Исследовательская работа
Тема « Исследовательский проект по повести В.П. Астафьева «Пастух и пастушка»
Выполнил:
Курсант группы
Старовойтов Сергей
Руководитель:
Куликова А.В.
Пермь
Введение
Биография Виктора Астафьева
История создания
Современная пастораль
4) " Эта война должна быть последней! Пос-лед-ней!
5) Корсунь-Шевченковская операция 1944 г
6) Воспоминания
7) Борис человек, погубленный войной
Биография
Астафьев Виктор Петрович (1924— 2001), писатель.
Родился 1 мая 1924 г. в селе Овсянка Красноярского края. Отца в 1930 г. раскулачили, потом умерла мать. Детство писателя было тяжёлым, сиротским, даже школу не довелось окончить. (Впоследствии он расскажет о ранней поре жизни в цикле «Последний поклон», 1968—1975 гг.)
В 1941 г. Астафьев поступил в школу фабрично-заводского обучения, а в 1942 г. ушёл на войну; там получил два тяжёлых ранения и контузию. В госпитале он познакомился с медсестрой Марией Семёновной Корякиной, ставшей его женой.
В 1945 г., вместе демобилизовавшись, супруги поехали на родину жены — в город Чусовой (Пермская область). Здесь Астафьев работал грузчиком, вахтёром, учился в школе рабочей молодёжи, вошёл в литературный кружок при газете «Чусовской рабочий».
В 1951 г. он напечатал в этой газете свой первый рассказ «Гражданский человек». Первые его книги выходили в Перми (тогда Молотов) и Свердловске (ныне Екатеринбург). В 1962 г. журнал «Новый мир» опубликовал рецензию на повесть областного писателя Астафьева «Звездопад».
В 1968 г. в столице появилась первая книга писателя — большой сборник рассказов «Синие сумерки». В 1976 г. вышла книга «Царь-рыба», объединяющая множество рассказов, порой похожих на притчи. Это «повествование в прозе» о том, как губительно вторжение цивилизации в жизнь енисейской глубинки (и для природы, и для человека), взбудоражило не только читателей. Об Астафьеве заговорили ведущие критики, отнеся его к писателям-деревенщикам.
Установилась тесная связь Астафьева с «Нашим современником» — журналом, охотно печатавшим «деревенскую прозу». Астафьев позволял себе говорить то, что считал нужным. Рассказ «Ловля пескарей в Грузии» (1986 г.), наполненный уничижительными характеристиками местных жителей, вызвал настоящий скандал в литературных кругах.
Опубликованный в 1986 г. роман «Печальный детектив», рисующий жутковатые картины советской действительности, был переведён на иностранные языки и принёс автору международное признание.
Была для Астафьева тема главная, проходящая через всё его творчество: война, увиденная глазами русского деревенского человека. В романе «Прокляты и убиты» (1994 г.) быт учебного полка очень напоминает тюремный. Повести «Пастух и пастушка» (1971 г.) и «Так хочется жить» (1995 г.) делают понятной ту резкую оценку, которую Астафьев дал победе в одной из статей: «…мы просто завалили их (немцев. — Прим. ред.) своими трупами и утопили в нашей собственной крови». Неоднозначность отношения к Великой Отечественной войне проявилась во многих его публицистических выступлениях. Умер 29 ноября 2001 г. в родном селе.
История создания
Чуть больше полвека, что минули после Великой Отечественной войны, не ослабили интереса общества к этому историческому событию. Время демократизма и гласности, осветившее светом правды многие страницы нашего прошлого, ставит перед историками и литераторами новые и новые вопросы.
Еще в 1954 году Астафьев задумал повесть «Пастух и пастушка. Современная пастораль» - «любимое свое детище». А осуществил свой замысел почти через 15 лет - в три дня, «совершенно обалделый и счастливый», написав черновик в сто двадцать страниц и затем шлифуя текст. Виктор Петрович Астафьев работал над ней с 1967 по 1974 год. Повесть трудно проходила в печати и впервые была опубликована в журнале "Наш современник", № 8, 1971 г. Писатель возвращался к тексту повести в 1971 и 1989 годах, восстановив снятый материал по соображениям цензуры.
