Париж, 1908 год
После появления Маргареты на венской сцене я на какое‑то время потерял ее из виду. Помню только, что газеты писали о «войне трико», развернувшейся в столице Австро‑Венгрии на радость обывателям.
История вкратце такова: когда Мата Хари появилась на родине Штрауса, там уже гастролировали выступающая полуголой Айседора Дункан и еще какая‑то дамочка, костюм которой состоял из золотых украшений. Непривычные к подобным зрелищам австрийцы только руками разводили, пытаясь понять, что происходит в их благовоспитанном отечестве. Некоторые, особо консервативные, критики предлагали прекратить растлевать население и выставить танцовщиц из города.
И вот в такой обстановке на сцене оперного театра появилась таинственная исполнительница индийских храмовых танцев, сбрасывающая перед статуей бога все свои покровы до последней нитки. Не знаю, чем проняла венцев Маргарета, но только спустя некоторое время австрийцы уже визжали от восторга и заваливали прекрасную «девадаси» букетами цветов и ценными подарками. Дункан быстро собрала манатки и отбыла в направлении Санкт‑Петербурга. Куда делась вторая красотка – некая Мод Аллан – сказать не могу, но доподлинно известно, что скоро в Вене осталась только одна исполнительница смелых танцев. И это была Мата Хари.
Какое‑то время она еще встречалась со своим немцем и даже съездила с ним в небольшое путешествие, но отношения становились все хуже и хуже, и парочка разошлась, если не ошибаюсь, в конце 1907 года.
Теперь Маргарете ничто не мешало вернуться в Париж, и она появилась там в самом начале 1908 года. Поселившись в отеле «Мёрис», она быстро разобралась в обстановке и начала возвращать утерянные позиции в сердцах непостоянных французов, успевших слегка подзабыть свою богиню. Ситуация осложнялась тем, что природа, как известно, не терпит пустоты. Как только родоначальница стриптиза отбыла покорять Европу, на ее место хлынула толпа девиц, лихо отплясывающих на сцене без существенных предметов туалета, а то и просто нагишом. Маргарета была в ярости и пыталась восстановить свою «первородность», но джинна уже нельзя было загнать назад в бутылку. Оставалось только смириться с имеющимся положением вещей.
|
|
Я же упорно поднимался вверх по служебной лестнице, мечтая о том дне, когда смогу стать с Мата Хари на одну ступеньку социальной лестницы. Обстановка в Европе была такова, что при наличии мозгов и гибких моральных принципов можно было легко сделать карьеру. В конторах типа моей чем хуже ситуация в стране, тем больше возможностей выдвинуться на первые роли.
Судьба всей Европы зависела в тот момент от дружеских чувств, обид и амбиций трех кузенов: английского короля Георга, русского царя Николая и немецкого кайзера Вильгельма.
В середине 1907 года Англия, Испания и Франция подписали договор о поддержании сложившего статус‑кво в Гибралтарском проливе, чем разобидели немцев. А спустя несколько месяцев русские и англичане полюбовно поделили сферы влияния в Азии, чем окончательно вывели из себя истеричного Вильгельма, которому везде мерещились заговоры.
В результате всей этой возни в Европе сложились два мощных военных союза: Тройственный – Германия, Австро‑Венгрия и Италия, с одной стороны, и Великобритания, Франция и Россия – с другой. Особо чувствительные носы уже чуяли в воздухе запах пороха, хотя кузены еще продолжали, улыбаясь, картинно пожимать друг другу руки.
|
|
До начала войны оставалось пять лет.
– Как мне надоели эти голые дамочки! – Маргарета отшвырнула «Жюрналь Амюзан» и сердито посмотрела на заметно постаревшего Гиме. – Придется оставить сцену. Меня не было каких‑то два года – и вот полюбуйтесь! Куда не кинешь взгляд – девадаси, баядерки, скифянки и прочие самозванки. Это же сплошная халтура! Чтобы исполнять восточные танцы, надо, как я, родиться на Яве и учиться в индийских храмах!
Давний друг Мата Хари молча поднял газету и сочувственно посмотрел на возмущенную женщину. Похоже, Маргарета запамятовала, что именно он создал загадочную танцовщицу с Востока по имени «Око дня» и знает ее реальную биографию как собственную квартиру. Или она настолько привыкла к надетой маске, что сама поверила в рассказываемые журналистам сказки?
– Что ты молчишь, Эмиль?
– А что ты от меня хочешь? Чтобы я превратился в Джека Потрошителя и бегал по ночам за твоими конкурентками с окровавленным кухонным ножом? Благодарю покорно, но прошу уволить от этого дела. Ваш покорный слуга слишком стар для таких игрищ.
