Сентябрь, 1565 год.
- Не в среду, и не в пятницу... И не в постный день, и не в среду, и не в пятницу... И не в чётные! А какой день нынче? Да куда ж вы все запропали?! Таня! Танька!
- Боярышня, голубушка, этак доведёшь себя до хвори! - прибегая из девичьей светлицы к ней через сени, Таня остановилась рядом с княжной, в тревоге смотрящей вниз, во двор, с крытого гульбища. На дворике, к саду примыкающем, ничего не происходило, бродила кошка, да воробьи перепархивали, да ласточки нежно верещали, расчерчивая ясный простор неба, но княжна глядела вниз так, как будто там что творилось. - Четверг сегодня. Кажись, чётный. Сегодня уж не приедут. Посмотри, красоту какую девчонки навышивали, зайди в светлицу. Рук не покладая, трудятся. Шутка ли, одних рушников штук сорок надо...
- Да погоди, Танька, как - чётный?! - она принялась загибать пальцы, шептать на память числа, и вскрикнула, ладонь к груди прижимая. - Как раз нечётный!!! Идём сейчас же, летник мне лазоревый, да косу переплети, как уговорились! - она метнулась обратно в свою горницу. Рассудительная Татьяна, поспешая за ней, увещевала госпожу, что ей беспокоиться не о чем, всё равно до смотрин она вниз к гостям не сойдёт, а косу переплести можно, отчего ж не переплести... Зачем что ни день - точно на смотрины готовиться, вот случится всё - тогда и будем хлопотать, всё же готово, почитай, для подвенечных уборов её.
- Всё равно лазоревый неси. И кликни Настьку - хочу о девяноста прядей...
Покуда обе девушки расплетали со всем прилежанием и осторожностию дивные светло-русые волосы княжны, кои ниспалали, когда сидела она на скамье, до полу, да причёсывали гребнями костяными резными, да плели искусно густую и широкую сеть, от затылка постепенно к низу заужающуюся, успокаивалась княжна, убаюканная их ласковыми прикосновениями, мерностью движений, и тихими переговорами.
Как только батюшка объявил ей о скором сватовстве к ним Басмановых, покой Варвара Васильевна потеряла бесповоротно. Очень уж много складывалось в этом событии всего разного, очень разного. В самом семействе Сицких не было единодушного к этому сватовству отношения. Анна Романовна так и не дала своего одобрения, и на все доводы и уговоры мужа и братьев, Захарьиных, о верной выгоде союза такого, о возвышении тем самым Василия Андреевича с сыновьями до думных чинов, твердила, что добра от Басмановых не будет, что страшит её новая их семьи к царю близость, слишком тяжела оказалась участь любимой сестры... Что дурная у Басмановых слава, и коли отца не жалуют больше по зависти к взлёту его, то о сыне такое рассказывают, стыдно передать... Что как отдать дочь единственную ненаглядную за того, кого убийцей, змием коварным называют, а того хуже - содомитом и распутником безбожным... Мало ль что болтают, уставал уже повторять ей князь Василий, врут больше, как обычно. Да и кто говорит? Кому опричнина Иоаннова поперёк горла встала. Нет, не унималась княгиня Анна, разве бывает когда дым без огня, а тут, чует сердце её материнское, не просто огонь - полымя адское.
Пришлось князю проявить волю свою, и с женою не в пример строго побеседовать. Анна Романовна с тех пор ему ничего уж не перечила, но плакала втихомолку у себя в половине. С дочерью об этом она не говорила вовсе, только жалела её всячески, донимая непомерной заботливостью, точно немощную. С приятельницами-боярынями она тоже опасалась видеться, наперёд зная, что от них наслушается ещё, и стыдилась новостей своих. Одно, когда тебя стращают да сочувствуют, а иное - за спиною насмехаться станут, а то и в лицо, что князья Сицкие себя не уважают - неравным браком родовую честь свою отдают вместе с дочерью треклятым Басмановым... Гадала даже, думала было к знахарке идти, ворожить на то, чтоб как-нибудь сватовства этого не случилось, но... побоялась. Предпочла ежедневно молить Богородицу и Всевышнего её услыхать, и дочку её, и их самих в беду не отдать...
