«Монолит» темноты ждать не стал. Толи понадеялись, что у нас боеприпасов осталось мало, толи подтянули, наконец, все свои силы, находящиеся поблизости, но из-за казармы стреляя на ходу, повалила такая масса народу в чёрных камуфляжах, что мне стало по настоящему страшно. Я быстро расстрелял магазин и, вставив новый, вновь открыл стрельбу. Мой «винторез» и автомат Шмеля вносили страшные потери в рядах атакующих, я видел, как они один за другим валятся под ноги бегущим, но казалось, что от них и не убыло.
Услышав за спиной сдавленный стон, я быстро оглянулся. Бойница Гвоздя была пуста, а он лежал на полу и не шевелился. Мёртв? Интересно шальная пуля, или включился в работу снайпер? Но отвлекаться на расспросы и даже мысли времени не было. Я вновь повернулся к винтовке и открыл огонь. В голове появился шум и я сперва подумал, что это вновь результат небольшой контузии, вернувшейся от немыслимого грохота стреляющего оружия, но шум нарастал, и вскоре я начал различать звук пропеллеров вертолёта.
Вертушки долетели до нас как раз тогда, когда ни одного заряженного магазина к «винторезу» у меня не осталось и я, отбросив его в сторону, стрелял из пистолета.
От близких разрывов вновь затрясся наш бункер. Я сел на пол спиной к амбразуре и закрыл голову руками. Не хотелось после столь удачного избавления от практически неминуемой смерти погибнуть от случайных осколков. Снаружи по-прежнему раздавался грохот взрывов, пулемётные очереди вперемешку со всё реже раздававшимися автоматными и крики раненых и умирающих. А я сидел посреди этого грохота, смотрел на сидевшую, напротив, в такой же позе Соньку и улыбался, как блаженный. Она, почувствовав мой взгляд, подняла голову, увидела мою улыбку и тоже улыбнулась.
Мы пережили этот страшный день.
Дальше
Вертушки улетели минут через десять, опустошив весь свой боезапас и разнеся бывшую военную базу по камушку. Воцарилась звенящая тишина, постепенно привыкая к которой, я всё же начал различать различные звуки. Вот слух вычленил, как за бетонными стенами бункера что-то горит и потрескивает, как там же кто-то стонет, иногда переходя на крик. Затем я уловил какое-то шуршание внутри бункера и перевёл взгляд на звук. Костыль сидел около тела Гвоздя и обшаривал его.
Нет, я в этом месте оставаться решительно не собирался.
— Сонька, уходим. — Категорично заявил я и полез в рюкзак за патронами. Когда я достал коробку пистолетных и коробку патронов для «винтореза» и поднял голову, ко мне тихонько шёл Костыль и в руке у него был пистолет Гвоздя.
Я чуть не засмеялся такой наивности мародёра. Он думает, что я его не вижу. Затем моя весёлость пошла на убыль, когда я вспомнил, что у него в руке пистолет, а моё оружие до сих пор не заряжено, и зарядить я его не успею при всём желании.
С противоположной стороны бункера раздался характерный щелчок затвора и резкий окрик Соньки.
— Без глупостей.
Костыль осторожно обернулся, убедился, что это относится к нему, и так же осторожно положил пистолет на пол. Я быстро перезарядил оба оружия, засунул пистолет обратно за спину, закинул на плечё рюкзак и далеко обходя стоявшего столбом Костыля подошёл к двери и через силу разогнув железный прут, отворил массивную дверь.
Быстро остывшая без солнца Зона дохнула мне в лицо осенней вечерней влагой, принеся в довесок, запах горелой резины и мяса. Меня передёрнуло от отвращения. Наступившая темнота должна была скрыть эту мешанину мёртвых тел и бетонных обломков, но только не от меня. Я невольно огляделся, свыкаясь с этой страшной картиной, затем развернулся и, наставив на Костыля «винторез», махнул Соньке рукой.
Она, так же как и я, стороной обошла мародёра и вышла наружу.
— Парни, вы идёте? — На прощанье крикнул я в темноту. — Или решили с ним остаться?
