Андрей Феликсович Величко
Инженер его высочества
Кавказский принц – 1
Текст предоставлен издательством https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=596915
«Инженер его высочества»: Альфа‑книга; Москва; 2010
ISBN 978‑5‑9922‑0613‑5
Аннотация
Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии.
Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти.
Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего… то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций.
А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?
Андрей Величко
Инженер его высочества
Пролог
Обычно мемуары начинаются примерно с рождения воспоминающего и дальше идут двумя путями. Первый: я родился тогда‑то и там‑то, потом вскользь о родителях, о месте, где они сподобились произвести на свет героя, и снова о нем же – первые воспоминания, вторые, третьи… И так далее, более или менее равномерно по времени.
Второй же путь – сначала описание исторической обстановки в момент появления на свет автора, затем несколько фраз до перехода к описанию действительно интересных событий, происходивших с автором и вокруг него, ну а потом – уже подробно и со вкусом. Такой путь более рискован: если это только автору кажется, что он интересно описывает значимые вещи, а на самом деле нет ни того, ни другого, получается макулатура. Но я готов рискнуть. Итак…
|
|
Когда Сталин лежал в Мавзолее, а народ уже почти перестал задумываться, что же теперь будет, в семье механизатора и учительницы в деревне Григорьково Калининской области родился сын. Когда этот сын – то есть я – начал ходить, Сталина из Мавзолея вынесли, а народ снова принялся чесать репу – вот теперь точно что‑то будет!
Когда я уходил в армию, водка стоила два восемьдесят семь, а Леонид Ильич был мужчиной в расцвете сил. Когда же вернулся, наш национальный напиток шел уже по три шестьдесят две, а генсек бормотал из телевизора про сиськи‑масиськи и сосиски сраные… Через весьма непродолжительное время они именно такими и стали.
Когда я начинал трудовую деятельность, статус инженера был еще достаточно высок, а когда впереди, на расстоянии всего нескольких лет, замаячила пенсия, мое звание заслуженного изобретателя официально находилось всего на полступеньки выше статуса «бомж». Впрочем, это меня тогда не очень взволновало, а потом оно стало и вовсе по фигу, – да подавитесь вы вашей подачкой, у самого руки есть!
Вот, собственно, и все вступление, пора переходить к тексту.
Глава 1
Фрагменты из дневника Его Императорского Высочества Великого Князя Георгия Александровича
23 января 1899 г.
Сегодня грустный юбилей в моей жизни: вот уже минуло 8 лет, как закончилась моя служба в Российском Императорском Флоте.
Эти печальные для меня дни останутся в памяти до конца моей жизни, который, как я ясно понимаю, уже близок. Об этом мне говорят и красные пятна на моем платке, и глаза врачей, которые они прячут от меня. А как прекрасно начиналось то злосчастное плавание на броненосном фрегате «Память Азова»! Встреча с Ники в Триесте, а дальше были великие пирамиды в Египте, усыпальница Великих Моголов в Индии. А потом был тот злосчастный декабрь, когда «Адмирал Корнилов» и «Память Азова» стояли на якорях на Бомбейском рейде и я почувствовал, что заболел… и окончательный диагноз – чахотка. Сейчас я понимаю, что виной всему была моя беспечность. Сначала проводы после бала на «Азове» m‑m N* на катере по холодному рейду в легком сюртуке, а затем сон у открытого окна на ледяном сквозняке в вагоне поезда после поездки к пирамидам в Египте. В это очень тяжелое для меня время как «луч света в темном царстве» было то незабываемое прощание моряков со мной, когда к трапу «Памяти Азова» для переправы на «Адмирал Корнилов» для меня подали катер, на котором гребцами были офицеры фрегата, а на руле – сам командир, милый Н. Н. Ломен. А как самозабвенно кричали «ура!» команды кораблей, когда мы покидали гавань…
|
|
1 февраля 1899 г.
Я чувствую себя совершенно одиноким. Вокруг высокие горы, как тюремные стены, и только единственное, что скрашивает мою жизнь здесь в Аббас‑Тумане, это моя отрада – обсерватория. Как часто, смотря на холодные величественные звезды, я ловлю себя на мысли, что хочу воззвать к Господу нашему явить милость и милосердие: помоги рабу твоему Георгию. Ведь это так тяжко осознавать в 27 лет, что жизнь уходит из меня неуловимо, как песок меж пальцев, и что, возможно, я не доживу и до 28 лет.
12 февраля 1899 г.
|
|
Этой ночью мне снился очень красивый, но непонятный сон. Я сижу на моторраде. Впереди и рядом другие – очень странных очертаний, разноцветные, – на них пилоты в облегающих одеждах и в шлемах наподобие рыцарских. Я чувствую, что волнуюсь… Человек в красном машет флагом, все срываются с места, но я быстрее других… за пару мгновений разгоняюсь до огромной, совершенно невообразимой скорости.