Каждый писатель в своих произведениях пытается отразить жизнь того времени, в котором он живёт. Великие писатели никогда не приукрашивают жизнь, описанную ими в своих произведениях. В 1969 году он переехал в Вологду, то есть в город, где и разворачиваются события в «Людочке» и сам факт, что он был солдатом-добровольцем в Великой Отечественной войне - все говорит о том, что В. Астафьев не пишет того, о чем не имеет ни малейшего представления.
Итак, можно сделать вывод что, Виктор Астафьев ничего не придумывал, а писал так, как все и было на самом деле. Он видел собственными глазами, как война и равнодушие человека губили судьбы людей. И не написать про такую трагедию человеческой жизни он просто не мог.
Современная пастораль
“Современная пастораль” — такое жанровое определение дает повести писатель. Он сталкивает сентиментальное мироощущение (пастух и пастушка, пастораль, чувствительность, единственная любовь) с грубым бытом войны. Ho в итоге не получается ожидаемого вывода — любовь побеждает смерть, ибо на жестокой войне любовь спасает далеко не каждого человека.
В центре повествования — малая войсковая единица, взвод пехоты, и ее командир Борис Костяев, именуемый ванькой-взводным (хотя это часто употребляемое писателем слово не гармонирует с образом героя). Взвод участвует в ликвидации взятой в тиски большой группировки немецких войск. Фашистское командование, как и под Сталинградом, отказалось принять ультиматум о безоговорочной капитуляции.
Идет жестокий кровавый “Бой” (так и называется первая часть), немецкие танки утюжат окопы. Видя, как гибнут люди, юный командир взвода (ему идет только двадцатый год), крича и плача, “натыкаясь на раздавленных, еще теплых людей”, бросается на танк с гранатой: “Его обдало пламенем и снегом, ударило в лицо комками земли, забило все еще вопящий рот землею, катануло по траншее, будто зайчонка. Как жахнула граната, он уже не слышал, воспринял взрыв, боязно сжавшись нутром и сердцем, чуть было не разорвавшимся от напряжения”.
" Эта война должна быть последней! Пос-лед-ней!
Под пером Виктора Астафьева — одного из лучших мастеров словесного изображения в современной русской литературе — оживают картина боя и образ человека на войне: “Борис недоверчиво посмотрел на усмиренную громаду машины: такую силищу — такой маленькой гранатой! Такой маленький человек! Слышал взводный еще плохо. Во рту у него хрустела земля...”
Картины войны в повести написаны убедительно, зримо, но порой “окопная” правда писателя даже натуралистична: «На поле, в ложках, в воронках, и особенно густо возле изувеченных деревцев лежали убитые, изрубленные, подавленные немцы. Попадались еще живые, изо рта их шел пар, они хватались за ноги, ползали следом по истолченному снегу, опятнанному комками земли и кровью, взывали о помощи.
Обороняясь от жалости и жути, Борис зажмурил глаза: “Зачем пришли сюда?.. Зачем? Это наша земля! Это наша родина! Где ваша?”»
Люди воюют за родную землю, за все прекрасное созданное трудом человека. " Эта война должна быть последней! Пос-лед-ней! Или люди недостойны называться людьми! Недостойны жить на земле " В повести "Пастух и пастушка" были открыты сложные характеры, порожденные войной.
Корсунь-Шевченковская операция 1944 г
В повести не называются ни время, ни место сражения. Ясно, что действие происходит на Украине, где окружена и уничтожена громадная группировка противника. По мнению исследователей, Астафьев описывает Корсунь-Шевченковскую операцию 1944 г., одну из выдающихся в истории Отечественной войны.
