А потом в кухню вошел его отец, с наполовину завязанным галстуком, его волосы были все еще влажными и зачесаны в прическу как у Кена, приятеля Барби, каждая обездвиженная прядь лежала строго на своем месте.
– …видеоконференция с моими клиентами и… Лирик! О, Боже, Лирик! – Когда отец бросился к его маме, Блэй посмотрел на открытую дверь, ведущую в гараж. Родители начали спорить, но он прервал их.
– Папа, порадуй меня и скажи, что твой автомобиль с полным приводом.
***
В это время в особняке Братства Куин занимался чем-то невообразимым: он собирал черную вещевую сумку, наполняя ее бутылочками, детскими смесями и дистиллированной водой. Памперсы. Слюнявчики. Деситин[81]. Погремушки и соски.
Конечно, удивляла не черная сумка; но, как правило, он набивал ее пистолетами «смит&вессон», глоками или береттами, чем-то с пулями и лазерным прицелом, а не памперсами и бутылочками.
Другая причина поражаться происходящему – у него в голове не укладывалось, что он собирал вещи, чтобы дети покинули дом. Без него.
Они были такими крохотными. И он на самом деле не хотел, чтобы эта женщина приближалась к ним.
Он отказывался называть Лейлу их «мамэн», даже в своих мыслях.
Но ничего не оставалось. Он поднялся в Святилище вместе с Амалией, Директрикс Избранных, и она провела его по пасторальному ландшафту, показала отражающий бассейн и храмы, спальные корпуса и личные покои Девы-Летописецы.
Где Лейла поселится с детьми.
Невозможно оспорить безопасность этого места. Ради всего святого, оно было более защищенным, чем этот особняк, и Амалия заверила его, что у детей не возникнет проблем с переходом на Другую Сторону.
А потом добила, заявив, что лично вернет его малышей, если Лейла заупрямится.
Он вскинул голову, услышав тихий стук в дверь спальни.
– Да?
Бэт вошла в комнату, и она выглядела не так враждебно. С другой стороны, Королева добилась своего.
– Похоже, ты уже все собрал.
Он посмотрел на сумку.
– Да.
Повисла длинная пауза.
– Куин. Все будет хорошо. Я горжусь тобой…
– Без обид, но ты имеешь возможность находится со своим сыном двадцать четыре часа в сутки… потому что человек, с которым ты завела ребенка, – не лжец и не предатель. Поэтому извини, если наши версии этого «хорошо» несколько расходятся. – Куин отошел от кровати. – Мне не разрешили получить своё «хорошо»… было бы «хорошо», если бы дети оставались в этой спальне, пока я сражаюсь на улицах. Мое «хорошо» не включает сражение с врагом и защиту расы в тот момент, когда моя голова занята одной мыслью – вернет ли Лейла моих детей, когда придет время. В моем «хорошо» этой женщине вообще запрещено подходить к моим детям. Мне ни к чему твое одобрение и твое фальшивое сочувствие. Мне нужно лишь одно – чтобы ты посидела с малышами, когда я свалю из дома.
Бэт скрестила руки на груди и медленно покачала головой.
– Что с тобой случилось?
Фраза была произнесена тихо и, очевидно, Бэт обращалась к себе.
– Серьезно? Ты на полном серьезе спрашиваешь об этом?
Куин отвернулся от нее и подошел к люлькам. Бросив взгляд на Лирик, он сосредоточился на Рэмпе, вставив ему в рот соску.
– Крепись там, приятель. – Куин пригладил темные волосики. – Увидимся через день. Ничего страшного, ведь правда?
Неправда.
Было охрененно сложно отвернуться. Грудь охватило пламя, которое добралось до самой ДНК… особенно когда он скользнул взглядом по Лирик. Он хотел подойти к ней, но не мог смотреть на это лицо.
Не мог видеть его сейчас.
И проходя мимо Бэт, он уперся взглядом прямо перед собой. Не доверял себе, чтобы открыть рот и попрощаться. Иначе обязательно разругается с Королевой, а от этого никому не станет легче.
