– Мэйби, мы погрузили твой чемодан в машину, – слова моей матери пропадают в освященном коридоре, ведущем из моей палаты.
Дверь палаты открыта настежь, поэтому мне с кровати хорошо видно происходящие в коридоре оживленные события. Рейчел с утра не произнесла ни слова. Она все время сидит на своей кровати с наушниками в ушах. Я даже не ожидаю от нее пары ласковых слов на прощание.
– Мы ничего не забыли? – Стоя в дверном проеме, мама изучает палату вопросительным взглядом.
– Не считая того, что вы не спросили собственную дочь, хочет ли она переехать в другую клинику, в принципе больше ничего не забыли. – Гневно стискиваю зубы, чтобы этот ответ не вырвался из моего рта. Я предпочитаю избегать споров с родителями. Так что я оставляю этот монолог в своих мыслях.
– Ты нигде не видела нашу карту? – Останавливается возле меня Адриана Кларк. Среди врачей в белом, снующих между пациентами, она выглядит неуместной в идеально отглаженных элегантных черных брюках.
– Нет, Мам. Думаю, ты спрятала ее в моих вещах. – Мельком гляжу на мусорное ведро, в котором виднеется открытка с подписью «Всего наилу…».
– Доктор хотел еще кое–что обсудить с тобой. Я подожду тебя в машине с отцом, – Мать покидает палату, запнувшись из–за высоких каблуков на пороге.
Секунду спустя на мою кушетку садится доктор Фишбон.
– Мэйби, я уверен, что переезд в Бэйкерсфилд пойдет тебе на пользу, и ты быстро поправишься.
– О каком прогрессе он говорит? Мои ноги неподвижны как бетонные блоки.
Врач откашливается, когда в палату заходит медсестра с креслом–каталкой.
– С ним тебе придется подружиться.
– Как это возможно? – Указываю пальцем на инвалидную коляску. – У меня вообще будут друзья?
– Ты должна понять, что другой возможности передвигаться у тебя некоторое время не будет. Но ты должна научиться как–то перемещать свои ноги.
– Откуда вы знаете, что я снова смогу ходить. Люди из медицинского центра не смогут помочь мне больше, чем вы. Я бы лучше вернулась домой. – Я настолько вошла в раж, что не заметила, как его рука оказалась на моей левой кисти.
– Тебе это необходимо. А теперь давай посмотрим, как ты сможешь справляться с двумя колесами. – Доктор Фишбон слегка усмехнулся, вопреки моему настрою, вызывая у меня улыбку.
Он помогает мне сесть в кресло и ставит каждую мою ногу на подставку. До этого момента я пользовалась этим креслом, только преодолевая путь до туалета. Теперь мне придется справляться с гораздо более длинными расстояниями. Вместо того, чтобы позволить родителям подтолкнуть меня, я вынуждена управляться сама. Когда я сжимаю пальцы вокруг железных колес, руки пронзает холод. Мне сразу хочется одернуть их, но, смирившись, я все–таки оставляю ладони на местах. Уверенное выражение лица доктора Фишбона заставляет меня сделать первое движение, и я удивляюсь сама себе, обернувшись, осознав, что могу преодолеть несколько метров одним махом.
***
Возле шикарной БМВ родителей, я чувствую острую боль в мышцах рук.
– Ты отлично работаешь, – встречает меня отец.
Вместе с врачом они пересаживают меня на пассажирское сидение.
– Желаю тебе всего наилучшего на предстоящем пути. – Доктор садится на корточки, наблюдая за мной своими азиатскими глазами. Я могу только тихо ответить «Спасибо». Дверь автомобиля закрывается, и мы едем в больницу.
Чем дальше мы едем, тем быстрей исчезает голубое небо, а мое настроение снижается ниже плинтуса. Сейчас мои друзья наверняка отдыхают на пляже и наслаждаются каждым мгновением летних каникул.
Прежде, чем я окончательно погружаюсь в хандру, звонит мой блэкберри. Смс от Теда.
– Би, где ты? Я пришел в больницу, но мне сказали, что утром ты уехала. Может, стоило меня предупредить?!
И в сообщении снова не было слов, типа: «Я скучаю по тебе». В добавление к моему настроению с неба падают крупные капли дождя, громко стуча по крыше. Перед глазами разводы на лобовом стекле преображаются в причудливые образы. Низкий гул стеклоочистителей возвращает меня в реальность. Вместе с самоуничижением я еще глубже оседаю в кресле, чувствуя себя как капли дождя, размазанные по стеклу. Меня просто выбросили из жизни. Из жизни моих друзей, моего дома и моря.
– Да, да, да. – Звучит по радио. Голос женщины заставляет меня выпрямиться. Особенно на меня произвели впечатления строчки песни.