– Перестань нести чушь! Я сегодня не в настроении слушать твои шуточки!.. Эмиль, Эмиль… Ты всегда был такой странный… В начале нашего знакомства я вообще была уверена, что ты гомосексуалист.
Гиме в изумлении округлил глаза, пораженный таким заявлением.
– С чего ты взяла?
– Ну‑у, ты не обращал на меня как на женщину никакого внимания.
|
|
– И все?
– А тебе этого мало? Я изо всех сил строила тебе глазки, а ты…
Гиме, успокаиваясь, глубоко вздохнул и в недоумении развел руки с синими прожилками вздувшихся вен.
– Я любил свою жену и сейчас люблю. А ты, между прочим, за все время нашего знакомства ни разу не поинтересовалась моим семейным положением… И потом, мне уже за шестьдесят. На адюльтер уже не тянет. Но если тебе так важно переспать со мной, то давай попробуем. У меня есть еще пятнадцать минут.
Маргарета оскорбленно вспыхнула и чуть не запустила в Гиме диванной подушкой, на которой красовался вышитый шелком пион.
– Иди к дьяволу!
Бесшумно появилась Анна, неся поднос, на котором красовались фарфоровый кофейник, пара миниатюрных чашечек, молочник и полная сладостей серебряная конфетница. Пока камеристка накрывала маленький резной столик, притулившийся около дивана, ее хозяйка молчала, понемногу успокаиваясь от пережитого приступа злости на весь белый свет. Спустя какое‑то время Маргарета вспомнила, что не одна в комнате и, кивком головы отпустив Анну, указала Гиме на стоящий рядом стул, приглашая выпить кофе.
– Послушай, Эмиль, мы с тобой знаем друг друга сто лет. Скажи, что не так? У меня полно денег, газеты поют Мата Хари хвалу так громко, что слышно даже в Австралии, мужчины ковриками валяются под ногами, все, что я делаю, гениально… И при этом мне почему‑то ужасно тоскливо. Хочется все бросить и сбежать высоко в горы, в какое‑нибудь маленькое шале. Может, мне в монахини податься? Тихая жизнь на всем готовом…
Привыкший к бредовым идеям, приходящим в голову приятельнице с пугающей регулярностью, Гиме только махнул рукой, прочертив в воздухе дугу кончиком зажатой между пальцами сигары.
– Не глупи! Тебя не возьмет ни один уважающий себя монастырь. Разве только настоятельница в детстве увлекалась историей про кающуюся Магдалину.
В комнате повисла тишина. Расстроенная Маргарета нервно курила, пуская дым в потолок. Где‑то в глубине дома зазвонили часы, отмеряя время. Им ответили куранты в прихожей. Гиме подошел к окну и, отодвинув штору, выглянул на улицу.
– Посмотри, какая красота! А ты ищешь, куда бы спрятаться. Поверь, дорогая, от себя не убежишь!
Внезапно женщине пришла в голову какая‑то мысль и, резко остановившись, она вдруг подбежала к Гиме и обвила руками его шею, прижавшись лбом к его груди.
– Эмиль, милый, давай сбежим отсюда ко мне на родину.
– В Голландию? – оторопел француз. – Что я там буду делать?
– Дурачок! В Индию, конечно. Ты там будешь собирать коллекцию древностей, а я танцевать при свете звезд. Я так устала от всей этой суеты! Мне холодно…
Гость только тяжело вздохнул и, аккуратно оторвав от себя расстроенную женщину, взял мягкие ладони в руки и тихо поцеловал.
– Грета, дорогая, в Индии нам делать совершенно нечего. И ты опять забыла про мою жену. Боюсь, она не придет в восторг, если мы с тобой укатим не берега Ганга… Знаешь, у меня возникла менее оглушительная идея. Я знаю одну владелицу небольшого замка в Эвре. Если хочешь, я поговорю с ней. У графини финансовые затруднения, и, думаю, она с удовольствием сдаст его тебе на длительный срок за вполне разумную плату. Как ты на это смотришь?
Маргарета от радости снова кинулась Гиме на шею, целуя в щеки.
– Эмиль! Это чудесная идея! Я буду хозяйкой замка, словно средневековая принцесса!
Подобрав юбку серого домашнего платья, украшенного букетиком душистого горошка, она присела в поклоне перед воображаемым королем. Но прагматичный друг посчитал нужным несколько охладить ее пыл.
– Поверь, Грета, там все не так чудесно, как кажется на первый взгляд. Каменные хоромы невозможно хорошо протопить. Отсутствует не только горячая вода, но и водопровод вообще. Вопрос с канализацией тоже не до конца решен. Это тебе не парижский салон, а цитадель на случай нападения варваров. Понимаешь разницу?
Маргарета только пренебрежительно фыркнула и засмеялась, покачав головой.