Впереди поворот, его невозможно проехать даже и впятеро тише… но мой моторрад вдруг, не сбрасывая скорости, почти ложится набок и едет, послушный малейшему моему движению. Я знаю, что это гонка и я должен ее выиграть. Но вдруг меня обгоняет черный моторрад с номером 14.
Это невероятно, но он едет еще быстрее меня, и в результате закончил гонку я только третьим… Проснулся с мыслью, что мне надо больше тренироваться. Очень странный сон…
14 февраля 1899 г.
Я не знаю, что же мне делать: этот сон мне снится уже третью ночь. Сегодня исповедовался отцу Константину, рассказал ему о моих снах и попросил совета. Он был явно в смущении и сказал, что я должен больше молиться, и Господь явит мне милость. Боже, помоги рабу твоему Георгию!
15 февраля 1899 г.
Сегодня я понял, что этот сон есть знак свыше и я должен научиться искусству езды на моторраде; решил не откладывать дело в долгий ящик. Вызвал к себе моего управляющего и попросил выбрать самую совершенную и быструю модель.
27 февраля 1899 г.
Управляющий доложил, что самым совершенным моторрадом является «Мотоциклет» производства фирмы братьев Вернер. Их последняя модель в прошлом году экспонировалась в Велосипедном салоне и приобрела большую известность быстроходностью, так как позволяла достичь максимальной скорости 35 верст в час. Фирма братьев Вернер, кстати русских подданных, имеет магазин в Москве на Петровских линиях в доме Полякова, откуда они могут прислать моторрад и механика, чтобы его собрать. К тому же их московский представитель – один из братьев Вернеров, Ипполит Антонович, – узнав, для кого делается покупка, любезно вызвался сопровождать груз и дать мне несколько уроков езды.
* * *
Мелькают по сторонам последние домики, и теперь впереди только дорога. Скорее, тропа, по которой я еду на антикварном мотоцикле. Гора слева и не то обрыв, не то вообще ущелье справа. Крым? Впереди небольшая осыпь, за ней левый поворот. Да что же я делаю?! Заднее колесо сносит. Почему‑то даже не пытаюсь применить контрруление. Ногами тоже не работаю. Переднее колесо входит в занос, и мотоцикл кувыркается. Как будто забыв абсолютно все навыки, я даже не пытаюсь оттолкнуться от падающего драндулета и сгруппироваться. Сильный удар вывернутым рулем в грудь. Ребра сломаны? Во рту кровь. Все. Конец. Больше ничего делать не надо, осталось только немного подождать, пока из меня вытечет жизнь. И тогда я проснусь.
Вот зараза, да что же это за дерьмо такое мне снится?! Яркое, в цвете и даже с запахами. И вторую ночь подряд. Хорошо еще, что я от природы не нервный – более впечатлительная личность уже неслась бы к психиатру за таблетками или к экстрасенсу на рихтовку кармы. А меня хватает только на вялое недоумение – с чего это сны такие одинаковые? Кстати, мысль. Если опять приснится оно же, можно попытаться сравнить – действительно ли картинки абсолютно совпадают или просто похожи.
Больше в тот день ничего интересного, кроме заклинившего колена на одном из клиентских скутеров, не было…
А ночью я третий раз посмотрел тот же сон. Никаких, даже самых мелких, отличий от первых двух просмотров зафиксировать не удалось.
Выходной. Валяюсь на диване и пытаюсь заставить себя мыслить. Итак, что мы имеем с гуся? Три одинаковых, во всяком случае на мой взгляд, неразличимых сна подряд. Идеи?
Первая. Едет крыша. Неконструктивно, однако.
Вторая. Какая‑то сволочь изобрела аппаратуру для трансляции снов и теперь испытывает ее, гоняя мне один и тот же ролик. В принципе возможно, но почему такой странный выбор сюжета?
Третья. Сон вещий. Типа и куда ж ты, козел старый, еще и на мотоциклах гонять лезешь? Вот они, мотогонки‑то, чем кончаются. Хм… Как‑то я небольшой спец по вещим снам, может, обратиться к профессионалам? Еще бы понять, как среди сотен шарлатанов отыскать одного, который не совсем… Так что попробую сам. Представим себе, что я внял и ни в каких мотокроссах ни в Крыму, ни на Кавказе участвовать не буду, – так вроде и не собирался. Я больше по шоссейно‑кольцевым, и ближайший этап в Курске. Там ничего даже отдаленно похожего на пейзажи из сна отродясь не было. Да и приснившееся мне не тянет на мотокросс. Скорее это что‑то вроде первой поездки чайника. Вот именно, продолжим…
Четвертая. Это не я там еду. Я просто ухитряюсь телепатически (а что? никто меня еще не уличал в отсутствии соответствующих талантов вроде) видеть кусок чьей‑то жизни – причем, судя по содержанию, этот кусок финальный.