От княжны в отличие, родители её к сватовству всегда готовы были, и уговорились с Басмановым об упреждении их приезда заблаговременно. Миссию упредить их взяла на себя боярыня Анастасия Фёдоровна Оболенская, в девичестве Плещеева... Пожилая родственница Басмановых на особом счету при дворцовых делах была, по причине нрава бойкого, ума здравого и знания малейшего каждой мелочи в обрядах, церемониях, действах больших и малых. Лучшей свахи на княжеской свадьбе нельзя было представить, да к тому же Анастасия Фёдоровна ныне при царицы Марии в теремных боярынях состояла, как прежде - при царице Анастасии Романовне... Конечно, не сама она вызвалась, государь отрядил, коли уж свадьбу при дворе играть им же было велено. А Анастасия Фёдоровна отрядила гонца к Сицким в восьмом часу вечера*.
И вот, когда уже успокоилась княжна, убором волос в девяноста прядей налюбовалась и летник лазоревый сняла, сарафан распашной накинув поверх рубашки ночной, и заново велела волосы распустить, чтоб на ночь обычную косу заплести, снизу донеслось сдержанное шумливое беганье и говор.
- Настя, спустись, что там такое... Что там на матушкиной половине тоже? Не дурно ли ей опять?! - княжна вскочила, готовая сама бежать в покой матери. Но с поклоном вошла матушкина ключница, и возвестила, что на дворе их гости, а к ней самой - подружка её, княжна Марья Нерыцкая, с гостями прибыла...
Сердце Варвары Васильевны бухнуло и оборвалось, дышать нечем стало, она покачнулась, и девушки под руки её повели до лавки и усадили. Матушкина ключница снова поклонилась, не как всегда, особенно... И удалилась, пропуская в горницу гостью.
- Варенька, Варвара Васильевна, по здорову ли ты? Помертвела вся... - княжна Мария вошла и подплыла к подруге, присела рядом и нежно её обняла, и улыбалась ободряюще и радостно. - Вижу, вижу, красавица моя, что здорова ты, да только сама не своя. Вот Анастасия Фёдоровна меня и привезла с собою - тебя, душенька наша, успокоить чтоб.
Меж тем, смятение и небывалое волнение охватило не одну только княжну. Весь девичий терем сделался точно в лихорадке. Вниз им было теперь нельзя, но вести взлетали сюда, точно пламя пожара: сваты на дворе, в дом входят вот прям сейчас...
- Спаси Бог тебя, Мария Васильевна... - отдышавшись чуть, проговорила княжна, и умоляюще-вопрошающе на неё воззрилась. - Машенька! А может, не сваты это? Мало ли... Может, к батюшке что срочное... Ах! Вот я растеряха! - Анастасия Фёдоровна, в такой час, зачем бы...
- Ну конечно, умница моя! Господи, да ты трясёшься вся. Ну полно, полно, разве ж батюшка с матушкой тебе чего дурного пожелают, разве допустят, чего боишься! В самом ты цвету - самое время замуж идти!
Княжна Нерыцкая, хоть и не особо красавица лицом, всегда была весёлою, пышнотелой и сообразительной чрезвычайно. Бог знает почему на восемнадцатом году она ещё не была замужем, поговаривали, что батюшка у ней, приятель князя Сицкого хороший, разборчив очень, и отказывал многим. Нарумяненная, набелённая, с полумесяцами насумлёными бровями, разодетая, как на праздник, она и удивляла, и утешала видом своим княжну Варвару сейчас. Всегда она смотрелась старше лет своих, из-за особой трезвой во всём сноровки, и стати, присущей зрелости, наверное... И не было того, чего б она не знала и не могла истолковать.
- Так сваты, значит...
- Они самые. Не мертвей ты так! Всё у нас порядком будет. Анастасия Фёдоровна свахою! А она, знаешь, какие пиры верховодила! Сто с одною свадьбу отыграла. У самой царицы Марии нынче при белой казне* состоит. А твоя-то казна белая готова? Ой, душенька, Варя, будет тебе от царицы к свадьбе подарочек, уж точно. Залюбуешься! Убрусы* такие там вышиваются, всё по тафте шитьё серебром да золотом, заглядение...
- Марьюшка, постой, погоди... Кто приехал-то? От... кого сваты?
- Вот-те раз! От Басманова, Фёдора Алексеича, царёва кравчего. Алексей Данилыч сам, да Плещеевых двое с ним. Верно, сейчас уж первую чарочку опрокинули.
Смятение в девичьей достигло предела. Всех колотило и тянуло вниз глянуть, хоть подслушать, но они трепетали и шептались как можно тише...