— Ох, был бы Гвоздь жив… — Сквозь зубы прошипел Костыль.
Парни пулей вылетели из бункера, видимо, наконец, сообразив, с кем их свела судьба.
Я закрыл тяжёлую дверь и мы, осторожно пробираясь через мёртвые тела и воронки, направились к выходу из этой теперь уже в прямом смысле мёртвой базы. Пока мы не зашли за угол казармы, я шёл полубоком, не выпуская из вида амбразуры бункера. Один раз даже различил мелькнувшее в неё лицо Костыля. Но стрелять он не стал, видимо боясь, что не попадёт в нас в темноте наступившей ночи, и мы вернёмся, чтобы убить его. Благоразумие всё же одержало верх над жаждой наживы.
Мы вчетвером вышли за ворота и остановились.
— Куда теперь? — Спросила меня Сонька. — Я не хочу ночью по Зоне шариться.
Оба сталкера тоже смотрели на меня, видимо приняв меня за лидера. Лестно конечно, но не хочу я ещё и за них отвечать. Впрочем, эту ночь можно и вчетвером скоротать, тем более что раненному прямо на глазах становилось хуже.
— Я когда был на вышке, видел в километре отсюда две нефтяные ёмкости. — Решил я. — Надо добраться до них. Там наверху и переночуем.
На Зону опустилась ночная мгла. Я это видел по тому, как передвигаются Шмель и Провод. Почти на ощупь, как слепые котята, а вот Сонька вопреки логике двигалась более чем уверенно. Это было странно. Опять же в бункере она вела себя так, как будто видела все, так же как и я. Я начал подозревать, что с ней случилось то же, что и со мной, не смотря на то, что артефакт мы давно выкинули. Перестраивая свой небольшой отряд в цепочку, я, как бы случайно, заглянул ей в глаза. Так и оказалось, на меня глянули два полувертикальных зрачка. Ничего спрашивать я не стал, будет ещё время, когда сплавим домой этих сталкеров, а пока я шёл впереди, время от времени кидая камушек в подозрительные места. Позади меня шёл Шмель, поддерживающий теряющего силы Провода, а замыкала нашу процессию Сонька, держащая свою верную СВУ наизготовку.
Грохот бойни, учинённой военными «монолиту» разогнал вокруг всё живое. Скорее всего, к утру сюда наоборот сбегутся все мутанты окрестных километров полакомиться мертвечиной, а если повезёт, то и раненными и не успевшими вовремя убраться людьми.
Ох, не завидую я Костылю утром. Хотя кто сказал, что он остался на месте? Наверняка этот битый Зоной мародёр тоже двинул отсюда подальше. Надеюсь, ему хватит ума двигаться в противоположную от нас сторону.
До нефтяных резервуаров мы добирались часа два. Без раненного Повода этот путь бы занял наверное вполовину меньше, но не бросать же его? Сперва он шёл сам, лишь слегка поддерживаемый другом, но затем периодически стал терять сознание, и нам со Шмелём пришлось его по очереди нести на себе. Баки располагались на небольшой площадке, огороженной некогда добротной колючей проволокой. Сейчас она во многих местах была порвана, в одном месте и вовсе забор лежал на земле, смятый какой-то гусеничной техникой. По углам площадки стояли покосившиеся вышки, а у отсутствующих ворот стояла небольшая будочка охраны.
Мы осторожно проскользнули мимо караулки, и подошли к резервуарам. На одном из них лестница оказалась оторвана наполовину и перекорёженная свисала почти до земли. Да и бак сверху имел огромную вмятину, как будто подошёл неведомый великан и с размаху опустил на неё свою великанскую дубину.
Вторая лестница оказалась в относительном порядке, и мы по ржавым ступенькам осторожно поднялись наверх. Вид отсюда открывался просто замечательный. Шмель с Проводом это оценить не могли, а вот мы с Сонькой зачарованно смотрели на море осенних деревьев, расстилающихся внизу. Лишь немногие из них могли похвастать, что дотягивают до нашей высоты.
