Все мифы о половинках говорят, что человек обладает двойной природой, дитя двух природ, и эти природы, как правило, разделены: внешний человек и внутренний человек. Это есть две половинки от целого человека. Как бы ни была развита личность, каким бы целостным ни было пространство сознания и прочия, прочия, прочия, существует внешний человек и внутренний человек.
Это очень хорошо можно показать на примере одиночества. Для внешнего человека одиночество – это покинутость, заброшенность, ненужность и т. д.; для внутреннего человека одиночество – это естественное состояние, ибо внутренний человек – человек интимный. А что такое интимное? Это то, что никому, кроме тебя, не известно и не может быть известно.
Душа – генератор внутреннего мира
Внутренний интимный человек имеет свой центральный орган. У внешнего человека центральный орган – самотождественность, начиная от самотождественности менталитетной до самотождественности физической, самотождественности социальной и т. д. Внутренний человек существует благодаря не подарку людей в виде сознания, не подарку матери-природы в виде телесности, а подарку, как принято говорить, Бога или Духа Святого – душе.
В старославянском языке душа называлась вместилищем, чувствилищем. Существует социальное традиционное плюс-подкрепление, что она бессмертна, что она, так сказать, принадлежит Богу, но она не есть Дух. Душа не чисто духовное образование, а совершенно реальный орган внутреннего человека. По традиции она локализуется в районе груди. Почему? Потому что там самый большой внутренний объем в человеческом теле. То есть чисто интуитивно мы чувствуем, что душа – это нечто объемное, нечто пространственное, не имеющее четких границ. Вот откуда все спекуляции вокруг полевой природы: четко описанных границ нет.
Душа, сосредоточие нашей интимности, нашего одиночества – одиночества как дара, одиночества как подарка, – является центром внутреннего человека. Но если во внешнем мире человечество на протяжении своей истории отвоевало у хаоса реальности некоторую территорию, я имею в виду и физическую, и интеллектуальную, структурировав ее, то попытки сделать то же самое по отношению к внутренней реальности человека, как правило, приводят к насилию и всевозможным деструктивным явлениям.
Отсюда такие понятия, как «дикая душа». Странно, казалось бы, душа и вдруг дикая? Да, дикая. Потому что внутренняя реальность предстает для человека обыденного как дикая природа. Существует очень мало предложений со стороны человечества о том, что человеку нужно делать, какими средствами и с помощью каких инструментов, чтобы сделать свою внутреннюю реальность цивилизованной, структурированной. Попытки делать это через осознавание, через структурирование пространства сознания не удаются. Да, человек интеллигентный, да, человек с более-менее целостным сознанием, с корректным мышлением – все у него как бы… но это все внешний человек. И при всем при этом он может иметь дикую душу.
В массе своей, в силу того что количество хаоса во внутренней реальности по сравнению с внешней значительно больше, структурированность внутренней реальности минимальна, человек бежит от себя внутреннего, он становится неинтимным, он не хочет быть наедине с собой. Он бежит от себя интимного, от себя внутреннего, и он закрывает душу на замок.
Поэтому, когда субъект делает какие-то усилия включенности или эта включенность происходит спонтанно, под влиянием каких-то обстоятельств, первое, что испытывает внутренний человек, – душевную боль. И путая ее с внешней болью, бежит, бежит, бежит.
Переживание – питание души
Есть ли мост, по которому можно внутреннему человеку переправлять чертежи и инструменты, материалы, для того чтобы он мог совершить эту работу по структурированию внутреннего хаоса? Есть. Даже наша советских времен психология признавала, что существует такая часть сознания, которую мы называем переживанием. Переживание – это часть сознания. В отличие от чувств, которые в конечном итоге являются производной от системы отношений, в отличие от эмоций, которые в конечном итоге являются реакцией на ситуацию, переживание есть часть пространства сознания. Так вот, эта часть пространства сознания может вступать через специфические осознавания во взаимодействие с внутренним человеком, с душой. Переживание – способ работы сознания, и этим способом человек внешний может вступить во взаимодействие с внутренним человеком, с душой.