«Это личное, я и я. Мы должны ходить прямо… Но я должна двигаться дальше по жизни. Пришло время повзрослеть. А взрослые девочки не плачут ».
Каким–то удивительным образом эти строчки соответствуют моей жизни. Делаю глубокий вдох, и ухожу в себя, вслушиваясь в слова певицы. Большие девочки не плачут, они должны управлять своей жизнью самостоятельно и идти по собственному пути, своему жизненному пути.
– Ох, Боже. – Я размышляю как правильный философ. Но теперь я лучше чувствую себя, так как узел в моем желудке немного ослаб.
Остальное время поездки я пытаюсь поспать, что невозможно при стиле вождения моего отца. Я касаюсь головой стекла в тот момент, когда отец торжественно кричит.
– Мы приехали!
У меня закружилась голова. Разминаю руки, которые жутко затекли.
***
Чуть позже я сижу в кресле–каталке перед Медицинским Центром Керна. Из серой тюрьмы к нам подбегает фигура в белом халате. При ближайшем рассмотрении я распознаю женщину, чьи огромные серьги подчеркивают ее заостренное лицо. Черные вьющиеся волосы обрамляют ее плечи.
– Должно быть, вы семья Кларк. Меня зовут доктор Сара Харсен. Добро пожаловать в Медицинский Центр Керна.
Это эмоциональное приветствие звучит слишком наигранно, и я концентрируюсь на мрачном здании впереди. Судя по количеству окон, здесь живет довольно много пациентов. И теперь я стану одной из них.
С небольшим рывком моя коляска приходит в движение, и я пересекаю порог клиники. Сначала я хотела возразить и настоять, что могу передвигаться сама, но я слишком устала за эту долгую поездку.
Глава 9
Люди очень странные.
Доктор Харсен ведет меня с родителями к стойке регистрации. Я сижу возле пышного ярко–зеленого искусственного дерева и радуюсь, что на некоторое время могу побыть под прикрытием. Я полностью погрузилась в изучение абстрактных картин, когда слышу шорох позади себя.
– Мэйби, мы договорились с госпожой Харсен, что тебе выделят лучшую одиночную палату. – Рассеянно киваю. Мои родители всегда знают, что для меня лучше. Единственное самое главное преимущество индивидуальной палаты – это то, что мне не придется мириться с такой соседкой, как Рейчел.
– Тогда я проведу Вас наверх. – Доктор Харсен указывает на большую деревянную дверь. Мы двигаемся вперед, и я чувствую на себе чужие взгляды, ощущая себя золотой рыбкой в аквариуме. На меня уставились бесчисленное количество пар глаз.
– Черт! – Кричит моя мама, когда кресло неприятно скрипит по полу. Мы останавливаемся, и я чувствую себя еще более беззащитной.
– Добро пожаловать в дом пираний, где они полакомятся золотой рыбкой. – Мрачно думаю я. Среди поглощающих взглядов мое лицо заливается краской. Маленькая золотая рыбка могла бы просто выброситься на берег, но у меня такой возможности нет. Слева от меня стоит группа из четырех девочек, чей шепот явно был обо мне.
– Так, все обязанности лежат на плечах других.
Словно в замедленной съемке я двигаюсь дальше, пока мы не достигаем двух лифтов. Как–то нелогично, что в клинике, где большинство не могут ходить, все палаты расположены на втором этаже. Отец нажимает на металлическую кнопку, и на дисплее загорается сигнал, означающий, что лифт движется вниз. На самом деле я рада, что местные пациенты остались позади. Из любопытства оглядываюсь – большинство вернулось к своим занятиям и утратило ко мне интерес. Но я замечаю холодный взгляд темноволосого парня, который сидит в инвалидном кресле за шатким деревянным столом. В его лице читается презрение, из–за которого я чувствую себя неуютно. Я не провела в этой тюрьме и десяти минут, а у меня уже появились враги.
Демонстративно отворачиваюсь к металлическим дверям, с трудом сдерживая накопившиеся во мне слезы. После громкого сигнала мы попадаем в длинный узкий коридор с бесконечными дверьми. Номер моей палаты 42.
Холодные желтые стены, на которых отчетливо можно увидеть износ, и красный пол встречают нас. Старый телевизор и дешевая деревянная мебель теперь мой новый дом, который совершенно не пригоден для жилья. В комнате не присутствует ни капли индивидуальности.
– Какой потрясающий вид на горы. – С эйфорией замечает мама, стоя возле большого окна. Следую за ней, но не могу разделить ее восторг. Передо мной открывается мрачный серо–коричневый пейзаж. Даже небо не хочет сегодня открыть для меня хотя бы кусочек голубизны.
– К вечеру одна из свободных сотрудниц придет к тебе и поможет распаковать чемоан. – Доктор Харсен делает шаг к двери.