Я поменял раненному повязку на глазу, сделал ещё один укол обезболивающего и, дав антибиотиков, уложил спать на уже приготовленную его другом подстилку. Мы с Сонькой тоже завалились, оставив караулить Шмеля.
Мне снился странный сон. Вообще сны в зоне или не снятся вовсе, или снятся такие, которые хочется поскорее забыть, и к обеду их уже не помнишь. А в этот раз мне снилось словно продолжение наших с Сонькой скитаний. Мы шли по осеннему лесу, и я смотрел на падающие листья, зачем-то вычленяя из общей картины листопада отдельные листы и рассматривая в них каждую прожилку. Шли и говорили об её брате, затерявшемся не то в какой-то аномалии Зоны, не то в её секрете. Шли долго. Я ей излагал своё видение ситуации, рассказывал о роли «двойки», как его назвал сталкер-шаман, в образовании Зоны. Рассказывал складно, аж самому верилось. Затем мы вышли на огромное футбольное поле, с воротами по краям и беговой дорожкой, выложенной резиновыми пластинами, вокруг. Я ещё успел удивиться тому, что прямо посреди леса находится стадион, когда мы ступили на него и провалились, словно это было не футбольное поле, а бассейн. Я пытался выплыть на поверхность, но ничего не получалось, она постоянно ускользала от меня и лёгкие начало ломить от недостатка кислорода. Проплыв ещё немного, я вдруг понял, что не плыву, а иду по каким-то извилистым катакомбам, держа за одну руку Соньку, а за другую — кота. И неясно было, толи кот большой, толи я маленький. Затем оказалось, что это не я веду всех, а рыжий кот ведёт нас по комнатам и коридорам, какой-то только одному ему ведомой дороге. За очередным поворотом открылся большой зал, посреди которого на простом деревянном стуле сидел брат Соньки Трос и вёл беседу с огромным грецким орехом. А может, это Трос был маленьким и грецкий орех вел беседу с ним.
Сонька разбудила меня почти перед самым рассветом. Я рассказал ей о сне, поняв по ходу рассказа, что ничего из разговора во сне с ней или её брата с грецким орехом не помню. Она заявила, что не толковательница снов, да и не верит в вещие сны, поэтому посоветовала не заморачиваться на этом. Тогда я завалил её кучей вопросов о состоянии её зрения, ощущениях и прочих вещах, связанный с нашей метаморфозой. На всё это она буркнула лишь, что теперь надо покупать ещё одни тёмные очки и улеглась спать. Настаивать на ответах я не стал, прекрасно понимая её состояние. И так день был тяжёлым, а тут ещё как снег на голову мутация.
Сонька уснула, и я остался один на один с предутренней Зоной. Вскоре край горизонта порозовел и из-за кромки леса появился красный диск солнца. Сразу поднялся небольшой ветер, и небо быстро затянуло рваными серыми облаками, приглушив свет. Я покосился на спящих сталкеров и нехотя надел тёмные очки, страхуясь от случайного взгляда проснувшихся парней.
Дав поспать народу ещё два часа, я всех разбудил, начиная с Соньки, чтобы она сориентировалась и не показала Шмелю и Проводу своих глаз. Она собрала свои вещи, достала пару консервов, положила их на жестяной пол и отошла к краю резервуара, сев на него и свесив ноги вниз. Я неодобрительно посмотрел на неё, что за неоправданная бравада? Сам я немного боялся высоты, и так бы никогда не поступил.
Проснувшиеся сталкеры засобирались, но я посоветовал не торопиться.
— Мы уйдём первые. — Заявил я им. — Вы когда хотите. Вот вам две консервы. — Ткнул я пальцем в оставленные Сонькой банки и полез в свой мешок. — Ещё вот один укол обезболивающего и антибиотики.
— А вы что, есть не будете? — Спросил Шмель.
— Торопимся — Уклончиво ответил я и окликнул Соньку.
Какая-то она сегодня задумчивая и грустная. Вроде так легко вчера отделались, радоваться надо, а она…
От размышлений меня оторвал резкий крик Шмеля.