– Пожил бы ты с мое на Яве! У меня там тоже ничего не было. Я бы сказала, что там все было гораздо хуже: не было ни воды (кроме сезона дождей, конечно, – тогда ее было с избытком!), ни канализации, кругом бегала всякая нечисть типа скорпионов, а слуги ждали момента, чтобы всадить тебе нож в спину! – Она вспомнила сына, извивающегося в агонии, чуть запнулась, но тут же весело поинтересовалась: – И когда я узнаю о результатах твоих переговоров?
Взвешивая все «за» и «против», Гиме сел за стол, налил себе полуостывший кофе и, неторопливо поднеся чашечку в губам, попробовал напиток.
– Пожалуй, будет лучше, если ты сама поговоришь с ней об аренде. Графине будет труднее тебе отказать, глядя в глаза. Завтра у де Гишей состоится бал по случаю какого‑то там «летия» женитьбы Армана на дочери графини Греффюль (помнишь ипподром?). Моя супруга приболела и не пойдет, так что, если хочешь, составь мне компанию. Графиня де ла Тэйль‑Тетренвилль наверняка тоже там будет. Я вас познакомлю. Насколько я знаю, она твоя поклонница.
Подойдя сзади к стулу, на котором сидел Гиме, Маргарета положила руки ему на плечи и легко коснулась губами поредевших на темени волос.
– Я тебя обожаю! Если мне удастся завтра очаровать графиню и заполучить на пару месяцев ее замок, то ты там будешь самым желанным гостем.
Не оборачиваясь, он похлопал ее по руке, лежащей на его левом плече.
– Не грусти, девадаси из Леувардена, дай бог, чтобы скука была самой большой твоей бедой.
Когда на следующий день они появились в особняке де Гишей, праздник был уже в разгаре. В опоздании была виновата, разумеется, Маргарета, которая никак не могла выбрать платье, соответствующее предмету бала и ее настроению. В конце концов она надела фиолетовый с золотом портновский шедевр. Давно уже канули в Лету первые балы, перед которыми она не спала ночами, обдумывая свой туалет. Сейчас она стала относиться к светским раутам существенно спокойнее, но де Гиши – это не какие‑нибудь банкиры, только недавно принятые в приличное общество. Де Гиши – это история Франции, и с этим приходилось считаться.
Извинившись перед спутницей, Гиме оставил ее в обществе незнакомых Маргарете старух, а сам отправился разыскивать графиню. Одним ухом прислушиваясь к светской болтовне осколков старой аристократии, чуть‑чуть не заставших Наполеона, она разглядывала гостей, ища знакомые лица, но, как назло, никого не было, и Маргарета отчаянно скучала.
– Неужели вы – таинственная баядерка, явившаяся к нам из джунглей Индостана? – раздался над ухом незнакомый мужской голос, и она резко обернулась, чтобы посмотреть на человека, нарушившего ее покой. – К сожалению, здесь нет никого, кто бы мог меня представить, поэтому разрешите представиться самому. Феликс Ксавье Руссо, банкир, к вашим услугам!
Надо же, какое совпадение! Она как раз думала о финансовых дельцах, причем далеко не в лестных выражениях! Маргарета хотела отделаться дежурной улыбкой, но ей было так одиноко, а незнакомец заглядывал в глаза с таким веселым выражением лица, что она неожиданно для себя почувствовала симпатию к навязчивому брюнету. Не такой красавец, как Киперт, но тоже очень мил.
– Добрый день, месье Руссо. Вы угадали, я действительно Мата Хари. А как вы…
– Я не раз видел вас на сцене. Вы – само совершенство!
Если бы кто‑нибудь другой сказал ей этот комплимент, она бы решила, что человек зануден до умопомрачения, но в устах банкира затасканная любезность звучала даже приятно. Маргарета одарила месье Руссо лучезарной улыбкой, отработанной на многих мотыльках, летевших на огонь ее обаяния.
– Вы очень любезны. Но, видите ли, совершенство недостижимо, а значит, то, что вы сказали – маленькая ложь. Как нехорошо начинать знакомство с обмана!
– Простите, мадам, но ложь – часть моей профессии, так же как и вашей. Вы рассказываете сказки на сцене, а я – в кабинете. И вам, и мне за них платят деньги. Так что, как видите, у нас много общего.
Услышав шокирующее заявление, Мата громко расхохоталась, чем вызвала возмущенное перешептывание затянутых в корсеты старух.
– Надо же, такое сравнение мне не приходило в голову! А ведь вы правы! Вам говорили, что вы интересный собеседник?
– О, мадам, похоже, что мы оба не сильны в комплиментах. Ваша похвала по оригинальности, вернее, ее отсутствию, не уступает моей. Могу я предложить вам шампанское? Когда я увидел вас в толпе, то решил, что мы непременно должны выпить шампанского, и прихватил с собой два бокала.