– У нас нет времени. Мы должны идти, Мэйби. – Отец быстро обнимает меня, а мама целует меня в лоб. Уже через мгновение я остаюсь одна. Для них работа всегда важней дочери. Эрин и Тед такие же ненадежные. У меня достаточно «настоящих» друзей, которые даже не знают, где я.
Подавленная, я продолжаю смотреть в окно, мечтая, чтобы темные тучи уступили место солнечным лучам. Мне одиноко в этой холодной комнате. Мне понадобится время, чтобы наладить контакт с людьми из клиники. Прежде, чем поддаться истеричным рыданиям я решаю найти здесь парк.
***
Свежий воздух идет мне на пользу. Не спеша качусь по тропинке, вокруг которой растет небрежная зелень. В конце пути замечаю небольшой пруд. Собираюсь ускориться, но я не могу двинуться ни на сантиметр.
– Ты застряла между двумя бордюрами. – Посторонний голос вмешивается в мое уединение прежде, чем я осознаю произошедшее.
– Какого черта здесь нельзя проехать на кресле–каталке! Такого просто не может быть! – Рядом со мной появляется светловолосая девушка на костылях.
– Это возможно. Я тоже не раз выходила здесь из себя. – Блондинка дружелюбно протягивает руку. – Я Ханна. Ты новенькая здесь, не так ли?
– В точку. Я Мэйби.
Я сразу проникаюсь к Ханне симпатией, даже если она не входит в категорию моих друзей. Она без макияжа, немного полновата, а ее волосы закреплены в простой хвост. Несколько прядей небрежно спадают ей на лицо. И ее одежда явно не из тех магазинов, платья из которых заполняет мой шкаф. Но в этот момент это все не имеет значения, так как я встретила того, кто не держит на меня зла.
– Могу я спросить, как ты здесь оказалась? – Ее прямота меня удивляет, и я задумываюсь, должна ли я ответить правду. Наконец, я решаюсь.
– Несколько недель назад несчастный случай во время серфинга. – Без труда сообщаю ей истинную причину.
– Ммм, понимаю. У меня тоже был несчастный случай во время спорта. Хотела доказать одноклассникам, что я отличная гимнастка на перекладинах. К сожалению, это произвело обратный эффект. Вместо перекладины я оказалась здесь. – Ханна криво усмехается, и я не в силах скрыть удивления от того, насколько похожи наши судьбы.
– Ты не проголодалась? – Она наклоняется ко мне, и ее волосы касаются моих плеч.
– Когда ты спросила, я сразу захотела. – Принимаю ее приглашение и слегка улыбаюсь.
***
Не представляю, как ей удалось вытолкнуть меня, учитывая, что она на костылях, но мы добрались до столовой. Сначала мы заняли свободный столик, а затем встали в очередь. Пахнет жареным мясом и свежими овощами. Верчу головой, осматриваясь. Вдоль стены огромное панорамное окно, открывающее вид на темное небо. Получив дымящуюся еду, мы возвращаемся к столу, что оказалось не просто. С одной стороны я пыталась удержать поднос, а с другой стороны я пыталась управлять креслом.
– Здесь целый театр, чтобы мы не теряли свою независимость. – Ханна заметила мою отчужденность и остановилась. К сожалению, я ошиблась, думая только о себе. Слишком поздно я осознаю, что мой поднос во что–то врезался.
– Куда ты смотришь?! – Предупреждает меня ни кто иной, как тот темноволосый парень. Он предостерегающе сводит брови. Его глаза сверкают так же, как пирсинг в его губе. Прежде, чем я успеваю возразить, он отворачивается от меня, словно ничего не произошло.
– Нелепое стечение обстоятельств. – Мелькает в моей голове, когда мы с Ханной все–таки устраиваемся за столом.
– Кто этот парень? – Интересуюсь я.
– Его зовут Тристан. Он кажется довольно холодным. Но со мной он очень мил.
– Ааа, со мной очевидно нет. – Ставлю точку на разговоре и концентрирую все свое внимание на еде. Несколько часов назад я думала, что буду сидеть за столом одна. Но сейчас я счастлива, что познакомилась с таким открытым человеком, как Ханна. Возможно, мы станем друзьями.
Глава 10
Изгой.
Между тем прошло несколько дней моего проживания в медицинском центре Керна. В том числе бесконечные часы, в течение которых я чувствую себя чужой. Большинство и словом со мной не обмолвились, так как никак меня не воспринимают. Единственное утешение – это разговоры с Ханной, которая каким–то образом стала для меня хорошей подругой. Однажды вечером во время ужина в столовой я спросила у нее о странном поведении окружающих. Я не смогла сама себе объяснить, почему они так меня ненавидят. Ханна вздохнула и серьезно посмотрела на меня.
– Единственное, что я могу предположить, это твое происхождение. Мэйби, ты отличаешься от остальных. Состоятельные родители и беззаботная жизнь.