Переживание оперирует объемами, то есть нечеткими множествами информации, типа СКО (системы конденсированного опыта), по С. Грофу Переживание актуализирует материал бессознательного, не выводя его в оперативную часть сознания, работая с этими бессознательными запасами, а также может использовать материал базовой памяти, опять же не делая его дискретным. Принципиальный признак переживания – отсутствие дискретности и линейности. У переживания нет языка, в смысле некоторой системы знаков, расположенных в некотором порядке какой-нибудь порождающей грамматики типа Хомского.
Работа по строительству цивилизации внутреннего человека – это персональная работа каждого взрослого человека. А взрослый человек – это человек, который живет с работающей, включенной, звучащей, слышащей, видящей душой. Включиться – это значит разомкнуться, то есть дать жить душе. Единственный способ помочь самому себе в восстановлении целостности – передавать наши знания, осознавания, самосознание через переживание душе.
В чем залог успешности этих попыток? Вот здесь мы вступаем на очень спорную территорию, потому что это скорее гипотеза. Душа – это орган, кроме всего прочего осуществляющий знаменитую свободу воли. Тоже дар Божий, как принято говорить, – «свобода для». Не социальная «свобода от», а «свобода для».
Что это означает? Что тот или иной выбор – это решение нашей души, это наша душа творит наше будущее, а наша жизнь – это бесконечное превращение множественного будущего в единичное прошлое.
Душа, когда она включена, когда вокруг нее, внутри, во внутреннем человеке, есть определенная структурированность, – это орган, принимающий решения, предназначенный для принятия решений. В силу того что именно душа имеет всю информацию одномоментно: прошлое, настоящее, варианты будущего, связь с любой ноосферой в любом виде – в силу своей пространственности. И чем душа структурирование^ чем она сильнее обеспечена энергетически, тем больше ее возможности в плане точности принятия решений.
Логично предположить или предположительно помечтать, что так оно логично, раз это моя душа, мой интим, значит, только я, как уникальное событие во Вселенной, и могу принять наиболее адекватное решение по отношению к самому себе, сделать выбор. Никакое Мы, даже в лице всего человечества, не может быть столь адекватным в выборе в отношении меня конкретного, единичного, как я сам.
Но человечество убеждено, что отдельно взятый человек не может быть событием реальности. «Единица – вздор, единица – ноль, голос единицы тоньше писка, кто его услышит, разве жена, и то, если не на базаре, а близко» – это, так сказать, идеологический сгусток отношения к отдельно взятому человеку. Однако именно русская философская мысль подняла вопрос о том, что не случайно в мифологических текстах типа первой книги европейской Библии, а также в первых книгах неевропейских, как Веды, написано: «Человек есть подобие Божье» – или микрокосм есть подобие макрокосма.
Что значит подобие? Значит, в нем есть нечто, что в состоянии адекватно осуществляться, как событие во Вселенной. Мы не о чудесах говорим. Это мы все в рамках рационального мышления, между прочим.
И через такой инструмент-канал, как переживание, это решение может поступить в пространство сознания, быть адекватно воспринято и осуществлено внешним человеком, через нашу телесность. Бестелесность ведь не достоинство, потому что бестелесности очень трудно с объективацией, приходится объективизироваться, прибирая к рукам какую-то бесхозную куклу с ее телесностью.
Мощность переживания в совокупности с тем, что мы называем душой, когда внутренний и внешний человек становятся одним, на несколько порядков превосходит мощность внешней части изделия homo sapiens. По, естественно, пока не очень проверенным данным мифологии и некоторых эмпирических фактов, скорость, мощность переживания могут превышать нашу обыденную до десяти тысяч раз. На четыре порядка. И это есть человек, который из двух стал одним, который нашел свою половинку и срастил эти половинки (мало найти – надо еще срастить), который построил себя как целое.
Структуры внутренней реальности
Человечество на протяжении всей своей истории освоения, структурирования внешней реальности сохранило небольшой слой людей, которые занимались поиском способов структурирования реальности внутренней, – все то, что называется духовные традиции и эзотерическая часть религии.
Одно из выдающихся открытий в этой области – Бог, Дух и еще энное количество структур. Я не богохульствую и не покушаюсь на религиозные чувства, я показываю, что можно об этом думать, оставаясь в рамках рационального.