— Мутант.
Он побежал к своему спальнику, где валялся автомат, а я подошёл к краю резервуара, ожидая по бурной реакции сталкера увидеть если не контролёра, то хотя бы кровососа. Под нефтяной вышкой, возле самых ступеней ходил рыжий кот. Я резко ударил по стволу подбежавшего с автоматом Шмеля, и очередь ушла в сторону. Кот с любопытством задрал голову и посмотрел на нас, а Шмель не удержав равновесия, отпрыгнул и ошеломлённо уставился на меня.
— Ты чего?
— Это не мутант, если ты не заметил. — Устало произнёс я. — Это кот. Мой кот.
— Странные вы какие-то. — После недолгого молчания произнёс Шмель. — Действительно, нам лучше побыстрее разбежаться.
Я пожал плечами. Мне было действительно всё равно, что думает этот человек. Сонька, наконец, отошла от края и стала спускаться по лестнице, так и не сказав ни слова. Я пошёл следом, пожелав оставшимся удачи. Спустившись, Сонька направилась на северо-восток, видимо решив вновь вернуться на оставленную вчера тропу. Я поднял кота на руки, чтобы он, не приведи Зона, не задержался у вышки и всякие нервные сталкеры его в очередном нервном припадке не пристрелили, и направился вслед за Сонькой, одобряя её решение вернуться на тропу.
На тропу мы вышли ближе к полудню, когда я уже начал думать, что мы её пропустили. А что, зарос участок сильнее других, попробуй его разгляди в желтеющей траве. Кота я давно отпустил на землю, и он опять бежал позади нас. Наверное, сытый, раз не мяукает. С того момента, когда мы ушли от нефтяных резервуаров, мы так и не остановились позавтракать. Сонька молча продолжала идти вперёд. Я её не торопил и ни о чём не спрашивал. Захочет, сама расскажет. Но признаться, причин для такого её состояния я не видел, и уж это точно не последствия вчерашней мясорубки.
Наконец она не выдержала и, развернувшись ко мне, выпалила:
— Почему мне снился твой сон?
— А я откуда знаю? — Искренне удивился я и только тут в полной мере осознал, что она спросила. — А тебе снился мой сон?
— Да. — Она отвернулась от меня и вновь пошла по тропе. — Только не понимаю, почему.
— Может, просто на тебя он произвёл сильное впечатление? — Попытался, как мог, объяснить я произошедшее.
— Не говори ерунды. — Бросила она через плечо.
Я пожал плечами, но отвернувшаяся уже Сонька моего жеста не увидела, и я добавил вслух:
— Тогда не знаю.
— Вот и я не знаю. — Задумчиво произнесла Сонька и надолго замолчала.
Позади раздался приглушенный расстоянием вой и глухое рычание.
— Мутанты передрались из-за пищи. — Хмыкнув, охарактеризовал я этот звук, намекая на трупы, оставленные на военной базе.
— На наш след не встанут? — Обеспокоено оглянулась Сонька.
— Там хватает пищи. — Уверенно заявил я. — Главное, чтобы на вой другие мутанты не потянулись. Эти могут и переключиться на нас, если нападут случайно на след.
Сонька вновь оглянулась, и мы, не сговариваясь, достали пистолеты. Я мечтательно вспомнил «оперативку» Гвоздя. Удобная штука.
— А ты разговоры из сна помнишь? — Вернулся я к прерванной теме.
— Нет. — Буркнула, не оборачиваясь, она. — И давай оставим эту тему, всё равно ни к чему не придём. Не хватает информации. Может, позже продолжение приснится.
— Как хочешь. — Не стал настаивать я. — Ты первая этот разговор начала.
— Я думала… Впрочем, не важно. — Решила она перевести тему разговора. — Ты лучше скажи, никаких мутаций больше не замечаешь в себе?
Я прислушался к своему организму. Вроде всё так же как всегда. Вспомнил утреннее состояние после того, как проснулся. Ничего нового.
— Вроде нет. — Тем не менее, неуверенно произнёс я.