• Наступательная операция войск 1-го и 2-го Украинских фронтов, проведённая 24 января- 17февраля 1944 года с целью уничтожения корсунь-шевченковской группировки Вермахта. Является частью стратегического наступления советских войск на Правобережной Украине.
• Операция завершилась ликвидацией котла и частичным разгромом окружённой группировки (34 % военнослужащих вермахта погибло), некоторой части войск удалось вырваться из окружения. Командующий окруженной группировкой генерал Штеммерман погиб в ходе прорыва в ночь с 17 на 18 февраля. Командование взял на себя бригадефюрер СС Гилле
•
Потери сторон
• Советские войска потеряли по всем причинам за время операции 80 188 человек, в том числе 24 286 убитыми, умершими и пропавшими без вести. Потери вбронетехнике оцениваются от 606 до 850 танков и САУ. За период с 20 января по 20 февраля 1-й Украинский фронт потерял 1 711 орудий и 512 миномётов, а 2-й Украинский — 221 орудие и 154 миномёта , но не все эти потери (особенно 1-го Украинского) относятся к Корсунь-Шевченковской операции.
• Потери окружённых немецких войск составили примерно 30 тыс. человек, в том числе около 19 тыс. убитыми и попавшими в плен . Боевые потери частей и соединений 1-й танковой армии за 1-20 февраля составили 4181 человек (804 убитых, 2985 раненых, 392 пропавших без вести) . Боевые потери VII армейского корпуса за 26-31 января составили примерно 1000 человек . Потери 8-й армии на внешнем фронте окружения за 20 января — 20 февраля составили примерно 4500 человек. Потери в бронетехнике составили, по мнению Франксона и Цеттерлинга, порядка 300 танков и штурмовых орудий, из них около 240 на внешнем фронте окружения, а около 50 — внутри котла . Впрочем, последнее число противоречит численности танков и штурмовых орудий внутри котла, приведённой выше. Соответственно, по мнению российского исследователя А. Томзова, потери были выше, а именно около 320 машин .
• Результат работы группы Маттенклотта по учёту вышедших из окружения
Пафос этой повести антивоенный. В изображении войны писатель глубоко правдив. Есть здесь едва ли не самая сильная сцена современной военной прозы — описание разбитого хутора, греющихся у огня пленных, когда в их толпу врывается солдат в маскхалате с автоматом и расстреливает немцев очередями, крича: “Маришку сожгли-и! Селян всех... всех загнали в церковь. Всех сожгли-и-и! Мамку! Крестную! Всех! Всю деревню... Я их тыщу... Тыщу кончу! Резать буду, грызть!..”
А “в ближайшей полуразбитой хате военный врач с засученными рукавами бурого халата перевязывал раненых, не спрашивая и не глядя: свой это или чужой.
И лежали раненые вповалку: и наши, и чужие, стонали, вскрикивали, иные курили, ожидая отправки...”.
Война в изображении Астафьева — трагедия простых, ни в чем не повинных людей с обеих сторон.
И в этом военном аду за одну ночь расцветает великая, та единственная любовь, которая дается не каждому. Повесть “Пастух и пастушка” — о любви и войне. Автор ставит перед собой труднейшую задачу совместить с грубым реализмом войны возвышенную романтику и даже сентиментальность. И это ему удается, хотя первые критики, познакомившись с первым вариантом повести, усомнились в этом. Писатель переделывал повесть при многих переизданиях, и в итоге ему удалось написать любовные сцены психологически точно, не сбиваясь ни на пошлость, ни на фарс. В психологической мотивировке, в доказательстве возможности этой, казалось, невозможной на войне, молниеносно возникшей любви задействован весь арсенал изобразительных средств, взятых из реалистической литературы и даже из сентиментализма. Здесь можно найти и то, что сегодня в связи с прозой постмодерна именуется интертекстуальностью (цитирование в тексте других текстов), когда Астафьев вплетает в ткань повествования знаменитое “На заре ты ее не буди...” или пушкинское мимолетное виденье, “которое явилось и вознесло однажды поэта на такую высоту, что он задохнулся от восторга”.