Существуют ли технологии, то есть предложения в культуре человечества, которые позволяют нам ставить перед собой задачу структурирования внутренней реальности и пытаться ее реализовать. Они очень сложные, они требуют очень высокого уровня профессионализма, но они существуют. К сожалению, в массовом обыденном сознании сведений о них нет или почти нет, хотя некоторые разрозненные элементы можно при детальном анализе обнаружить.
Какая же польза нам с вами сегодня сейчас в наше время об этом вообще вспомнить и говорить? Польза состоит в следующем. Первое: как грамотные пользователи, если мы это осознаем, мы перестаем тратить энергию на поиск мифической половинки. Правда, при этом мы лишаем себя отмазки, оправдывающей некоторые элементы самовыражения, но приобретаем энергию, освободившуюся от поисков несуществующей половинки.
Я не говорю о любви, заметьте, я говорю о мифологическом сознании. Любовь не имеет отношения к половинкам, любовь – это взаимодействие двух отдельных людей с разным генетическим обоснованием. У одного из этих людей, если это разнополые существа, на одну хромосому больше. Правда, количество генов в этой хромосоме, согласно самым последним экспериментам, уменьшилось приблизительно в десять раз. Ну, это на совести ученых-генетиков, они такие публикации дозволяют.
Второе, что может извлечь из этого грамотный пользователь, что у него существует громадный потенциал, находящийся не вне, а в нем самом. В русском языке, не знаю, как в других языках, – пере-живание, приставка «пере-»: перепрыгнуть, перейти, пересечь, по ту сторону жизни – пере-живание, перестали жевать и проглотили.
Этот потенциал тем больше задействован, чем больше взаимодействие между внешним и внутренним человеком. В этом суть фразы: «Царство Божие внутри нас», в этом суть выражения: то, что вы ищете, и есть тот, кто вас ищет, ищущий и есть то, что вы ищете. Это и есть встреча с собой. Потому что вот этот, которого называют «сам», – это уникальное событие во Вселенной, это и есть внутренний человек. И спасибо человечеству, что оно на протяжении своей истории добыло для нас информацию об этом, значит, мы можем об этом думать, а не только иногда маяться, что-то там… где-то там…
У любой технологии, которой вы решите воспользоваться, есть критерий: главное, чтобы сердце выдержало. Дело в том, что наше тело, приученное к неработающей душе, в момент, когда она работает, испытывает большие и неожиданные для него нагрузки. Поскольку эти нагрузки в основном задевают сердечно-сосудистую систему то и существует такой завет: «Главное, чтобы сердце выдержало».
Конечно, существуют такие предложения, как священное безумие в различных формах, но для нас это не подходит, потому что священное безумие – это специфическая форма превышенных рисков, она изымает человека из адекватности, внутренний человек уничтожает внешнего.
Что касается души, то мягкие способы ее включения, знакомства с собой, со своей душой связаны с искусством. Совсем пассивная форма – это потребление искусства, более активная – участие в искусстве, и прежде всего в искусстве свидетельском, которое, собственно говоря, и предназначено для того, чтобы показать, засвидетельствовать человеку его самого, его душу, его одиночество как радость, как подарок. Это трудная задача, потому что надо как-то через самовыражение прорваться, но возможно.
Идя этим путем соединения двух половинок, мы понимаем возможность самодостаточного пребывания в мире. Расплывчатое словосочетание «жизнь человека» заменяется совсем не расплывчатым фактом пребывания человека в мире. А остальное предстает перед человеком как деятельность в этом самом мире, жизнь как деятельность.
Внутреннее и внешнее – несовпадение
Нас интересует становление субъекта, становление Хозяина изделия под названием «человек». Оно в большой степени зависит от того, как организована – не организована, структурирована – не структурирована внутренняя жизнь, внутренняя работа. И эта внутренняя жизнь, внутренняя работа в идеале при достаточной психотехнологической оснащенности может протекать почти независимо от внешних факторов.
Уникальность и одиночество
Для человека в его субъективной реальности важен не столько факт, сколько его собственные субъективные возможности интерпретации этого факта.