Какими бы закоулками тёмными и безлюдными не ехали трое сватов верхами, да боярыня сваха в возке, да боевые слуги их с фонарями, а весть вперёд прибежала. Неведомо как, но дворовые все уже знали - едут гости, и не простые.
По тому, как молча мерно стучали в ворота, как молча же въехали, по виду ног их всех* понятно уж было - сваты.
Спешились, боярыню из возка вывели. С поклонами дворецкий и ключница Сицких проводили из на крыльцо.
Дверь перед ними в главный покой отворили, и первой ногу правую через порог перенесла сваха, прошла, перекрестилась с поклоном на иконы, поклонилась в пояс сидящим за столом рядом хозяину и хозяйке, и отошла к печи, там на лавку присела, дверцу печки отворив и снова затворив. Хозяева встали из-за стола, на котором, на белой праздничной скатерти, была солонка и чарки серебряные, и тоже гостье молча поклонились.
Затем вошёл воевода Басманов, снимая шапку, и следом - его двое родичей. Так же молча осенились на красный угол, кланяясь, обернулись к стоявшим напротив хозяевам, в пояс поклонились. Тотчас сваха, встав с лавки, дверь за ними всеми на крючок закрыла. Постояли так молча некоторое время.
- Есть охотник у нас, соболь чёрный, бежал он за куничкой, да куничка спряталась. Не в ваш ли дом, хозяева дорогие, она забежала? - начал размеренно Алексей Данилович.
- А слыхали мы, что есть здесь лебедь белая, что соколу нашему в пору кажется, - вторила ему сваха.
Погодя, как того требует обычай, князь Сицкий отвечал:
- Нет у нас ни лебеди, ни куницы. Зато есть красная девица.
Сделав шаг навстречу хозяевам, Басманов отвечал, а его спутники стояли прямо, плечи расправив и гордо подняв головы.
- Явились мы, хозяева дорогие, не пол топтать, не язык чесать, пришли дело делать — невесту искать! Не нужна нам ни рожь, не пшеница, а нужна нам красная девица. Что ответите на это?
Помолчав, Сицкий кивнул безмолвной жене. Ключница тотчас подала ей серебряный поднос с уже разлитым по ним вином, и солонку со стола туда же поставила. Хозяйка в поклоном поднесла его гостям. Поднос с солонкой приняла ключница, когда все, с хозяевами вместе, взяли по чарке. Выпили молча, и то был знак, чтобы подойти всем к столу. Андрей Плещеев положил на него завёрнутый в вышитую красным и чёрным белоснежную ширинку ржаной каравай. Развернули. Хозяйка нарезала хлеб, и снова налили, и съели по куску, запив вином.
- Так что скажете нам, что молодцу нашему передать, хозяева дорогие?
- Что ж... Дело тут серьёзное. Дочку замуж выдать - не пирог испечь! Не один день ведь растили, чтоб враз отдать...
Все молча покивали.
- Всё нам нравится, гости дорогие. Всем мы довольны. Но надобно нас со всей семьёй посоветоваться, обдумать как следует.
Все снова покивали.
- Заезжайте на неделе. Там всё и решим порядком.
Затем, разойдясь, сваты и хозяева низко кланялись друг другу, а Сицкий проводил их до самых ворот. Уехали. Всё снова стало тихо...
Наверху княжна едва дожила до известий.
- Они уехали! А ко мне не идёт никто! Машенька, батюшка отказал им, что ли?
- Погоди... Я мигом вниз, всё и узнаю...
Княжна Марья убежала, но тут же воротилась, вся улыбаясь.
- Уехали наперво!
- То есть как...
- Варя, ты как беспамятная. Ты ж - княжеская дочь, не годится сразу-то твоим соглашаться! Поломаться надобно, для виду, али не знаешь. Это дворовые сходу сговариваются, да деревенские, и то не всегда...
- Так что, вернутся? Не отказал батюшка?
- Не отказал. Хлеб, что сваты принесли, вместе ели. Вернутся на днях. Постой! А тебе-то как лучше, чтоб сладилось, али, может, нет? - заговорщически прошептала ей на ухо княжна Мария, снова очутившись рядом.