Прежде, чем я это осознаю, резко отвечаю.
– Что я могу сделать, если родилась в такой семье?!
– Наверно, тебе стоит дать им немного время. Большинство делают выводы, основываясь на первом впечатлении.
– Я должна не мыть голову три дня, носить спортивные штаны и грязную майку, чтобы разговаривать с людьми?! – Негодую дальше. Я не смогла сдержать накопившееся негодование. Ханна могла бы хоть чуть–чуть войти в мое положение.
На ее лица мелькает расстроенное выражение.
– Подумай об этом, Мэйби. – Она оставляет меня в столовой в одиночестве.
***
На следующее утро у меня не оказалось возможности, чтобы поговорить с ней. Мы разделились по индивидуальным группам восстановительной терапии. И, к сожалению, я на своем инвалидном кресле не могу быть в группе Ханны. Вместо этого я должна терпеть общество недружелюбного Тристана и еще четырех человек, лица которых мне уже знакомы. Именно эти четыре человека обсуждали меня при появлении в Бэйкерсфилд. Даже сейчас мне все еще кажется, что они шепчутся обо мне. Руководитель нашей группы – Люси Хастингс, психотерапевт. Она – единственная, кто любезна со мной.
– Можешь звать меня Люси. – Предлагает она, чем зарабатывает от меня несколько баллов по шкале симпатий.
Первое упражнение проходит на оборудовании, которое помогает укреплять мышцы спины и рук. Из–за отсутствия физической нагрузки они могут атрофироваться.
***
На второй день мы собираемся в узком фитнес зале, где парит неприятный запах пота, а вид из окна открывается такой же унылый, как и из моей комнаты. Вместе с Люси я направляюсь к углу зала.
– Этот тренажер поможет укрепить мышцы от низа живота до плеч. – Объясняет она, а затем показывает, как это работает.
– Ты хорошо справляешься. – Похвала дарит мне приятное чувство, благодаря чему я не обращаю внимания на усталость.
– Ооо, да у нас здесь настоящий одаренный гений. – Комментирует Сэнди, после того, как Люси принимается за следующего пациента. Она одна из участниц квартета, настроенного против меня. Но у меня нет настроения вступать с ней в спор, поэтому я двигаюсь на электрофизиотерапию.
– Ты не сможешь справиться с этим в одиночку. – Кричит мне вслед Люси. По выражению моего лица она понимает, что я чувствую себя неуютно. – Ну хорошо, теперь можем идти. – Добавляет она, и я радуюсь, когда оказываюсь в своей изолированной комнате.
***
С помощью ассистентки она закрепляет на моих ногах электроды. Электрические импульсы стимулируют нервные окончания, тем самым расшевеливая мои обездвиженные мускулы.
– Мэйби, могу я спросить? – Голос Люси звучит обеспокоенно.
– О чем? – Стараюсь звучать спокойно.
– У меня создалось впечатление, что у тебя возникли сложности в общении с другими. Это так?
Когда она это произносит, я тяжело сглатываю. Понятия не имею, что лучше ответить – сказать правду или соврать. Люси замечает мой дискомфорт. А у меня нет настроения объяснять ей что–либо. В этот момент я чувствую себя так же, когда Ханна произнесла эти же слова. Похоже, проблема во мне. В Санта–Монике у меня никогда не было трудностей в общении. Здесь все по–другому. Все видят во мне эгоистку, которая смотрит на всех свысока и не думает ни о ком кроме себя. Но мне не хочется такой быть. Истина состоит в том, что мне бы хотелось иного мнения о себе.
– Я не хотела тебя обидеть. – По ссутуленной спине Люси я понимаю, что она искренне извиняется. Электрофорез продолжается в молчании. Тот факт, что я не чувствую своих ног вызывает очередной поток слез. После процедуры Люси везет меня к бассейну.
***
С нетерпением жду, когда окажусь в воде, в которой я провела большую часть жизни. Спокойная зеркальная поверхность бассейна успокаивает меня, и я расслабляюсь.
Мне помогают как ребенку, надевая в специальный купальный костюм. Я все еще не привыкла к тому, что не могу справиться с такой простой задачей в одиночку.
– Давай! С нашей помощью ты сможешь проплыть пару кругов. После мы проведем водное поло. – Когда Люси закончила речь, вся группа восторженно захлопала в ладоши. Даже я вскрикиваю, получая удовольствие от того, что скучная программа разбавлена водными процедурами. Сэнди и Карла первыми погружаются в бассейн. Очарованно я наблюдаю, как вода колыхается и превращается в волну. Она настигает меня. Она становится все больше и больше. Водный массив обрушивается на меня, я же пытаюсь выкарабкаться с громким криком. Но мне это не удается, я захлебываюсь водой.