Что именно извлекает из фактов жизни каждый человек в своих интерпретациях и определяет ту или иную направленность, то или иное содержание его внутренней жизни, внутренней работы (если есть работа внутренняя). И от этого он либо движется в сторону магического, преимущественно магического объяснения фактов, или преимущественно художественного объяснения фактов, или к попытке логического объяснения фактов и т. д. В этом смысле каждый из нас похож на режиссера, читающего пьесу, по которой он собирается поставить спектакль.
Ибо режиссер, имея в руках текст, написанный, как правило, не им, и вооруженный знаниями, каждый по-своему, о той реальности, которая изображена в пьесе, начинает с того, что пытается этот текст интерпретировать. Есть пьесы Шекспира или Эсхила. На протяжении многих веков они повергаются различным интерпретациям, мало того, эти интерпретации (многие из них) осуществляются в качестве сценического действия. Хотя факт, лежащий в основе вариаций, один и тот же – текст пьесы. Можно сказать, что художественное произведение тем и отличается, что, будучи направлено в основном не на точность передачи, а на глубину постижения, дает такую возможность разнообразия интерпретации. Но очень многие факты, с которыми мы сталкиваемся в своей жизни, в том числе и в повседневной жизни, для нас являются фактами художественного порядка, ибо они не вмешиваются практически в непосредственное сцепление событий нашей жизни.
И вот эти факты в художественном смысле нашей отстраненности от них и нашей профессиональной невооруженности по отношению к этим фактам дают простор для различного рода интерпретаций.
Отсюда проистекает мнение, что субъективное знание и субъективное восприятие недостоверны, пока они не подтверждены практическими действиями, практическим опытом. Это почти верно, но не во внутренней реальности.
Во внутренней реальности совершенно единичные события могут оказать такое влияние, создать такую событийную значимость субъективного характера, которая впоследствии многое определит в нашем поведении, а мы об этом даже не будем догадываться. Станиславом Грофом описана система конденсированного опыта (СКО) – когда вокруг сильной единичной травмы группируются интерпретации других событий, создавая определенную настроенность психологического состояния человека. Так действует механизм подчинения сцепления событий жизни определенному алгоритму, который человеку с неразвитой рефлексией просто недоступен. Ему кажется, что каждый раз он реагирует как бы заново, свежо, в соответствии с сегодняшней ситуацией… А выясняется, что в основе такого типа интерпретаций лежит единичный, но сильно подействовавший эмоционально факт. Так же как в субъективном переживании истинности и неистинности.
Для внутренней жизни, субъективной жизни, субъективное переживание истины является максимально убедительным. И если это субъективное переживание не совпадает с общепринятым обозначением истины, то человек или скрывает свое субъективное, или начинает отстаивать и бороться за свою субъективно пережитую истину. Но опять же при анализе его поведения (с точки зрения возможных выборов и совершенных выборов) мы можем обнаружить в ряде случаев, что декларируемые им наружу принципы истины, убеждения и веры не соответствуют субъективно пережитому им внутреннему.
Таким образом, человек вынужден координировать свое поведение между субъективно пережитой и общепринятой истиной. О воспитании, то есть о каком-то направленном и осмысленном воздействии на человека, всерьез можно говорить только в том случае, если мы в состоянии влиять на субъективное переживание истинности или неистинности того или иного факта, истинности или неистинности той или иной интерпретации фактов жизни.
С точки зрения управления процессом, не имея инструмента для четкого отслеживания субъективно переживаемого человеком, мы вынуждены признать, что действуем абсолютно вслепую. Если сам человек этого тоже не может, то и он действует абсолютно вслепую, интерпретируя возникающие в нем психологические, эмоциональные и интеллектуальные напряжения как элементарную усталость, депрессивность и т. д. В этом обнаруживает себя капитальное противоречие между Я и Мы, между единичностью каждого конкретно взятого человека и некой статистической усредненностью, существующей для определенной группы людей.
Если вы начинаете рефлексировать эту разницу, у вас есть возможность менять свое положение в социальном пространстве в поисках такого социального места, где ваше субъективно пережитое будет принято, как общее. Либо вы можете уйти – такой термин существовал в 1980-е годы – во внутреннюю эмиграцию, то есть принять решение, что между вами внутренним и вами внешним может существовать разрыв. Однако можно перейти от напряженного притворства к радостной игре.