Он протянул ей один из двух запотевших фужеров, которые до этого прятал за спиной. В хрустале плескалась золотистая влага, сквозь которую поднимались вверх тонкие цепочки пузырьков. Она взяла один из них.
– За любовь!
Мужчина чуть приподнял свой бокал, но Маргарета отрицательно покачала головой.
– Вам не кажется, что вы слишком торопливы?
– Возможно, мадам. Но жизнь слишком коротка, а нам надо столько всего рассказать друг другу. Конечно, если бы нам было по двадцать лет, то, возможно, я бы подождал до вальса, на который собираюсь вас пригласить.
– Вы невозможны! Вашу грубость извиняет только предусмотрительность, с которой вы принесли этот божественный напиток. Что‑то мне говорит, что это отнюдь не экспромт, а часть стратегии, отработанной на многих несчастных.
– И что с того? – неподдельно изумился ловелас. – Вы тоже не раз репетируете танец, прежде чем показываете его зрителям. Только не говорите, что вам было бы приятнее, если бы я стоял рядом с вами, не зная куда деть руки и нес полную чушь о звездах или, того хуже, мычал что‑то нечленораздельное?
– Не скажу! – Маргарета никак не могла решить, как правильнее поступить – продолжить опасную болтовню или вовремя дать отбой. Но месье Руссо был так очарователен, а ей уже, как правильно заметил этот грубиян, не двадцать лет…
– Позвольте, мадам! – Он забрал у нее пустой фужер. Подозвав кивком головы официанта, он поставил ненужный хрусталь на поднос и, встав перед Маргаретой, протянул ей руку, приглашая на танец.
– Вальс! Вы мне обещали.
– Я?! Когда?
– В моем сне. Время бежит, мадам. Кто знает, что произойдет, когда пробьет полночь? Не надо терять времени. Ну же, Мата Хари! Ни за что не поверю, что вы боитесь пройти со мной тур вальса. Я вам противен?
– Нет.
– Тогда пойдемте, время не ждет! Мы и так потеряли пятнадцать секунд неземного блаженства. Я банкир, и не могу быть столь расточительным. Вы разоряете меня, мадам.
Маргарета поняла, что сопротивление бесполезно. Внезапно на нее накатила волна юношеского задора и, выбросив из головы все сомнения, она подала ему руку.
Ах, как же был прекрасен этот вечер! Она плыла по залу в крепких мужских руках, слушала болтовню Феликса и чувствовала, как волшебная дудочка Гамельнского крысолова уже захватила ее душу и ведет куда‑то в таинственную даль.
Когда наконец они вернулись в свой уголок к старушкам, то обнаружили, что их уже ждут. Рядом с Гиме стояла симпатичная невысокая женщина, одетая в черное платье. Ее шею обнимало старинное рубиновое колье. Подождав, когда пара подойдет поближе, Гиме собрался представить Мата Хари даме в черном, но его опередил Руссо. Просияв, точно новенький луидор, он в восторге протянул к ней руки.
– Графиня! Как я счастлив вас видеть!
Гиме и его протеже удивленно воззрились на даму, глаза которой, в свою очередь, с удивлением перебегали с одного лица на другое.
– Вы знакомы?
– Кто же не знает очаровательную графиню де ла Тэйль‑Тетренвилль, – склонился в шутливом поклоне Руссо.
Но графиня не приняла его веселый тон. На ее лице появилось недоуменное выражение, а между бровями пролегла тоненькая морщинка.
– Извините, Эмиль, но, получается, мадам Мата Хари уже в курсе?
– В курсе чего? – поинтересовалась Маргарета, не успевшая отдышаться после танцев.
– Графиня де ла Тэйль‑Тетренвилль хочет сказать, – вступил в разговор Гиме, – что ты уже знаешь о ситуации с «Шато де ла Дорее».
– Откуда? – странный разговор начинал ее злить. – Эмиль, вы можете мне все внятно объяснить? Простите, графиня, но я ничего не понимаю.
– Дело в том, что, как выяснилось, танцевавший вместе с вами месье Руссо уже успел снять замок графини.
– Ах, вот вы о чем! – обрадовался графский арендатор, начавший наконец понимать, о чем говорят его новые знакомцы. – Мадам хотела снять замок, а я успел его перехватить… Но дело не стоит и выеденного яйца: я буду счастлив предоставить Мата Хари любую часть дома на любой срок. Безвозмездно, разумеется. Для меня будет большой честью и с ни чем не сравнимым удовольствием принять ее в шато. Поверьте, мадам, вам там будет хорошо и покойно. Я появляюсь в замке только по выходным, а в остальное время замок будет полностью в вашем распоряжении. Прислуги, правда, немного, но те люди, что трудятся в замке, очень исполнительны и доброжелательны. Вам там понравится, мадам.