– Нет, нет, нет! – Мой призыв о помощи звучит в тишине. Насколько это возможно, вцепляюсь руками в колеса кресла и со всей силы бросаюсь на утек, по дальше от воспоминаний.
– Вероятно, она еще не справилась со своей травмой.
– Посещение психиатра ей поможет. – Похоже, голос принадлежит Сэнди.
Я же думаю только об одном: «Беги».
***
В раздевалке я хватаю сумку и направляюсь в столовую. Трясущейся рукой достаю блэкберри. Единственный, кто может мне помочь, это мой брат.
– Эй, Мэйби! Как ты?
– Ты должен забрать меня, Алек! – Со слезами на глазах я рассказываю ему все.
– Как ты себе это представляешь? И для начала успокойся.
Но этими словами он вызывает во мне абсолютно противоположные чувства.
– Тебе просто все равно. Мать с отцом избавились от меня. Мэйби сама справится. Пусть все смотрят, как она приходит в норму в одиночку. И ты думаешь так же, как и они! – Кричу я в телефон.
– Би, это не так. – Начинает оправдываться брат, но я отключаю связь прежде, чем он заканчивает разговор.
– Побег – это не решение.
Сквозь рыдания я пытаюсь найти источник этого голоса. По моим щекам текут соленые слезы, но я отчетливо вижу фигуру рядом. Ну отлично, не хватало еще и того, что мои рыдания видит этот эмо–парень Тристан. Я не помню, был ли он в бассейне. Не смотря на его присутствие, я продолжаю рыдать.
– Эй, просто попробуй встретиться со страхом лицом к лицу.
Делаю глубокий вдох, пытаясь внутренне собраться.
– С чего вдруг ты такой силый?! Только потому, что я плакса, тебе не обязательно строить из себя «Лучшего друга»! – Но Тристан проигнорировал мою враждебность.
– Я был таким раньше. Но из этого ничего не вышло. Ты не сможешь справиться с этим в одиночку. Так ты только продолжишь убегать.
– Вот ты где! Я беспокоилась. – Ханна, прихрамывая, подходит ко мне, и угрюмо смотрит на Тристана. – Оставь ее в покое, ладно?!
– Все хорошо. Он ничего не сделал. – Исподлобья бросаю взгляд на Тристана. Но он уже принял незаинтересованное выражение лица и сосредоточился на эскизе, над которым работал.
– Идем, я уведу тебя отсюда. – Говорит Ханна, и мы покидаем зал.
***
Под открытым небом события постепенно рассыпаются по частям. Сейчас мне не хочется ничего, кроме как смотреть на голубой горизонт, который открывается перед нами. Он дает надежду, что когда–нибудь я вернусь к нормальной жизни. Но это случится только если я смогу выжить в этом аду.
Глава 11
Отдельно от всех.
– Мэйби Кларк! – Громкий голос кричит мое имя, вызывая шум в голове, но постепенно этот шум заглушается телевизором, становясь все менее четким и превращаясь в шепот. Все чувства превращаются в один единый эфир, заставляя сердце учащенно биться. Тук. Тук. Тук. Медленные удары постепенно становятся шумом. Мое тело находится на пляже серферов. Повсюду сгоревшие обломки автомобилей и домов. Нигде не видно ни души. Но не смотря на происходящее, я не чувствую себя одинокой, так как передо мной бескрайний синий океан. Наконец, я осознаю, что голос, произносивший мое имя, принадлежит мне. Это был призыв. Призыв бороться за свою жизнь.
Автоматически мои руки берутся за доску для серфинга, лежащую рядом со мной на земле. Мои ноги погружаются в прохладную воду, омываемые освежающими волнами.
– Жизнь слишком коротка. Go surfing! – Кричу я от души, желая броситься в воду. Но я не могу сделать дальше ни шага. Я замираю на месте, в то время как огромные волны закрывают небосвод. Не могу двигаться и лишь наблюдаю, как голубые щупальца воды тянутся ко мне, затягивая в водоворот. Они обвивают мои лодыжки, и через секунду я теряю равновесие. О ближайшую скалу волны, словно дельфины, разбиваются на тысячи брызг. Я хочу кричать о помощи, но у меня нет ни единого шанса. Внезапно все вокруг темнеет, и я теряюсь в неизвестности.
* * *
Когда я, наконец, открываю глаза, то вижу перед собой серый потолок. Мои легкие наполняются страдальческим дыхание. После инцидента в бассейне меня преследуют кошмары. Но у меня есть двое людей, которые знают о моем состоянии. Это доктор Шамвей и Ханна, которая часами уговаривала меня пойти к психологу. Я сразу обратила внимание на ее юное лицо, светлые кудряшки, которые все время закреплены в конский хвост в стиле двадцатых годов. После окончания университета, она решила специализироваться на посттравматических состояниях. Вероятно, она стала полезным для меня человеком. Но тем не менее по началу мне было очень сложно открыться ей. Предрассудки, что такие врачи сами не совсем здоровы, мне пришлось принять после нескольких сеансов.