Попробуем поглубже развить эту мысль. Итак, кто‑то вбухал очень неслабые деньги в мотоцикл начала прошлого века, которых вообще‑то сохранились единицы. Абсолютно не умея ездить, данный оригинал намылился кататься по горам, где и убился. Причем когда я спал, у него там был день. И это случилось позапозавчера, если первый сон шел «в прямом эфире». Такая новость уже вовсю должна была бы обсуждаться в Интернете, если только дело не происходило в каком‑нибудь южноамериканском или новозеландском медвежьем углу и трупик еще не нашли. Или же все сны транслировались «в записи». Этакий привет из прошлого. Кстати, если из достаточно далекого прошлого, то и мотоцикл по тем временам мог быть не раритетом, да и нулевая квалификация пилота вполне объяснима. Может, это даже какой‑нибудь мой предок типа сводного троюродного прадедушки прорезался.
Чем‑то мне эта версия нравится больше других. Кстати, я данный сон смотрю от первого лица – а смогу ли я вмешаться? Чуть сбросить скорость, довернуть руль… и предок выживет. А выжив, глядишь, еще и сотворит что‑нибудь этакое. Вряд ли, конечно, но все равно интересно. Так что будем посмотреть…
День прошел как‑то сумбурно, дела валились из рук. Наконец вечером я плюнул на все недоделанное, сел, закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Что я видел в этих снах? В деталях? Мотоцикл с широким зю‑образным рулем… ручки газа, кажется, нет… совсем древность мохнатая, вот манетка[1]на раме… тормозов вроде тоже не наблюдается… амортизации точно никакой нет, даже самой зачаточной…
Теперь вспоминаем действия пилота. Так, выехал из деревни… Блин, да он совсем рулить не умеет, как же так можно не навернуться! Впереди небольшой подъем… он двигает манетку вперед, движок тарахтит резвее… переваливает горб дороги, рука опять дергается к манетке, хочет, видать, сбросить газ… и опять вцепляется в руль! Он же просто не в состоянии нормально управлять одной рукой! А скорость все увеличивается… Если это можно назвать скоростью. Так, уже примерно сорок… Дальше все ясно. Левый поворот ему не пройти. Без моей помощи, конечно. Ладно, ждем ночи на предмет посмотреть сон в активном режиме, если получится.
Не буду вас томить, все получилось, причем не только все намеченное, но еще и кое‑что сверх того. Вон на столе литровая банка с бижутерией (или как оно там называется – золотые брошки‑колечки, камни всякие средней драгоценности) стоит, ждет конвертации в рубли или евро. И кого я считал предком – тоже жив, хотя, как оказалось, он мне вовсе не предок, уж настолько‑то я свою родословную знаю. Зато тезка. Правда, еще не так чтобы уж совсем окончательно жив… В общем, мне еще придется подсуетиться. Но по порядку.
Бессонницы не случилось, я задрых вовремя и, как и надеялся, увидел дубль‑4. Поначалу мои попытки вмешаться в управление имели нулевой эффект. Я и смотреть‑то мог только туда, куда направлял свой взор персонаж (лучше бы за дорогой внимательней следил, недоумок!). Но вот в момент, когда мотоцикл преодолел подъем… Видимо, возможностей свободы маневра у горе‑пилота уже не оставалось, дальше любые его действия не меняли результата. Но это что касается его, мне же удалось изменить этот результат сразу на сто восемьдесят градусов, причем в обоих смыслах. Как только зад мотоцикла пошел в занос, я слегка довернул руль вправо, потом резко дал газ до упора, левая нога и руль ушли влево. Газ на себя, мотор глохнет… Неплохо получилось: полицейский разворот без тормозов и одной рукой – это не каждый сможет. С другой стороны, мотоциклом этот аппарат можно назвать только из вежливости. Так, велосипед с моторчиком. В общем, слез я с этого пепелаца, заодно рассмотрев его сбоку – похож на первую модель «Индианы», только бак совсем маленький и расположен над задним колесом. Хотел присесть, но тут персонаж из моего сна перехватил управление и сел сам. Я опять мог только смотреть. И слушать. Слушать? Или как это – принимать телепатемы? В общем, примерно так:
«Ты спас меня сейчас, я – из Сна? – Это он так и подумал, с заглавной буквы. – Надолго ли?»