— Ну и хорошо. — Облегчённо вздохнула Сонька. — Хорошо, что мы его выбросили.
Я промолчал, не очень уверенный, что отсутствие продолжение мутации является хорошим признаком. В том смысле, что она может продолжиться и завтра. Остаётся просто надеяться на лучшее.
— Слушай, давай, наконец, поедим? — Решил я тоже сменить тему разговора. Желудок уже ощутимо напоминал о себе.
— Давай. — Легко согласилась она, и мы начали выкладывать припасы на подвернувшийся пенёк.
Кот тоже от угощенья отказываться не стал, так что мы через двадцать минут уже вновь шли по временами пропадающей тропке к намеченной нами цели. Вероятно каждый к своей. Сонька чтобы спасти брата, я чтобы узнать очередную тайну Зоны или получить ответ на какую-нибудь тайну, что менее вероятно, но более предпочтительно, а кот… Наверное чтобы объесть нас. Другой цели в его путешествии я не видел, если не принимать в расчёт того, что он меня с Сонькой вёл за лапу по какому-то лабиринту в нашем сне. Но не принимать же это в расчёт. Я улыбнулся и чуть не врезался в спину остановившейся Соньки. Я выглянул из-за её плеча и увидел, что деревья впереди редеют и кое-где в просветах уже видна дорога, по которой мы и собирались идти до того, как нас сбила с пути эта заварушка с «монолитом».
Мы тихонько подобрались поближе и оглядели дорогу в обе стороны. Никого. В смысле никого живого, а мёртвых солдат здесь было не меньше, чем на оставленной нами вчера заброшенной военной базе. А может и больше. Тела лежали на изрытой многочисленными взрывами дороге и по обе стороны от неё. Среди тёмной формы «монолита» я вычленил несколько трупов сталкеров из «свободы». Да, не повезло ребятам так, как повезло нам. Ни тебе бункера какого, ни любого другого строения вблизи не наблюдалось. Только местами угадывались полузасыпанные окопы, в которых видимо и держали оборону солдаты «свободы». Жаркий был бой, хотя закончился так же, как и наш — прилетели боевые вертолёты и сравняли всё с землёй. В некоторых местах ещё поднимался жиденький чёрный дымок, угоняемый ветром к центру зоны. Мы подошли с подветренной стороны, потому и не почувствовали запах гари раньше.
— Надо патроны к пистолету поискать. — Решительно заявил я и направился к ближайшему трупу.
Обыскивать мертвецов решительно не хотелось, но выбора всё равно не было. Бой исчерпал мои запасы почти под ноль. Осталась одна обойма обычных патронов, да пара неиспользованных с серебряными пулями, а это очень мало. С таким запасом вглубь Зоны лезть опасно, тем более что нам ещё идти и идти. С боеприпасами к «винторезу» было получше, но всё равно пополнить не мешает, хотя я очень сомневался, что здесь что-нибудь найду к нему — этот вид оружия в Зоне использовался мало в связи с особенностью патрона.
Я походил между трупами в надежде найти свободно валявшийся пистолет, но всё оказалось тщетно. Вокруг были разбросаны одни автоматы. В основном «Калашниковы», но попадались и «Абаканы», и МР–5 и даже заметил парочку FN2000. Хорошее оружие. Настолько хорошее, что я с трудом подавил соблазн забрать его себе, вовремя задав себе вопрос, где я к нему буду патроны доставать? Был ещё один нюанс — после выброса компьютеризированный прицел в нём не работал недели две.
Найдя на земле один единственный «ПМ» я вздохнул и принялся обшаривать трупы. У первого пистолета не оказалось вовсе, у второго оказался всё тот же «ПМ», а вот у третьего то, что мне надо — «Гюрза». Я выщелкнул обойму и аккуратно развязал его рюкзак, пропитанный подсохшей уже кровью. Там оказалось целых две пачки однотипных патронов, и я без колебаний переложил их в свой вещмешок. Помимо патронов и спальника в рюкзаке оказалась карта Зоны и прибор, непонятного мне назначения. Карта была так сильно пропитана кровью, что я даже разворачивать её не стал. Прибор показал Соньке, но она тоже пожала плечами, и я его кинул на землю, негоже с собой неизвестные приборы таскать.