Все выжидательно посмотрели на расстроенную Маргарету.
Надо же, как все нескладно получилось! Она чувствовала, что попала в глупейшее положение, из которого трудно найти достойный выход. Хорошо хоть ее старый друг сообразил прийти на помощь.
– Мне кажется, что теперь не время обсуждать серьезные вопросы. Это все‑таки праздник, так давайте веселиться, а судьбоносные решения отложим до завтра. Прошу прощения, но я хотел представить Мата Хари хозяевам бала, так что, месье Руссо, я вынужден ее у вас похитить.
– О, мадам, – состроил печальную гримасу француз, – мое сердце разбито! Я подчиняюсь тирании господина Гиме с печалью в сердце. Впрочем, надеюсь, что наша очаровательная девадаси останется послушать выступление моего сына? Мальчик так готовился к сегодняшнему вечеру. Если вы любите, пусть не меня, а Моцарта, послушайте, пожалуйста, Жано. Он будет счастлив сыграть для вас.
– С удовольствием выполню вашу просьбу, – улыбнулась Маргарета, смеясь в душе над печальной физиономией нового поклонника. – А теперь прошу меня простить, но я вынуждена вас покинуть. Графиня, счастлива была познакомиться с вами.
– Взаимно, дорогая Мата Хари. Надеюсь, вы согласитесь выступить у меня в салоне? В конце месяца у меня соберется небольшое, но изысканное общество, и я была бы признательна, если бы вы нашли время продемонстрировать нам свое искусство.
– Непременно, мадам, если вы сообщите, когда состоится прием, при условии, конечно, что вечер уже не будет занят. А теперь прошу простить великодушно, но мне пора.
Она взяла Гиме под руку, и странная парочка быстро затерялась среди гостей. Внезапно Маргарета почувствовала страшную усталость. Ее начала раздражать громкая музыка, множество народа и необходимость на каждом шагу раскланиваться с многочисленными почитателями ее таланта, которые так и норовили завязать пустой разговор о погоде, ее таланте и чудесном празднике, которые устроили Элен и Арман.
– Следующему олуху, который привяжется ко мне, я вцеплюсь в глотку, – процедила вполголоса «ослепительная девадаси», продолжая мило улыбаться окружающим.
– Только не этому человеку, Грета, – взмолился Гиме, указывая движением бровей на незнакомца, не сводившего с нее глаз. – Я уже давно обещал представить его тебе, правда, случай все никак не подворачивался.
Действительно, от небольшой кучки гостей, столпившейся вокруг графини Греффюль, к ним направился худощавый мужчина, чьи проницательные темные глаза странно контрастировали с пухлыми губами сластолюбца и тонко вырезанными ноздрями фанатика. Подойдя к ним, он поклонился Маргарете, не отрывая взгляда от ее лица.
– Дорогая, позволь тебе представить моего друга – месье Пьера Ленуара.
– Давно мечтал познакомиться с Мата Хари, – мягко проговорил мужчина, прикасаясь губами к ее затянутой в перчатку руке. – Могу ли я рассчитывать на тур вальса?
– Но…
– Извини, Пьер, нас ждет Арман. Но Мата Хари не собирается покидать праздник, и у вас еще будет время пообщаться, – чуть торопливее, чем нужно, проговорил Гиме, незаметно сжимая локоть своей спутницы.
– Буду рад поговорить с вами позже, если, конечно, мое общество покажется вам интересным, мадам.
Маргарета вымученно улыбнулась, мечтая в душе, чтобы новый знакомец катился к дьяволу.
– Друзья месье Гиме всегда встретят в моем лице самое теплое отношение, месье…
– Ленуар.
– … месье Ленуар. А теперь прошу меня простить.
Отойдя немного в сторону, она обрушилась на бедного Гиме.
– Какого черта ты подсовываешь мне каких‑то типов? Я про него первый раз слышу.
Тот покаянно опустил седую голову.
– Честно говоря, у нас с ним шапочное знакомство. Будь с ним поаккуратнее, Грета. Говорят, что он служит в «Бассейне», а с контрразведчиками лучше быть в дружбе. Мне рассказывал один знакомый, что этот Ленуар делает головокружительную карьеру. По‑моему, он влюблен в тебя до умопомрачения.
– Ах, перестань! – отмахнулась красавица, рассеянно глядя по сторонам. – Рыцарь плаща и кинжала… Это так интересно. Обязательно приглашу его к себе на чай. Пусть расскажет что‑нибудь интригующее! Но вообще‑то…
– А что у тебя с Руссо? – резко сменил тему наблюдательный Гиме. – Он смотрел на тебя, как кот на сметану.
Глаза Маргареты приняли мечтательное выражение.