- Н-не знаю... Не знаю уж, чего хотеть. Матушка убивается пошто-то... - стиснув на коленях кулачки, она вся дрожала. Княжна Марья оглянулась, подхватила шаль с лавки и укутала ею подругу. Все девушки сгрудились в сенях, не решаясь явиться, пока госпожа не позовёт... В соседнем крыле укладывали княгиню, оказавшуюся совсем без сил.
- С чего бы?
- Он... Басманов... кравчий... Он, говорят...
- Аа! - княжна Марья тихонько заливисто рассмеялась.- Знаю-знаю! "Велемудрствует в красоте телесной*", да-да! "У Дюка Степановича были сапожки зелен сафьян, под пяту-пяту воробей пролети, о пяту-пяту яйцо прокати", - и она снова залилась смехом, за коем пряталось что-то непристойное. - Да, каблучки носит - что наши с тобой, Варенька, в гости когда да по праздникам. Молоком, сказывают, умывается. Вино ширазское пьёт, белого винограду, младости цвет чтоб сберечь... Ну так и что с того, душа моя! Красавец будет муж твой, сокол молодой, приятный телесно... Сам государь ему благоволит. Плохо ли?
Ошеломлённая всем, Варвара Васильевна только теперь сообразила, что княжна Марья у них, видно, ночевать остаётся. И - обрадовалась. Ей хотелось знать много больше того, что могла поведать матушка, и что чудесным образом, благодаря близости к дворцу и Анастасии Фёдоровне, и природной сметливости, было известно подруге.
---------------------------------------------------------------------------------------------
Пояснения:
)-Такие дела не вдруг делаются * - старинный ритуал русской свадьбы - это сложное дело, состоящее из нескольких неукоснительно соблюдаемых этапов. Чем выше социальный статус, тем сложнее условия брачного процесса и длительнее время общего события. Сватовство, если оно оказалось удачным, затем - смотрины невесты (в высоких сословиях жених обычно не присутствовал), затем - погляд жениха родственниками невесты, после главная часть для обеих семей - сговор и рукобитие, то есть - согласование приданого невесты и каких-либо взаимных имущественных вопросов. Когда сговор произошёл, невесте и жениху разрешено встретиться, происходит обручение (это не как сейчас, когда обмен кольцами происходит одновременно в гражданской росписью или венчанием). После обручения и до свадьбы (венчания) жених и невеста не видятся. Иногда между сватовством и венчанием проходило несколько месяцев.
)до сей поры девичий сарафан носила * - по русской традиции женщина, никогда не бывшая замужем, носит в миру всю жизнь девичий сарафан, и девичий головной убор, а также - одну косу.
)хозяйство жениха вотчинное* - часто бывало, что отцы из каких-либо соображений передавали во владение сыновьям вотчины, по достижении ими 17 лет, и в случае нашем очевидно неравный брак (если князь ещё мог взять женой "простую" боярыню или дворянку, то уж выдать княжну не за княжеского отпрыска было нонсенсом. Потому, в качестве аргумента полной состоятельности жениха, за ним как бы тоже давалось приданое. В нашем случае - Елизарово).
)Иван Дмитрич* - имеется в виду И.Д. Колодка-Плещеев. Близкий родич А.Д. Басманова, опричный воевода, до конца дней был на хорошем счету у государя.
)Дьяковской церкви * - прекрасный памятник архитектуры 16 века, в Коломенском. Некогда там располагалась деревня Дьяково, церковь называют так по имени той деревни.
) стриженными в скобку* - модная, очень распространённая форма мужской (и детской) причёски на Руси. Когда все волосы острижены одной длины, чтобы укрыта была мочка уха.
)И ежели кто им, как прежде - Анастасиею Романовной, царя попрекать вздумает *-
Князь Лобанов-Ростовский в одном из посланий королю Сигизмунду очень прямо излагает одну из причин недовольства знати царём Иоанном: «их всех государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас ими теснит; да и тем нас истеснился, что женился, у боярина у своего дочерь взял… рабу свою. И нам как служити своей сестре?». Несомненно, подобные претензии царь слышал и напрямую тогда от многих думных бояр и князей. Он не выбрал никого из дочерей великих князей, то есть - равных себе, Рюриковичей. Их возмущал выбор царя, как, впрочем, всегда... Вчера бояре Романовы были на среднем счету, а сегодня все обязаны почитать их девицу в ранге госпожи-царицы надо всеми...