Обыскав ещё несколько рюкзаков в тщетной попытке найти девятимиллиметровые патроны к «винторезу» я стал богаче тысяч на двадцать, разумно рассудив, что мёртвым деньги ни к чему, а нам ещё долго идти. Так же в мой рюкзак перекочевали две аптечки армейского образца и одна «лимонка». В одном из рюкзаков я обнаружил даже электронную записную книжку, и уже засовывая её в свой вещмешок, заметил краем глаза какое-то шевеление на дороге, где она сворачивала, ныряя за пожелтевшие деревья.
Я поднял голову и обострившимся от мутации зрением заметил выходящую на дорогу парочку псевдособак. Я тихонько окликнул Соньку, глазами показал на появившихся мутантов и мы, пригибаясь к земле, затрусили в сторону ближайших деревьев, надеясь, что они сейчас заняты больше тем, что у них под носом, чем разглядыванием окрестностей. Ближайшие деревья оказались, к моему сожалению, в той стороне, откуда мы и пришли, и нам пришлось возвращаться по своим следам. Я бежал первым, слыша позади лёгкую поступь Сонькиных ног и её лёгкое дыхание. Темп я задал быстрый, желая как можно дальше оказаться, прежде чем псевдособаки встанут на наш след, но Сонька его держала нормально, и сбавлять его я не стал.
Лишь вернувшись назад километра на два, я остановился. Кот где-то отстал. Впрочем, за его судьбу я не беспокоился. Если до сих пор не пропал, значит, ничего с ним не случится. Если что, может и на дерево залезть. Немного посовещавшись, и решив, что выбора у нас всё равно нет, мы свернули с тропы и пошли параллельно только что оставленной дороге. Теперь мы никуда не торопились, шли аккуратно, тщательно исследуя окружающее пространство на предмет аномалий и мутантов. Аномалии попадались в обычном количестве в основном типичные «молнии» да «выверты». Пару раз мелькнули небольшие клочки «серебряной паутины», но во что-то большее они не переросли. Мутантов не было вовсе, и я надеялся, что так оно и будет дальше.
Тучи совсем отяжелели, и словно большие брюхатые рыбы плыли по небесному океану. Я не сомневался, что дождь рано или поздно пойдёт. Хорошо бы отсидеться где-нибудь, но, во-первых, вокруг кроме деревьев ничего не было, а во-вторых, надо было поскорее убраться с территории вплотную примыкающую к зоне боевых действий.
По лесу вдоль дороги мы пробирались, пока солнце ощутимо не начало клониться к западу. Решив, что прошли мы достаточно, и дорога в этом секторе будет чистой от трупов и голодных мутантов, я вновь сменил курс и пошёл к ней. Дождь до сих пор не начался, но тучи продолжали своё тяжёлое степенное движение, не торопясь разразиться ливнем или рассеяться без последствий.
Я уже рассчитывал вот-вот выйти на дорогу, когда сзади раздалось истошное мяуканье. Я замер и обернувшись, выхватил пистолет, думая, что на нашего кота кто-то напал, но позади кроме несущегося к нам кота никого не было. Кот добежал до нас, обогнул и спокойно уселся там, куда я держал путь. Я недоумённо посмотрел на кота, затем повернулся к поравнявшейся со мной Соньке и встретил её не менее удивлённый взгляд.
— Есть просит? — Неуверенно произнёс я.
— Да вроде раньше не просил. — Отозвалась Сонька. — Здесь что-то другое.
Я настороженно обвёл взглядом окрестности. Визуально никаких аномалий не наблюдалось, да и мутантов никаких не было. Ничего, что могло бы меня насторожить, будь я один. Я на всякий случай кинул вперёд камень, тот пролетел за кота и спокойно упал в траву. Я достал ещё один и забросил его подальше. С тем же результатом. Тогда я покидал несколько камней немного вправо и влево от первой пары. Безрезультатно, камни спокойно падали в траву.