– О, он просто душка! Я сто лет так не смеялась. И потом, он невероятно циничен и зол на язык. Давно не получала от общения такого удовольствия.
– Только учти, он женат, – счел своим долгом предупредить ее старый друг. – И к тому же жуткий ловелас.
– Опять завел старую шарманку! Я это уже и без тебя поняла, – недовольно поморщилась красавица. – Но, видишь ли, я тоже не монашка. Что касается наличия жены, так это мадам Руссо должны волновать романы мужа, а меня, честно говоря, такие мелочи, как чьи‑то жены, совершенно не волнуют. У Киперта тоже была супруга, и что?
Следующий месяц слился для Маргареты в один сумасшедший калейдоскоп выступлений, репетиций, интервью и свиданий, свиданий, свиданий… Руссо и Ленуар затеяли форменную дуэль, где призом была великолепная Мата Хари.
Они были так не похожи, что искушенная красавица никак не могла решить, на ком остановить свой выбор. Первый был само веселье, беззаботность и шарм, свойственный только французам. Второй приносил в ее дом ощущение силы и опасности, от которых пробегали мурашки по спине. Ей нравился мир тайн, смертельной борьбы и неординарных личностей, не останавливающихся ни перед чем в достижении цели.
Маргарета находила, что сама чем‑то похожа на рыцарей плаща и кинжала. Чего она только не повидала на своем пути, поднимаясь по социальной лестнице от дочери разорившегося торговца из провинциальной Голландии до всемирно известной танцовщицы, знакомства с которой ищут представители старой французской аристократии! Она богата, красива, знаменита. Чем не сказка про Сандрильону? Причем Сандрильону, обошедшуюся без феи и хрустальных башмачков.
С Руссо Маргарете было весело и легко, с Ленуаром – неуютно, словно ночью на болоте читаешь «Собаку Баскервиллей».
Руссо уговаривал ее принять приглашение и перебраться в Эвре. Ленуар по долгу службы не собирался выезжать дальше парижских предместий. Приходилось выбирать, но она все тянула время, не в силах предпочесть кого‑то одного. Помучившись немного, жестокая кокетка решила, что сама судьба поможет ей сделать выбор, и перестала терзаться сомнениями.
Но если Руссо относился к ее метаниям философически, ибо сам был не без греха, то Ленуар не собирался делиться добычей ни с кем. В этом Маргарета смогла убедиться к концу месяца, когда к ней явился расстроенный банкир. Оказалось, что к нему в контору нагрянули люди из контрразведки, искавшие доказательства его связи с пойманным недавно немецким шпионом.
– Все было очень странно, Грета, – жаловался он ей за чаем. – Они, вообще‑то, ничего особо не делали. Порылись немного в моем столе, задали пару странных вопросов, посоветовали уделять больше времени работе и ушли. Я так и не понял, что им было нужно. Не могла бы ты переговорить обо мне со своим цепным псом? Как‑то не очень приятно, когда к тебе вваливаются при клиентах какие‑то темные личности и дают понять, что ты не хозяин в своем банке.
Разумеется, Маргарета пообещала, хотя ее мучили нехорошие подозрения. Она попыталась поднять Феликсу настроение, но тому было не до шуток. Только ближе к ночи, сидя рядом с ней в «Мулен Руж», он начал понемногу отходить от пережитого шока и смеяться шуткам конферансье. К ней домой они вернулись уже в приподнятом настроении, улучшению которого способствовало некоторое количество выпитого спиртного, так что день закончился гораздо лучше, чем начался. И когда спустя пару часов Руссо побрел домой, оставив любовницу на постели в приятной истоме, то уже мурлыкал под нос веселенький мотивчик.
Возможно, Маргарета была не лишена недостатков, но трусость точно не входила в их число. Когда на следующий день Анна доложила о приходе Ленуара, Мата Хари сразу взяла быка за рога. Стараясь заглянуть любовнику в глаза, она как бы случайно поинтересовалась:
– Пьеро, вы неоднократно давали понять, что пользуетесь некоторым влиянием в «Дексьем бюро». Если так, то вы не в курсе, почему ваши люди приходили к Феликсу, пардон, месье Руссо? Вы же прекрасно знаете, что более далекого от политики человека трудно найти.
Контрразведчик невозмутимо пожал плечами.
– Видимо, это была ошибка. Хотя, с другой стороны, оболочка не всегда соответствует содержанию. После всего, что я рассказал вам о человеческой природе, можете ли вы ручаться головой, что месье Руссо невиновен? Если – да, то мы никогда больше не подойдем к нему и на пушечный выстрел, но если вдруг выяснится, что он виновен, то вы сядете рядом с ним на скамью подсудимых. Как вам такое предложение?