Схватив оружие и кожаную куртку с кресла, Куин вышел в коридор и тихо закрыл за собой дверь. Он не знал, во сколько придет Лейла… после заката, это очевидно, но солнце давно село. Она должна появиться с минуты на минуту…
– Готов к собранию?
Он оглянулся. Зи выходил из своих комнат, и Брат был одет и собран для дежурства, обвесившись металлом, его желтый взгляд был прищуренным и острым.
Шрам на лице парня, протянувшийся через всю щеку к верхней губе, напомнил Куину о безобразной роже Кора.
– У нас собрание? – спросил Куин, выудив телефон из кожаной куртки.
Последний раз он проверял телефон с одной целью – узнать, не звонил ли Блэй, может он отправил сообщение. Фотографию. Гребаный смайлик.
Ничего. А на остальное ему было плевать.
О, вот так сюрприз. Рассылка по Братству, вызов в кабинет Рофа. Причем именно сейчас.
– Похоже на то, – пробормотал он, пряча телефон в куртке и следуя за Зи.
Они молчали по пути к кабинету, и Куин был только рад этому. И он зашел в кабинет, уткнувшись взглядом в пол, и прошел прямиком в дальний угол, в другой стороне от камина. Последнее, что ему нужно, – заново пережить колоссальный позор прошлой ночи. Все были в курсе и не постеснялись высказать свое мнение по этому поводу, когда он сидел за воротами в Гробнице.
Ничто не помешает им вынести его прегрешения на коллективный суд.
И все же, учиненная им стрельба-в-доме оставляла простор для обсуждений. Всегда можно перетереть все по новой, но другими словами.
Или, может, вариант номер три, который, на удачу, не имел к нему отношения.
Роф сидел за резным столом на троне, на котором много лет правил его отец. А Вишес стоял рядом с ним, в его руке дымилась самокрутка, ледяной взгляд бродил по собравшимся. Бутч устроился на диване с Рейджем, чахлый французский антиквариат был словно на последнем издыхании под тяжестью их веса. Зи и Фьюри стояли возле книжных полок. Рив тоже присутствовал.
Когда в кабинет зашел Джон Мэтью, парень осмотрелся и, заметив Куина, подошел к нему. Он ничего не показал, просто прислонился к стене спиной и затолкал руки в карманы штанов.
Куин посмотрел на друга.
– Сегодня ночью мы должны работать в паре.
Джон кивнул и вынул руки: «Вряд ли мы куда-то выйдем».
– Думаешь, они не пустят меня на поле?
«Нет, там буря. Выпало рекордное количество осадков. Невиданное для этого времени года».
Куин запрокинул голову, ударяясь макушкой о стену. Да он везунчик. Черта с два он сможет остаться в особняке, пока дети были где-то там с этой женщиной, Блэй с ним не разговаривал, а Братья все еще бесились из-за Кора и его побега из Гробницы.
На хрен все. Он не в тюрьме. Он не обязан…
– Покончим с этим, – сказал Роф со своего трона.
Куин скрестил руки на груди, приготовившись к очередному раунду хреновых новостей.
– Нам известно местоположение Кора, – заявил Король.– И он приведет ко мне Ублюдков.
Комната мгновенно наполнилась руганью и шумными возгласами, кто-то из Братьев затопал, кто-то вскочил на ноги… Куин тоже испытал шок. Мужчина опять попал в плен? Но ему бы сказали об этом…
Куин вспомнил бардак, который учинил в Гробнице, и решил… что нет, Братство по горло сыто его разборками с Кором.
– Он мой! – Тор перекричал поднявшийся шум. – Его убью я!
Это еще под вопросом, подумал Куин… но промолчал. Кто раньше встал, того и тапки.
Если он первым доберется до говнюка, то прирежет его и плевать на…
– Нет, не убьешь, – выдавил Роф. – Его никто не убьет.