— Блажь. — Вслух усмехнулся я и, обогнув сидящего кота, вновь направился куда шёл.
Позади вновь раздалось дикое мяуканье, и меня обогнал кот. Обогнал и сел на моём пути.
— Да что за чертовщина? — Возмутился я, намереваясь вновь обогнуть кота, и повернулся за поддержкой к Соньке.
— Смотри! — указала она мне глазами на кота.
Я обернулся и увидел, как он идёт в сторону от задуманного мной маршрута и регулярно оглядывается на нас, словно приглашая за собой.
— Зовёт за собой? — Озвучила мои догадки Сонька.
— Похоже. — Вздохнул я и предпринял ещё одну попытку пройти туда, куда шёл.
Кот, подтверждая наши догадки, замяукал и вновь преградил мне дорогу.
— Ну что ж. — Усмехнулся я и, повернувшись, направился туда, куда нас приглашал кот.
Кот вновь обогнал меня и потрусил впереди, словно показывая дорогу.
— Надеюсь, я знаю, что делаю. — Пробормотал я.
— Я тоже. — Услышала мои бормотанья Сонька.
Тучи, наконец, разродились и на нас обрушились холодные колючие капли мелкого осеннего дождя. Кот продолжал бежать впереди, постепенно сворачивая в нужную нам сторону, и вскоре мы вновь шли в нужном направлении. Довольно большое препятствие огибал кот, если это конечно не наше разыгравшееся воображение. Я оглянулся на местонахождение предполагаемой аномалии и замер с открытым ртом, увидев ЭТО.
Прямо посреди леса, не обращая внимания на проходившие сквозь неё деревья, стояла под дождём та, которую в газетах иногда называют «летающей тарелкой». Приплюснутый диск был словно соткан из тумана, легко пропуская сквозь себя пяток деревьев. Капли дождя, попадая на поверхность диска, вспыхивали небольшими искорками и, превращаясь в белёсый туман, из которого и был соткан диск.
— Ты это видишь? — Зачарованно пробормотал я.
— Да. — Шёпотом ответила Сонька. — Как думаешь, она настоящая?
— Сейчас проверим.
Я достал из специального кармашка небольшой камушек, но Сонька ухватила меня за руку.
— Ты чего? — Удивился я.
— С ума спятил? — Зашипела она на меня. — А если она как твой «огурец» рванёт, только не через пять минут, а сразу? Или оттуда эти полезут…
— Человечки зелёненькие. — Подсказал я и выдернул свою руку с камнем. — Не говори ерунды. Я этих камней в ней штук десять кинул с того места, где нас кот остановил, так что одним больше…
И я, размахнувшись, кинул.
Камень свободно пролетел сквозь туманный диск, оставив в месте попадания лишь лёгкие завихрения тумана. Больше ничего не произошло. Я, словно ища поддержки, повернулся к коту. Тот спокойно сидел метрах в пяти от нас и в нашу сторону даже не смотрел, словно ожидая, когда мы наиграемся и снова двинемся в путь.
Я вздохнул и пошёл к коту, который, уловив моё приближение, тоже поднялся и пошёл дальше.
— И что, на этом всё? — Раздался позади ехидный голос Соньки.
— Ну, подойди, дотронься, если хочешь. — Огрызнулся я, не оборачиваясь.
Больше я в сторону туманного диска не смотрел и вообще постарался не думать о нём. Что это? Откуда? Зачем здесь? Мираж или на самом деле гости из неведомых миров какие-то свои исследования проводят. Не моё это дело. Моё дело в данный момент поскорее убраться отсюда подальше, так как всё необычное в Зоне, прежде всего, несёт опасность и вред, и уж во вторую очередь, побочно так сказать, может нести что-нибудь полезное и нужное. Да и то не всегда.