Маргарету словно ударили камнем по голове. Нет, она не сомневалась в невиновности Руссо, но вдруг он на самом деле не столь прозрачен и чист, как кажется со стороны? Вдруг за фасадом плейбоя прячется расчетливый хищник? Не зря же к нему пришли люди из контрразведки. Нет дыма без огня. Она промедлила с ответом, и на губах контрразведчика промелькнула довольная ухмылка, которую он тут же стер усилием воли.
– Что же вы молчите, Грета?
– Я… Я не знаю, что сказать. Мы знакомы всего месяц, но Феликс не может быть шпионом.
– Потому что вы с ним спите?
Она вздрогнула, как от пощечины. Никогда до этой минуты Ленуар не позволял проявлений ревности, и его вопрос прозвучал оскорблением.
– Что вы себе позволяете?
– Когда врач ставит пациенту диагноз, то меньше всего думает о деликатности. Я люблю вас, Грета, и мне больно представлять вас в объятиях этой пустышки, Феликса Руссо.
Марго не поверила своим ушам.
– Так это вы натравили на него своих людей?!
– Предположим, я (хотя это всего лишь предположение).
– Это возмутительно! Я вас ненавижу! Убирайтесь! У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства!
Повернувшись к нему спиной, она встала у окна, в гневе сжимая и разжимая кулаки.
– Зато у меня есть. Послушайте, Грета, зачем вам этот Чеширский кот? Он женат и никогда не разведется со своей терпеливейшей супругой. Выслушайте меня, пожалуйста… Я вас люблю. Люблю давно. Я знаю о вас все, даже то, о чем вы сами давно уже забыли. Выходите за меня замуж. Я дам вам положение в обществе. Может быть, не такое роскошное, как сейчас, но зато стабильное, не подверженное никаким влияниям времени. Что вас ждет? В Париже пруд пруди голых девиц, выступающих на сцене. Скоро вы не сможете с ними конкурировать. Вы тратите все деньги, какие зарабатываете, не оставляя ничего про черный день. И что тогда? Бедность? Безвестность? Работа в дешевых кабаках? Матросы в любовниках? Примите мое предложение – и вы не будете бояться за завтрашний день. Я сделал блестящую карьеру и продолжаю двигаться вверх. Надеюсь, что со временем смогу возглавить французскую контрразведку вместо Леду. Во всяком случае, у меня на это неплохие шансы. Мы будем отличной парой: умные, хваткие, беспринципные, многое повидавшие на своем веку…
Он порывисто шагнул вперед и, взяв женщину за плечи, развернул к себе лицом, стараясь заглянуть в глаза. Лицо его возлюбленной белой маской выделялось на фоне темных штор.
– Ну же, скажите что‑нибудь! – Ленуар встряхнул ее за плечи, но Маргарета молчала. – Хорошо, вижу, что напугал вас. Я сейчас уйду, а вы подумайте над моим предложением. Поверьте, это для вас лучший вариант. Мы будем счастливы!
Он наклонился поцеловать женщину, но она отвернулась с брезгливым выражением на лице.
– Подумайте, Грета!
С этими словами он поклонился и быстро вышел, прикрыв за собой дверь.
Маргарета почувствовала, как у нее подгибаются ноги. Прислонившись спиной к стене, рядом с оконным проемом, она сползла по ней на пол, срывая спиной штору с карниза.
Так ее и нашла Анна, заглянувшая в комнату через несколько минут. При виде хозяйки, скорчившейся на полу, она кинулась за водой, послав мальчика за Гиме.
Когда старый друг примчался в отель, Маргарета уже перебралась в кресло, где сидела, накрытая одеялом. От пережитого ее знобило.
– Ленуар?
Она кивнула.
– Может быть, расскажешь, что случилось?
Медленно, с трудом подбирая слова, она пересказала их разговор.
– Мне казалось, что передо мной разверзся ад, – закончила Маргарета свое повествование.
Нахмурившийся Гиме побарабанил пальцами по столу.
– Думаю, что тебе надо уехать из города. Я не в восторге от Руссо, но, думаю, что тебе стоит принять его предложение. Поживешь в замке несколько месяцев. За это время все успокоится. Я сейчас съезжу к Феликсу, а Анна пока соберет вещи, чтобы тебе завтра с утра отсюда исчезнуть. Только не забудь перед отъездом написать письмо Ленуару с вежливым отказом. Я сам его ему передам. Дьявол! Как бы мне хотелось держаться подальше от этого парня! Но раз уж я тебя с ним познакомил, то придется расхлебывать последствия.
– Но, может быть, Феликс не захочет предоставить мне кров, после того как узнает, из‑за кого у него появились неприятности?
– Не говори глупостей! Руссо не маленький мальчик. Но, ты права, на всякий случай я с ним сначала переговорю. Сиди дома и никого не принимай. Я скоро!