Используется в повести и символика. Из арсенала сентиментализма писатель берет жанровое определение повести (“пастораль”) и образы пастуха и пастушки, которые постепенно превращаются в символ. Причем этот символ находится как бы в центре поэтики повести. Он заявлен в названии (“Пастухи пастушка”) и вызывает у читателя определенное ожидание. Ответ дается достаточно быстро. Прибыв в освобожденный хутор, взвод Бориса Костяева натыкается на страшную картину — убитых пастуха и пастушку, двух стариков, приехавших в эту деревню из Поволжья в голодный год. Они пасли колхозный табун:
“Они лежали, прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мертвых било их осколками, посекло одежонку, вырвало серую вату из латаных телогреек, в которые оба они были одеты... Хведор Хвомич пробовал разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше — вместе на веки вечные...”
Воспоминания
Этот эпизод остается в сознании и как символ жестокой войны, и как символ вечной любви. Ho в тексте происходит дальнейшее развитие символа. В ту единственную ночь, которая была отпущена влюбленным, в памяти Бориса всплывают убитые старик и старуха — деревенские пастухи — и детское воспоминание, когда он с матерью ездил в Москву к тетке и ходил в театр. Он рассказывает Люсе, своей возлюбленной, сцену из спектакля:
“Еще я помню театр с колоннами и музыку. Знаешь, музыка была сиреневая... Простенькая такая, понятная и сиреневая... Я почему-то услышал сейчас ту музыку и как танцевали двое — он и она, пастух и пастушка — вспомнил. Лужайка зеленая. Овечки белые. Пастух и пастушка в шкурах. Они любили друг друга, не стыдились любви и не боялись ее. В доверчивости они были беззащитны”.
В последний раз образы пастуха и пастушки, убитых на войне, мелькают в угасающем сознании взводного, когда его раненного везут в санитарном поезде в тыл.
Образ-символ пастуха и пастушки, который сопровождает Бориса Костяева в тексте повести, помогает писателю раскрыть чувствительность, ранимость, неординарность главного героя, несовместимость его с жестокой реальностью войны и в то же время способность на необычную возвышенную любовь.
Под стать Костяеву и его возлюбленная, образ которой создается в основном за счет арсенала изобразительных средств литературы романтизма. Люся — женщина во многом загадочная. Мы так и не узнаем, кто она и откуда. Многие приметы свидетельствуют о том, что она не деревенская женщина, что она достаточно начитанна и музыкальна, что она понимает и чувствует людей. С ней произошло что-то страшное. “Глубокая затаенность и грусть и даже виноватость в чем-то” угадывались в ней. Писатель рисует ее портрет с помощью полутонов, эскизно. Маленькое лицо ее как будто недорисованное, убегающий взгляд, невзаправдашние глаза делались иногда загадочно-переменчивыми, “то темнея, то светясь, и жили как бы отдельно от лица”. Такая женщина способна на необычную любовь. В повести присутствует нереальная, фантастическая сцена, в которой Борис, якобы отпросившись у руководства, повидал свою возлюбленную еще раз. Этого не было и не могло быть, но сцена изображена вполне реально и еще раз подчеркивает силу и глубину любви.
Зачин и эпилог повести, где описана безымянная женщина, которая все же разыскала могилу своего возлюбленного посреди России и, навестив его, пообещала, что скоро воссоединится с ним навечно, решены в стиле романтической поэтики, т.е. в стилистике Люси, поэтому и можно предположить, что это и есть состарившаяся Люся, которая пронесла свою любовь к Борису через всю жизнь.