«Я‑то я, но не то я, которое ты, а которое наоборот, я… тьфу, зараза! Ну ладно, в общем, спас. Из какого еще сна?! Тебе тоже ролики снились?»
«Мне снился красивый, но странный сон. Много раз – один и тот же. Я сижу на моторраде (точно, термин «мотоцикл» появился не сразу, как их только не называли). Впереди и рядом другие… разноцветные, на них пилоты в странных одеждах и в шлемах наподобие рыцарских… Человек в красном машет флагом, все срываются с места, но я быстрее всех… за пару мгновений разгоняюсь до огромной, совершенно невообразимой скорости. Впереди поворот, его невозможно проехать даже и впятеро тише… но мой моторрад вдруг, не сбрасывая скорости, почти ложится набок и мчится, послушный малейшему моему движению. Я знаю, что это гонка и я должен ее выиграть. Но вдруг меня обгоняет черный моторрад с номером 14 – это невероятно, но он едет еще быстрее, чем я…
Ага, понятно, что ему снилось. Прошлогодняя гонка М‑1 на Подольской трассе. Не занял я там ни первого, ни второго места. Не помог мне мощный мотор, Иван меня обошел сразу, а на десятом круге и Сергей. Да что там, я и Василия‑то обогнал только оттого, что он упал. Тренироваться надо было больше.
«Понятно. Тебе действительно снился кусочек моей жизни. Ну а дальше? Ты что, именно в результате увиденного этот свой кошмарик на колесах заимел?»
«Это было… Ну не знаю, как сказка. Я, в общем, догадываюсь, что жить мне осталось немного. Хоть прямо никто не говорит, но… Почему‑то захотелось наяву испытать такое. Выписал моторрад… только он оказался вовсе не таким, как тот. Да и я мог управлять им совсем не так, как ты. Вот сегодня я рискнул первый раз выехать из Аббас‑Тумана… Ты сам видел, что было дальше. Я бы точно разбился без твоего вмешательства?»
«Не так чтобы разбился, сломал бы пару ребер… но почему‑то помер бы от этого (и что же это я за скотина такая нетактичная)».
«Почему‑то? Чахотка. Давно и серьезно».
Та‑ак… Чахотка… Аббас‑Туман… то есть, скорее всего, Абастумани…
«Слушай, персонаж, – по возможности вежливо осведомился я, – а как тебя, болезного, зовут? И какой тут сейчас у вас год?»
Д‑а‑а, дела. В процессе беседы со своим визави я как‑то незаметно проснулся. Потом встал, оделся и закурил – нужно было потянуть время, дабы привести мыслительный процесс в относительную норму. Спасаемый оказался моим тезкой. Имя Георгий. Отчество Александрович. Фамилию он не назвал, но выдал титулы и звания. Шеф девяносто какого‑то Иркутского пехотного полка. Атаман казачьих войск. Ну и на закуску – великий князь, и не просто мелочь какая‑нибудь великокняжеская, а цесаревич и наследник престола. Про год я и сам догадался – 1899‑й. Все это время связь с ним не прерывалась – он, похоже, просто молчал, я же давился непечатными эпитетами. Еще сильно мешала невозможность увидеть собеседника – я мог либо своими глазами смотреть на свою же комнату, либо его глазами на летний грузинский пейзаж.
«Жалко, что я тебя не вижу», – «подал голос» Георгий.
Мне тоже было жалко, и вдруг показалось, что если повнимательнее присмотреться во‑он туда, то вроде…
«Что это?» – Георгий привстал, он тоже что‑то почувствовал.
Дальнейшие события заняли гораздо меньше времени, чем теперь потребуется на их описание. На стене, куда я пялился, вдруг образовался небольшой, сантиметров двадцать в диаметре, круг. Вроде иллюминатора, за которым стоял в напряженной позе и смотрел мне в глаза сухощавый бледный молодой человек. И тут началось. Как будто от могучего пинка снаружи, открылась форточка и с грохотом ударилась об угол стены. Воздух со свистом уходил в «иллюминатор», захватывая по дороге бумаги и всякий мусор. Георгий отшатнулся от бейсболки, летевшей прямо ему в лицо, я тоже отвел глаза. Безобразие прекратилось.
Так, что там Георгий делает? А, он с интересом рассматривает мое барахло. Прочитал надпись «Motul» на бейсболке, отложил ее в сторону и теперь вертит в руках стольник.
«Интересные у вас деньги, надо же, маленькие какие». – «Это ты еще советского рубля не видел», – подумал я. – «И год интересный… тысяча девятьсот девяносто седьмой?»
«Две тысячи восьмой».