Вы не можете изменить субъективно пережитые истины. Никакая рефлексия, никакие технологии, ни со стороны других, ни со стороны вашей собственной, ничего уже сделать не могут – это субъективно пережито. Можно ли так или иначе с этим обращаться, если вы это узнаете и отслеживаете – другой вопрос. Но изменить вы это не можете. Наиболее часто встречающаяся проблема – это нестыковка между тем, что у вас внутри, и тем, что предлагает социальное пространство, которое вы не можете покинуть или уже перестали пытаться покидать, полагая, что уже невозможно найти другое социальное пространство, в котором ваше субъективное совпадет с принятым в данном Мы.
Вы переживаете очень сложный момент. Внутри себя вы остаетесь один или одна. Вы переживаете то самое экзистенциональное одиночество, связанное с осознанием своей уникальности, своей единичности, я такой (я такая) – один (одна). По другую сторону идет: «Я не живу один. Я не в состоянии существовать один. Я живу в социальном пространстве». Как там в социальной психологии? Гиперсоциализация, гипосоциализация, насколько вы вписаны, насколько вы не вписаны. В данном случае при наличии осознания существенной разницы между фактами и их интерпретациями вы можете попасть в положение, когда ваши интерпретации, ваши субъективно пережитые истины не воспринимаются в том социальном пространстве, в котором вы находитесь. Можно попытаться это перенести в мир с помощью искусства. Ибо искусство по своему назначению преследует задачи, связанные с переживанием.
Переживание за редким исключением – это всегда субъективное переживание. Богатство субъективных переживаний может быть передано через произведения искусства, если у вас есть соответствующая одаренность. Решит ли это проблему полностью? Конечно нет. Почему? Искусство как сублимация нереализованных потребностей срабатывает, но полностью не решает проблемы, потому что человек один. Одиночество, уникальность, один…
Существует такая базовая потребность, которая есть уже у новорожденного младенца, – потребность в эмоциональном контакте, потребность в сопереживании. При нормальной истории она вначале удовлетворяется невербальным контактом с матерью. На базе этой потребности возникает множество социализированных действий и отношений, в том числе все то, что называется интимная жизнь. Современная реальность (цивилизация наша) привела к огромному ущемлению удовлетворения этой потребности у взрослых людей, в результате мы имеем то, что имеем, – невротизацию населения от 40 до 60 процентов по совершенно аккуратным оценкам.
Это следствие отсутствия понимания того, что внутренняя жизнь человека может значительно отличаться от его внешнего поведения. Это есть результат несовпадения его субъективных переживаний истинного и его рациональных принятий истинного для всех. «Для всех» здесь имеется в виду то социальное пространство, в котором человек осуществляется. Поэтому для того, чтобы пользоваться этим во благо себе, а не в мучение, вы должны найти решение задачи по созданию в своей жизни ситуаций, удовлетворяющих базальную потребность в эмоциональном контакте. Тогда внутреннее одиночество, переживание этого одиночества, своей уникальности и единичности перестанет воздействовать отрицательно на самооценку, приводя к невротизации и депрессивности.
Обозначаемое и обозначающее
Слово (имеется в виду не только слово, скажем, естественного языка, а слово любого языка, то есть знак, который что-то обозначает) есть вещь, которая может существовать отдельно от обозначаемого. Значит, мы можем оперировать обозначениями, совершенно не имея в виду конкретного обозначаемого, и эта особенность нашего сознания дает нам возможность создавать то, чего в природе не существовало. Так мы сделали цивилизацию, то есть человеческую реальность, по определению внеположенную природе как таковой, как бытию. Будучи сделанной, человеческая реальность принципиально не может быть тотальной. Но мы можем описать ее как некую систему, распределив на разные блоки и установив между этими блоками различную связь.