Когда до присутствующих дошел смысл его слов, все замолкли, и Ви встал позади Тора так, будто приготовился скрутить Брата.
Стоп… что Роф сказал?
– Вы меня поняли? – требовательно спросил Король. – Его никто не смеет трогать.
А потом, чтобы довести сообщение до адресата, он посмотрел сперва на Тора… а потом на самого Куина.
Глава 33
В безопасном доме Братства, Кор стоял под душем, направив лицо к потоку воды, и с каждой минутой тело набиралось сил. Как только наступила ночь, он оставил Лейлу спящей в их кровати и поднялся в кухню, где нашел разнообразие калорий и употребил найденное. Ему было все равно, что сочетание продуктов не способствовало аппетиту: он запивал апельсиновым соком мятное мороженое с шоколадной крошкой, съел чили из банки без предварительного разогрева, буханку хлеба с пачкой масла – целиком, всю мясную и сырную нарезку, и обе пиццы из морозилки.
Которые все же пришлось засунуть в духовку, потому что замороженные было невозможно откусить.
Ему нужно было пополнить продовольственный запас, хотя он не представлял, как это сделает. Он никогда не обращался с деньгами его отряда, поэтому не имел доступа к банковским счетам или финансовым источникам. И он давно бросил воровство.
Их ресурсами всегда занимался Тро. Из всей Шайки у бывшего аристократа была самая подходящая физиономия для контактов с людьми…
Кор мгновенно почувствовал присутствие Лейлы, когда она появилась в открытом проеме в ванную, и когда он повернулся, чтобы взглянуть на нее, то чуть не рухнул на колени. Она была изумительно обнаженной, ее высокая грудь с розовыми сосками, прекрасные бедра, длинные ноги и идеальное лоно… все было открыто для него, лишь для его взгляда.
Член затвердел за одно мгновение.
Но он прикрылся от ее глаз. Несмотря на то, что они занимались любовью в течение дня, он прижал напряжённый член к животу, накрыв обеими руками.
Избранная бесшумно пересекла мраморный пол и открыла стеклянную дверь, присоединяясь к нему.
Ее взгляд опустился к его ладоням.
– Почему ты не показываешь мне себя?
Воистину, в течение ночи он не снимал одежду, лишь спуская штаны, чтобы войти в нее, натягивая их на бедра, когда он прижимал ее к себе после секса.
– Кор? – прошептала Лейла, пар клубился вокруг нее, а на коже поблескивали капельки влаги. – Почему ты не хочешь, чтобы я видела тебя?
Он покачал головой, предпочитая промолчать. Было сложно выразить словами, насколько это тяжело для него – чувствовать ее взгляд на своей плоти. Казалось, Лейлу никогда не волновало его уродство, она не обращала на дефект внимания и не считала Кора недостойным из-за этого… тем не менее, одежда была маской, которую он предпочитал носить в присутствии Лейлы. Когда он пытался отвратить ее от себя, все было иначе, ведь тогда он хотел оттолкнуть ее своим уродством, надеясь, что она отвернется и прекратит мучить их обоих. Но сейчас…
Всю жизнь его отвергали. И все это не имело бы значения, если бы она отступилась от него…
Лейла опустилась на колени с грацией лунного света, льющегося с небес на землю. Первым инстинктом стало желание помочь ей встать, ему претила сама мысль, что она стояла на жесткой плитке. И он собрался нагнуться, чтобы поднять ее, когда Лейла остановила его.
Подавшись к его ладоням.
Она вытянула язычок…
… и медленно облизала средний палец на его правой руке.
Ее язык был влажным, таким влажным и мягким, мягким как бархат. И Кор привалился к стенке душевой кабины.
Лейла посмотрела ему в глаза, повторив движение… а потом втянула его палец в рот. Кружа языком, таким горячим, как и ее лоно…
– Лейла… – взмолился Кор.