«Вот даже как… Некоторые считают, что к этому времени должен наступить золотой век».
«Это они сдуру. По мнению наших историков, золотой век был при Екатерине. У вас сейчас, как они считают, серебряный».
«А у вас, значит, бронзовый?»
«Точно не знаю, но вряд ли – бронза так не пахнет».
Я начал потихоньку понимать, что произошло. Москва находится почти на уровне моря. Абастумани на километр с хвостиком выше – имеет место быть разница давлений. Произошедший только что мини‑ураган наглядно показал, что дырка между временами (или реальностями, потом уточним терминологию) была не иллюзорной, а вполне реальной. Перенос предметов отсюда туда возможен, вон они лежат на травке. Как насчет наоборот?
«Гоша, – осведомился я (он мысленно хмыкнул), – ты не хочешь слегка продолжить исследование данной катаклизмы? Или там хроноклазмы?»
Вообще‑то я далеко не всегда сразу перехожу на «ты». Однако «выкать» человеку, с которым общаешься мысленно, мне как‑то не пришло в голову. Моему собеседнику тоже, судя по его следующей реплике:
«Я только что хотел задать тебе именно этот вопрос».
«Тогда минутку. – Я быстро убрал все, что могло сдуть в дыру, распахнул не только форточку, но и окно. – Значит, пытаемся снова открыть портал, и ты пропихиваешь мне какой‑нибудь мой предмет и какой‑нибудь свой, хоть булыжник…»
«Мы сделаем лучше. Открываем?»
На сей раз дыра сразу получилась раза в три больше, а напор воздуха – несколько слабее.
«Попробуй еще увеличить! – Георгий с трудом сделал шаг против ветра. Края дыры поползли в стороны. – Руку давай! Ну что стоишь, меня же сейчас снесет!»
Я схватил протянутую руку и вдернул Георгия в комнату. «Думать потом будем, тащить надо, пока меня туда не выдуло», – мелькнула мысль. Дыра схлопнулась. В комнате медленно оседала поднятая ветром пыль. Георгий с интересом оглядывался.
– Ну ты и авантюрист, ваше высочество, – перевел дух я.
– Какой есть. И как, кстати, к тебе обращаться? Полным титулом ты мне не представился.
– Старший сержант запаса. Это благородие или не очень? В общем, обращайся по имени.
– Тогда и ты тоже. Вот только почему ты меня назвал Гошей?
– Потому что это принятое у нас сокращение от Георгий. Жорой я тебя называть не могу, это я Жора, а Жорж… даже не знаю, мне это имя кажется каким‑то… – «Чем бы заменить готовое уже вырваться «пидерастическим»? быстро!» – Э‑э‑э… немужественным.
– Ладно, зови так. И почему же, интересно, я авантюрист?
– Ты уверен, что мы сможем открыть портал, когда оба на одной стороне, а не каждый на своей?
– Даже если и нет – моя участь что, сильно изменится к худшему? И чего гадать, надо попытаться. Либо он откроется, либо нет.
– Погоди.
Я достал капроновый шнур, один конец привязал к батарее, другой свернул и бросил рядом с углом, в котором предполагалось открытие портала.
– Теперь мы оба идем ко мне? – уточнил Георгий.
– Да. Готов? Начали!
Нахождение обоих «операторов» по одну сторону портала не повлияло на его открываемость. Дыра образовалась именно там, где мы хотели, причем сразу нужного размера. Георгий сделал два шага по ветру, я, зажав в кулаке веревку, шагнул за ним и… вывалился в Грузии. Обернулся – там вместо моей комнаты была скала. И аккуратно обрезанный кусок капронового шнура.
– Приветствую тебя на земле Российской империи, – улыбнулся Георгий.
– Да, действительно, чего это я тут разлегся.
Я встал, отряхнулся и огляделся. Подсознательно стал искать чего‑нибудь такого, на что глянешь и сразу поймешь, что ты в другом мире и тут вам не там! Но ничего особенного не наблюдалось. Горы как горы.
– И где это мы?
– Зекарское шоссе, близ Аббас‑Тумана.
– Это шоссе?
Я с сомнением оглядел узенькую, кривую и ухабистую дорожку, местами засыпанную щебнем. Впрочем, и у нас «шоссе» не лучше бывает, но, правда, всегда шире.
– Интересные теперь открываются у нас возможности… – Георгий запнулся, явно хотел сказать что‑то еще, но просто посмотрел на меня. Я понял.
– Хочешь спросить, лечат ли в нашем времени туберкулез? Лечат. Не так чтобы мгновенно и радикально, но лечат. То есть таблетки, которую слопал – и здоров, нет. Надо лечь в клинику, даже не знаю точно насколько. Но это вполне возможно, я выясню, если хочешь.