Чтобы синхронизировать работу отдельных элементов системы, нам нужно нечто, чьей функцией будет синхронизация, без которой система как целостность все время испытывает сбои. Таким задающим генератором является в человеческой системе конвенциональное время, грубо говоря, часы. Если мы на мгновение представим себе, что исчезли все часы, то мы без задающего генератора будем отброшены в далекое прошлое и будем синхронизироваться по солнцу, по звездам. Как мы знаем, первая цивилизация возникла за счет создания астрономии – это было единственное, что могло синхронизировать деятельность различных очагов, частей, групп человеческой реальности. Потом мы это усовершенствовали, и в конце концов у нас задающий генератор – электронные часы минимальных размеров. Знание о времени перестало быть неким раритетом, социальным символом, а превратилось в повседневность…
А бытие не фиксировано, потому что процессуально, оно не фиксировано, потому что оно виртуально. Возникновение и исчезновение, которое мы называем жизнью и смертью, для реальности – способ ее функционирования, и это проницаемо, потому что пространство реальности ни во что не помещено. Все в пространстве, но само пространство ни в чем, хотя существуют изысканные варианты, что это чрево Бога, например, что Бог, пожелав создать Вселенную, разжал себя, раздвинул, и вот там, в этой раздвинутости, образовалась великая пустота, в которой произошел Большой взрыв и появилась Вселенная. Но в данном случае, назвав это, мы этого сделать не можем, поэтому это называется спекуляция, то есть рациональная адаптация. Незнаемое, неявленное рационально адаптируется в названное и как бы этим все-таки в существующее. Опять же в словах. С этой точки зрения действительно Бог людей – Слово; без слов – никак, без часов – никак; субъективное время не конвенционально, синхронизироваться по субъективному времени невозможно.
Я уже говорил о великолепной работе отца Павла Флоренского «Две правды» – правда бытия и правда смысла, правда логоса. Он в своих размышлениях пришел к тому, что эти две правды – необходимая парность, и в то же время они нигде не пересекаются, как две параллельные прямые.
Человек – единственное существо, соединяющее в себе эти две правды, ибо он обладает логосом, то есть владеет словом, и в то же время погружен в реальность. Человек – уникальное явление в том смысле, что он содержит в себе самом две правды. Он не всегда их осознает, но очень часто в неконтролируемом режиме меняет аргументацию с одной правды на другую – может аргументировать словом, логосом, смыслом, а может аргументировать, вдруг ни с того ни с сего ссылаясь на бытие, на его виртуальность, процессуальность, проницаемость.
Сейчас модно, в том числе если внимательно прочесть труды очень мною уважаемого А. Менегетти, обещать погружение в бытие и приобретение таким путем социальной успешности. Перекос между обозначаемым и обозначающим очень легко прочитывается в самых изысканных словесно-логических комбинациях, которые предлагаются на рынке духовности: «Я вам сейчас дам такое слово, важное!» При этом перекос увидеть очень сложно.
Скажем, с начала XVII века, с так называемой эпохи Просвещения, все было скособочено в сторону логоса, и нам обещали, что вот-вот мы бытие самое прямо реально ухватим, назовем, сделаем все в нем и наконец-то освободимся от стихии бытия, но ничего не получилось. Хотя мечты эти существуют. Существует мечта о том (поскольку с бытием наиболее связана наша телесность во всей ее полноте), что хорошо бы вот телесность поменять на что-то сделанное.
Вот если б можно было сделать мозг (все тело и мозг), то реальность просто исчезла бы, бытие бы исчезло, осталось бы только сделанное. Мозг очень трудная вещь, очень большой сложности, еще во многом непонятая, но… будем пробовать. Будем пробовать, товарищи, – светлое будущее всеобщей сделанности не за горами.
Живя в дихотомическом мире и постоянно его оценивая по дихотомической системе (плохо – хорошо, быстро – медленно и т. д.), мы никак не можем усвоить тот факт, что может быть сразу две правды: и то – правда, и то – правда; и ни одна не лучше и не хуже другой; и ни одна не главнее, не менее главная. Потому что если мы объявим, что бытие главнее, то тогда логично полным ходом двигаться назад, вспять, к истокам цивилизации, когда ничего сделанного почти не было. Вот это знаменитое «назад к природе», если его демаскировать, то это что значит? Голышом в лес, срочно отращивать шерсть. Если вперед от природы, то что это значит? Каменные джунгли – это лучшее место, экологически самое выгодное место для такого существа, как человек.