Один за другим, она облизала все его пальцы, ослабляя тем самым хватку на члене, лишая сил до такой степени, что его руки выпустили эрекцию не потому, что он приказал им, но потому что не было никакой возможности удержать их на месте.
Освобожденный, его член гордо выступил из бедер, от льющейся воды его плоть гордо блестела. Боги, он желал того, что она собиралась сделать, жаждал ощутить ее губы на головке, стволе, хотел, чтобы она вобрала его и…
– Дьявол, – выдохнул Кор, когда она взяла его в рот.
Она не смогла принять весь его размер. Лейла сосредоточилась на головке, поддразнивая его, отступая, потом снова вбирая в себя… и когда он решил, что сойдет с ума, она вытянула язык и обвела им вокруг головки, медленно, мучительно медленно. И все это время ее зеленые глаза были обращены к нему, вода лилась на нее, стекая с груди, падая на живот, исчезая в расщелине между ног.
Кор пытался ухватиться за что-нибудь, что угодно, чтобы удержаться на ногах, его рука скользнула по стеклу, но смогла упереться в мраморную стену.
– О, Лейла, Боже… – Кор закрыл глаза. – Это слишком…
Но она не остановилась. Она, наконец, вобрала его в себя целиком, должно быть, до самого горла.
Он должен это видеть. И когда он увидел, как широко раскрылись ее губы, обхватывая толстый ствол, то сразу кончил.
– Я… о, черт…
Он попытался оттолкнуть ее на случай, если она не понимала, что происходит, но Лейла не позволила. Она в нужном ритме вторила ему, принимая все его семя, ее руки скользнули между его ног и обхватили яички.
В итоге, Кор оказался на заднице. В прямом смысле.
Ноги предали его, и он оказался способен лишь на одно – не придавить Лейлу, рухнув сверху. Но она продолжила ублажать его, изменив позу, заставляя кончить во второй раз сразу вслед за первым. Кор широко раздвинул ноги, предоставляя ей место, его руки зарылись в ее влажные волосы, голова и шея оказались зажаты в тесном углу душевой.
Когда Лейла, наконец, остановилась, то поднялась и облизала губы. Он же мог лишь пытаться восстановить дыхание и смотреть на нее, голова склонилась вбок, руки обмякли, струи воды лились на него, словно он был камнем в лесу под теплым дождем.
– Я хочу сделать то же для тебя, – сказал он грудным голосом.
Лейла села на пятки и улыбнулась ему.
– Правда?
Он кивнул. Как полоумный.
– Воин, ты выглядишь обессиленным, – прошептала она. – Я измотала тебя?
Кор хотел возразить, но Лейла откинулась назад, спиной прислонившись к стенам в углу душевой, копируя его позу. Она смежила веки, подняла колени… и развела их в стороны, сражая его своим видом.
– Что ты хочешь сделать со мной? – протянула она. – Ты хочешь поцеловать меня сюда?
Она поднесла изящную ручку к своему горлу. Когда он кивнул, словно болванчик, она улыбнулась.
– Или сюда..?
Сейчас ее пальцы скользнули по ключице, и Кор снова кивнул.
– Может… здесь?
Лейла потерла сосок, и он стиснул зубы так сильно, что хрустнула челюсть.
– Здесь, воин? Ты бы поцеловал меня сюда.
Она поигралась с соском, ущипнула его, зашипев при этом, а потом растерла, словно успокаивая боль. Затем ее вторая рука спустилась по животу.
– А если… здесь? – прошептала женщина, поглаживая самую вершину своего лона.
Из него вырвалось рычание, и Кор выдохнул:
– Да. Именно здесь.
– Что бы ты сделал своим ртом? – Она обвела пальцем свою плоть. – Или… нет, ты бы использовал язык, ведь так, воин? Свой язык…
Лейла охнула, прикоснувшись к себе, наклонив голову, она не сводила с него глаз, очевидно, отдаваясь во власть ощущений.