) Дался тебе этот Гороховец * - город во Владимирской области, на реке Клязьме. Некогда он был процветающим купеческим городом, находясь на половине пути от Нижнего Новгорода до Москвы. Реки играли решающее значение в транспортировке грузов, и город процветал. Гороховец - это чудо, достойное особенного разговора, из-за множества памятников архитектуры, в частности и 16 века, потому что дотуда не добрались, к счастью, ни петровские, ни елизаветинские реформы, и шатровые теремные постройки там не тронули. Почти. А по старинному этикету этот город отдавался в правление на год придворному боярину при получении им чина, в частности - кравчего, или иного. Соответственно, это назначение прибавляло существенный доход. Известно это по Разрядным книгам, где в один из годов опричнины наместником в Гороховце был князь Михаил Черкасский. Это очень красивое место...
) архиерейским камнем* - так на Руси называли аметист (второе название - вареник, почему так - не знаю, честно). Считалось, что аметист охраняет от помутнения рассудка, порчи, сглаза, приворота, тёмных сил всяких, и нехороших соблазнов. Потому часто им украшали ризы церковных служителей.
) Бельский * Иван Дмитриевич. " Официально руководство земской думой осуществляли удельные князья Бельский и Мстиславский. Ценой полного и беспрекословного повиновения Бельский вернул себе доверие Грозного. Опричное правительство оценило лояльность Бельского и Мстиславского и неизменно использовало их авторитет, чтобы держать в покорности земскую Боярскую думу. В годы опричнины, власти не раз получали доносы на первых бояр думы. Однако каждый раз царь оставлял доносы без внимания. "Я и эти двое (удельные князья Бельский и Мстиславский. - Р. С.) составляем три московские столпа, - неизменно говаривал он. - На нас троих стоит вся держава"(Р.Г. Скрынников)
) печаловаться *- традиционное некогда (до Грозного неоспоримое) право патриархов церкви, митрополитов, просить о помиловании осуждённых. Это право было приоритетным, государь был обязан уступить печалованию. Но Грозный, учреждая опричнину, одним из главных пунктов согласия вернуться на царство поставил ограничение такого полномочия церкви. Он хотел, чтоб в его решения не вмешивались "попы", чьими руками часто очень пользовались все, кому не лень.
) осьмом часу вечера*- традиционно сватовство происходило поздним вечером или даже ночью, чтобы максимально избежать сглаза и порчи.
) белой казне* - белой казной называлось имущество царского дворца, ткани и одежды цариц и царевен, украшения, убранства, церемониальные атрибуты. Всё это тщательно хранилось, передавалось по наследству или дарилось на главные в жизни торжества. В основном - свадьбы.
) убрусы*- традиционный элемент головного убора замужней русской женщины высокого социального статуса. Особым образом повязанный плат, из дорогой ткани, часто с богатой вышивкой, оставляющий открытым только лицо (как в фильме Эйзенштейна у царицы Анастасии). Поверх обычно надевался венец с подвесками, или шапка.
) молча же въехали, по виду ног их всех*- по обычаю, сваты всю дорогу до дома невесты не разговаривают, и надевают старую поношенную обувь, чтобы нигде не тёрло и было удобно. Это - приметы от того же сглаза, или неудачи мероприятия.
) Велемудрствует в красоте телесной* - умная и образованная княжна Нерычкая цитирует давно покойного митрополита Даниила, который пенял в том ВасилиюIII письменно за его молодцов, т.е. ближних, по мнению митрополита, выглядевших непристойно. А князь Василий, как видно, ценил эстетику эффектно одетых, ухоженных, украшенных молодых людей, и Иоанн унаследовал от него эту черту. В 1551 году митрополит Макарий писал о случаях содомского греха в Свияжске, где стояли русские войска, готовившиеся штурмовать Казань. Но царь Иоанн пропускал это миом ушей, и смотрел на такие вещи сквозь пальцы, очевидно, мотивируя это тем, что главное в походе и битве - это доблесть и победа в итоге, а чем кто себе настрой поднимает - не столь важно, если не на людях грешат. После митрополит Афанасий требовал безбородых в войско не пущать, в Полоцкий поход, в частности, но это уж совсем смешно было - а кого тогда пущать. Половина новиков были юнцами. А многие брились из гигиенических соображений, чтоб вшей не плодить лишний раз, а вовсе не из-за "велемудрствования в красоте телесной". Государь эту претензию своего очередного митрополита счёл пошлой глупостью и проигнорировал, конечно.