С проявления моей панической атаки прошло три недели. Каждую ночь мне приходится бороться, возвращаясь к месту несчастного случая. Психолог сказала, что это естественный процесс – так мозг справляется с ситуацией, пытаясь принять случившееся. Только когда я снова смогу пережить произошедшее, только тогда я смогу начать новую жизнь. Только вот это слишком сложно, находясь при этом в Бйкерсфилд среди серой мрачной и дождливой непогоды. Впрочем я уже даже привыкла к этой больнице. На протяжении программы по восстановлению физической формы я достигла прогресса. Теперь мои руки вернулись к прежней мускулистой форме. Теперь я всегда могу управляться с креслом без помощи посторонних, и тем самым восстановила свою самостоятельность. С Ханной и Тристаном я чувствую себя лучше. Многие вещи мы теперь делаем втроем. Тристан вышел из тени, и теперь он мне более симпатичен, чем раньше. С остальными пациентами у меня наладился поверхностный контакт. Самый дружелюбный вариант: это мое «Привет» с улыбкой, после чего следуют перешептывания за спиной.
С трудом слезаю с кровати, перемещаясь на инвалидное кресло. Темнота в комнате угнетает меня и я раздвигаю шторы. Удивленно я вдыхаю свежий утренний бриз, пока теплые солнечные лучи согревают мое лицо. Из горла вырывается радостный смех. Кажется, это первый хороший день за очень долгое время.
За завтраком я встречаюсь с Ханной, которая жадно поглощает порцию зерновых чипсов.
– Доброе утро, – говорю ей. Она встает и подходит ко мне. Ханна теперь может делать несколько шагов без костылей. Я рада за нее, хотя и немного завидую. Но с другой стороны у меня появляется надежда, что я тоже смогу поправиться.
– Доброе утро, Мэйби! – Она обнимает меня и подвигает к своему деревянному стулу. – Я сейчас быстро организую тебе завтрак, а затем расскажу кое–что очень важно.
Мое любопытство явно потревожено, и я чувствую себя маленьким ребенком. Скоро мой нос учуял насыщенный запах цитрусовых. Тристан устраивается рядом с нами и пьет один стакан воды – это все, что он «ест» на завтрак каждое утро.
– Ребята, мы должны выбраться отсюда! – Возвращается за стол Ханна. – Мы должны увидеть хоть что–то кроме полированных коридоров и наших мрачных комнат.
Я поддерживаю ее простым кивком. До сих пор у меня было всего пару экскурсий по территории больницы. Поэтому я чувствую себя в центре маленьким цветком.
– Как насчет поездки в город? – Интересуется Ханна.
– Что ж, я за. – Соглашается Тристан, подмигивая. Не уверена, что понимаю его жестикуляцию.
– Без меня вы никуда не пойдете. – Говорю я, и мы ухмыляемся в предвкушении.
* * *
Около полудня я устраиваюсь между моих друзей в фургоне. Водитель и медсестра – обязательные сопровождающие в нашей поездке.
Я выглядываю в окно автомобиля и наблюдаю за бесчисленными домами, сияющими под солнечным светом. Много людей гуляет вдоль набережной, а многие из них нагружены сумками. Я наслаждаюсь возвращением в нормальный мир. С каждым километром одежда людей становится все легче и легче, превращаясь в бикини и купальные шорты. Справа вывеска «Хантингтон Бич». Мне становится ясно, что мы не собираемся ехать в город Бэйкерсфилд. Сияющий голубизной океан лишает меня дара речи. Мы в самом центре города серфингистов. Тысячи туристов собираются здесь ежедневно, бронируя номера в отелях, и ищут лучшую волну для серфинга. Они играют в волейбол или катаются на велосипедах вдоль набережной, проводя весь день на свежем воздухе.
– Зачем вы обманули меня? – Ко мне возвращается способность говорить, и я смотрю на друзей. Первое впечатление от океана исчезло, уступив место панике.
– Потому что мы знали, что ты не поедешь, если узнаешь правду. – Пытается объяснить Тристан.
– После случая в бассейне, мы нашли способ помочь тебе преодолеть страх. – Добавляет Ханна.
– И все это вы сделали за моей спиной?! – Расстроено размахиваю руками.
– Ты не сможешь всю жизнь избегать походов на пляж. Настанет момент и тебе придется с этим столкнуться. Мы хотим для тебя только лучшего. – Ханна старается меня успокоить.
В какой–то степени она права. Я не смогу вечно убегать. Серфинг был частью моей жизни, которую ничто не сможет заменить. Но что, если я к этому не готова?
Тристан словно читает мои мысли.
– Сделай это сегодня. Мы с тобой и защитим тебя. Думай об этом как о новом начале.