Повесть густо заселена героями и дает вполне реальное представление о том, какие люди защищали страну. И хотя это, как правило, эпизодические персонажи, тем не менее, как всегда у Астафьева, они очень выразительны. Это и комбат Филькин, однокашник Бориса по полковой школе, родом из семиреченских казаков, это и партизанский связной Хведор Хвомич, у которого немцы сожгли всю семью и дом. Солдаты из взвода Бориса Костяева все индивидуальны, непохожи друг на друга. Это, к примеру, непьющий долговязый москвич из рабочих Корней Аркадьевич Ланцов, который в детстве на клиросе пел, а потом к атеистически настроенному пролетариату присоединился, но на войне старое умение ему пригодилось — он прочел складную молитву над могилой убитых стариков, пастуха и пастушки. Самый молодой во взводе — ординарец Бориса, по прозвищу Шкалик, который, чтобы поступить в училище и получать бесплатное питание, прибавил себе 2 года, а его в армию забрали в пехоту, вероятно, шестнадцатилетним. Запоминаются и кумовья с Алтая Карышев и Малышев, первый и второй пулеметные номера, в которых взводный души не чаял и которые “воевали, как работали, без суеты и злобы”.
Разные люди были на войне. Был “злой, хитрый, ловкий солдат” Пафнутьев, но лучше бы во взводе его не было. Он любит петь частушку (“Если валенки не дали, значит, выдадут медали”); угождает штабному офицеру и с его помощью перебирается подальше от передовой, порой и мародерствует, за что наказан тяжелым ранением.
Выразителен образ “зажратой пэпэжэ” — походно-полевой жены врача госпиталя, куда попадает Борис Костяев. Она своим видом наводит писателя на такие размышления:
“He одного еще такого вот мямлю-мужика обратает такая вот святоликая боевая подруга. Удобно устраиваясь на жительство, разведет его с семьей, увезет с собой после войны в южный городок, где сытно и тепло, да помыкать простофилей будет лет еще десять-двадцать, пока тот не помрет с надсады”.
Ho полнее других из взвода изображен старшина Мохнаков. Помкомвзвода старшина Мохнаков, антипод Бориса, — хозяин в окопном быту. Он человек без лишних сантиментов, живет по принципу: все дозволено, война все спишет. В этот ряд он ставит и Люсю.
Умелый солдат, он в бою не палил куда попало, не суетился: видя неопытность командира взвода лейтенанта Костяева, он постоянно оборонял его, оказываясь на его пути (“как родимый тятя, опекал и берег лейтенанта”). И хотя он не раз в сердцах про себя называет взводного мямлей, тем не менее понимает его и говорит ему однажды: “Светлый ты парень! Почитаю я тебя. За то почитаю, чего сам не имею... Я весь истратился на войне. Весь! Сердце истратил... He жаль мне никого. Меня бы палачом над немецкими преступниками, я бы их!..” Произнося эти слова, он как бы объясняет свой бестактный и грубый поступок в отношении Люси. Ho старшина не только оценивает себя, но и принимает роковое решение — погибнуть, так как со своей жестокостью он не может жить в обществе. Он гибнет в бою, бросаясь с миной под танк.
Образ старшины Мохнакова — новый характер, неизвестный ранее в литературе. Оказывается, война не только отнимает жизнь у людей, но может и погубить душу человека, даже такого сильного, вжившегося в военный быт и военную жизнь.
Совершенно иной Борис Костяев. Он — поздний ребенок в учительской семье, читающей, образованной, интеллигентной. Мать его из потомственной дворянской семьи декабриста Фонвизина, который в свое время отбывал ссылку в родном городке Бориса. Герой — человек невоенный по своей сути. Ho он выполняет свой долг на войне.
Малоприспособленный к военному быту, Костяев постепенно привык к войне, к людям, научился их понимать, хотя многие из них были старше его и принадлежали к иному общественному слою. Поначалу он, как и все молодые прыткие командиры, прибывшие из полковой школы, не понимал солдат, не видел, что “всякий солдат сам себе стратег”, расчетливость и обстоятельность в бою каждого из них принимая за трусость.