– Ты бы прикоснулся своим языком вот здесь…
Кор бросился на нее, двигаясь так быстро, что даже не успел подумать об этом. И он был груб, оттолкнув ее руки с дороги, накрыв ее лоно своим ртом, взяв то, что он так жаждал, чем она дразнила его.
Сейчас именно она раскинула руки, пытаясь сохранить свою позу. Но ему было все равно. Он дернул Лейлу вниз, укладывая спиной на плитку, руками обхватил внутреннюю сторону ее бедер и распластал перед собой, словно бабочку, проникая в нее языком, поедая ее.
Она сильно кончила напротив его лица, до боли вцепившись руками в его волосы. Ему было плевать. Кор хотел одного – войти в нее, заставить выкрикивать его имя, отметить своими губами и языком.
И этого было мало.
Хотя ее тело пронзила волна удовольствия, грудь рванула вверх, плечи наоборот уперлись в плитку, а кожа в тусклом освещении блестела благодаря воде… ему было мало.
Кор забрался на нее и вошел до упора, впившись пальцами в ее бедренные косточки и удерживая таз на месте, вбиваясь в Лейлу. Ее груди покачивались из стороны в сторону, зубы стучали друг о друга, руки метались по сторонам. Но ее глаза пылали, когда животное внутри него подчиняло животное в ней.
В последнее мгновение он вышел, поднялся над Лейлой, загораживая плечами потоки воды. Обхватив эрекцию, с собой он был еще грубее, чем с ней, он судорожно сжимал член, провоцируя разрядку.
Покрывая Лейлу своим семенем.
Связанный мужчина метил ее, таков обычай, чтобы любой мужчина в ее присутствии понимал, что подходить к ней можно лишь на свой страх и риск.
Она принадлежала другому.
Не как собственность. Но как слишком большая драгоценность, чтобы другие осмелились играть с ней.
***
К тому времени, когда Кор кончил вслед за ней, струи воды, падавшие с потолка, начали терять свое тепло… и не то, чтобы Лейлу волновало это. Между ее ног расположился воин, и он делал то, что совершает мужчина, когда предъявляет права на свою женщину, им руководил древний инстинкт, привитый вампирам на генетическом уровне, дабы обеспечить выживание расы. Откровенно и так красиво, это был первобытный обычай и все же популярная практика в современном мире.
По крайней мере, в ее мире.
Когда он, наконец, рухнул на нее, Лейла обернула руки вокруг его широких плеч и закрыла глаза, улыбаясь.
– Я слишком тяжелый, – прошептал Кор, уткнувшись в ее шею.
Прежде чем Лейла успела остановить его, сказав, что ее не волнует боль в пояснице и возможные синяки, Кор поднял ее, держа на руках словно хрустальную.
Выйдя из душевой, он взял белое пушистое полотенце и завернул в него Лейлу. Затем достал еще одно и сначала стер влагу с ее лица, а потом зашел со спины и аккуратно выжал длинные волосы махровой тканью.
Все это время она наблюдала за ним в зеркало, запоминая каждую черточку на его лице, теле, влажные волосы, силу в нем. Его лицо было особенно дорогим для нее: свирепые черты и линии сейчас смягчились… и у Лейлы возникло ощущение, что Кор не хотел показывать ей свою уязвимость.
– Ночью ты будешь в безопасности? – спросил он низким голосом. – В том доме? И потом, в Святилище?
– Да. Обещаю тебе. Они не причинят мне вреда.
– А на Другую сторону никто не сможет проникнуть, верно? Никто до вас не доберется?
– Нет, только Избранные могут войти туда. Не знаю, как это работает, но так было испокон веков. Только мои сестры и Праймэйл могут приходить туда по своему желанию.
– Хорошо. Это хорошо.
– Куда ты отправишься?
Лейла ждала его ответа, а ее сердце забилось в груди при мысли, что он будет один в Колдвелле… и также потому, что она боялась, как пройдет эта ночь. Чем раньше он найдет своих воинов, тем скорее покинет ее.