Мне требуется некоторое время, чтобы осознать все, что он сказал и принять решение. Море, за которым мы наблюдаем через лобовое стекло, излучает дружелюбие и спокойствие. Оно выглядит естественным и не похоже на угрозу, как вода в бассейне.
* * *
Пять минут спустя мы пытаемся припарковаться на переполненной стоянке. Толпы семей идут по направлению к воде, словно их притягивает гигантским магнитом. И я их понимаю. Под тенью пальм мы ждем, пока на инвалидном кресле поменяют колеса. Только на широких колесах возможно двигаться по песку.
Внезапно меня охватывает желание почувствовать ступнями песок. Но мои ноги больше никогда не смогут чувствовать. Быстро отбрасываю эти удручающие мысли. Я не хочу испортить день Ханне и Тристану. Ведь все это они сделали для меня. Пожалеть свое эго я смогу позже.
Трое из нас высматривали место среди цветастых зонтиков. Тристан занят эскизом, поэтому он полностью погружен своей работой. Рядом с нами молодая супружеская пара спорит о том, где поесть, а другая пытается урезонить шумящих детей. Развеселившись, я слушаю и тех, и других.
– У них явные проблемы. – Качая головой, наблюдаю, как мужчина, споривший о месте для обеда, устало плетется по направлению к одному из баров. На его широкой спине явный солнечный ожег. Достаю пальцами руки до песка и пропускаю песчинки сквозь них. Я заранее подготовила необходимые вещи, собрав сумку. Но в этом нет никакого смысла, когда не имеешь возможности ходить по песку.
Ханна предложила освежиться и подойти по ближе к воде. Тристан мысленно отказался от предложения, ни на секунду не отвлекаясь от своей работы. Я восхищаюсь его способности концентрироваться на своем самом любимом хобби.
– Хорошо, мы можем попробовать. – Подмигиваю Ханне, которая тут же помогает мне пересесть с полотенца, где я отдыхала, в инвалидное кресло. Медленно мы приближаемся к океану. Я ожидаю, что меня вот–вот накроет неприятное тошнотворное чувство, но мое сердце наоборот – более чем спокойно. Возле самой воды Ханна останавливается. Бросаю взгляд на необъятный горизонт, простирающийся передо мной. Медленно, но верно граница между водой и небом становится оранжевой. С соседнего пирса доносятся детские голоса, смешивающиеся с криком чаек. И я наслаждаюсь этим моментом.
– Мэйби, берегись! – Ханна отвлекается от великолепного вида. Слишком поздно. Небольшая волна достигает кресла. Я думала, что меня повергнет ужас, но вместо этого подсознание уверенно, что мне ничего не угрожает.
Благодаря инстинктивному рефлексу мои левые пальчики двигаются, пытаясь избежать ледяной воды.
– Ты пошевелила ногой! – Кричит Ханна, прыгая возле меня. Ошеломленно я смотрю на свои крашенные красным ногти. Даже во время пребывания в клинике я не могла себе позволить быть без педикюра.
Кажется, движение было всего лишь игрой воображения. Фантазия, которая решила сыграть надо мной злую шутку.
– Попробуй еще раз! – Предлагает Ханна. Мои мышцы подчиняются, и мои пальцы двигаются вверх и вниз. Переполняющее меня счастье вызывает слезы.
– Я могу ими шевелить. – Заикаясь, кричу от радости. Ханна улыбается мне. Но у меня складывается впечатление, что что–то не так. Она серьезно глядит на меня.
– Что случилось? – Спрашиваю я.
– Би, нам нужно поговорить.
Глава 12
Если ты уйдешь.
На обратном пути Ханна мне все рассказала. Во время поездки домой, она все рассказала и Тристану. Уже завтра она покинет медицинский центр Керна, а значит, и нас. В течение нескольких минут я едва могла ее слышать. Меня одолел слишком сильный шок. Даже тот факт, что я смогла пошевелить пальцами на ногах, отошел на второй план. И почему все не может остаться таким же беззаботным, как на протяжении последних пары часов. Когда мое хорошее настроение идет рука об руку с отличной погодой и морской волной. Теперь в своей тонкой белой футболке я чувствую холод, и я жалею, что не взяла с собой кардиган.
– Я знаю, что это не честно, обрушивать на тебя такую новость сегодня. Но я откладывала эту тему каждый проклятый день.
– Почему это произошло именно сегодня? День был таким замечательным, а ты все испортила! – Даже не пытаюсь скрыть разочарование, хотя и знаю, что я не права. Ханна была пациенткой в Бэйкерсфилд задолго до меня. Я надеюсь на поддержку Тристана, но его лицо остается бесстрастным. Скорей всего, он по своему справляется с этой новостью, погруженный в свои мысли.