Минут через пятнадцать впереди вновь сквозь просветы стала проглядывать дорога и мы стали двигаться от дерева к дереву, стараясь на открытых участках не находиться дольше, чем надо. Перестраховка оказалась излишней и вскоре мы вышли на свободную от чьего бы то нибыло присутствия дорогу. Дождь прекратился, и вокруг разлилась дурманящая свежесть, словно после грозы в мае. Но грозы никакой не было, да и сентябрь маем врят ли можно было считать, и это было странно. Мы остановились, гадая, стоит ли нам идти по дороге, или безопасней пересечь её и углубиться в лес по ту сторону.
Решив, наконец, что в данный момент нам опасаться нечего и все мутанты давно пируют на местах сражений, мы быстро зашагали по засыпанной гравием дороге, довольно сильно заросшей за последнее время. Да и кому здесь ездить? Машины в зоне в основном у военных, да у «Долга», но военные больше предпочитают вертолёт, а «долг» патрулирует определённую территорию и сюда пока отправляет только небольшие пешие патрули, уж очень эта территория близка к «Припяти» и не по зубам для контроля даже «долгу». Остальные группировки может, и имеют машины, но в действии я их не видел.
Я, наконец, немного расслабился, сбросив груз постоянного преследования и опасности столкновения с голодными мутантами, и решил выяснить у Соньки, что она смогла найти за то недолгое время, пока мы были на дороге с кучей трупов. Она на ходу достала из нагрудного кармана тёмные очки, нацепила их и повернулась ко мне, самодовольно улыбаясь.
— Это и всё, что ты успела найти? — Удивился я.
— Нет. — Она остановилась, сняла рюкзак и принялась методично доставать то, что ей удалось найти.
Её улов оказался весомее, помимо трёх аптечек она достала две боевые гранаты, по одной слеповой и дымовой, патроны к нашим пистолетам, и в довершение вытащила небольшой пистолет-пулемёт МР–5 с двумя запасными обоймами.
А он-то тебе зачем? — Ткнул я пальцем в маленький автомат. — Итак, небось, рюкзак килограмм десять весит.
— Не нравится мне наша огневая мощь в ближнем бою. — Серьёзно заявила Сонька. — Вот оставил бы ты свой «винторез», да взял «калаш».
— Ну, нет! — Возмутился я такому предложению. — Никогда, мне бы только патроны к нему найти, да магазин на двадцатку, и цены бы ему не было.
— Кстати о патронах. — Сонька залезла в небольшой кармашек и выгребла. — Твои?
— Похоже. — Сравнил я и начал запихивать их в запасной магазин. — О чём ещё забыла упомянуть?
— Да так, по мелочам: спички, пару зажигалок и нож. — Перечислила она. — А у тебя что?
— Да ничего нового, карту видел, но она вся в крови была, не повезло, да ещё вот записную книжку нашёл электронную.
— Почитаем? — Заинтересовалась Сонька.
— Не здесь. — Осадил я ее, и мы вновь зашагали по наполовину заросшей дороге.
Солнце коснулось своим диском верхушек деревьев, и желтеющий лес засиял ярким золотом.
— Надо, наверное, сворачивать в лес. — С сомнением произнёс я.
— А здесь тебе, чем не нравится?
— Ну, видим мы ночью, или нет, а спать-то всё равно надо. Костерок небольшой соорудить опять же, просушиться, а на открытом пространстве рассиживаться мне не хочется.
— Хорошо, давай свернём в лес. — Согласилась она, хотя мне показалось, что ей всё равно, где костёр разводить. Не слишком ли она надеется на непогрешимость своего нового зрения? Так можно и проблем огрести, когда люди начинают думать, что они неуязвимы. Я осуждающе покачал головой, но ничего говорить не стал.
Мы в обычном уже режиме собрали дрова на костёр, разломав неведомо как тут оказавшийся заваленный сарай. Выкопали небольшое углубление и запалили маленький костерок, а так хотелось развести огромный костёр с жарким пламенем, лижущим низкие осенние облака и стреляющий искрами по изредка проглядывающим звёздам. Развести и развесить вокруг свою промокшую местами, не смотря на не промокающую накидку, одежду. Но я понимал, что это желание продрогшего тела, а реальная действительность заставляет разводить то немногое, что и горит, потрескивая сейчас в земляной яме.