Кор не ответил, и молчание между ними стало осязаемым.
– День я тоже проведу там, – сказала она, хотя уже сообщала ему о своих планах. – Но с приходом ночи я должна вернуться в этот дом.
– И я встречу тебя здесь.
Когда она облегченно выдохнула, Кор отложил полотенце и взял расческу. Начав с кончиков, он продолжил ухаживать за ее волосами, аккуратно распутывая узлы.
– Я буду скучать по тебе, – прошептала она его склоненной голове.
Казалось невероятным, что мужчина, ожесточенный в войне, мог ухаживать за ней подобным образом, расческа была такой маленькой в его руках, его плечи – широкими позади нее, а на жестком лице застыло доброе выражение.
– Это всего на одни сутки. – Кор перешел к ее макушке, очевидно, мужчина был заворожен тем, как черная щетина проходила сквозь золотые волосы. – Мы воссоединимся прежде, чем успеем осознать разлуку.
Лейла кивнула лишь потому, что ее эмоциональное равновесие было важно для него… и она хотела притвориться, что все в порядке. Но она думала не о расставании на эти сутки. О той разлуке, что будет на всю жизнь.
Закрыв глаза, она попыталась выбросить мысли из головы. Ее сердце только обрело покой. Незачем бежать навстречу печали.
– Я люблю тебя, – выдохнула она.
Кор застыл, его взгляд устремился к ее глазам в отражении.
– Что?
Она повернулась к нему и подняла глаза. Дражайшая Дева-Летописеца, она никогда не устанет от его лица, запаха, тела.
Поднявшись на цыпочки, она обхватила руками его шею и прижалась грудью к его груди, ощущая, как между бедер стягивается знакомый узел.
– Я люблю тебя, – повторила она.
Кор опустил веки и покачнулся.
Но потом он разжал ее руки и опустил их.
– Ш-ш… – Он поцеловал ее раз, второй. – Мне нужно уходить, и тебе тоже.
Глава 34
Стоя во французском кабинете Рофа и слушая несусветную хрень про Кора и его помилование, Тор сказал себе, что не станет устраивать сцен. Он сохранит невозмутимую, никаких-вопросов-шеф физиономию, будет кивать в нужных местах, может, пару раз пожмет плечами.
Словно решение Рофа отпустить на свободу отъявленного преступника после того, как засранец поцеловал его кольцо, – сущий пустяк. Никаких проблем. Каждый день с таким сталкиваемся.
О, и да, разумеется, собрать Шайку Ублюдков с той же целью – абсолютно здравая мысль. Да, по отдельности, ведь это существенно снижает все риски.
Ведь Кор и его парни не устроят организованное нападение.
Что вы. Зачем им это? Незачем.
– … все, я подчеркиваю, абсолютно все, – Роф снова повернулся к Тору, а затем посмотрел на Куина. – Все должны поддержать мое решение. После присяги Ублюдки свалят в Старый Свет, и мы, наконец, закроем эту тему.
На самом деле, думал Тор, наверное, ему стоит засунуть в рот дуло пистолета. Прямо сейчас. Более эффективно, чем ждать, когда мозг взорвется из-за решения Короля, на котором красными буквами написано «ТУПАЯ ЗАТЕЯ».
Когда Роф замолк, в комнате повисла тишина… указывающая на то, что кое-кто из них уперся рогом… и Тор посмотрел на Куина. Брат уткнулся взглядом в пол так, будто изучал прочность полов под своими ботинками.
Тор посмотрел на Рофа. Король был чертовски серьезно настроен относительно своего бестолкового плана, его подбородок был напряжен, а вокруг витала аура «не суйся – убью».
И да, хотя остальным братьям не пришлось по нраву его решение, они выполнят приказ, не потому, что были слабаками, а потому что понимали, что Роф не отступит … и они серьезно относились к своим обязанностям личной стражи Короля.
Поэтому они из кожи вон вылезут, чтобы сохранить ему жизнь.