Сложность осознанной жизни для человека в том, что он не может избавиться от двойственности; и какие бы изысканные психотехнологии, с древних и до наших времен, он ни применял, только смерть избавляла его от двойственности. Сознательное умертвление природного начала – это логика попытки все свести к логосу. Сознательное лишение себя сознательности – это логика, приводящая назад в природу.
Поиск баланса двух правд
Однако существуют различные артефакты (в том числе и такой потрясающий, как живое тело ушедшего ламы; ткань-то живая, ее исследовали и пробы брали), которые показывают, что логос имеет какую-то тропинку к бытию. Существует такая группа мыслителей, и существовала всегда, которая ищет баланс – как же, не ущемляя ни одну из правд – ни правду бытия, ни правду логоса, – пребывать в этом мире? Что будет, если мы найдем этот баланс?
Этот баланс как бы задан – это мы сами, человеки, ибо мы в себе содержим и то и другое: и бытие и логос. Но только в себе, заметьте. Еще раз повторяю на всякий случай: мы содержим, как человеки, в себе эти две правды, но только в себе. Во вне – этого нет. Во всяком случае, мы об этом точного знания не имеем.
Но мы пытаемся создать идеальные существа, с помощью логоса опять же, сконструировать на уровне слов некие существа, которые тоже содержат эту дихотомию. Ведь одним как-то страшно, да? Но не получается по простой такой причине – опять мешает телесность. Значит, если такие существа есть, они погружены в реальность; если они погружены в реальность, у них должна быть телесность, которая этот поток реальности превращает в некую форму; если у этих существ есть форма, то почему мы их не воспринимаем? Тогда мы создаем идеальную территорию под названием «другие пространства» и заселяем ее идеальными существами, таким образом, избегаем конкуренции за реальное пространство. Нас и так тут много.
Человеческие усилия, человеческие мысли, фантазии, воображения. Слово о Слове, обращенное к Слову. Человечество в течение уже тысячелетий пытается найти партнера, который находится в таком же сложном положении, но уже решил эту задачу. И вот эти, решившие задачку, нам, конечно, это все расскажут. Либо расскажут, как избавиться от одной из правд и так стать цельными, либо расскажут, как же это все все-таки сбалансировать.
Поскольку мы с вами договорились, что мы находимся в области рационального знания, то, конечно, такие способы ответить на этот вопрос нам не подходят. Поэтому попробуем подойти к этому по-другому. Попробуем в самом человеке, в его телесности и его разумности, найти нечто, что может позволить существовать одномоментно в обеих правдах. И это нечто есть. Это нечто – выражено словом – целое.
Что мы знаем бесспорно о целом? Вот так, чтобы априори, как аксиома, – что целое в мире? Пространство – целая вещь или одно? Одно. Потому что целое все-таки состоит из некоторого количества частей, но сущность этих частей – самое целое, то есть вне целого они не существуют. Тогда можно сказать, что пространство состоит из набора объемов, ограниченных тем или иным способом. Таким образом, из абстрактного пространства, которое никакое, ни целое, ни нецелое, просто одно, мы попадаем в конкретное пространство нашего пребывания в мире, которое мы же сами и расфасовали в различные объемы, ограниченные различными способами.
Любое целое может быть представлено в виде системы, структуры, но не всякая система может быть представлена как целое. И это есть та самая гипотеза, которая положила основание методу качественных структур (МКС), в котором в качестве задающего фактора целого выступает ноль или точка. Как говорил Никола Кузанский, «точка – объемлющая бесконечность», центр, который везде и одновременно нигде.
В человеческом мышлении это отразилось в создании самой известной системы координат – креста; точка пересечения – ноль (благодаря арабам; говорят, они изобрели это слово). Когда еще не было этого слова, индусы называли это Великой пустотой, Великим ничто, которое есть основа всего, будучи ничем.
Что же нам мешает сделать нечто по принципу целого или хотя бы мыслить по принципу целого? Все та же проблема. Что такое «или»? Логическая операция. То есть некое действие. Значит, если мы возьмем все пространство, которое одно, и введем в него с помощью логоса центр – ноль, мы получим предельно абстрактное целое, нечто. Дальше мы в нем можем назвать кого угодно, что угодно и т. д., все равно у нас уже с этого момента есть целое.