– Би, для меня это тоже не просто. Но ты должна меня понять. С того момента, как я попала сюда, я только и ждала той минуты, когда Доктор Харсен скажет, что я могу уйти. Наконец, вернуться домой, к моей семье и друзьям.
– Ты права, но… – Начинаю я. Сжимаю в руках ремень безопасности. Невольно в глазах образуются слезы. Быстрым движением смахиваю их с лица. Слишком поздно. Ханна кладет ладонь на мое колено и с грустью смотрит на меня.
– Мы продолжим общаться. – Уверяет она меня.
Я лишь киваю и тихо произношу: «Ммм». Всю оставшуюся дорогу царит тишина, которую никто не хочет нарушать. Ханна нерешительно смотрит на меня, когда мы выходим из машины и двигаемся к зданию медицинского центра.
***
– Мне нужно время.
– Я понимаю. – Она шепчет мне вслед, когда я скрываюсь в кабине лифта.
Вернувшись в комнату, я ощущаю приступ ярости. Возможно, это по детски, но мне все равно. Когда я познакомилась с Ханной, то обрела подругу, которая всегда поддерживала меня и помогала стать смелей. Она была настоящей подругой. И для нее не имело значение, как ты одеваешься или сколько у тебя друзей на фейсбуке. В отличие от Эрин.
– Ты говоришь так, словно она умерла. – Со злости бросаю сумку в угол комнаты, от чего на пол выпадает ее содержимое.
– Ну отлично! – Проносится в моей голове. Осматриваю хаос вокруг. Бросаю еще несколько попавшихся под руку вещей в груду хаоса. Неожиданно в дверь стучат.
– Ханна, оставь меня в покое! – Возмущенно кричу я.
– Это я. – Звучит голос Тристана.
Резко открываю дверь, зло глядя на него. Я хочу побыть одна, неужели это так сложно понять?
Тристан упрямо проезжает в узкий проход на своем кресле, не смотря на то, что я не до конца распахнула дверь.
– Что за детский сад? – Как точно он подметил. – Хоть раз подумай о Ханне, о том, какого ей. Но тебе это даже не приходит в голову, потому что ты как и всегда устраиваешь в своей комнате представление.
К сожалению, мне не приходит остроумного ответа в голову. Так что он продолжает говорить.
– Мэйби, ты, наконец, должна чему–то научиться. Ты здесь всего несколько недель. По сравнению со сроком Ханны – это ничто.
– Ладно, ладно. Не стоит изображать из себя святого и читать мне мораль. Просто я буду по ней жутко скучать. Последние слова я громко выкрикиваю со слезами на щеках.
– Мне тоже будет ее не хватать. – Отвечает Тристан.
Сквозь мою эгоистичность я ощутила его чувства. Он достает из кармана черной ветровки лист бумаги. Я сижу от него слишком далеко, чтобы разглядеть что там. Но он идет мне навстречу и, заметно смутившись, протягивает лист. Я удивленно смотрю на изображение нас с Ханной буквально лицом к лицу. Нас невозможно не узнать. Провожу пальцем по четким линиям наших лиц. Каждый штрих аккуратен, а подходящие цвета делают изображение словно живое. Это не просто какие–то пустые лица. В наших глазах отчетливо виднеется искренняя радость и дружба.
– Вау. Я не знала, что ты настолько талантлив. – Не могу отвести взгляд от картины. – Когда ты это нарисовал?
– Сегодня на пляже. Думаю, мы должны сделать Ханне прощальный подарок. Надеюсь, ей понравится.
Моя совесть обрушивает на меня чувство вины. Чувствую себя виноватой. Вместо того, чтобы думать о других, я думала только о себе. А ведь Тристану не легче.
– Мне жаль. – Виновато опускаю голову.
– Скажи это завтра утром Ханне. А пока придумай, как лучше упаковать ей подарок.
Внутренне я благодарю его за смену темы. Благодаря ему мне стало легче. Мой взгляд бесцельно пробегает по комнате. Никаких идей. Еще раз осмотрев свой хаос, я кое–что придумываю.
– А что, если мы сами сделаем рамку?
– Отличная идея. – Тристан улыбается мне. – Давай начинать.
***
Я рада, что смогла чем–то заняться. Мы с Тристаном выкладываем ракушки на деревянные панели, предварительно смазывая их клеем. У Тристана пальцы гораздо тоньше моих, поэтому он оказывается более ловким. Он смог выполнить самые мелкие детали работы, что в итоге оказалось впечатляющим.
– Хана будет рада. – Смотрю я на отличный результат работы.
– Я тоже так думаю. В конце концов, она отсюда уходит.
Следует длинная пауза прежде, чем я решаюсь задать ему вопрос.
– Как долго ты здесь находишься?
В комнате воцаряется прежнее напряжение. Вероятно, я ступила на опасную территорию. Тристан смахивает со своих джинс невидимый пух. Он откашливается, избегая зри<