Даже когда он направится в убежище, ожидая, что Шайка Ублюдков падет перед ним на одно колено, как толпа пресловутых человеческих женихов с предложением руки и сердца.
Проблема в том, что клятва бесчестного человека не стоит и гроша.
– Хорошо, – пробормотал Роф. – Я рад, что вы поддерживаете меня в этом вопросе.
Кто-то из Братьев кашлянул, кто-то – шаркнул ногами. Вишес снова закурил, а Бутч достал огромное распятье, потирая символ веры большим и указательным пальцами. Словно мысленно молился.
Умный парень.
А потом, как ни в чем не бывало, Роф переключился на обсуждение банальностей, вроде графика дежурств, даты следующей поставки оружия, а также успехов по части учебной программы.
– Сейчас о снежной буре. – Роф покачал головой. – На улице просто ад. Эту ночь отменяем. Из-за снегопада отменили занятия и все такое.
Раздался согласный хор. А потом пришло время расходиться.
Тор хотел первым покинуть кабинет, гнев душил его, но он сдержался, затесавшись в середине процессии, как всегда. Он молчал, потому что не доверял себе в достаточной степени, чтобы открыть рот, но сделал вид, что ему не наплевать на дальнейшие планы своих братьев.
Турнир в бильярд. Покер. Выпивка. Вся вкусовая линейка мороженого «MYO».
Последнее заказал Рейдж.
Тор ждал… и дождался.
Куин вышел из кабинета последним, и парень выглядел как профессиональный рестлер в поисках ринга. И Тор, встав рядом с ним, шагнул перед парнем так, чтобы они столкнулись плечами.
Когда Куин поднял взгляд, Тор жестко посмотрел в его разноцветные глаза. А потом тихо сказал:
– В гараже. Через десять минут.
Куин удивленно вскинул брови. Но парень быстро оправился.
Едва заметно кивнул.
А потом они пошли разными дорогами.
***
А ниже по коридору от всеобщей «радости», накрывшей кабинет Рофа, Трэз очнулся в своей спальне и по опыту знал, что не стоило совершать резких движений или обнадеживать себя тем, что буря в желудке стихла. Настоящая проверка будет, когда он попытается сесть, а проведя двенадцать часов в полуобморочном состоянии и чувствуя себя как сбитое фурой животное, он не торопился испытать судьбу и перейти в вертикальную плоскость.
Но нельзя же оставаться в кровати вечно.
Медленно оторвав торс от матраса, он пытался не обращать внимания на реакцию тела и головы. Гадать на кофейной гуще о том, как все…
– Твою мать!
Трэз отшатнулся так резко, что ударился затылком об изголовье, благодаря чему во всех красках вспомнил, как именно провел этот день.
Кто-то сидел в его комнате, в кресле…
– Прикалываешься, что ли? – Выругавшись под нос, он потер затылок. – Серьезно? Нет, ты, блин, издеваешься надо мной?
Напротив него, словно отстойное пугало, расположились набитые одному Богу известно чем голубые джинсы, та футболка с концерта Нирваны, фланелевая хрень и найки. Голова «Лэсситера» была сделана из нейлонового мешка для картошки, черные и желтые волосы – высокие носки до колена, наверняка позаимствованных у Бутча, и пучки от швабры, крепившиеся на английские булавки.
А на шее? Написанная от руки табличка «Здесь был босс».
– Ублюдок.
Скинув ноги с кровати, Трэз дал сердцу возможность установить ритм ниже двухсот ударов в минуту, а потом пришло время для ванных процедур. Хорошие новости – мигрень осталась позади, молоточек у правого виска исчез, а желудок рычал, требуя еды.
Приняв душ, побрившись и нацепив свежую одежду, Трэз приготовился к выполнению своих обязанностей: то есть отправиться в «тЕнИ», проверить что-как.
Вместо этого он достал телефон и набрал брата. айЭм ответил после первого гудка.
– Как самочувствие? – спросил парень.