Заметьте еще одно важное свойство целого – оно не имеет четко очерченных границ, но имеет вот этот некий узел, некую точку, как говорили древние, некий чакрам, превращающий одно в целое.
Мы пробовали приложить метод качественных структур (МКС) к организмам, найти в этой системе задающий генератор. Что это может быть? Дыхание зависимо от внешних факторов, биохимия зависима от внешних факторов, биоритмы мозга зависимы от внешних факторов. Независимого задающего генератора мы так и не обнаружили. Но логично предположить, что организм целое, а не система, а если он целый, значит, есть эта самая точка. Характеристики этой точки нулевые по отношению к целому. Теперь попробуем помыслить целое, состоящее из двух сложных других целых. Реальность, про которую мы не знаем, целая ли она и можем ли мы ее помыслить как целое. Пока мы не можем ее помыслить как целое, не введя, скажем, каких-то дополнительных моментов, не поместив в нее некую нулевую точку. Например, вписывающийся в пространство реальности Дух. Что такое Дух? Ничто. Где он находится? Везде и нигде. И в то же время он делает живое живым, возьмем такую гипотезу.
Но мы можем подойти проще, мы можем взять еще более чистый ноль – Я. Что такое Я? Ничто, но это то, что делает каждого из нас, позволяет каждому из нас воспринимать себя как целое, выделенное из остального мира. Но четких границ это целое не имеет, если мы целое. Что такое Я? Я есть, Я нет, Я или. Само по себе слово «я» ничего не обозначает, мы им пользуемся для обозначения своей субъектности, но оно само по себе к этому не привязано.
А дальше классический ход – мы помещаем Я вточку координатора реальности и уже можем мыслить о реальности как о целом, частью которого являемся, но и она сама, благодаря этой простой мыслительной операции, становится частью нас, ибо сущность части в целом – это и есть самое целое. Значит, из того, что мы называем субъект и реальность, мы можем сделать целое, переведя эти два мыслительных объекта в одно Я, заменив сложносоставную систему под названием субъект простым утверждением Я. Тогда мы получаем некое целое, в точке координатора которого по содержанию, по качеству Я, не имеющее четко очерченной границы, и это уже есть не реальность и не субъект, это есть пространство присутствия, как говорили древние.
Если вы совместите на уровне логоса, мысли, слова, ноль как центр реальности, воображаемую, естественно, точку, без содержания, с нулевой точкой субъекта, а она звучит так – Я -ноль, я никто и зовут меня никак, то появляется некое целое, частью которого является реальность и субъект. Теперь мы как-то должны это назвать. Вот древние назвали это пространством присутствия, а само переживание этого события просветлением. Почему? Потому что это целое обладает такими качествами, как процессуальность, виртуальность и проницаемость.
Для того чтобы это оживить, опять же в нашем сознании, чтобы можно было это переживать, а не только мыслить, чтобы можно было сопереживать, чтобы можно было поместить интересность в это целое пространство присутствия, условно говоря, мы туда помещаем еще и такую точку координатора, как Дух. И мы получаем пространство божественного присутствия, если пользоваться языком древних. В современном языке можно сказать, что это пространство, в котором время разворачивает знания. Или возьмем язык Большого целого, с которого мы начали, пространство, имеющее своими частями вечность, бесконечность, воплощенность.
Теперь возьмем очень известное высказывание Христа: «Я есть истина и путь». Другое известное высказывание суффийского мудреца, которого за это четвертовали. Он вышел на площадь и сказал: «Я – Бог». У них не было мании величия, они говорили о Я. Возьмем из даосских практик: бесконечная медитация с задаванием одного единственного вопроса: кто я? кто я? кто я? кто я? Другая практика: я не это, я не это, я не это. Что остается в остатке? Таким образом, говоря современным языком, в этой ситуации Я – это метка на потоке реальности. Как угодно можно назвать теперь дополнительными словами, но суть состоит в том, что субъект мы можем предельно помыслить как целое, которое соединяет субъектность и реальность, как таковую, как Я в качестве метки на потоке реальности.
А зачем нам это все? Мы начали с того, как же жить с двумя правдами. Если мы в состоянии так мыслить и так организовать пространство своего сознания, то