Поцеловав Маргарету в щеку, он надел котелок, который во время разговора держал в руках, и отправился улаживать дела, предварительно приказав Анне никого не пускать, накапать хозяйке чего‑нибудь успокоительного и без суеты начать сборы в дорогу. Он представил себе выражение лица месье Астрюка, импресарио Маты Хари, когда тот узнает, что надо отменить запланированные выступления, и тяжело вздохнул. Как же все‑таки трудно с женщинами!
Утром невыспавшаяся беглянка уже катила в Эвре, ставший для нее островком стабильности среди моря проблем.
Начинались счастливейшие месяцы в ее бродячей жизни. Она обожала «Шато де ля Дорее», прозвав его «Золотым замком». Мата Хари словно попала в страну сказок, где было не властно время. Ее путь из столицы Франции в шато представлял собой дорогу в Прошлое. Из Парижа до Тура она ехала на поезде, оттуда до Эвре – на машине, и последний участок пути преодолела, разглядывая окрестности из окна кареты. С ней же покинула Париж и верная Анна, давно ставшая не только горничной и камеристкой, но и поверенной всех тайн своей госпожи.
Когда карета въехала во двор замка, встречать гостей высыпал весь небольшой штат прислуги, состоящей из кухарки (она же горничная) Полин и кучера‑конюха Гийома.
Гиме был прав: в цитадели отсутствовали не только электричество и газ, но и горячая вода. Зато там была конюшня с четырьмя скаковыми лошадьми и огромная спальня, посреди которой возвышалась постель под балдахином. Каждый вечер Маргарета представляла себя графиней, любви которой жаждут рыцари, наводнившие замок. Вернее, был только один рыцарь. Он появлялся в шато в пятницу ближе к ночи, принося с собой кучу разных новостей, и отбывал в карете на вокзал в воскресенье, оставляя Прекрасную даму скучать до наступления следующих выходных.
В замке не было никаких развлечений, кроме лошадей, и Маргарета часами носилась по окрестностям на любимом Радже, вызывая восхищение одной части селян и зависть другой.
Но вот наступала пятница, и замок оживал, готовясь к прибытию Рыцаря. Полин убиралась в комнатах, а Анна отправлялась на рынок за свежайшими продуктами. После ее возвращения покупки подвергались тщательнейшему осмотру. Если сомнений в их качестве не возникало, то начинался военный совет, обсуждавший меню на ближайшие дни. После достижения консенсуса Маргарета в сопровождении Анны отправлялась приводить себя в порядок, а Полин вставала к плите.
К прибытию Рыцаря весь замковый гарнизон находился в состоянии повышенной боевой готовности: прислуга наводила последний марафет, а Прекрасная дама высматривала знакомую карету, стоя в оконном проеме верхнего этажа. После радостных объятий и поцелуев хозяева замка усаживались за сервированный старинным серебром стол, ломившийся от яств, освещенных свечами, которые горели в напольных канделябрах.
Маргарета была счастлива. В отличие от Киперта, которому требовалась породистая собака для демонстрации соседям, ее возлюбленному нужна была именно она, а не знаменитая Мата Хари, повергающая мужчин ниц своими смелыми танцами. Напротив, Феликс предпочитал общение с любовницей на лоне природы, вдали от любопытных глаз. Когда она приезжала в Париж, что бывало весьма редко, ее спутником становился верный Гиме, боявшийся новых демаршей со стороны Ленуара. Но страхи, похоже, были напрасными. Контрразведчик как в воду канул. И если первое время Маргарета вздрагивала от каждого шороха, то со временем успокоилась и вспоминала свое бегство из Парижа с юмором.
Она так прониклась провинциальным духом, что начала находить в нем удовольствие, и клялась Гиме, что никогда больше не вернется в Париж, «этот Вавилон», но «противный хитрец» только помалкивал и усмехался про себя.
Особенно веселили Гиме статьи, регулярно появлявшиеся в газетах, где журналисты высказывали самые странные предположения о причинах ее бегства из Парижа. Двое или трое писак добрались даже до Эвре, но Руссо заткнул им рты щедрыми подарками, и тайна «мадам Руссо», проживавшей в «Шато де ля Дорее», так и осталась нераскрытой для французских обывателей, тем более что настоящая мадам Руссо безвыездно сидела в Париже.
Дни шли за днями, слагаясь в недели, а те – в месяцы, и Маргарета вдруг почувствовала какое‑то беспокойство, словно человек, случайно вышедший на незнакомой станции. Слишком резок был переход от кипучей жизни к ничегонеделанию. Лошади лошадьми, но хотелось бы какой‑то точки опоры на зыбучем песке сельской рутины, обволакивавшей душу путами лени.