– Живой.
– Это хорошо.
– Ну и?
– «Ну и» что?
Когда Трэз не стал пояснять очевидное, айЭм выдохнул череду матов на букву «Б».
– Трэз, серьезно, забудь об этом.
– Ни за что. Ты наймешь эту женщину? Будь так добр.
Повисла долгая пауза… во время которой айЭм, должно быть, надеялся вопреки всякой логике, что Трэз прозреет. Но ему было плевать. Он готов ждать до посинения и собирался настоять на своем. Тэрэза получит место в «Сале».
– Ладно, – взбесился айЭм. – Я дам ей работу. Теперь счастлив?
Нет, ни капли.
– Да. Спасибо, дружище. Ты правильно поступаешь.
– Считаешь? Я вот сомневаюсь, что поощряя твое общение с этой женщиной, помогу кому-то из нас.
Трэз закрыл глаза, вспоминая губы Тэрэзы, ее вкус, запах, который пронесся по холодному воздуху до его носа… проникая в душу.
Приступ тошноты быстро прочистил его мысли.
– Со мной все будет в порядке. Я не потревожу ее.
– Ага. Верю.
Закончив разговор, Трэз уставился на чучело ангела в углу спальни.
– Лэсситер, – сказал он вслух и громко. – Брось, я знаю, ты где-то рядом.
Он ждал, что ангел появится в дверях. Выскочит из гардеробной. Выползет из-под кровати. Парень всегда был поблизости, хочешь ты этого или нет.
Он просидел впустую, чего и следовало ожидать. Десять минут и фиг-вам-а-не-ангел спустя, казалось логичным, что впервые в жизни, когда он хотел видеть ангела, ублюдок решил поиграть в прятки.
Накинув чистый пиджак, Трэз вышел из комнаты и снова достал телефон, направляясь к главной лестнице. Спускаясь на первый этаж, он набрал сообщение Хекс и удивился, когда мгновенно пришел ответ. Обычно в это время она пересчитывала алкоголь…
А. Точно. Снежная буря, клуб закрыт, на улицах ни души.
Спустившись в фойе, он пересек мозаичное изображение яблони в полном цвету, нацелившись на бильярдную… где собралось три четверти Братства, парни расхаживали с киями и алкоголем.
К нему подошел Бутч, и бывший коп выглядел на все сто, как и всегда.
– Присоединишься к нам? Пить будешь?
Прежде чем он успел ответить, из-за бара вышла Хекс.
– Да, я решила не открывать клуб. Вышибалы звонили, сказали, что по городу не проехать, у барменов та же беда. Девочек нет. Пришла только партия алкоголя, а еще ди-джей, и то потому, что парень перебрал вчера и заночевал в подсобке.
Трэз бросил Бутчу «нет, спасибо», а потом повернулся к Хекс.
– Не помню, чтобы мы хоть раз закрывались в ночь четверга.
– Все когда-то бывает впервые, причем в самый неожиданный момент.
– Снегопад настолько сильный?
– Сам убедись.
Она кивнула на одно из восьми окон от пола до потолка, и Трэз воспользовался возможностью отвязаться от разговора и начать с этого свое исчезновение – сначала из этого комнаты, потом – из особняка. Не то, чтобы он не любил Братьев. Просто в его сверхчувствительном состоянии после мигрени, микс смеха, болтовни, стука бильярдных шаров, Джи Коула[82] и Кендрика Ламара[83] – чересчур для него.
Выбрав ближайшее к арочному проему окно, он отодвинул штору и посмотрел на двор… точнее на то, что было видно. Снег сыпал с такой интенсивностью, что почти ничего не было видно за пределами двух футов от особняка, и, очевидно, он шел в таком темпе уже давно. В свете уличных ламп казалось, что на двор накинули огромный тяжелый брезент, очертания крыши Ямы, величественные сосны на горе, автомобили, припаркованные по ту сторону от фонтана, были покрыты футом того, что сыпалось с неба…