-чи мигом забыл про лед, но тут же вспомнил, когда Вильгельм со вздохом приложил его. - Жжется…
- И кто в этом виноват? - и когда этот запуганный извращенцами мальчишка научился иронии?
- Умолкни, - шикнул на него Хенсё. - Я пытаюсь читать.
Хенсё,
Боюсь, ты от меня отречешься. И это сейчас не шутка. Потому что на этот раз я даже не знаю, что я сделал не так. Тем не менее, по какой-то причине Амадеус знает, что я на тебя работаю. Что еще более странно, кроме него этого никто не знает… Я не понимаю, как это случилось…
Что еще важнее, он знает, что ты отплыл в Пасиир, и предложил помочь мне туда перебраться. Еще он хотел, чтобы я сообщил тебе, что он хотел бы, чтобы ты остался жив. Не знаю, стоит ли нам ему верить, но… Но теперь я точно смогу быть с тобой в Пасиире. Я надеюсь.
Даже привычный знак в конце был какой-то поникший. Хенсё задумчиво склонил голову набок.
- Хенсё! - заметив, что Юнги закончил читать, птица попыталась привлечь к себе внимание, но он ее даже не заметил — перед глазами мгновенно пролетели все возможные последствия подобного раскрытия в условиях имперских законов, и Хенсё сглотнул — терять Ласточку он не хотел и не собирался.
- Господин Хенсё? - голос Вильгельма вернул хана в реальность. - Что-то случилось?
- Да уж, случилось, - скомкав бумагу, он швырнул ее на пол. - Дай мне этот лед, а сам займись чем-нибудь полезным, - отобрав у парнишки уже подтаявший кусок замерзшей воды, Юнги откинулся на подушку. - И вот как я теперь должен писать Архонтам?
- Насколько я понял, они не ожидают ответа, - осторожно заметил невольник.
Хенсё поднял на него глаза. Неужели он правда не понимает, что сейчас с ним лучше не разговаривать? Люди могут быть настолько слепы? Хан тяжело вздохнул. К чему удивляться? Рена тоже всегда нужно было тыкать носом в подобные моменты, пока он не научился… Шварц всегда был куда более податливым и восприимчивым. Мысль, что он может погибнуть из-за того, что кто-то узнал именно об их связи, приводила в отчаяние. Но хуже всего было осознание собственной беспомощности — он сейчас был за многие ли от Торина и ничего не мог сделать. Более того, он понимал, что степень безопасности напрямую зависит от расстояния между ним и Шварцем, и это раздражало вдвойне.
Едва удержавшись от желания швырнуть остатками льда в непонимающее лицо перед ним, Хенсё медленно выдохнул.
- Послушай, я понимаю, что ты ободрен тем, что я не собираюсь бить тебя за малейшую провинность, - произнес он холодно. - Но последнее письмо сильно выбило меня из колеи. Не мог бы ты выйти, чтобы я мог подумать об этом и прийти в себя? Не то чтобы я действительно желал тебе зла, но в случае, если ты здесь останешься, я за себя не ручаюсь.
- А, - Вильгельм тут же отступил на шаг. - Простите, я… Я не понял сразу.
- Хенсё! - птица была явно возмущена происходящим.
- И ворона забери, - добавил Хенсё, не глядя на собеседника. - Иначе я пущу его на жаркое…
- Слушаюсь, господин Хенсё.
Оставшись один, Юнги долго сидел без движения. Скула болела, не смотря на своевременное охлаждение, тошнота только усилилась, а в горле пересохло. Сплюнув еще раз, хан опрокинул в себя чашку холодного чая и сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, потому что без этого писать ответ хоть Ласточке, хоть Архонтам можно было даже не пытаться — первый ждет доброго успокаивающего совета, а не истерики, а вторые вообще ничего не ждут.
- Да и поглоти их тьма! - воскликнул он громче, чем собирался, после чего несколько раз дернул себя за прядь, свисающую надо лбом, как делал всегда, когда нужно было умерить пыл и взглянуть на ситуацию более или менее трезво. - Так, Хенсё, приди в себя. Ласточка все еще жив, а ты уже Тьма знает чего себе придумал…
Самовнушение немного помогло. По крайней мере, руки дрожать перестали. Впрочем, тошнило все так же. Впрочем, сейчас это было меньшей из проблем. Ласточка нуждался в ответе. И быстро. А посему Юнги заставил себя подняться из кресла и сесть за стол.
Шварц, - вывел он, и рука почти не дрогнула.
Успокойся. Никто ни о кого не отречется. Никому не нужно умирать, особенно тебе, понял меня? Думаю, тебе забавно слышать подобное от меня, но будь осторожен и не сделай какую-нибудь глупость, о которой можешь пожалеть. Дело твое, но будь я на твоем месте, я бы присмотрелся к Его Святейшеству. Не в том смысле, что я призываю доверять ему полностью, но попробуй получше его понять. Я же учил тебя, что понимание людей — это ключ к взаимодействию с ними. Наблюдай, как умеешь. Пойми, что ему нужно. А когда поймешь — действуй. Самое главное сейчас — убедить его, что ты ему нужнее, чем твой труп.
За меня не переживай, дотянуться до меня не так просто, особенно сейчас, когда я в море. Его Святейшество может лишь присылать мне письма. Что я и рекомендую ему сделать. Пожалуйста, передай ему это.
И еще, Шварц. Это, пожалуй, важнее всего. Я беспокоюсь о тебе, хочешь ты этого или нет. Поэтому встреть меня в Пасиире, даже если для этого придется пару месяцев терпеть Его Святейшество. Это приказ, Шварц. Я буду тебя ждать.
