Есть местные варианты единой по сущности цивилизации, возникшей в результате неолитической революции. Есть их ошибки, есть агрессивность обанкротившихся выделившихся по тем или иным причинам частей цивилизации и локальных мировоззрений, пытающихся уцелеть за счет присвоения достояния тех, кто жив и находится более-менее в гармонии с ландшафтом.
Гитлеровская Германия, покорив Европу, не стала налаживать единую европейскую экономику. До разгрома под Москвой она просто грабила Европу. Налаживать что-то она начала в 1942 году. А в мае 1941 года, когда в Германии обозначились проблемы с мясом, война именно на востоке - против СССР стала предопределена. Больше нигде не было возможности получить продукты, которыми можно было бы накормить оторвавшихся от ландшафта немцев. И поражение Германии тоже было предопределено. Советская цивилизация успела в 30-х вернуться к гармонии с природой, с землей. Принцип экономического районирования, при котором каждый экономический район в основном обеспечивал себя всем самым необходимым сам, а потому не коллапсировал из-за потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, - на котором строилась экономика СССР, - сработал. Страна себя кормила. И давала хлеб и все, что, кроме этого, могла - армии. Даже в самый тяжелый год -1942-ой. Она одевала и обувала своих защитников соответственно требованиям ландшафта и его климата - в бушлаты и телогрейки, в шапки-ушанки и рукавицы, в валенки зимой и в кирзовые сапоги после таяния снегов. Вот так. Валенки и рукавицы - тоже оружие. Которым Бог снабжает цивилизацию, живущую в согласии с землей. И лишает того, кто от земли оторвался,- ПСЕВДО цивилизацию.
СТРАТЕГИЧЕСКИЙ МАНЕВР
Введение.
В 2009 году на территории Польши в результате ливневых дождей произошел почти 100%-й замор рыбы в реках Западный Буг и Висла. Анализы показали: промышленные сбросы к этому отравлению отношения не имеют. Рыба отравилась токсинами гниения органических остатков в лесах.
Смысл понятен. Грибки, обеспечивающие гниение органики, вырабатывают токсины. Старые, загнивающие леса - просто отравлены этими грибками и токсинами.
В полном согласии с этим одиночным, но масштабным фактом, находится то, что мы наблюдаем повсеместно. Старые леса становятся безжизненными. Исчезает птица, зверь, исчезают подлесок, ягоды. Богатство съедобных грибов сменяется царством ложных грибов и откровенных поганок. Через такие леса даже проходить неприятно.
Ко времени подоспела книга «Великорусский пахарь»
(Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса./ М.РОСПЭН -1998)
Автор, тщательно изучивший архивные документы 18 века обнаружил в них указание на то, как обходились с лесами в великорусских деревнях. Оказалось, что в черновиках учета земельных угодий различаются не только лес и пашня, но и переложный сенокос, сенокосный лес, пашенный лес, дровяной лес, строевой лес. В отличие от Западной Европы не происходило простого расширения пашни за счет сведения лесов, но зато сам лес входил в сельскохозяйственный оборот. Его подсекали, удобряли золой, превращали в пашню. Пашня через некоторое время превращалась в сенокос, снова в пашню, снова в сенокос. Наконец, участок снова засевался лесом. В лес обращались не только новые участки, но традиционные пашенные земли. Происходил полный оборот земельных угодий по циклу лес-пашня-сенокос-лес.
Экологический смысл этого оборота после событий в Польше становится прозрачным. Старые леса отравляют землю и воду. Их действительно надо рубить и сжигать.
Но был еще и глубокий сельскохозяйственный смысл. В той же книге обнаружен важный прием земледелия:
В 80-х годах XVIII в. точно такая же практика существовала и в пределах Тверской губернии. Здесь в Вышневолоцком уезде крестьяне "на новых сечах рожь иногда сеют с ячменем, что называется подсевом. Сжав ячмень, рожь оставляют к будущему году, собирая, таким образом, два хлеба за одною работою и на одной земле".
Казалось бы, интереснейший эксперимент качественно связан с позднейшими сдвигами в социально-экономических отношениях, с ростом товарности сельского хозяйства и т. п. Но вот, в документах XVI в., в частности в записках А. Гваньини, мы находим указания, в сущности, на ту же практику смешанного посева ячменя с озимой рожью. Точно так же здесь после уборки ячменя скошенную рожь оставляли до будущего года. "На следующий год эта рожь бывает так урожайна и густа, что через нее с трудом можно проехать верхом... притом одно зерно дает тридцать и более колосьев".
Масштаб урожайности новой сечи впечатляет. В колосе несколько десятков зерен. А колосьев тридцать и более. Урожай сам-1000, сам-2000 и т.п.
Кроме свидетельств об этом земледельческом приеме история донесла сведения об урожаях, которые в екатерининские времена под Петербургом получал некий ученый монах. У него из одного зерна выходило более 4000 зерен.
Забытая, но совершенно реальная, исторически проверенная практика получения фантастических урожаев без генетически модифицированных семян, без химических удобрений, без ядохимикатов.
В то же время очевидным является факт буйного расцвета жизни в молодых лесах на месте старых полей и травяных участков.
Напрашиваются следующие идеи:
1) Сохранение старых перестоявших лесов от вырубки пагубно для окружающей среды.
2) Лесные вырубки нечерноземной зоны при переводе в сельскохозяйственное использование имеют высокий потенциал продовольственной отдачи в форме сверхвысокой урожайности на новой сечи при использовании технологии подсева.
3) Пропускание лесного фонда после вырубки через период сельскохозяйственной эксплуатации в форме пашни, пастбищ и сенокосов благотворно влияет на последующий рост лесов и наполнение их многообразными формами жизни от съедобных грибов и ягод до птицы и зверя.
4) Масса перестоявших лесов в Нечерноземье, Сибири и на Дальнем Востоке и продовольственный масштаб «эффекта новой сечи и подсева» настолько велики, что подталкивают к созданию масштабных региональных и даже государственной программы по временному переводу лесных массивов в земледельческий оборот.