– Странный вопрос. Ты бы на моем месте отказался?
– И еще. Блин, как бы это сказать… Ты только не думай, что я из тебя тяну…
– Лечение не бесплатное?
– Есть и бесплатное, но от него сам помрешь, без всякой палочки Коха.
– Ясно. Деньги у меня, как ты понимаешь, есть, но ведь они у вас не имеют хождения? Тогда драгоценности?
– Наверное, да. Только не очень уникальные, а то их будет невозможно реализовать.
– Сколько?
– А хрен его знает. Горсть. Или две. Я узнаю, сколько надо на лечение, потом цены…
– Давай сделаем наоборот. Я сегодня же отдам тебе все, что смогу собрать. Ты узнаешь все необходимое, и не экономь, не хватит – еще добавлю. И что ты на меня так смотришь?
– У нас, понимаешь, как‑то не принято при первом знакомстве сразу доверять значительные суммы…
– У вас там что, людей нет, одни воры?
– Люди есть, но и воров… явно могло бы быть поменьше. И кстати, вон там – это кто скачет?
– Похоже, это казаки за мной.
– Ладно, тогда мне пора.
– До встречи. Открываем?
Портал открылся без проблем, я нагнулся, ухватился за конец веревки и втянул себя в комнату. Бардак, однако, тут образовался от всех этих переходов туда‑сюда, надо будет что‑то придумать на будущее.
За уборкой квартиры я не сразу обратил внимание, что чего‑то вроде не хватает. Сосредоточился и понял – кошки. Ветром бедную небось выдуло… И где же она теперь?
«Имеется в виду вот это пушистое существо? – раздался у меня в голове голос Георгия. – За нее не волнуйся, мы уже познакомились. Ты не против, если дама погостит у меня некоторое время? Отборными мышами мы ее обеспечим».
Глава 2
Наконец‑то у меня появилось время в спокойной обстановке обдумать происходящее. Цейтнот кончился, Гоша поправляет здоровье в клинике, иногда связываясь со мной по майлу или мобильнику – когда мы оба в одном мире, телепатическая связь не действует. Кошку он вернул, и вредное животное мне теперь каждый день мявкает, что, мол, жизнь в трехэтажном коттедже на Кавказе ей, кошке, нравится больше, чем в трехкомнатной квартире в Москве. То есть проблему, что делать с возможностью перехода в другой мир, кошка для себя уже решила. Но у меня, в отличие от этой хвостатой, ясности нет. Кстати, мир там действительно не наш, у нас дата смерти цесаревича Георгия осталась прежней во всех источниках. Можно туда перебраться на ПМЖ. Тем более у меня там уже есть ну не то чтобы титул, но имя. Даже Имя, пожалуй. Дело было так. Обсуждали мы с Гошей детали его предстоящего лечения, и возник вопрос: а как объяснить, куда это он отправился? Идеи про любую из клиник их мира отпали сразу, персоны такого ранга в одиночку не путешествуют. Пришлось мне слегка подумать, после чего я изрек:
– Ты отправишься на лечение к горному старцу. Без сопровождающих, потому как к старцам такого уровня святости толпой не ходят. Напишешь об этом записку, что‑то типа это твой последний шанс, и сюда.
– К какому старцу? – не врубился Гоша.
– Ну у вас ведь там горы кругом, куда ни плюнь. Могут в них водиться старцы повышенной святости? Еще как могут, никто ж не проверял! Живет он себе, например, в пещере, проводя дни в посте, молитве и постижении дао, ну и решил вот для разнообразия цесаревича излечить.
– Насчет дао – это обязательно?
– Да хоть мяо, нам, старцам, всякие мелочи по фигу.
– Наверное, искать начнут…
– И пусть себе ищут хоть до посинения. Ты, когда вернешься, объяснишь, что горные старцы – они такие, хрен их найдешь без должного просветления в душе.
Так что при желании можно попросить Гошу – я думаю, не откажет наследник – объявить народу, что старец решил снизойти: мол, познакомьтесь. Но только не вдохновляет меня знание того, что там должно начаться через пять лет, а особенно через пятнадцать. Неплохо бы, конечно, в меру сил попытаться все насквозь изменить, однако, скорее всего, хрен что из этого выйдет – не политик я, сожрут. Или не сразу сожрут, дадут время адаптироваться? Можно эту функцию возложить на Гошу, а самому изредка подавать умные советы. Если он их будет слушать, особенно после пары‑тройки ляпов, а без них вряд ли выйдет. Так это и отсюда не хуже получится!