[1] Свадебные традиции островов Нити предполагают весьма громоздкие и сложные головные уборы, которые можно носить с хоть какой-то долей комфорта только на полностью собранных в пучок волосах.
[2] Вымпел, данном случае, – адмиральский флаг.
[3] Практически вымерший материк к югу от Рассветных земель, через Пролив Надежды.
[4] Язык, на котором говорят в Шао, является близким аналогом земного японского языка. В нем отсутствует звук «Л» как таковой, поэтому произнести подобное имя для носителя такого языка почти невозможно.
[5] В Рассветных Землях днем начала осени считается 1 августа.
[6] Год в Лиройе состоит из 360 дней. В Шао, Хань и на островах Нити принято делить на 12 месяцев по 30 дней (согласно лунному циклу, то есть, фактически, такой месяц идет от новолуния до новолуния) и давать им названия по характерным погодным или природным явлениям. Месяц гроз – местный аналог апреля.
В остальных странах Рассветных Земель год делят на 8 месяцев по 45 дней. Крайними точками считаются Великие Праздники древнего языческого сельскохозяйственного цикла. День Праздника называется по своему языческому имени (например, Бэлтейн), а прочие дни считаются после праздника (например, сорок четвертый день после Бэлтейна).
[7] Остара – Весеннее Равноденствие, день середины весны. На Земле состоится 21 марта.
[8] Летоисчисление в Рассветных Землях ведется от Сотворения. Эпоха составляет 1000 лет и была введена для удобства счета. Название эпоха получает в последний год предыдущей эпохи. Последние несколько эпох названия им дает сиртонианская церковь, с которой в этом вопросе обычно не спорят.
[9] Месяц пыли – местный аналог июля.
[10] Для этой масти характерно окрашивание корпуса особи в рыжий или бурый цвет, и даже шоколадную расцветку. Окрас хвоста и гривы животного обычно светлый, он может быть молочно-белым и золотистым. В редких случаях грива имеет пряди рыжего волоса.
[11] В сиртонианстве принято делить месяц на пять периодов по девять дней, именуемых девятинами. По концепции они аналогичны земным неделям.
[12] Метрическая единица из китайской системы мер. 1 инь = 33 метра.
[13] Метрическая единица из китайской системы мер. 1 ли = 500 метров.
[14] Корабельные мачты делаются из цельного ствола дерева. Стеньга представляет собой дополнительную деревянную надстройку, присоединяемую к основному телу мачту с целью увеличить ее длину.
[15] Нинге — загадочные морские существа, по виду напоминающие русалок – девушек с рыбьим хвостом. Японский фольклор приписывает им бессмертие. Известно немало историй, когда люди, стремившиеся продлить собственную жизнь, тратили долгие годы, чтобы отыскать нинге и отведать его мяса, якобы приносящего долголетие. Существа, подобные нинге, упоминаются не только в японской, но и в китайской мифологии. Китайцы считали, что эти создания не имеют не только души, но и разума, а значит, могут быть приравнены к обычному скоту, который разводят для пропитания. Мясо нинге будто бы является еще и целебным и способно излечивать практически все известные болезни.
[16] Месяц плодов – август.
[17] Приветсвую вас (хор.)
[18] Вы ранены? (хор.)
[19] Закрой рот! (хор.)
[20] Иди за мной (хор.)
[21] Куда? (хор.)
[22] На наш корабль (хор.)
[23] Как ваше имя? (хор.)
[24] А ваше? (хор.)
[25] Ламмас – в старинные языческие времена праздник урожая. Отмечался 1 августа.
[26] Легендарный основатель знатного дома Аэс, живший в начале Эпохи Разлома. По легенде, был знатоком всех возможных ядов и противоядий, а так же мог исцелить любую хворь.
[27] Герб дома Аэс – белая человеческая рука, обвитая зеленой змеей, на черном фоне.
[28] Герб дома Сигун – черно-бурый медведь на зеленом фоне.
[29] Герб дома Киллей – золотой олень с серебряными рогами на зеленом фоне.
[30] Высшее дворянство Аллариса, кроме королевской семьи, поделено на три так называемых ветви, возглавляемые тремя герцогами (их гербы имеют растительную тематику), которым подчинены по три графа (на их гербах обычно животные, но фон графа всегда совпадает с фоном герцогской семьи). Герб дома Магон – золотой дубовый лист с черно-золотым желудем на зеленом фоне, соответственно, подчиненные герцогам Магон графы Сигун, Архе и Киллей иногда с разными интонациями называются почитателями дуба.
[31] Ты знаешь его? (хор.)
[32] Кто он? (хор.)
[33] Никто (хор.)
[34] Вы не поймете (хор.)
[35] Что вам нужно, господин капитан? (хор.)
[36] Вы меня понимаете? (хор.)
[37] Военначальница Армы, при жизни была известна под именем Озрик. Покровительствует женщинам-воительницам. Почитается дуалистской ветвью сиртонианства.
[38] Самопровозглашенный кардинал Армы, посмертно причислен к лику святых в 271 году Эпохи Разлома. Покровительствует армейским священникам и воинам. Почитается дуалистской ветвью сиртонианства.
[39] Глава традиционной ветви сиртонианской церкви. Земной аналог – Папа Римский.
[40] 1 ярд = 3 футам = 36 дюймам = 0,9144 м.
[41] Согласно сиртонианским верованиям, души грешников уходят под землю.
[42] Герб дома Тараис – красная роза с зелеными листьями на черном фоне.