Борис человек, погубленный войной
“После многих боев, после ранения, после госпиталя застыдился себя Борис, такого разудалого и несуразного, дошел головой своей, что не солдаты за ним — а он за солдатами! Солдат и без него знает, что надо делать на войне, и лучше всего и тверже всего он знает, что пока в землю закопан — ему сам черт не брат, а вот когда выскочит из земли наверх — так неизвестно что будет: могут и убить, и пока возможно, он не выберется отгудова и за всяким яким в атаку не пойдет, будет ждать, пока свой ванька-взводный даст команду вылазить из окопа и идти вперед... Ho и тогда старый вояка еще секунду-другую перебудет в окопе, глядишь, эта секунда-другая и продлит жизнь солдата на целый век, в это время, может, и пролетит его пуля”.
Это одно из лучших в современной литературе описаний психологии командира переднего края и солдатской психологии. Оба они, и солдат и взводный, вымахнув из окопа, становятся равными перед смертью.
Так о солдате мог написать только человек, сам прошедший войну рядовым: менялись лишь военные профессии — шофер, связист, артразведчик, конюх в нестроевой части после ранения. Он не может об этом писать бесстрастно. Авторская речь в некоторых местах взволнованна, эмоциональна (“Бейся, вояка, и не метусись... Боже упаси ослабить огонь!”), в ней есть прямые обращения к солдату, сочувствие ему (“Что же ты хотел, чтобы при ранении и никакой боли?”).
Есть и легкий юмор, к примеру, в отношении раненого солдата, который ползет в окоп, но облегчить себя ничем не может, даже матюком: “Никакого богохульства позволить себе сейчас солдат не может — он между жизнью и смертью”).
Авторская речь иногда превращается в лирическое отступление, когда писатель, по сути, создает поэму о русском солдате.
Бориса Костяева ранило в плечо, в течение суток он не может оставить бойцов: нет подмены — и только передав взвод, отправляется в госпиталь. Ho, истощенный нетяжелой раной и всей жестокой войной, он умирает в поезде, который должен был привезти его в тыловой госпиталь.
Борис, как и Мохнаков, — человек, погубленный войной, хотя и любящий и не ожесточившийся. В его лице писатель открывает нам еще одного героя войны. Писатель поставил перед собой цель
— “разобраться хотя бы в одной человеческой душе, которая была слабее того времени, в которое создалась, слабее, но не грубее”:
«Что если родители “перевоспитали” своего сына, что если он воспринимал жизнь несколько “чувствительней”, чем мы, грешные, что если романтическое начало носило в Борисе характер не внешний? Что если просто человек устал смертельно и ему уже сама смерть кажется избавлением от этой усталости и мук? Мне хотелось несколько упредить время и сказать, что наступят дни, не могут не наступить, когда образование, культура приведут, не могут не привести человека к противоречию с той действительностью, когда люди убивают людей. He моя и не героя повести вина, а беда, коли действительность, бытие войны раздавили его. Быть может, замысел опередил события и времена, но это уже право автора — распорядиться замыслом...»
Так объяснил сущность этого характера сам писатель.
Повесть “Пастух и пастушка” — экспериментальная по своей сути, в которой автор искал и новое содержание, и новые формы, т.е. хотел изменить свою стилистику. Она открывала перед писателем разные пути. Один из них — путь, по которому шел Булгаков, используя условные формы изображения, символику, фантастику. Ho Астафьев пошел по другому пути, который также обозначил себя в повести как потенциальная возможность — натуралистический способ изображения жизни. Это последнее писатель реализовал и в неоконченном романе “Прокляты и убиты”, и в новой военной повести о любви “Обертон” (Новый мир. 1996. № 8), где находят себе место и излишне подробная физиология, и ненормативная лексика.