Можно плюнуть на возвышенные материи и просто помогать Гоше, когда попросит, потому как интересно, да и наверняка это хорошо отразится на кармане. Да, так и сделаю, но только после того, как Гоша задаст мне главный вопрос. Или ответит на мой, если не задаст. Что делать с Николаем? Про три революции Гоша уже много чего прочитал. Роль самодержца там, как правило, описывается ярко и выпукло. Ликвидацию с полным Гошиным алиби провести технически нетрудно – чего там, открыть портал да стрельнуть или бомбу бросить с надписью «Дорогому государю от благодарных левых эсеров». Прекрасно понимаю аргументы «за»: да как же, на кону жизнь миллионов, и все они должны умереть только оттого, что я не хочу сжечь пару патронов?! Может, оно и так, но не наверняка. А вдруг в результате вмешательства станет еще хуже?
Аргументы «против» тоже есть. Провернули мы, положим, это дело. И даже пусть Гоша окажется великим императором, при котором все подряд начнет процветать до дальше некуда, но ведь наверняка когда‑нибудь у него со мной возникнут разногласия. И вот он, отправивший на смерть любимого старшего брата, сколько миллисекунд он будет сомневаться насчет моей дальнейшей судьбы?
По аналогичной причине не вдохновила меня и мысль предоставить портал благодарному человечеству. Оно ведь в лице своих лучших представителей (всенародно избранных или не очень, неважно) мгновенно законопатит меня в самую хорошо охраняемую камеру, какую найдет, а потом наворотит такого, что я там сам удавлюсь.
Вопрос с клиникой для лечения Гоши решился за два дня. Через одного знакомого врача я вышел на спеца по туберкулезу, который уже представил меня главврачу платной клиники данного профиля, той, что недалеко от платформы Лось. Я выдал легенду. Мол, один мой друг, человек весьма состоятельный, хочет подлечить сына. Этот сын в молодости малость поехал крышей на каких‑то славянофильских идеях и ушел в народ, причем глубоко ушел, его долго искали. Когда наконец нашли, обнаружилось, что он где‑то подхватил ТБ. Лечить надо инкогнито, так как наличие такого сына мой приятель не афиширует. Потому и сам этим не занимается, попросил меня. Нужна отдельная палата, и чтобы персонал не обращал внимания на некоторые безобидные странности пациента. Разумеется, вопрос с деньгами даже не стоит: сколько надо, столько и будет, не стесняйтесь.
На следующий день Гоша на своем мотоуроде подъехал на знакомое нам обоим место, откуда был транспортирован в нашу Москву. Вид у него оказался – краше в гроб кладут. Похоже, в своем мире он и без аварии долго не протянул бы. Я отвез его на север Москвы и сдал медперсоналу.
– Случай очень запущенный, – сообщил мне врач, суя в карман очередную пачку денег, – но я думаю, все будет хорошо.
К вящему удивлению медиков, первичная фаза у Гоши закончилась через три недели. Мне‑то это было примерно понятно, его позапрошловековые бактерии, не успевшие привыкнуть к антибиотикам, даже от стрептомицина дохли как мухи, а их травили и более серьезными препаратами. Так что на днях Гоша отправляется домой. За время лежания в клинике он вполне освоился с ноутбуком и продуктивно набивал диск вытащенной из Инета информацией. Поначалу он пытался экономить место, но я, широко разводя руки, все‑таки сумел ему объяснить, что такое сто гигабайт. Предвидя, что у него возникнет масса вопросов, я заранее обновил в памяти устройство автомата Калашникова – и сел в лужу. Данный девайс его не заинтересовал. Он спросил только, как, с моей точки зрения, мосинка плохая винтовка или не очень, и, получив ответ «не идеал, конечно, но в общем весьма неплохо», переключился на более интересные вещи. Интересовали его возможные варианты решения земельной проблемы в основном. Кроме этого он много скачивал про флот (линкор «Ямато» его потряс). Но это не шло ни в какое сравнение с совершенно детским восторгом от авиации. На его счастье, про летающие машины я мог рассказать если и меньше, чем про двухколесные, то ненамного. Кабы не близорукость, то я бы, наверное, стал летчиком, а не инженером. В детстве летал на планере БРО‑11, потом построил самодельный самолет (по сути, тот же БРО с мотоциклетным мотором) и летал уже на нем. Да и сейчас в Серпуховском аэроклубе я не самый редкий гость. Узнав эти факты моей биографии, Гоша взял с меня обещание помочь ему с постройкой самолета в его мире, и, услышав «ты давай выздоравливай, а аэроплан мы потом с тобой за пару недель соорудим», еще полдня мне названивал, уточняя летные характеристики своего будущего чуда техники.
Пока Гоша лечился, я на остатки его средств прикупил еще один гараж, рядом со своим. Двери у него прочные, коробка кирпичная, разницу давлений между Москвой и Абастумани вполне выдержит. Это чтоб не устраивать при всяком открытии портала бардак в квартире, да и не очень там удобно, супруга хоть и живет сейчас отдельно (с дочерью, на предмет нянчить внука), но частенько там появляется.
Ну вот, блудный сын возвращается к себе на Кавказ. Лечение явно пошло ему на пользу, изможденность в облике пропала, лицо малость округлилось. Я привез его в гараж, он переоделся в свои шмотки, взял под мышку ноутбук и сказал, что он готов.
– Минутку… – Я открыл соседний гараж с моей мототехникой и подозвал его. – Ты, конечно, можешь вернуться на чем приехал, не нужен мне твой «Вернер». Но больно уж убогий это механизм, да и опасный. Если хочешь, вот тебе типа подарка, он помощнее малость, и ездить на нем не так страшно.
Я показал на стоящий у двери китайский мопед. Гоша сначала с восхищением его оглядел, но потом посмотрел в глубь гаража, сравнил со всей стоящей там техникой… Тут, пожалуй, я сделаю небольшое отступление. Кошка живет у меня уже десять лет. А до нее жил крыс. Умнейшее существо, жаль, что век у него такой короткий. Так вот, у нас с крысом была традиция – мы ужинали вместе. Ставилась тарелка мне и маленькое блюдечко крысу. Он важно взбирался на стол, подходил к своему блюдцу, потом к моей тарелке, сравнивал ассортимент… И как же он обижался, если у него в блюдце чего‑то по сравнению с моей тарелкой недоставало! Вот и Гоша сейчас выглядел как тот крыс.
– Ладно, ты сначала на этом научись нормально ездить, со скоростями разберись и сцеплением, а там и что помощнее тебе организуем, – утешил его я. – Ну что, двинули?
Мы с Гошей и мопедом перешли в соседний бокс, закрыли двери, открыли портал…
– Стой!
Что‑то было не так. Я всмотрелся в картину по другую сторону портала. Время суток в Гошином мире, по моим наблюдениям, часов на шесть опережало московское. У нас день, значит, там должен быть вечер, а виден явно полдень. И масло… Перед затаскиванием в портал из Гошиного пепелаца пролилось немного масла, вон как раз на тот камешек – и оно там до сих пор, как будто прошло пять минут, а не месяц.
– Ну‑ка посмотрим… – Я снял с руки часы, запомнил время и бросил в портал. – Закрываем и ждем десять минут.
Закрыли и подождали. Потом открыли. Я взял часы с кавказского гравия, посмотрел, положил на пол гаража.
– Все ясно, пошли.
Мы вышли сами и выкатили мопед на Зекарское шоссе.
– Что тебя так заинтересовало? – осведомился Гоша.
– Время. Когда мы оба в одном мире, время в другом, где ни одного из нас нет, стоит.
– То есть как? – Почему‑то Гошу это очень удивило. – Не может быть, чтобы время всей Земли зависело от меня!
– А чего тут такого? Ты, например, команду «Кру‑гом!» выполнять умеешь? И ничего, что при этом не только Земля, но и вся Солнечная система с остальной Вселенной до кучи вокруг тебя вертится?
– Но это же только кажется!
– Вовсе нет. Все зависит от того, что принять за начало координат. С временем тоже может быть аналогично, во всяком случае Эйнштейн так считал. Равномерно и прямолинейно оно течет только для наблюдателя внутри системы, а для внешнего скорость течения времени может быть любая, от нуля до бесконечности. А по отношению к тому миру, где нас нет, мы как раз внешние наблюдатели. В общем, почитай общую теорию относительности или лучше книжицу «Теория относительности для миллионов», там подобные вещи рассматриваются.
– Да? Чудны дела твои, Господи! Выходит, я вернулся в тот же миг, что и ушел. Но это значит, что история с горным старцем была придумана зря?
– Ну как же зря. Это, наоборот, старцу в плюс, что он тебя смог исцелить не за месяц, а мгновенно, да еще вдобавок успел твой мотоцикл кардинально усовершенствовать. Ты на себя посмотри и сравни с тем полутрупом, что приехал сюда пять минут назад по времени этого мира! Тебя и узнают небось не сразу.
Мы договорились о том, что надо организовать место для открытия портала у Гоши во дворце, он обещал подобрать подходящее помещение, чтобы избыточное давление при открытии не вышибало окна‑двери, ну и вообще чтоб этот процесс не вызывал излишнего ажиотажа. После чего я отправился к себе, а Гоша, еще пару раз напомнив про самолет, к себе.
Глава 3